– Мы вас обязательно пригласим.
Ева направилась прямиком к себе в офис, где проверила входящие сообщения. Большую их часть составляли запросы репортеров, пытавшихся не мытьем, так катаньем разжиться скандальной информацией. Их она, сопроводив краткими комментариями, перенаправила Киунгу.
А вот новые данные напомнили ей о том, какое количество мертвых тел находится в морге у Морриса, сколько их лежит на прозекторском столе, сколько лаборантов склонилось над окулярами микроскопов.
Впрочем, ничего принципиально нового она так и не нашла, лишь аккуратно добавила в папки данные по каждому опознанному и изученному телу.
После чего проверила, как ведется наблюдение. Коллуэй был у себя в офисе. Если только он не собрался устроить побоище в своем же отделе, в данный момент он не представлял никакой опасности.
Ева схватила с крючка пальто и отправилась к своим помощникам.
– Я так ничего и не нарыла по финансам, – пожаловалась Пибоди. – Коллуэйи живут по средствам. Доход пусть небольшой, но стабильный. За прошлый год никаких крупных сумм, но и никаких крупных трат. Не говоря уже о приобретении каких-то химикатов. Они пользуются лишь органикой.
– Что ж, на сегодня с нас хватит и этого. Я же хочу поговорить с женой Кэттери. Прощупать ее. Если будет время, мы сделаем это и в отношении Фишер, поговорим с ее соседкой по квартире.
– Я готова хоть сейчас, – заявила Пибоди. – У меня такое чувство, будто меня куда-то несет потоком новых данных, но вот только куда? Кстати, я поговорила с Мэвис, – добавила она, надевая на ходу пальто, пока они шагали к выходу. – Вчера вечером она никак не могла до тебя дозвониться и потому решила звякнуть мне.
– Мы разговаривали с ней сегодня утром.
– Они учат Белль плавать.
– Я наслышана об этом.
– А еще я поговорила с моими родителями, – добавила Пибоди, запрыгнув вслед за Евой в лифт. – Они страшно переживают. Сама понимаешь, какую бредятину они слышат с экранов. Я, как могла, постаралась их успокоить. А не то они точно бы запрыгнули в свой «караван» и прикатили в Нью-Йорк. В свое время они насмотрелись на Городские войны.
– Я как-то об этом не думала.
– Понятное дело, они были молоды и только-только вступали в жизнь, когда все это началось. Просто парочка романтиков-волонтеров. Они шили одежду, выращивали пищу для тех, кто в ней нуждался. Но по-настоящему в «горячих точках» они не были.
– Им крупно повезло.
– По словам отца, в то время он не слышал ни о каком Красном Коне. Об этой секте он узнал лишь позднее, из примечаний в книжке по истории. Про нее вообще мало кто слышал. Зато теперь о ней знают все.
Прежде чем войти в лифт, ведущий в гараж, Ева на минутку остановилась.
– В этом-то все и дело. По идее, это была страшная вещь, но с ней не только было покончено. Ее похоронили. Превратили в сноску в книжке для историков, а для остальных – молчок. Как говорится, шито-крыто. Зато теперь про нее знают все.
– Ты думаешь, он именно этого добивался?
– Думаю, что это самовлюбленный ублюдок и трус. Но это тоже фактор. Его дед, узнай о нем широкая публика, мог бы войти в историю как второй Гитлер. Потому что это тоже слава. А так ее у него отняли.
– Вот это да! Кому-то хочется быть внуком Гитлера?
– Тем, кто считает, что белым позволено все, сбрендившим самовлюбленным ублюдкам, не желающим прозябать в безвестности.
– Что ж, наверняка есть и такие, и все же…
– В тебе говорит романтик-волонтер, Пибоди. Большинство людей далеко не подарок. Более того, они этим гордятся.
Они сели в машину. Ева ввела в бортовой компьютер адрес Кэттери, а про себя подумала: может, рассказать Пибоди сейчас?
– Тебе будет полезно узнать, что было в Далласе.
