Константин Семёнов Попытка № 13 Фантастико-ностальгические сны о Грозном
От автора
Я вовсе не собирался писать это произведение. Оно получилось само. Захотелось немного отдохнуть от военной темы — уж слишком много она забирает сил. Задумка была — составить путеводитель по довоенному Грозному. По городу, которого уже нет, и никогда не будет. По городу, который сохраняется только в наших воспоминаниях. Который, к великому сожалению, всё время тает, истончается, так как всё больше моих земляков уходят в мир иной. Но оказалось, что: во-первых, подобные произведения уже есть. Например, замечательные мемуары С.М. Федосеева (http://www.litsovet.ru/index.php/author.page?author_id=9006). Во-вторых, обнаружилось, что не справляюсь я с этим жанром. В путеводитель наглым образом вплетался сюжет и, что я только с ним ни делал, исчезать не хотел. Мало того, сюжет начинал диктовать мне свою волю. Бороться с ним было очень трудно и, наконец, я сдался. И возникло то, что возникло. Странная смесь путеводителя, мемуаров, грозненских баек. И всё это для интереса и стройности объединено единым сюжетом. Так как историю нашего города нельзя назвать весёлой, то и сюжет вышел соответствующий. Зато я постарался собрать как можно больше известных мне весёлых и фантастических случаев, произошедших в разное время в Грозном. Я затрудняюсь определить жанр того, что у меня вышло. Скорее всего — это фантастико-ностальгический путеводитель по городу, которого нет. Но такого жанра нет, поэтому — пусть будет повесть.
И, наконец. Все совпадения имён, фамилий, ситуаций являются случайными.
А может, и не все. А может, и не являются.
Пролог
Корова кокетливо взмахнула хвостом и на землю шлёпнулась дымящаяся лепёшка. В асфальте сразу же образовалась аккуратная воронка, оттуда повалил чёрный дым, закрутился спиралью и исчез. Воронки не было и следа, а на её месте — прямо на асфальте — обнаружилась надпись: «Осторожно — МИНЫ!»
Евгений Борисович примерился, наступил прямо на центр предупредительной надписи и проснулся.
Электронные часы светились неприятными цифрами — 02:02. Затем правый глаз мигнул — 02:03. Мягко шуршал кондиционер, где-то далеко надрывалась от возмущения автосигнализация.
Нет, ну надо же — какая ерунда снится! Всё-таки зря он вчера ввязался в этот дурацкий спор на форуме. Теперь вот даже и во сне покоя нет. И было бы из-за чего! Тоже мне важная тема — ходили ли коровы по центру Грозного. Чёрт знает что! Взрослые все люди, у многих внуки уже, а ведём себя как пацаны, ей богу. Надо же додуматься — коровы в центре города! Да не было такого никогда, уж с шестидесятых годов — точно. Скорее всего, народ просто поприкалывался, отходя от дневных стрессов, а он воспринял всё слишком серьёзно. Вот теперь приходится терпеть как расплату.
02:04. Снотворного, что ли, выпить.… Хоть бы что-нибудь хорошее приснилось. Про Грозный, конечно.… Но только не про войну. 02:05.
Сон № 1. Прекрасное далёко
— Московское время десять часов, — объявила бодрым голосом пластмассовая коробка радиоточки. Затем в ней что-то заскрипело и уже другой, смутно знакомый, голос произнёс. — Значит, про войну не хочешь? Ну-ну…
Женя удивлённо повернулся к радио, задев при этом рукой банку с водой. Банка опрокинулась, жёлто-бурая от краски вода хлынула на стол. Женя ойкнул, бросил кисточку и поспешно убрал со стола прикреплённый к фанерке рисунок. Вода не успела сделать своё чёрное дело, и шедевр не пострадал.
А в том, что это именно шедевр Женя почти не сомневался. Рисунок изображал родной Грозный в далёком-далёком будущем, в двухтысячном году. Город получился одновременно и узнаваемым и совершенно фантастическим со всеми этими подвесными дорогами, летающими платформами, силовыми куполами над заводами и прочими достижениями науки и техники.
— Спас, да? Молодец! Помечтай, помечтай, пока можно, — раздалось сзади.
Женя повернулся. Опять радио! Чёрт-те что. Не бывает же такого. И голос какой противный!
— Мало ли чего не бывает, — обидчиво произнесла коробка. — А что голос противный — так это не ко мне, это ты, дружок, сам виноват. Ишь, от горшка три вершка, а туда же… Может, ты думаешь еще, что художником станешь?
