– Кто это вам сказал? Моему сыну Карлу всего девять лет, и жениться ему еще явно рано. Когда я решу женить своего сына, я найду ему невесту, поверьте, за этим дело не станет, кроме того, она наверняка будет моложе вас. Вам следует подумать о своем будущем, но, полагаю, оно никак не будет связано с Францией и с моим сыном тем более!
Лицо Марии покрылось красными пятнами, она дышала так, словно промчалась много верст галопом. Ей только что влепили пощечину, и кто – итальянская купчиха! А Екатерина больше не желала выслушивать эту девчонку, посягнувшую и на второго ее сына!
Мария сделала все, чтобы как можно дольше задержаться во Франции, она все надеялась либо на помощь де Гизов, либо на сватовство еще какого-нибудь принца. Не случилось… Уже завел разговор о ее браке со своим сыном-наследником Карлосом испанский король Филипп. Это было тем более заманчиво, что там правила подруга ее юности Елизавета Валуа. Но король как-то не слишком торопился, не подгонять же его самой! Мария знала себе цену и не собиралась ее снижать! Она должна выйти только за короля либо наследника короны, иначе для королевы Шотландии и вдовствующей королевы Франции и быть не могло!
Мария жила в Реймсе, ведя довольно свободный образ жизни. После своего траура она словно проснулась. Она молода и красива, она живая, любящая веселье, музыку, поэзию, танцы, купающаяся в море вполне заслуженных комплиментов, почему же всего этого нужно лишаться? Только потому что слабый от рождения юноша все же умер? Но это не вина Марии, даже если бы она не отходила от постели нытика-мужа ни на шаг, его агонию разве что удалось бы протянуть еще на пару месяцев. Но теперь Франциска не было на свете, положенные дни траура прошли, свекрови она не нужна, почему бы не позволить себе жить так, как хочется?
А хотелось весело. При дворе пошли слухи один другого грязней: вдовствующая королева Мария почти открыто живет в Реймсе с сыном коннетабля Франции Анна де Монморанси сиром Анри Данвиллем!
– Ах, она и раньше-то оказывала ему недвусмысленные знаки внимания, а теперь и подавно! – шептались дамы.
– И не говорите! Удивительно только, что они не сообразили сотворить ребенка, выдав его за королевского.
– Что вы! Было категорически нельзя, едва ли у короля Франциска были силы на такие подвиги, после которых можно бы заподозрить беременность!
Марии с удовольствием перемывали косточки при дворе, уже даже не намекая, а попросту со смаком передавая пикантные подробности. Конечно, нашлись «добрые» души, постаравшиеся, чтобы эти слухи дошли до ее бывшей свекрови Екатерины Медичи. Королева-мать ничего не ответила на сплетни, но, оставшись одна, дала волю чувствам:
– Шотландская шлюха! Мало того что эта кобыла столько лет просидела на моей шее и раньше времени загнала в гроб Франциска, она еще и после его смерти наставляет ему рога!
Камеристка Екатерины подумала, что наставлять рога умершему человеку невозможно, но промолчала, она тоже ненавидела самовлюбленную, как считала, девчонку, нахамившую королеве-матери!
– Давать повод трепать свое имя любому встречному! Вон из Франции! Пусть заводит себе тысячу любовников в своей дикой Шотландии!
Неизвестно, что из слухов было правдой, а что действительно только слухами, но дыма без огня не бывает, тем более потерявший голову Анри Данвилль всюду следовал за своей богиней.
Екатерина вызвала для разговора отца молодого человека коннетабля Анна де Монморанси. Прошли те времена, когда она ненавидела коннетабля за его участие в сводничестве между Генрихом и Дианой. Позже он помог свести Генриха с Джанет Флеминг, чем от души порадовал королеву.
Герцог в ответ на ее претензии только развел руками:
– Я пытался беседовать со своим сыном, но Анри словно конь, закусивший удила, который не слушает голоса хозяина и даже не подчиняется плети и узде.
– Я твердо решила отправить Марию Стюарт в ее Шотландию, назначив положенную вдовствующей королеве пенсию. Другого выхода не вижу. Причем я уже давала понять этой особе, что теперь ее не слишком желают видеть при дворе, но она, как и ваш сын, ничего не слышит. Или не желает слышать. – Екатерина вздохнула: – Придется повысить голос!
– А что, если Анри последует за ней?
– Мой друг, Шотландия не Франция, там не потерпят распутства королевы-католички. В лучшем случае вашего Анри выставят вон довольно скоро, в худшем он получит сполна вместе с этой рыжей кобылой.
