Илья Новак Детектив (Использует ли Императорский Сыскной Отдел нечистую силу?)
Здесь что-то было не так, но Хорек Твюдж не мог понять, что именно. Он успел обегать все восемь лестничных пролетов центральной замковой башни, побывал на кухне, в погребах, на чердаке, в покоях гостей и комнатушках слуг. Его помощники торчали вокруг замка в самых неожиданных местах и зевали со скуки.
Замок назывался Рэллок и стоял чуть ли не посреди Червовых Рощ. То есть Рощами они только именовались – это был тот случай, когда карта не отвечала местности, меню не соответствовало еде, а имя не называло предмета. Потому что на самом деле это были самые что ни на есть отъявленные заповедные леса, со всеми положенными признаками заповедности: глухие логи, секретные тропинки, лесные болота, мрачные чащи, чащобы и даже, как утверждали лесники, залетные бармаглоты. В результате объявленной Императором войны нечистые повывелись и здесь, но смутные слухи о какой-то тайной норе из подземной страны, через которую эмиссары нечистых просачиваются в страну надземную, не исчезали.
Хорек Твюдж, старший инспектор ИСО, Императорского Сыскного Отдела, остановился на верхней ступеньке лестницы. Это был плотный низенький мужичок с краснощеким лицом сельского лавочника и родителя многочисленных дочерей – последнее было правдой, у него их действительно имелось пятеро, причем трое пока еще пребывали в состоянии беспокойного девичества.
С того места, где он встал, сквозь дверной проем виднелась гостиная замка. Там как раз собрались все наследники-Рэллоки, слетевшиеся сюда, как пчелы на мед… или, подумал Твюдж, как мухи на труп. Хорек, приоткрыв рот, в который раз по очереди рассмотрел их.
Матушка Черкора, вдовствующая баронесса Рэллок, старушенция в кресле на колесиках – седая и аккуратная, с дрожащей головой и личиком, сморщенным как печеное яблоко.
Два ее внука, Тур и Тар, здоровые, наглые, половозрелые лбы, попеременно живущие то здесь, то в Едва, столице надземной страны.
Башат, родной племянник матушки Черкоры, руководящий охранным гарнизоном Едва.
Брат покойного, старик с грустным лицом философа-пессимиста, с непроизносимым именем и таким количеством титулов, что все называли его просто сэр Рыцарь.
Тело самого барона Белкора находилось сейчас в усыпальнице – завтра его должны похоронить. Вечером предыдущего дня, когда вся семья собралась на юбилейное торжество по случаю восьмидесятилетия барона, кто-то оторвал юбиляру голову.
Поскольку место расположения замка было специфическим, на ночь башню, где происходило празднество, неизменно окружали защитой, сквозь которую не мог проникнуть никто. На эту защиту у баронов Рэллок был специальный патент, удостоверяющий, что используемая для нее магия исключительно белая. Барон после третьего тоста преподнес супруге подарок – небольшой аккуратный сверток – и удалился, пообещав вскоре вернуться к гостям. За это время все они (и трое приближенных слуг, находящихся внутри защиты) неоднократно входили в столовый зал и покидали его, так что прикончить барона мог любой.
Хорек вздохнул. Висевший над его головой проекционный пузырь Отдела Арестов (ОА) чуть качнулся. Инспектор взглянул на полупрозрачную сферу, в который раз завидуя Слону, начальнику ОА. Тот, будучи отъявленным лентяем, не утруждал себя «выездом на места». Он доверял рутину Твюджу. Только после того, как Хорек отдавал приказ, Слон через проекцию запускал своих мордоворотов, которые, грохоча сапогами и безудержно ругаясь, арестовывали преступника.
Ну вот, все, кто мог отвинтить кумпол старику, здесь, думал Твюдж. Вопрос в том, кто именно из них сделал это…
Он остановился в дверном проеме гостиной, тоскливо оглядываясь.
Здесь что-то не так.