– С Маккуинном?
– С его сообщницей. – С этими словами Ева вырулила из гаража. Да, наверно, ей будет легче излить душу, внимательно следя за дорогой. – Она тоже была далеко не подарок и страшно этим гордилась.
– То есть она была таким же отморозком, что и он. Если не хуже.
– Это точно, – согласилась Ева, чувствуя, как от этих слов внутри у нее все сжалось. Ладно, как-нибудь переживем. – Когда мы искали его сообщницу, мы прошерстили длинный список женщин, которые навещали его в тюрьме. Одна из них значилась как сестра Сьюзан. Что-то в ней показалось мне смутно знакомым. Я тогда подумала, наверно, я когда-то ее арестовывала или допрашивала. То же касалось и других ее личин. Все они будили во мне какое-то смутное чувство, но я, хоть убей, не могла понять, в чем дело.
Сгорая от любопытства, Пибоди придвинулась к ней ближе.
– Ты ее арестовывала.
– Нет.
– Наверно, это просто был знакомый типаж. Такое случается.
– Я тоже тогда так подумала. Но нет. Дело было не в этом. Ты читала отчеты. И знаешь, что мы обложили ее дом со всех сторон. Мы уже поджидали ее, когда она вышла на улицу, чтобы встретиться с Маккуинном. Помешала невезуха. Пацан на велосипеде, собачонка на тротуаре, откуда ни возьмись автомобиль. В общем, она попыталась от нас уйти.
– Эх, жаль, что меня там не было. Представляю, как ты на всей скорости неслась за ее фургоном! Ты тогда в нее врезалась?
– Пустяки, ничего страшного. – Немного крови и синяков, подумала Ева. Страшное было потом. – Ей досталось куда хуже моего. Никаких подушек безопасности в ее старой колымаге не было. Она же, садясь за руль, даже не подумала пристегнуться.
– Так ей и надо. Поделом. Заслужила.
– Я была зла как черт, – продолжала Ева. – И боялась, что во время погони она сумеет связаться с Маккуинном. Черт возьми, это значило бы, что мы упустим шанс взять его за мягкое место и тем самым спасти Мелани и ребенка. Я была готова придушить ее.
Ева вспомнила тогдашнюю ярость, хлеставшую фонтаном, словно кровь из открытой раны. А затем…
– Я выдернула ее из машины – плевать, что я перепачкаюсь в ее крови, – и резко развернула к себе лицом. Дурацкие розовые очки, криво сидящие на носу. Я сорвала их и посмотрела ей в лицо, заглянула в глаза. И тут же ее узнала.
От ее тона по спине Пибоди пробежал холодок.
– Этого в вашем докладе не было, – осторожно заметила она.
– Верно, не было. Потому что это не имеет ровно никакого отношения к этому случаю. Это личное. Когда-то ее звали Стелла. Она изменила глаза, перекрасила волосы, сделала пластику, но я все равно узнала ее. Я узнала Стеллу. Она была моей матерью.
– Матерь Божья! – ахнула Пибоди и прикрыла ладонью руку Евы. Такое легкое движение, хотя пальцы ее дрожали. – Ты уверена? Мне почему-то казалось, что ее уже давно нет в живых.
– На мне была кровь. Ее, моя. Я на всякий случай попросила Рорка провести тесты ДНК, хотя сама уже все знала. Я мало что о ней помню, она оставила меня с Троем, когда мне было года четыре. Может, пять. Точно не помню. Но того, что помню, достаточно.
– Она оставила тебя с… Она знала? – От одной мысли об этом Пибоди начало мутить. – Она была в курсе, что он делал с тобой?
– Думаю, что да. Но ей было наплевать.
– Но ведь…
– Пойми, Пибоди. У меня к ней никаких чувств. Да, ей было наплевать на меня. Для нее я была товаром, капиталовложением, от которого никакой выгоды, а одна лишь головная боль. Ее это не устраивало. Как-то так.
Тошнота отступила, ее место заняли злость и отвращение.