Монморанси мысленно ахнул от выражения королевы. Научилась у Гизов? Это Франсуа умудрялся говорить подобное даже о Диане де Пуатье, причем во времена ее особо бурного романа с королем. Но королева не де Гиз, видно, хорошо припекло, если уж и она столь крепко выражается…
Коннетабль пообещал еще раз строго поговорить со своим младшим сыном и удалился, видя, что разговоры о других насущных делах с Екатериной Медичи сейчас невозможны.
Сколько ни билась Мария, ей указали-таки путь в Шотландию, не помогло даже обращение к Елизавете Английской якобы за разрешением для следования по ее землям. Мария надеялась таким образом затянуть вопрос, а там, может, что и изменится… Не получилось, Екатерина постаралась выпроводить надоевшую ей невестку поскорее, правда, устроив ей роскошные проводы.
– Они должны быть не хуже встречи!
– Почему, Ваше Величество?
– Чтоб не вернулась! – фыркнула Екатерина, у которой хватало головной боли и без шотландской кобылки…
И снова Диана…
Мария убралась восвояси, у Екатерины потянулись будни, заполненные привычным уже противостоянием с Гизами и с гугенотами. Дело пока еще не дошло от открытой войны, но все близилось к этому. Удивительно, но необходимость противостоять гугенотам объединила ее с Гизами, тем более между ними больше не стояла ни Диана де Пуатье, ни Мария Стюарт, а общих интересов оказалось куда больше, чем разногласий.
Екатерине Медичи долго было попросту не до Дианы. Она придумывала козни то против принца Конде, то против Антуана де Бурбона с его разумной Жанной, то против красоток, которые, как и Мария Стюарт, страстно желали стать следующими королевами, выскочив замуж за Карла. Этого допустить мать никак не могла. Никаких ранних браков, всему свое время!
Но однажды она все же вспомнила о Диане.
Камеристка Жаннетта передала ей просьбу Руджери прийти. Королева удивилась, братья уже почти не занимались ничем, но сходить согласилась…
И вот знакомая улица и знакомый дом, снаружи выглядящий куда меньше, чем есть в действительности… Сколько лет прошло с тех пор, как она была здесь в последний раз? Не так уж много, а кажется, будто целая жизнь…
На условный стук привычно ответили, пригласили внутрь. Екатерина оглядывалась, почти ничего не изменилось, только сами братья постарели. Они в том возрасте, когда годы все заметней, как и седина в бороде.
Космо Руджери вдруг сказал, что они разыскали весьма интересного человека, когда-то он работал с ними, но потом проштрафился и удрал, оставив за собой должок. А теперь вот нашли и хотели бы познакомить.
Этим человеком оказался… Себастьян, прятавшийся от братьев у Дианы в имении. Выслушав от него много интересного, Екатерина даже оживилась:
– А что за должок, деньги?
Руджери остановил ее руку, потянувшуюся за кошельком:
– Нет, долг из тех, что деньгами не оплатишь, и за других платить тоже не стоит.
– Я заберу его к себе на службу?
– Нет!
– Почему?
– Он делает яды.
– Мне это и нужно.
– Вот потому и нет!
Екатерина проворчала:
– Сама научусь!
Руджери в ответ неожиданно задорно рассмеялся:
– Катрин, вы неисправимы.
А та вдруг сообразила:
– Но ведь Диана осталась без Себастьяна!
– Конечно.
– Она погибнет!
– Она погибнет, когда придет ее время. Хотите помочь?
– Выжить?
– Вы действительно неисправимы.
Сколько раз ей хотелось вернуться в детство, беспокойное, опасное, иногда даже смертельно опасное, когда она не знала, что будет завтра, но верила, что на земле есть люди, которые ее любят и обязательно придут ей на помощь. Ее хотели обесчестить, убить только за то, что она Медичи, но Екатерина, слыша крики беснующейся толпы за стенами монастыря: «Убить Медичи!», решила, что фамилия Медичи многого стоит, если из-за нее даже проливается кровь. Девочке было очень трудно и страшно, но тогда она верила, что впереди только хорошее, стоит пережить вот этот ужас – и дальше счастье. У нее будет любимый муж, свой дом, дети…
Все это давно было, все, кроме счастья… Любимый муж не любил в ответ ни минуты, свой дом приходилось много лет делить с соперницей, даже на детей Диана умудрилась влиять…
Диана… Диана… Диана!.. Будь проклято это имя!
Она не стала мстить, когда уже могла бы, и соперница приняла это за слабость. А Екатерина просто знала ее секреты, те, о которых не знал никто.