Это мучило его все сильнее. Дело было не в архитектуре, не в расположении помещений, толщине стен или высоте потолков. Помощники уже простучали весь замок на предмет тайных лазов, но таковых не обнаружили. Опасное место, решил он. Если нечистые твари решат атаковать верхнюю страну, то Червовые Рощи – самый подходящий район, откуда можно сделать это. Возможно, смерть барона как раз и связана с ними? Но как? Хорек нервничал. В последнее время Император несколько раз выражал свое недовольство работой ИСА, обвиняя отдел в затягивании следствия. Твюдж знал, что времени у него – максимум до вечера. Надо было закончить с этим как можно быстрее.
Башат, толстяк в обтягивающих панталонах и тонкой шелковой рубашке, расстегнутый ворот которой обнажал абсолютно безволосую, гладкую и белую, как мраморный шар, грудь, встал и, покачиваясь, двинулся к Хорьку. Черты его рожи были настолько крупными, что казались карикатурой на лицо обычного жителя верхнего мира.
Да он же пьян, понял Твюдж. С утра опохмеляться начал, болван. Хорек сталкивался с племянником баронессы в Едва, где толстяк руководил гарнизоном, охраняющим городскую стену. Насколько он помнил, Башат был пьян всегда. Его любимым занятием было устроиться на стене с ящиком рома и торчать там безвылазно, пока его семья не приходила туда всем составом и не стягивала Башата обратно. Сделать это можно было лишь после того, как Башат засыпал, а поскольку весил он никак не меньше семи пудов, то обычно он падал и приходилось звать солдат из гарнизона и с трудом тащить огромную тушу. В пьяном виде он начинал заикаться и так путать слова, что разобрать их становилось чрезвычайно затруднительно.
– Ать! – сказал племянник, нависая над инспектором и тыча пятерней в свое лицо. – Не… ать! – выпучив глаза, он широким жестом обвел гостиную, вновь ткнул себя и недоуменно скривил рот. – Рать!.. Не может!.. – вдруг довольно отчетливо выговорил он. – Надо… – Башат провел ладонью по красным щекам, затем погрозил Хорьку… – Надо! И… – он вновь указал на стены комнаты. – Ведь нет!.. Не поднять… не понять… Почему нет? Надо! Надо, но… нет!
– Совершенно верно… – устало произнес инспектор.
– Дон Хорек Твюдж, может, вы поторопитесь?
Инспектор поднял глаза.
Это подал голос один из внуков, не то Тур, не то Тар. Близнецов невозможно было отличить, и не только потому, что они схожи лицами, – даже выражение этих лиц оставалось, как правило, одинаковым.
Не терпится отделаться от меня и насесть на старуху с вопросом о наследстве, решил Хорек. Вообще причин убийства может быть только две: наследство и диверсия нечистых. Кто же из них: близнецы, Башат, сэр Рыцарь?.. Или вообще баронесса? Хотя ей-то зачем? Барон был человеком решительным, именно он противостоял нечистым в этом районе – а теперь они полезут из всех нор. Неужели кто-то из этих троих на стороне тварей?.. Он поморщился. Так можно параноиком стать. Ну при чем тут политика? Алчность, вот и все…
– Я действительно тороплюсь, но пока еще не пришел к однозначному выводу, – заявил Твюдж близнецам. – Дело слишком важное, чтобы…
Башат выпучил глаза, надул и без того пухлые губы и замахал руками на проекционный пузырь ОА, который все так же болтался над головой инспектора.
– Буу! – сказал племянник. – Бу-буу!
– Вот именно, – согласился не то Тур, не то Тар. – Мы все скорбим по своему родственнику, а вы используете эти… полицейские методы дознания.
– Дон инспектор, – неуверенно, словно извиняясь, заговорил сэр Рыцарь. – А и вправду, неужели нельзя как-то… ускорить процесс? Упорные слухи о том, что Отдел Сыска использует нечистую силу, до сих пор не опровергнуты. И, по-моему, они правдивы. Так неужели вы не можете… ну, так сказать, задействовать возможности, э… черной магии?