– А она тебя узнала?
– Нет. Какое ей было до меня дело? В ее глазах я была лишь копом. Я помешала им с Маккуинном провернуть очередное дельце. По моей вине она угодила в больницу. Я хотела упрятать ее за решетку. Наверно, мне следовало приставить к ней парочку охранников.
– Даллас, я читала отчеты. Ты все правильно сделала: надела наручники, приставила охрану. Когда она бежала из больницы, там дежурили полицейские.
– Она отказалась сообщить мне местонахождение Маккуинна. Ни по-хорошему, ни по-плохому. Я была вынуждена нажать на нее. Наверно, я перегнула палку.
– Прекрати! – оборвала ее Пибоди. – Ты все сделала как надо. Не будь ты уверена, что сможешь ее расколоть, ты бы наверняка попросила кого-нибудь сделать это за тебя. Но ты это сделала сама.
Слова Пибоди были очень даже кстати. Ева бессчетное количество раз прошлась по каждому своему шагу, по каждому решению, и ей казалось, что она сделала все, что могла.
– Я решила, что просто так ее не оставлю, что снова попробую загнать в угол. Я выждала какое-то время, дала ей шанс задуматься, чтобы затем повторить попытку. Но она успела бежать, отправилась к Маккуинну, и он ее убил.
– И ты ее нашла.
– Она была еще теплая. Он ушел буквально у нас из-под носа.
– Но ведь ты все равно спасла Мелинду Джонс и Дарли Марганстен. Страшно даже представить, чего тебе это стоило. – Пибоди шумно вздохнула. – И что было с тобой потом. Но у тебя была Мира, – добавила Пибоди, вспомнив про психоаналитика. – Слава богу, у тебя были Рорк и Мира.
Пибоди умолкла и какое-то время смотрела в окно.
– Даллас, почему ты не позвала меня? Почему ты взвалила все это на себя одну? Все-таки вдвоем надежнее.
– Даллас, почему ты не позвала меня? Почему ты взвалила все это на себя одну? Все-таки вдвоем надежнее.
– Знаю. Но мне хотелось все сделать самой. Самой во всем разобраться. Ты имеешь право это знать, но до этого мне нужно было во всем разобраться самой.
– Я читала то дело, – ответила Пибоди. Голос ее вновь приобрел былую твердость. – И я знаю, кто она такая. Теперь же мне известно, что она бросила тебя на растерзание этому зверю. Слава богу, что ее больше нет.
Ева никак не ожидала услышать от нее такое.
– Такое заявление не совсем в твоем духе, Пибоди, – заметила она слегка растерянно.
– Так ей и надо! – Пибоди сверкнула глазами. – К черту терпимость и понимание! Да, по идее, ты должна была упечь ее за решетку до конца ее жалких, ничтожных дней. Возможно, когда-нибудь до нее вдруг дошло бы, что к чему, и она бы тебя узнала. И наверняка попыталась бы этим воспользоваться. С нее бы сталось. До того как ты напугала бы ее до потери пульса, если бы вдруг поставила перед Рорком. Или передо мной. Оно даже к лучшему, что она была такая эгоистка, что даже не помнила, кто ты такая, не думала о тебе все эти годы. Она бы наверняка тебя узнала, особенно после Рорка. Она бы увидела твое лицо на экране и узнала, чем причинила бы тебе новые страдания. Так что нет ее, и слава богу, – подвела итог Пибоди.
Да, это совсем не в ее духе, снова подумала Ева. Какое-то время обе молчали.
– Я даже не знаю, что тебе на это сказать, – наконец отозвалась она. – Думаю, нам не помешало бы выпить. Да что там, напиться в стельку!
– Прошу тебя, только не плачь.
– Хочу и буду плакать, – шмыгнула носом Пибоди. – Это надо же быть такой сукой!
– Нехорошо называть меня сукой, когда я тебе все честно рассказала.