— А может и стану! — не выдержал Женя, забыв, что разговаривает с радиоточкой. — Чего, нельзя?
— Помечтай, помечтай, — засмеялась противная коробка, но вдруг оборвала смех и грустно поведала. — Только ни фига ты никем не станешь. Так и будешь…мечтать.
— Почему это?! — Женя едва сдержал слёзы. — Брешешь ты всё. Брешешь!
— Может, и брешу, — согласился голос немного тоскливо, — может и станешь. Если будешь слушать и главное, если будешь помнить:
Почему-то Жене стало тоскливо. Радио помолчало немного, затем внутри него раздался треск и тихо забубнили два голоса. Один уже знакомый, другой — низкий, уверенный. Слышно было плохо, мешали непонятно откуда взявшиеся помехи.
— Наконец! — радостно воскликнул низкий. — А ведь это удача! Уверен, что уж тут-то всё… (дальше непонятно).
— Ещё бы мне не радоваться! — это знакомый. — Только я бы не был так… (треск). Всё-таки…(непонятно).
— Да, конечно, это чувство иррациональное. Но тут, по-моему, всё просто…(треск) … ведь он сам этого хотел, нам только помочь…(непонятно) или ты…
— …можно думать? Естественно, я сделаю все что можно. И даже больше. Всё-таки это и … судьба…(сплошной треск)
Женя на цыпочках подошёл к стене, протянул руку к розетке.
— О, чёрт, выключиться забыл! — раздалось из радио, треск исчез. — Руку-то убери!!
Женя вздрогнул, отступил на шаг, не сводя глаз с говорящей коробки. А та продолжала, как ни в чём не бывало, и голос был уже вовсе не тоскливый, а ехидный.
— Чем всякую фантастику выдумывать, лучше бы свой город изобразил. Да поподробнее. А то пройдёт время, и будешь путаться, где какая улица. Августовскую от Первомайской не отличишь.
На такую чушь Женя даже не нашёлся что ответить. Такой бред мог родиться только в больном мозгу. В жизни такого не будет!
— Все вы так говорите, — мерзкая коробка опять прочитало его мысли. — А потом всё забываете, путаете. И только и знаете — хвалитесь, хвалитесь, распустив сопли. Не веришь, конечно. Ничего, сейчас мы тебе покажем, что станет с вашей памятью лет так эдак через…. Короче, не скоро.
Раздался щелчок, заиграл гимн СССР, визгливый голос запел что-то знакомое, но почему-то про Россию. Затем музыка оборвалась, и радио заорало так, что Женя опять вздрогнул.
— Внимание! Сообщение ТАСС! Работают все радиостанции Светского Союза! Сегодня, в первый день лета одна тысяча девятьсот забыл какого года, буквально через несколько секунд, в городе Грозном, начнётся нечто неописуемое! Даже — не побоюсь этого слова — феерическое! Ежегодный проход коров через город! Спешите видеть! Членам КПСС, ветеранам всяческих войн и детям до шести лет проход вне очереди. С остальных — по пять копеек на помощь голодающим всего мира.
Интерлюдия. А как у нас с коровами?
С детства запомнилась Жене эта картина. По улице Ленина откуда-то от 15 военного городка идёт стадо коров. Небольшое, голов на 200–300. Впереди стада шествует пастух с длинным-длинным кнутом. Время от времени пастух щёлкает кнутом и на несколько кварталов разносится резкий, похожий на выстрел, звук. Жители выходят на балконы, выбегают на улицу.
Коровы медленно бредут к центру города, оставляя после себя дымящиеся удобрения. Эти лепёшки уже через час таинственным образом исчезают. Видимо жители собирают их для обогрева в суровое зимнее время.
Транспорт останавливается, милиционеры свистят и машут полосатыми жезлами, а коровы идут и идут.
На перекрёстке с улицей Субботников стадо сворачивает налево, к вокзалу, но отдельные экземпляры отбиваются и разбредаются по городу. Их можно увидеть в парках, где они объедают газоны и купаются в фонтанах. Некоторые заходят на площадь Ленина и в Аракеловский магазин. Две-три обязательно зайдут в кафе- мороженое, больше известное как Подкова. Пяток коров толпится около старого здания ГНИ. Студенты кормят их жареной кукурузой. Печальна судьба тех, кто забрёл на базар — из мясного павильона нет выхода. Несколько коров ещё долго можно видеть на стадионе Динамо — потом там так и не вырастет трава на поле. Самые стойкие доходят до Главпочты, и даже до Грознефтяной. Парочка навсегда осталось в «Барском» доме, другая сдуру запёрлась в стоматологическую поликлинику.