Хорек, не слушая его, рассматривал гостиную. Пол, выложенный черными и белыми плитками, стены, диванчики и пуфики, ковры и гобелены… Он вдруг догадался: дело не в том, что здесь что-то не так. Дело в том, что здесь чего-то не хватает. И не только в гостиной. Во всем замке отсутствовала какая-то мелочь, а может, и не совсем мелочь. Такой, на которую в повседневной жизни не всегда и внимание обратишь, но вот если она понадобится, то очень удивишься ее отсутствию…
– Как это – использует?! – вскинулся Хорек, когда до него наконец дошел смысл того, что сказал Рыцарь.
– А вот это? – брат покойного указал на проекционный пузырь. – Разве это не… сверхъестественное магическое явление?
– Ну да, – согласился Твюдж. – Но это – проекция из Отдела Арестов. Ему, а еще Отделу Казни разрешаются подобные штучки. Позвольте вам напомнить, что я представитель ИСО, важнейшего отдела Имперской Канцелярии. Черная магия нам ни к чему. Наше оружие – логика.
– Да, но… – Глаза Рыцаря за круглыми толстыми стеклами очков выдавали растерянность. – Своеобразная логика есть и у того странного племени, которое обитает в подземной стране и которое мы именуем нечистым. И правила, по которым они живут, вполне продуманны. Не спорю, в их жизни несоизмеримо больше, чем в нашей, занимает удача, так сказать «расклад», но…
– Две принципиальные разницы! – перебил Хорек. – Мы начинаем с абсолютно одинаковых позиций. Все равны. И потом уж большего добивается тот, кто умнее. Они начинают в неравных условиях. «Судьба», «фарт», «расклад» – демоны, которым они молятся и которые задают изначально несправедливую ситуацию. Я решительно – вы слышите, решительно! – возражаю против заявлений о том, что в Императорском Сыскном Отделе используется черная магия. Логика и многообразие комбинаций – вот два основных оружия, благодаря которым мы всегда раскрываем…
– Нет-нет, прошу прощения, вы меня не совсем правильно поняли, – возразил сэр Рыцарь. – Я ни в коем случае не обвиняю вас в сговоре с нечистыми. Просто слухи о том, что Император использует некоторые их возможности… Быть может, иногда… Я хотел сказать, было бы правильно… – он умолк, окончательно смешавшись.
– Кто из вас видел тот подарок, который покойный преподнес супруге перед смертью? – спросил Хорек. – Баронесса?..
– Я положила его на столик… – пролепетала старушка потерянно. – Вот сюда… Собиралась развернуть его позже, но потом… Потом его там уже не было.
– А почему вы подозреваете нас? – встрял в разговор то ли Тур, то ли Тар. – Внутри башни, между прочим, были еще трое слуг. Почему не они?
– Я уже допрашивал их и еще раз допрошу, – заверил инспектор, понимая, что толку от повторного допроса будет не больше, чем от первого.
– Ну так займитесь этим, – брюзгливо проворчал один из близнецов и наконец самоидентифицировался: – Скажи, Тар, брат?
– В другое время я бы поддержал тебя, Тур, брат, – откликнулся второй близнец. – Но не сейчас. Не сейчас, брат, после того как ты сломал мою любимую… – он посмотрел по сторонам и смущенно умолк.
Конфузливость вообще не была свойственна таким личностям, как близнецы. Что там у них произошло? – немедленно насторожился Хорек. В этих обстоятельствах подозрение могли вызвать любые неясности.
– А что сломал ваш брат, Тур? – небрежно осведомился Твюдж, продолжая обшаривать взглядом гостиную. Мебель, ковры, гобелены, трюмо… святой Гамбит, чего же тут все-таки не хватает-то, а?