– Да я не о тебе! Я имела в виду твою… сообщницу Маккуинна, будь она неладна. Эх, зря меня тогда с тобой не было!
От Евы не скрылось, что ее напарница упорно избегала произносить слово «мать». В этом вся Пибоди.
– После того как Маккуинн убил Стеллу, Рорк послал за доктором Мирой. И попросил ее привезти с собой Галахеда.
После этих слов по щекам Пибоди покатились крупные – размером с крупную градину – слезы. В конце концов она была вынуждена порыться в карманах и вытащить носовой платок.
– Как я его обожаю!
– Да, замечательный кот.
Сквозь мокрый платок донесся сдавленный смех.
– Нет, кот, конечно, замечательный, но я имела в виду Рорка. Да, я его обожаю. И если с МакНабом что-то случится, я тебе за него отомщу. Я уже качаю мышцы.
– Принято к сведению.
– Ну как, полегчало?
Ева задумалась.
– По-моему, да. Нет, конечно, кое-где еще побаливает, но в целом уже гораздо лучше. Сперма и яйцеклетка – вот и все, чем они были. На протяжении восьми лет оба как могли делали из меня жертву. Заставляли жить в вечном страхе, били и истязали. Но их больше нет. И я не жертва. Я забыла страх. Боль? Боль можно терпеть. Они больше не могут сделать мне больно, а та боль, что я еще чувствую, не более чем отзвуки прошлого. И она пройдет.
Ева притормозила перед небольшим домом в Бруклине.
– Сделай что-нибудь со своим лицом. Ты вся зареванная.
– Черт! – Пибоди слегка похлопала себя по щекам.
– Что ты делаешь?
– Улучшаю кровообращение. Хочу, чтобы щеки порозовели. Через пару минут никто ничего не заметит. А пока возьми на себя миссис Кэттери.
– Ладно. Держись за моей спиной.
Пибоди вышла из машины и посмотрела на небо.
– Сегодня ветрено и холодно. Красное лицо никого не удивит, – сказала она и глубоко вздохнула. – Наверно, ты потому рассказала мне все это в машине, да еще по пути на допрос, чтобы я не могла тебя обнять?
– Это дополнительный бонус.
– Ничего, обниму тебя позже. Причем ты даже не заметишь, как я подкрадусь к тебе.
– То же самое касается и моего ботинка. Ты не заметишь, как он окажется рядом с твоей задницей.
– Подумаешь! Мне не привыкать.
– Ладно, успокойся и давай ближе к делу.
– Какой симпатичный дом, – заметила Пибоди, пока они шагали к входной двери. – И район тоже милый.
– Кэттери единственный в их команде, кто жил в другом районе. Все остальные живут в нескольких кварталах от офиса.
– Семья. Жена и дети. Огороженный двор. Собака. – Пибоди мотнула головой: – Видишь будку?
– А что в будке-то? Кофейный автомат?
– Наверно, потертое одеяло и коллекция суповых костей. Как тебе мое лицо?
– Видела и похуже.
Поняв намек, Пибоди шмыгнула за спину Евы. Та постучала в дверь.
16
Женщине, откликнувшейся на стук, Ева дала бы лет шестьдесят пять. Впрочем, ее визави была моложавой и подтянутой, с модной стрижкой. А вот на лице была печать усталости. Взгляд настороженный, подозрительный.
– Чем могу помочь?
– Лейтенант Даллас, детектив Пибоди. Управление полиции Нью-Йорка. Мы…
– Ну конечно! Я вас узнала. Вы нашли того, кто виноват в смерти Джо?
– Мы ведем расследование. И хотели бы поговорить с миссис Кэттери, если это возможно.
– Она отдыхает. Вы можете поговорить со мной. Я ее мать. Мое имя Дана Форест. Мне не хочется будить Элен, если у вас нет ничего нового. Она почти не сомкнула глаз с того дня, как…
– Я не сплю, мама.
