– А теперь забудьте обо всем и наслаждайтесь приятным вечером. Сюда, пожалуйста.
Нэнси заморгала, стряхивая с ресниц слезы, и еще крепче взяла Марти за руку. Она не заметила красивую пожилую женщину рядом с баром, что сидела там, потягивая мартини, и пристально рассматривала ее холодными голубыми глазами.
Сидя у барной стойки, Джина запустила руку в сумочку и нащупала три пузырька и армейский нож, который много лет назад – как говорится, в другой жизни – подарил ей Мензини.
В другой жизни, и вот эта жизнь, похоже, вернулась.
Она сделает это сегодня ради своего внука. Эта сука перекрывала ему кислород, не давала проявить творческий потенциал, и сегодня она заплатит за это сполна. А полиция пусть, сколько ей вздумается, ковыряется в ее квартире, при условии, если они уже там.
Впрочем, они уже успели заморозить ее счета. Но ничего, средств ей хватит. У нее есть наличные деньги, драгоценности, удостоверения личности и паспорта. Они сейчас лежат в машине, которую она угнала.
Она еще в своем уме и знает, что делает.
И как только город вновь обезумеет от паники, как только состоится очередная кровавая резня, она сравняет личный счет и всем им покажет.
Она возьмет на себя ответственность за все три случая кровавой бойни и прославит культ Красного Коня. Джузеппе был бы горд ею. Она потребует немедленно выпустить на свободу Льюиса Коллуэйя. В противном случае будет нанесен новый удар, который унесет еще больше жизней.
Если они проявят упрямство, она нанесет следующий. В конце концов они пойдут на уступки, иначе и быть не может. Все – и полиция, и правительство. Они слишком слабы, слишком страшатся общественного мнения.
Если понадобится, она сровняет Нью-Йорк с землей, не оставит здесь камня на камне, пока ее внук не выйдет на свободу. Ее внук, продолжатель дела Мензини.
В том, что она может приготовить сколько угодно смеси, сомнений нет. Главное, найти тихое, укромное место.
Разумеется, ей придется изменить внешность. Но это пара пустяков. Она меняла ее несколько раз.
Как только Лью выйдет на свободу, надо будет решать, что делать дальше. Нет, конечно, у нее остались связи и те, на кого можно положиться. На кого-то придется нажать. Кому-то пригрозить.
Но сначала следует отмстить за Лью.
Она хотела дождаться, когда Уивер отправится в туалет. Такие идиотки, вроде этой суки, вечно ходят в туалет проверить прическу или губную помаду. А что? Она легко могла бы перерезать ей горло. Она даже представляет, как это сделает, как по рукам потечет горячая кровь.
Боже, как давно это было, когда она в последний раз ощущала на своих руках этот теплый поток!
Да, конечно, эту суку можно прирезать, но это не слишком интересно. Пусть лучше Уивер начнет убивать сама, пусть зайдется в диком вопле ярости и ужаса, пусть найдет свой конец во всеобщей бойне. Так, как и проповедовал Мензини.
При этом она должна знать, за что умирает и почему. Лью должен быть отмщен.
Джина отставила в сторону стакан и встала с табурета. Элегантная и хищная, она вновь нащупала в сумочке пузырек и прошла к столику, за которым сидела Уивер.
Здесь она опустилась рядом с ней на стул и легонько приставила к ее боку нож.
– К кишкам этой особы приставлен нож, – сообщила она Марти. – Попробуете что-то предпринять, и они вывалятся наружу прежде, чем кто-то меня остановит. Улыбайтесь, оба. Мне и друг другу.
– Что вам нужно? – Уивер попробовала отодвинуться, но, почувствовав, что лезвие уперлось сильнее, тотчас застыла на месте.
– Мне нужно, чтобы вы оба положили руки на стол. Когда мимо будет проходить официант, попросите у него еще один стакан для вашей старой знакомой. Вашей старой знакомой по имени Джина. И улыбнитесь.
– Почему вы это делаете? Вам нужны деньги? – потребовал объяснения Марти.