Рука королевы сама потянулась к перу…
Рука королевы сама потянулась к перу…
Графиня де Валентинуа который день не выходила из своих покоев. Она очень плохо себя чувствовала, ломило все тело, тряслись руки, меркло в глазах. Причина была проста – пропал Себастьян! Просто ушел за травами в лес и не вернулся. Отправленные Дианой люди прочесали каждый клочок в лесу, на болоте, в овраге… Нашлась его корзина, но самого алхимика нигде не было. Допрошенные с пристрастием слуги подтвердили: Себастьян ушел за травами, как часто делал раньше. Он всегда был нелюдимым и ходил один. Последним его видел мальчик из деревни, Себастьян шел по тропинке, бормоча себе что-то под нос и время от времени ковыряя палкой в лесной подстилке.
И это было обычным. Корзинку нашли неподалеку от того места, где он повстречался с мальчиком. Ни следов борьбы, ни каких-либо признаков насилия… Но корзинка брошена.
Первые дни Диана просто ждала, надеясь, что Себастьян погуляет и вернется. Потом стала нервничать, снадобья оставалось еще достаточно, но кто знает, сколько будет отсутствовать алхимик? Шло время, а Себастьян не появлялся. Диана уже ругала себя за то, что столь привязана к его средствам, просто с каждым днем ей становилось все хуже…
Когда-то маг предупреждал, что стоит прекратить прием средств – и старость начнет наверстывать упущенное, причем с огромной скоростью. Что тогда будет с ней, с ее красотой? Однажды Диана сидела перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение и пытаясь понять, не пробиваются ли все же признаки возраста. Они, конечно, были, все же Себастьян не всесилен, но сколь разительно отличалась она не только от сверстниц, но и от куда более молодых женщин! И вдруг… красавица отшатнулась от зеркала, в ужасе вскрикнув: на мгновение ей показалось, что лицо стало именно таким, каким должно быть в ее возрасте!
На крик хозяйки примчалась верная Аннет:
– Что случилось, мадам?
– Убери его!
– Кого?
– Зеркало убери!
Немного погодя она вернула зеркала, но больше подолгу в изображение не вглядывалась, чтобы убедиться в своей молодости и неувядающей красоте, достаточно беглого взгляда.
Теперь, когда Себастьяна не было, Диана каждое утро особенно пристально следила за Аннет, капающей зелье в бокал. Однажды ей показалось, что девушка и сама готова проглотить то, что пьет хозяйка. Присмотревшись к камеристке, Диана вдруг поняла страшную истину: Аннет тоже не старела! Это могло означать только одно: камеристка принимала зелье Себастьяна. Аннет не смогла больше скрывать и честно рассказала хозяйке о своей связи с магом и том, что пила зелье. Диана ужаснулась не тому, что девушка обречена, а тому, что она может выпить или украсть остатки!
С этого дня большой флакон с зельем хранился под замком, а ключ на шее у Дианы.
Аннет, которая теперь вообще ничего не принимала, старела стремительно, глядя на камеристку, Диана приходила в ужас, понимая, что это же будет и с ней самой! Если Себастьян не появится, то остатки удастся растянуть не больше чем на полгода. А потом? Потом и у нее, как у Аннет, повиснут мешки под глазами, станет дряблой кожа, полезут волосы, тело пройдет все пропущенные годы за недели, моложавая красотка превратится в дряхлую старуху, и это превращение будет ужасным.
И вдруг…
– Почта, мадам…
Седина у Аннет уже не просто заметна, она забила собственные волосы. И два зуба выкрошились прямо на глазах. Видеть это не было сил, очень хотелось сказать, чтобы не приходила.
Диана протянула руку за письмом, и рука ее откровенно задрожала: печать была королевской! Причем не просто королевской, а королевы-матери. Екатерина… Что ей нужно?!
Буквы прыгали перед глазами, никак не желая сливаться в слова и строчки… Но не из-за слабости зрения, а от того, что прочитала.
«Мадам, прошло много времени с тех пор, как вы покинули мое общество, чему я очень рада… Думаю, вы скоро покинете и этот мир тоже.
На вашей совести очень много грехов, мадам, и прелюбодеяние не худший из них.
Вы отравили мне жизнь, наверное, не только те годы, которые провели рядом с моим мужем, но и те, что будут впереди тоже, потому что вы отравили мне душу. Я была добра и желала любить всех вокруг – вы заставили меня ненавидеть. Вы травили людей – меня в этом подозревали. Я хотела быть незлобивой, но вынуждена идти по вашим стопам. Я хотела прощать, но буду мстить. У меня нет другого выбора, я должна сохранить французский престол для своих детей.