За спиной Даны Форест на лестнице появилась женская фигура – мешковатый свитер, сине-зеленые пижамные штаны, на ногах – толстые красные носки. Темно-каштановые волосы собраны в хвост, заброшенный на спину. Единственными яркими пятнами на бледном лице были темные круги под глазами. Если у ее матери был просто усталый вид, то Элен Кэттери напоминала ходячий труп.
– Дорогая, тебе нужен покой и отдых.
– Ничего страшного. – Элен спустилась вниз и, встав рядом с матерью, прильнула к ней, как будто они были единым целым. – А где дети?
– Сэм и Хана взяли их с собой в парк, выгулять собаку и заодно подышать свежим воздухом.
– Сегодня холодно.
– Они тепло одеты. Не переживай.
– Ой, простите нас, что мы заставляем вас стоять на холоде. Проходите в дом.
– Может, сделать вам чаю? – предложила Дана, поддерживая дочь за талию. – Это займет немного времени.
– Это было бы замечательно. – Элен отступила от матери и шагнула в гостиную, где стоял яркой расцветки диван и такие же яркие, полосатые стулья. Какой уютный и вместе с тем веселый дом, подумала Ева, полный ярких красок. Она отметила и мягкие подушки, и фотографии, которыми были заняты все свободные поверхности, и цветы, и симпатичные вазы.
– Присаживайтесь. Я не ожидала… Я уже дала показания полиции.
– Да-да, я в курсе. Это просто повторный допрос. Мы бы хотели, миссис Кэттери, получить от вас ответы на кое-какие вопросы.
– Вы всех навещаете повторно? Сколько же у вас, должно быть, работы! Ведь их так много. Я перестала смотреть новости. Скажите, жертв уже больше? Случилось что-то еще?
– Нет, мэм. Но вы правы, миссис Кэттери, их слишком много. И каждый из них заслуживает нашего времени и внимания.
– Дело в том, что меня в городе не было. Я взяла детей и поехала проведать мать и брата. Теперь они оба с нами. Но дома меня не было. Джо был занят, на нем висела эта чертова кампания. Он давно трудился над ней. Я же как раз закончила на работе один проект. И подумала, а не вырваться ли мне с детьми из города на несколько деньков? Пусть погостят у родственников, подышат свежим воздухом, а школьные занятия никуда не денутся. Их можно будет посещать в режиме видеоконференции, по компьютеру. Так что нас здесь не было. А Джо не вернулся домой. Может, останься я в городе…
– Миссис Кэттери, – Пибоди положила ей на плечо руку. – Не надо так говорить…
– Но так говорит моя мать, и все-таки… Я жду ребенка, – добавила она и разрыдалась. – Это выяснилось и подтвердилось, когда я была у мамы. Так получилось, это не специально. Вернее, не совсем. Мы решили, что все, детей с нас хватит, и потом у нас снова появился этот зуд. И мы подумали, пусть будет что будет. Посмотрим, что из этого выйдет. Джо именно так и сказал. Я же так и не успела сообщить ему. Когда вернулась домой, было уже поздно. Я даже не знаю, что мне теперь делать. Не представляю, как дальше жить.
– Сочувствую вам, – пробормотала Пибоди. – Мои искренние соболезнования. Мы сделаем все для того, чтобы найти преступника.
– Разве это поможет? Мой брат так зол. Он считает, что, когда вы найдете преступника, когда арестуете его и посадите за решетку, нам всем станет легче. Но ведь Джо уже не вернуть. Он не увидит, как растут его дети, не узнает, что у него родится еще один ребенок. Так что не знаю, поможет мне это или нет.
– Поможет, – заверила ее Ева. – Не сразу, конечно, но поможет. По крайней мере, вы будете уверены, что тот, на чьей совести преступление, больше никому не сделает больно. Другие дети не лишатся отца.
– Джо ни разу никого не обидел. Он был такой обаятельный, такой милый. С ним было легко. Может, даже слишком легко, я всегда ему это говорила. Он ни с кем не ссорился на работе, дети при желании легко могли обвести его вокруг пальца. Он из тех, кто мухи не обидит.