Темнеет, на Грозный опускается ночь, но долго ещё слышно далёкое мычание, цокот копыт, лай собак и рык львов. Дурманит от запахов сирени, вонючки и коровьих лепёшек.
В далёком Владивостоке Евгений Борисович ложится спать и снится ему родной город, город красивых людей и прекрасных коров.
Таких уже нет и не будет никогда.
Сон № 2. Точильщиков помните?
В огромном, занимающем целый квартал в самом центре города, дворе 5-го жилстроительства всё было как обычно.
На Женю, возвращающего из художественной школы, никто не обращал внимания. Сегодня это было особенно обидно. Последний писк моды — белая нейлоновая рубашка надета, как положено, с напуском. Рукава закатаны на два оборота выше запястья. Да и брюки, между прочим, тоже модные — с клапанами.
И не одна зараза не глянет. Обидно, чёрт побери!
А впрочем, кому замечать-то? В центре двора, на площадке, играют в футбол пацаны. У них только мяч перед глазами. В песочницах малыши возятся под присмотром мамаш. Первые — слишком малы, вторые — ничего, кроме первых вообще не видят. Вон девчонки в классики играют. Это уже получше, но — малы, малы. И только бабушки на скамейках замечают всё. Слабое утешение!
А это что ещё такое?
Из темноты арки, ведущей на проспект Победы, один за другим неторопливо вышли пять совершенно одинаковых мужиков. Все они были пожилые, бородатые, в длинных грязноватых фартуках. На плече каждый нёс точильный станок — деревянную станину с круглыми точильными камнями на оси и педалью.
Точильщики! Но почему их так много? Они что со всего города собрались? Может, у них здесь соревнование?
Между тем мужики остановились, сняли свои агрегаты, поставили их на землю. Вот первый легонько надавил ногой на педаль, приводя камни в движение, оглянулся по сторонам и заорал диким гортанным голосом:
— А вот точить ножи ножницы мясорубки! А вот точить ножи ножницы мясорубки!
— Ну как ты кричишь? Память пропил? — совершенно таким же голосом вступил в хор второй. — Точи-и-и-ть мясорубки-ножи-ножницы. Точи-и-и-ть мясорубки-ножи-ножницы. Вот как надо! Разницу чувствуешь, склеротик?
— Сам ты склеротик, — огрызнулся первый. — Всё я правильно кричу! Правильно!
— Правильно! — передразнил второй. — Да ты послушай, послушай! У тебя же ритм сбивается! Так только «поп-звёзды» поют.
— Точи-и-ить ножи но-о-ожницы, мясору-убки! — заорал третий. — Точи-и-ить ножи но-о-ожницы, мясору-убки! Вот как надо, господа-товарищи! Музыка! — Точи-и-ить ножи но-о-ожницы, мясору-убки!
Четвёртый мужик прокашлялся и немного стесняясь, пропел:
— Точи-ить ножи но-о-жницы бритвы…
Все остальные удивлённо повернулись к нему. Мужик страшно засмущался, схватил свой агрегат и чуть ли не бегом направился к выходу.
— И откуда такие берутся? — удивился первый точильщик. — Что люди подумают?
— Да ладно, может, он городом ошибся? Может он из Москвы, например? — успокоил второй.
— Из Москвы? Да из дурдома он! Ну, а ты чем порадуешь? — третий точильщик вопросительно повернулся к пятому, последнему.
И тот не заставил себя ждать:
— Точу мясорубки, ножи, ножницы! Точу мясорубки, ножи, ножницы! Точу мясорубки, ножи, ножницы!
После этого начался самый настоящий бардак. Точильщики заорали все одновременно — понять можно было только отдельные слова: «Где, ну, где ты такое слышал?», «Придурок!», «Что за херня!», «Не материться в Грозном!», «Сам дурак!» Заработали ноги, нажимая на педали, закрутились со страшной скоростью точильные камни, полетели в разные стороны искры из-под ножей и ножниц. В воздухе запахло дракой и даже членовредительством.
Женя буквально обалдел от такой картины. Да что же они, с ума все посходили?
— Это не они, это некоторые склеротики сума посходили, вернее — посходят, — раздался знакомый голос. — Не помнят ни черта, понимаешь.
Женя оглянулся по сторонам: никого. Только неизвестно как попавшая сюда корова задумчиво обгладывала куст сирени. Откуда же теперь этот дурацкий голос?
— Откуда, откуда? Не всё равно тебе? — корова оставила куст, повернулась к Жене и подмигнула одним глазом. — Сказали же тебе — сон это!