Что касается вас, то ваши дни сочтены просто потому, что Себастьян больше не вернется…»
Что?! Флорентийка знает о Себастьяне?! Мир мгновенно померк! Диана не скоро смогла вернуться к письму.
«…Я не смогу изменить или вернуть ничего из того, что было испорчено вами, мне не вернуть прожитых в горе лет, не вернуть мою молодость, но и вы больше не сможете сохранять вашу.
Я могла бы отомстить вам давно, вынудив Себастьяна сказать правду и о дофине Франциске, и о короле Франциске, и еще много о ком и о чем…
…Вас нельзя отравить, как и меня, в состав ваших средств тоже входил яд, но умирать вы будете медленно и страшно, в том нет моей вины, только ваша собственная.
Прощайте и будьте прокляты!»
Диана долго сидела, безжизненно уронив руки на колени. Теперь она знала свое будущее, оно было не просто безрадостным – оно было страшным… И вдруг в красотке все встрепенулось от неожиданной мысли: ее не должны увидеть и запомнить седой беззубой старухой! В памяти всех она должна остаться нестареющей красавицей!
Письмо полетело в огонь, а немного погодя гонец уже повез приглашение Пьеру Брантому, после долгих размышлений Диана именно его выбрала, чтобы этот любитель галантных дам запечатлел ее невянущую красоту в своих записях. Мадам де Брезе прекрасно понимала – то, что увидит Брантом, узнают все.
Флакон был почти пуст… Если средство не экономить, а принимать побольше, чтобы восстановить прежний вид, его хватит совсем ненадолго… Но другого не дано. Ну что ж, на сколько хватит, на столько хватит…
Аннет уже не вставала с постели, а новые камеристки ничего не смыслили, страшно раздражая Диану и доставляя ей дополнительные мучения. Их удивляло, что госпожу сильно рвет каждый день, она почти не ест и мучается от каких-то непонятных болей. А Диане было некому пожаловаться на невыносимые боли в суставах и справа под ребрами… Болели мышцы, глаза, кости, болело все, что вообще могло болеть…
С трудом поднявшись с постели утром, Диана с ужасом покосилась на отражение в зеркале, волосы можно покрасить, отсутствие зубов спрятать отсутствием улыбки, а что делать со страшными складками кожи, которые все сильнее повисают на щеках? С дрожащими руками и ногами? С тошнотой, которая не позволяет нормально есть?
Она добралась до шкафа, в котором заперт флакон с остатками средства от Себастьяна, с трудом попала трясущимися руками ключом в отверстие и открыла дверцу. Почему-то вспомнилось, как ее водила в свой кабинет ядов Екатерина. Диана тогда страшно перепугалась, а все оказалось простой насмешкой королевы, Екатерина поиздевалась над соперницей.
Издевалась… Диана сумела отплатить сполна! Как она унижала Екатерину! Кто из них в действительности был королевой? Но иногда Диане казалось, что та все знает и понимает, что нарочно позволяет эти выходки, словно со стороны, не возмущаясь и не выходя из себя, наблюдая за всем, что делает соперница. Впервые Диана поняла, что не все так просто, когда объявила о том, что король подарил ей Шенонсо. Только позже она догадалась, что Екатерина ожидала или все знала, не могла она столь спокойно отнестись к такому известию! А потом как дура почти год боялась приблизиться к вожделенному замку, опасаясь заразы, а это оказалось королевской шуткой…
А случай, когда ей пришлось с пеной у рта защищать честь ненавистной Екатерины, укоряя Генриха в неверности супруге перед рыжей Джанет Флеминг?! Королева потом возмущалась вместе с ней, а чуть позже Диана узнала, что Флеминг… состояла у Екатерины на службе в «летучем эскадроне любви», то есть соблазняла Генриха по заданию супруги! Екатерина наставила Диане рога при помощи рыжей шотландки, еще и заставив устроить пошлую сцену ревности!
Сколько их в действительности было, этих случаев скрытого унижения? Временами Диане начинало казаться, что это не она все годы издевалась над королевой, а Екатерина над ней. От сознания этого становилось совсем худо.
И теперь вот последний удар – Себастьян! Как же тяжело, просто невыносимо видеть, что тают капли во флаконе, понимать, что с ними утекает сама жизнь. Еще немного, несколько дней – и то, что начнется, будет стремительно. Если Брантом не приедет в ближайшие дни, то пусть не едет совсем, Диана не желала представать ни перед кем в виде дряхлой старухи.
Руки дрожали слишком сильно, ей бы позвать кого-то на помощь, но Диана не желала, чтобы камеристки видели эти капли, вернее, то, что их уже больше нет, а потому капала сама.