– Не ваше дело! – вспыхнул Тур. – Эта дрянная…
– Да нет же, она была еще совсем новая! – перебил Тар с возмущением. – Такая хорошая, новая… эх, брат!..
– Буу! – сказал Башат, к тому времени уже сидящий на подоконнике, спиной к распахнутому окну. Он вновь ткнул себя пятерней в лицо. – Смотрю туда… – внезапно довольно отчетливо произнес он, указывая на стену. – Смотрю сюда… – Его рука показала в сторону трюмо. – Нет! Ну нет же, и все тут… Пошел туда… – Он топнул ногой по полу, подразумевая, надо полагать, одно из нижних помещений… – Пошел сюда… – Теперь рука указала на потолок… – Рать… мать его!.. Нет! Нет, хоть ты лопни!.. – Взмахнув руками, он покачнулся с полным безразличием к опасности.
Точно, чего-то не хватает, согласился с болваном Хорек. Вот и Башат что-то чувствует. Интересно, чего это он себе в рожу тычет? При чем тут его рожа? Твюдж аж вспотел. Ощущение того, что он почти знает, чего именно не хватает в замке, было мучительным.
– Всех попрошу оставаться на своих местах, – громко произнес он и покосился на баронессу – теперь уже вдовствующую – Черкору. В глазах ее стояли слезы. Инспектор догадывался, как, должно быть, тяжело ей сейчас. Родственнички, – во всяком случае, внуки уж точно, – готовы были на все, лишь бы прибрать к рукам этот замок. А может, тут двойная игра? Может, кто-то из них желает и наследство заполучить, и, завладев замком, сделать его форпостом атаки нечистых?
Кивнув присутствующим, Хорек быстро вышел. Как только он начал спускаться по лестнице, проекционный пузырь приблизился. В серебристой глубине нечетко проступили черты лица, и Слон сказал:
– Хорек, дела твои хреновы. Император требует, чтобы проблема была решена к полудню. Он всерьез опасается диверсии нечистых. Я пытался урезонить его, но он заявил, что если до двенадцати ты не произнесешь формулу ареста или казни, то будешь уволен с взысканием. Так что – давай работай.
– Арест – ладно, но для казни нужны очень веские причины… К полудню?! – заорал Хорек. – Вы там все обалдели, что ли? Да ведь сейчас уже половина двенадцатого!!!
– Точно, – согласился Слон. – Так что я держу своих ребят наготове. Знаешь, как это называется? Это называется цейтнот…
Хорек взбежал на последний этаж башни, затем спустился в подвал. По пути он лихорадочно осматривался, пытаясь понять, чего же здесь не хватает. Теперь он был абсолютно уверен в том, что это напрямую связано с убийством. Было без пятнадцати, когда он услышал визг. Инспектор метнулся к дверям и обнаружил, что его помощники задержали какую-то служанку. Они окружили девицу, когда она пыталась покинуть замок, и завели в каморку, где была оборудована их штаб-квартира, но тут служанка поцарапала одному из них лицо.
– Стоп! – гаркнул Твюдж. – Что происходит?
Старший помощник, на щеках которого алели глубокие царапины, отрапортовал и удалился вместе с остальными замазывать йодом боевые раны. Служанка-блондинка, похожая на кошечку, терла глаза и всхлипывала. На столе валялась ее сумочка, которую помощники уже начали потрошить в поисках вещдоков и компромата.
– Тебя как зовут? – спросил Хорек, разглядывая рассыпанные по столу предметы.
– Китти, – прохныкала она. В сумочке находились: ярко-красная губная помада, синяя тушь, круглое зеркальце, угольный карандаш, четыре заколки для волос, большая деревянная пуговица, шпилька и синяя ленточка.
– Вам же приказали оставаться в замке. Ты куда направлялась?
– На свиданку-у… – залепетала она. – Он-меня-уже-наверное-жде-ет… Отпустите-меня-господин-пожалуйста…
Это тут же напомнило инспектору одну из частых домашних сцен. Только там вместо «отпустите» звучало «ну-дай-мне-еще-три-монеты-всего-три», а вместо «господина» был «папочка».