– Люди, подобные вам, люди ограниченного ума, всегда первым делом думают о деньгах. Ваши деньги ничего не значат и будут значить еще меньше, когда Красный Конь вновь вырвется на свободу.
– Ничего не понимаю, – прошептала Уивер. Ее лежащие на столе руки дрожали, и она вела отчаянную борьбу с этой предательской дрожью.
– Я бабушка Льюиса Коллуэйя. И я выпотрошу тебя, как рыбу, – прошипела Джина, когда Уивер негромко ойкнула. – А тебе я отрежу яйца, – добавила она, обращаясь к Марти. – Я умею обращаться с ножом. Действую ловко и быстро. А теперь улыбайтесь. Вы так счастливы, что случайно встретили свою старую знакомую.
Призвав на помощь последние крохи самообладания, которые еще имелись, Уивер растянула губы в улыбке, когда к столику подошел официант.
– Тони, будьте добры, принесите еще один стакан. К нам присоединилась наша старая знакомая.
– Разумеется. Одну минуточку.
– Хорошая девочка. Мне уже кажется, будто мы знаем друг друга сто лет. Льюис мне столько про тебя рассказывал. С кем ты только не спала, чтобы пробиться наверх, ему же то и дело ставила подножки. Я знаю, что это твой любимый ресторан. Мне не составило никакого труда найти тебя здесь.
– Так это вы позвонили сюда и назвались моей помощницей!
– Лью отказывался с тобой спать, и в отместку ты саботировала его карьеру, не давала ему расти по службе. Как это типично по-женски!
Под столом Уивер прижала ногу к ноге Марти.
– Он меня пугал. Своим интеллектом, своими идеями. Вы должны им гордиться.
– Заговариваешь мне зубы, сука? – бросила ей Джина, однако тотчас поспешила улыбнуться, заметив, что к столику приближается официант со стаканом. – О, благодарю вас! Даже не верится, что такое бывает. Думаю, дай загляну сюда. И что же? Вижу своих старых знакомых. – Пока официант наливал ей вино, Джина одарила его своей самой ослепительной улыбкой. – Давайте выпьем за встречу.
– Джина, – спокойно произнес Марти, – Нэнси лишь выполняла распоряжения и директивы начальства. Не подчиниться она не могла. Исполнительный директор компании «Стивенсон и Рид» – я. Если вы хотите обвинить кого-то в том, что вашему внуку не давали дорогу, то уж обвиняйте меня.
– Марти…
– О, как это прекрасно и омерзительно одновременно. Он пытается строить из себя героя. Лучше выпейте, вы оба. Мы ведь трое старых друзей, которые сидят за бутылочкой винца. – С этими словами она подняла свой стакан: – За нас!
22
– Я ее вижу! – На другой стороне улицы Ева еще раз посмотрела в окуляр мощного полевого бинокля. – В дальней кабинке. Западный угол. Она загораживает собой Уивер. С другой стороны от нее – мужчина, темная кожа, каштановые волосы.
– Я тоже их вижу, – отозвался Левенбаум и повертел головой, оценивая толпу на тротуаре. Полицейские уже оцепили квартал и теперь направляли машины и пешеходов в объезд и в обход на соседние улицы. Удовлетворившись, что все идет по плану, он на миг прикрыл глаза. Необходимо было почувствовать дуновение ветра, оценить направление и скорость.
– В такое узкое окно много не увидишь, – отметила Ева.
– Ничего, сумеем. Кстати, место бойкое, многолюдное. Я думаю, а не послать ли мне внутрь двоих ребят в штатском. Так сказать, пропахать нам дорогу. Если все сделать с умом, мы смогли бы обезвредить ее прямо там.
– К боку Уивер приставлен нож. Мне не видно, но я готова спорить, что он есть. Кроме того, при ней смертельная дрянь. Если завалить ее отсюда, она успеет пырнуть Уивер прежде, чем рухнет под стол. Или же выпустит из пузырька отраву.
Ева опустила бинокль и задумалась.