Женя развернулся и быстрым шагом двинулся к прохладному полумраку арки. Корова пошла следом, из пасти у неё свисала ветка сирени.
— Кстати, как успехи в рисовании? — осведомился голос, корова кивнула.
Женя ускорил шаг, не отвечая. Ещё подумают, что он с коровой разговаривает!
— А можешь и не отвечать, мы и так знаем — хреново. Это тебе не в рубахе модной шастать, это посложнее будет. И вообще, художник должен быть голодным. Или несчастным. Тогда может, что и выйдет. А так…
Женя молчал.
— Впрочем, ты не расстраивайся особо. Надо признать, тут ты кое-чего достигнешь, — голос стал почему-то грустным, — правда, один только раз. Даже выставка у тебя будет…
— Выставка? — тут уж Женя не выдержал. — У меня?! Так что же я …голодным буду?
— Оо-о-й, не могу! — засмеялся невидимый собеседник, а корова восторженно закрутила хвостом. — Ой, насмешил! Голодным! Голодных в СССР не бывает! Что остаётся? Дошло? Ага, ты правильно догадался, не дурак — этого у тебя не отнимешь. Так вот запомни — так будет, если плыть по течению. А мы постараемся, чтоб было не так, очень постараемся. Только нужна будет и твоя помощь. Запомни!
Женя открыл было рот, чтобы выяснить всё до конца, но тут землю ощутимо тряхнуло. Стены старого дома затряслись, где-то послышался звон разбитых стёкол. Коровы выплюнула недожёванную сирень и с дикой скоростью рванула прочь со двора, держась подальше от стен. В доме захлопали двери и на улицу начали выбегать полуодетые граждане: женщины в домашних халатах и бигуди, мужчины в семейных трусах. Особо испуганными граждане не выглядели. Впереди всех бежали дети и восторженно вопили:
— Ура! Ура!! В Грозном землетрясение! Опять землетрясение! Ура!!!
Сон № 3. Самое опасное место
Летом это было одно из самых опасных мест в центре Грозного.
Нет, вы не особенно рисковали быть задавленными здесь сумасшедшим водителем. Вряд ли напали бы на вас среди бела дня хулиганы или милиция. И уж конечно вас бы не похитили абреки, спустившиеся с гор под покровом ночи и пробравшиеся сюда по канализационным стокам. Нет, всё было намного проще.
Здесь, на перекрёстке проспекта Победы и улицы Чернышевского, прямо у киоска «Союзпечати», поджидал неосторожных прохожих громадный тутовник.
Конечно, в центре города росло немало этих совсем не экзотических деревьев. И каждое из них таило в себе летом потенциальную опасность. Но с этим ни одно из них и близко не могло сравниться.
Во-первых — место. Тутовник рос прямо около киоска «Союзпечати», который пользовался большой популярностью из-за частенько попадавшего в него дефицита. Какая зараза догадалась поставить киоск прямо под тутовником теперь уже неизвестно. Может быть, расчёт был на то, что соседство с таким высококультурным учреждением смягчит характер своенравного дерева, сделает его более интеллигентным. Ничего подобного, увы, не произошло. Тутовник наоборот только озлобился и стал проявлять свой характер во всей красе. Характер этот — мерзкий, коварный — и был второй причиной.
Действовал тутовник обычно так.
Идёт себе по улице гражданин, трезвый, хорошо одетый, в прекрасном настроении. Глядь — киоск. Естественно возникает желание приобрести свежую прессу, а если повезёт, то и что-нибудь дефицитное. Еженедельник «Футбол — Хоккей», например. Немного смущает правда огромное, чёрное от раздавленных ягод, пятно на асфальте. Однако погода безветренная, ягод на старом дереве не видно ну совершенно, да и соблазн уж очень велик.
И гражданин решается.
Ещё осторожно подходит он к киоску. Боже, чего тут только сегодня нет — вот повезло! Гражданин долго выбирает чтиво по вкусу, достаёт кошелёк. Всё это время тутовник не подаёт никаких признаков жизни, и счастливый гражданин совершенно забывает об опасности.
Бедняга!
Наконец всё выбрано. Вот уже продавщица отсчитывает сдачу. И в это самый момент коварное дерево наносит удар.
Сочные чёрные ягоды обрушиваются на расслабившегося гражданина неожиданно, как повестка в военкомат. И каждая вторая попадает в цель. По рубашке и брюкам мгновенно расползаются жёлтые, красные и чёрные пятна. Отстирываются они, между прочим, очень и очень плохо. Честно говоря, вообще не отстирываются.