– Здесь же лес кругом, – удивился Хорек. – Где ж ты кавалера подцепила?
– Не подцепила… – вновь завелась Китти. – Это он меня… познакомился… Он из лесников… Красивый – аж страшно… Он-же-меня-бросит-если-я-не-приду…
– Если вот так с первого раза бросит – значит, нечего на него и время тратить, – решил Твюдж. – Не могу я сейчас тебя отпустить. Сиди здесь.
Он выскочил из каморки, приказал помощником никого не впускать и не выпускать, и помчался дальше.
Было без десяти, когда инспектор ввалился на кухню.
За длинным столом сидели Ляпшин, Корли и Сноя, соответственно, главный камердинер, главный конюх и главная кухарка замка Рэллок. Из всей обслуги только эти трое находились внутри башни в то время, когда произошло убийство. Как наиболее приближенные слуги, предки которых из века в век служили баронам, они приняли участие во вчерашнем празднестве. Ляпшин, одетый в черную тройку, с торчащей из кармана золотой часовой цепочкой, сидел по одну сторону стола, Корли, подвижный лопоухий альбинос, имеющий привычку передвигаться какой-то резкой прыгающей походкой, – по другую, а толстая сонная Сноя – во главе.
Между ними стоял огромный самовар со ржавыми боками и эмалированная в черно-белую клетку посуда. Кажется, Твюдж прервал чаепитие, хотя, судя по всему, кухарка в нем и так уже не участвовала: она спала, положив голову на стол. Вчера она руководила приготовлениями к праздничному ужину, после прислуживала за столом и, наверное, так и не ложилась.
– Дон инспектор… – Ляпшин щелчком запустил в Сною сухой хлебной крошкой. – У нас с мсье Корли возник один фила… флио… вопрос фи-ло-софского порядка… – Камердинер склонился над своей широкой пиалой, и в коричневой поверхности отразилось его озабоченное лицо.
– Да-да, – поддержал конюх и пальцами, заросшими белыми волосами, разгладил щеточки усов. – Интересный, если задуматься, вопрос… – Он не глядя запустил руку под стол, извлек пузатую бутыль и что-то подлил в чашку. По кухне распространился запах дешевого коньяка. – Вот, скажем, Сноя… Сможет ли она жить в этом самоваре?
– В самоваре… – эхом откликнулся камердинер, шумно отхлебывая из своей пиалы. – Я очень спешу. Жизнь вообще – вечная спешка. Иногда некогда даже чаю попить. Но эта проблема заставила меня, так сказать, притормозить и при… задуматься. Да, при-заду-маться. Сможет ли? Сможет. Вот в чем – вопрос! В сав… оваре? В водной, так сказать, среде… – Он вновь склонился над пиалой и подмигнул своему отражению.
Тоже пьян, решил Твюдж. Как же не вовремя!
– Мсье Ляпшин, чего не хватает в замке? – громко спросил он. – Вы как главный камердинер должны знать это.
– Заварки, – заявил камердинер после продолжительной паузы. – И времени. Нам вечно не хватает двух этих асновно… оснаво… осново-пола-гающих явлений.
Махнув рукой, Хорек покинул кухню и стал взбираться по лестнице. Было уже без пяти. Последняя его надежда – камердинер, который мог бы сказать, что не так с обстановкой замка, рассеялась, как парок над горячим чаем. Инспектор остановился возле узкого окна и выглянул. В замковом дворе под самой стеной башни был небольшой, очень мелкий пруд, на берегах которого росли розы. От легкого ветерка цветы склонялись друг к другу бутонами, кивали, словно вели тихую беседу. Отрешенно разглядывая отблески солнечных лучей на воде, Хорек вздохнул. Прощай, карьера, регулярное получение жалования и остальные сопутствующие императорской службе прелести…