– Мы или выведем всех наружу, прежде чем эта зараза подействует, или будем вынуждены вырубить дубинками всех несчастных, когда они набросятся друг на друга, не доев равиоли. Кто знает, вдруг она подмешала к этой смеси что-то еще? Мы даже не догадываемся, как это зелье может подействовать.
– Есть проблема, – спокойно согласился Левенбаум, стаскивая с глаз снайперские очки и глядя на Еву. – А раз она есть, ее нужно решать.
– Вижу лишь один способ. Я иду туда и разговариваю с ней.
– А если у нее под столом электрошокер и она в два счета тебя вырубит?
– Не похоже. – Говоря это, Ева услышала за своей спиной возмущенное бормотание Рорка. Впрочем, ему не было необходимости озвучивать свое несогласие, оно и без того носилось в воздухе. – Я подойду к кабинке и сяду за стол. Она тотчас поймет, что место оцеплено, и наверняка начнет торговаться.
– Правила игры, Даллас. Еще одна заложница для нее слишком большая роскошь. Тем более если эта заложница – коп.
– Можно подумать, я не знаю правил. Тем более что их все нарушают. Лучше подумай об этом как о демонстрации силы, или как это там называют.
– Ты серьезно? Ведь это итальянский ресторан. Не хотелось, чтобы он стал ареной гладиаторских боев.
Ева улыбнулась:
– Уивер для нее – мелочовка. Это все равно что прихлопнуть муху. У Макмиллон на уме более грандиозные планы. Для нее главное – вызволить из тюрьмы внука. Он – последнее, что у нее осталось в этой жизни, и на этом можно сыграть. Я могу на этом сыграть. Я войду туда, и ты тотчас узнаешь, что у нее с собой. Кроме того, у меня куда больше шансов вытащить ее оттуда, без риска для жизней посетителей. Можешь подключить к этому делу Миру. Она наверняка мне поможет.
– Мы прикроем все выходы, а сами войдем через кухню.
– Что ж, разумно. Но все равно нужен кто-то, кто пошел бы с ней на личный контакт. Кто бы отвлек ее внимание от Уивер и лишил возможности распылить вещество.
– Я могу отправить моего лучшего бойца – то есть себя. Одно неверное движение с ее стороны, и я даю ребятам зеленый свет. Сейчас в ресторане около семидесяти человек. Плюс некое число на кухне. Если необходимо, мы их всех вырубим дистанционно, пусть немного поспят.
– Не хотелось бы. Разве что в крайнем случае.
– Тебя она сразу узнает. – Услышав голос Рорка, Ева обернулась. Его глаза вспыхнули яростью. – Если у нее при себе оружие, – а оно точно имеется, – то что помешает ей применить его, когда ты будешь от нее в паре метров?
– Я уже над этим думаю. Пибоди, снимай свои дурацкие сапоги.
– Мои сапоги? Но…
– Ты что, и впрямь думаешь, что, если наденешь розовые ковбойские сапоги, никто не узнает в тебе копа? – удивился Рорк.
– Это для начала, – сказала Ева. – И не забудь свои идиотские радужные очки, – велела она Пибоди. – И шарф. – Она потянула за конец яркого полосатого шарфа. – Обмотай его мне вокруг головы или что-то в этом роде. Сделай из меня фри-эйджера.
– Одну минутку, лейтенант. – Не дожидаясь, что на скажет, Рорк бесцеремонно оттащил ее в сторону. – Не делай глупостей!
– Я и не делаю. На мне мой волшебный плащ. Или ты забыл?
– Да, но он не закрывает твоей упрямой головы.
– Ну хорошо. Да, нам не видно, что у нее там под столом. Возможно, она сжимает в руках дубинку. Но сдается мне, что это нож. Она в любую минуту готова выпустить Уивер кишки. Но мне почему-то кажется, она лишь ранит ее, распылит отраву, а сама попробует улизнуть. Я же сумею отвлечь ее внимание от Уивер, постараюсь разговорить. Вот увидишь, она начнет торговаться. Потребует, чтобы мы выпустили Коллуэйя. Он ее наследник, надежда на будущее.
– Вести переговоры с ней можно и отсюда.
– Рорк, пойми, в ресторане есть дети. Если она выпустит эту заразу, им точно конец. Мы не знаем, как быстро действует вещество на детей, но уж точно быстрее, чем на взрослых. Они меньше и легче. Я просто не могу позволить себе оставаться здесь, зная, что мы подвергаем риску жизни детей. Что будет, если они, глотнув этой дряни, раскромсают лица собственным мамочкам, прежде чем мы успеем взять ситуацию под контроль.
– Будет ад.
– А так мы сможем хотя бы часть людей вывести на улицу. Макмиллон сидит спиной к кухне. Пока она будет разговаривать со мной, детей можно тихонько вывести через кухню. Мое появление изменит соотношение сил. Пока правила игры задает она. А тут, откуда ни возьмись, в кадре возникаю я. Это выбьет ее из колеи. Она будет вынуждена пересмотреть свой план.
– Если ты идешь внутрь, то я иду вместе с тобой.
– Послушай…
Он взял в ладони ее лицо.
– Только вместе со мной. И никаких торгов по этому поводу. Это не обсуждается. Если нам суждено превратиться в кровожадных психов, по крайней мере, мы сделаем это вместе.
– Чушь. Ты для этого слишком красив.
Слава богу, он улыбнулся.
– Я буду стараться.
– В таком случае подключайте к каналу связи и его тоже, – сказала Ева Левенбауму. – Пибоди, не забудь дать мне свои дурацкие сапоги.
– Они тебе малы.
– Ничего, как-нибудь потерпим.
Ева подождала, пока к ней присоединят микрофон и передатчик, после чего засунула ноги в розовые сапоги. Пибоди оказалась права. Сапоги страшно жали ногу от пальцев до пятки, но были слишком широки в голенищах. Ладно, потерпим.
– Главное, дойти до стола, – сказала она Пибоди, когда та взялась наматывать ей на голову шарф.
– Я бы советовала тебе сделать улыбчивое лицо. Как ты думаешь, у тебя получится?
– Думаю, твой шарф и очки помогут мне преодолеть зал.
– Даллас!
– Шучу. Все в порядке. Ты сама отправляйся на кухню. Попробуем вывести людей. Поручаю это дело тебе. Главное, как можно меньше шума. Когда я дам команду войти, давайте ко мне. Ты, Бакстер, Трухарт. Но ни секундой раньше. Надо, чтобы Левенбаум обеспечил прикрытие. Ты меня поняла?
– Да, сэр.
Ева слегка подалась вперед и добавила шепотом:
– Если надо будет, Левенбауму придется меня вырубить. Поручаю тебе проследить, чтобы с Рорком ничего не случилось.
– О господи!
– Если ситуация выйдет из-под контроля, постарайся вывести его на улицу. Это не просто приказ, Пибоди. Это просьба. Обращаюсь к тебе как к другу. Если что, позаботься о нем. Обещай.
– Обещаю. И о тебе тоже.
– За меня можешь не беспокоиться. Люди Левенбаума копа в беде не бросят.
Будем надеяться, мысленно добавила она, надевая радужные очки.
– И как я тебе?
– По-моему, просто отпадно, – ответила Пибоди и поправила свободный конец шарфа. – Этакая богемная телка.
– Отлично. Доктор Мира, меня слышно?
– Слышно, – отозвался в ухе голос психолога. Еве показалось, что она уловила в нем тревожные нотки. – Хотя, скажу честно, я не вижу необходимости в этом риске.
– Все просчитано. Меня прикроют. В паре метров от мишени на высоком стульчике сидит бутуз и размазывает по щекам соус. Как только я займу позицию, держите со мной связь. Если меня в разговоре с ней занесет не в ту степь, шепните. Для нас главное, как можно дольше отвлекать внимание, пока не выведем из заведения как можно больше людей.
– Прежде всего она солдат. И готова пожертвовать собой во имя миссии.
– Хотелось бы, что такой миссией для нее был Коллуэй. Левенбаум, ну как, готово?
– Готово.
Ева огляделась вокруг. Спецназовцы молодцы. Оцепили квартал и даже возвели баррикады. Правда, за баррикадами, в ожидании зрелища, уже толпился любопытный народец. Левенбаум с оружием наготове занял позицию.
– Если нужно будет меня оглушить, целься куда угодно, только не в тело. На мне плащ с бронированной подкладкой.
– Не заливай.
– Честное слово. Покажу тебе потом.
– Внутри слишком много движения, – заметил Левенбаум. – Рядом с кабинкой суетится официант. Стол перед ней частично закрывает мишень. Если ты уберешь помехи, буду тебе благодарен.
– Постараюсь, – пообещала Ева. Затем повернулась к Рорку и от удивления сделала большие глаза.
Он успел сбросить пиджак и пальто и облачиться в потертую кожаную куртку. Волосы Рорк убрал в хвост, а на голову натянул красную вязаную шапочку с надписью «Я люблю Нью-Йорк».
– И сколько ты заплатил за эту уродину? Я имею в виду шапку.
– Как обычно, кучу денег.
– В ней ты не слишком тянешь на богача. – Она взяла его за руку. – Ну ладно, пойдем. Попробуем взять эту старую суку. Левенбаум, вперед!
– Понял.
– Надеюсь, спагетти здесь приличные, – прокомментировал Рорк, когда она перешли улицу.
– Когда все закончится, можно будет попробовать. Мишень хорошо просматривается, – доложила Ева, когда они подошли к двери. – Входим в заведение.
– Команда «Альфа», вперед!
Ага, это вход в кухню, подумала Ева, когда они с Рорком шагнули в шумный зал, в котором царили аппетитные запахи. Заметив их, к ним тотчас поспешил, сияя улыбкой, метрдотель. Ева сунула руку в карман.
– Добро пожаловать!
Ева продемонстрировала жетон.
– Смотрите на меня. Как вас зовут?
– Э… Франко. Какие-то проблемы?
– Есть одна проблема. Повторяю, смотрите на меня. А теперь выслушайте, что я скажу. У вас крепкие нервы, Франко?
– Думаю, да… Мне так кажется.
– В таком случае сохраняйте спокойствие. Сейчас к вам в кухню входит отряд полиции. Они возьмут на себя безопасность вашего персонала. Я сказала, смотрите на меня. Вон в той кабинке сидит женщина – в глубине зала, в западном углу.
– Мисс Уивер. Но…
– Я имею в виду женщину рядом с ней. Она опасна. Возможно, вооружена. Спокойно, Франко, спокойно. Когда я подойду к кабинке, когда привлеку к себе ее внимание, я хочу, чтобы вы – тихо, очень тихо – начали выводить людей, что сидят за столиками у нее за спиной и потому ей не видны, в кухню. По столику за один раз. Можете сказать им, что у вас для них приготовлен сюрприз, что сегодня разыгрывается приз. Все, что придет в голову. Главное, отведите их в кухню, а там мы о них позаботимся. То же самое касается и вашего персонала. Постарайтесь по одному удалить их из зала. Только тихо. Без лишнего шума.
– Да, но мисс Уивер…
– Ее я беру на себя. А теперь слушайте, что вы сделаете в первую очередь. За столиком рядом с кабинкой сидит малыш лет двух, весь перемазанный соусом, и ребенок постарше, который делает вид, будто ест овощи, а сам лишь ковыряется в них. Первым делом выведите из зала их. Разрешаю вам устроить небольшой шум. Мол, в кухне все их семейство ждет особый сюрприз. Что-то такое для малышей. Главное, пошире сияйте улыбкой. Вы меня поняли?
– Да. Понял.
– Тогда вперед. И не забудьте, Франко, – улыбка от уха до уха.
Улыбка получилась какой-то кислой, но Ева решила, что и такая сойдет. Она проследила за Франко, чтобы тот дошел до стола. Мэтр не подкачал: подойдя к столику, хлопнул в ладоши. Джина на миг обернулась на него, но, убедившись, что ее это не касается, отвернулась снова.