– «Оже ли кто вынезь меч, а не ткнет, то три гривны положит».
– По закону Амлет обязан заплатить за обиду три гривны, а Рёнгвальд – одну. Значит, вира Амлета составляет две гривны, или одну марку серебром, – заключил ярл, а Сбыслав добавил: – Пусть запомнит русь: «аще ли кого ударят пястью или чашей или рогом, то платят двенадцать гривен. А перст отрубит – три гривны, а буде ус выдерет или бороду – двенадцать».
При этих словах берсерк вырвался из удерживавших его рук, разбросав в разные стороны сильных мужчин. На его губах появилась пена, глаза сверкали бешенством. Он крикнул:
– Я вызываю обидчика на поединок!
– Вот это решение достойного мужа! – одобрил Рёнгвальд. – Будет знатная потеха, ведь я давно желал помериться силами с берсерком.
– Я буду биться не с тобой, сын ярла. Я приглашаю на бой Харальда, сына Сигурда.
– При чем тут Харальд? Он ничем тебя не задел! – в один голос вскричали Рёнгвальд и Храни.
– Так и есть, – согласился берсерк. – Однако мне, потомку Скъёлдунгов, не пристало тратить удары на сына оркнейского ярла. Если уж драться, то с самым знатным из вас, а именно с Харальдом из рода Инглингов. Я убью его и заслужу великую славу.
– Не все к дождю, что носится в воздухе, – сказал Харальд. – Может статься, что твои угрозы окажутся пустыми раскатами грома, за коими не последует гроза. Сразимся сейчас, и пусть меч решит, кто из нас покроет себя славой.
Хмель слетел с Харальда. Он выпрямился во весь рост и вышел на середину палаты, держа в руках узорчатый меч. В сердце его не было страха, он жаждал схватки. Однако ярл Эйлиф охладил его пыл, приказав властным голосом:
– Вы все пьяны и еле держитесь на ногах. Драться будете завтра поутру, когда хмель слетит с вас. А сейчас продолжим наш пир и веселье.
На следующий день Харальд проснулся поздно. Он поднял голову и увидел, что рядом с ним сидит Храни Путешественник. Он вылез из кожаного мешка, в котором спал на палубе корабля, и спросил старого викинга:
– Храни, ты не прилег после пира?
– Мне по-стариковски не спится. К тому же меня одолевает мысль, почему берсерк непременно хочет сразиться с тобой. Разве ты оскорбил его, когда вы вышли из палат ярла?
– Кажется, нет. Я всего лишь выслушал повествование о его предках.
– Странно! Он стоял за твоей спиной, держа в руке нож. Мне показалось, что если бы я не окликнул его, то он вонзил бы нож в твою спину.
– Быть может, тебе почудилось и он собирался всего лишь перерезать шнур и снять штаны, чтобы помочиться.
– Возможно, возможно… – задумчиво протянул Храни. – Надо расспросить исландца, который был в плену у берсерка. Наверняка он многое узнал об этом человеке.
Однако исландец Халльдор, которого позвал Храни, поведал немного, ибо почти все время пребывания в плену провел связанным под досками палубы. Он просил не убивать берсерка, потому что сам хочет убить его, когда к нему вернутся силы, подорванные голодным пленом.
– Я сегодня дерусь с ним, – сказал Харальд.
– Будь осторожен! Берсерк не простой воин. Он человек Кнута Могучего. Говорят, конунг пользуется его услугами для особенных дел. Более мне нечего добавить.
Выслушав исландца, Храни Путешественник мрачно изрек:
– Все ясно! Кнут конунг прислал берсерка в Гардарику, чтобы убить Харальда. Наверное, вы в Сигтуне плохо держали язык за зубами и многочисленные лазутчики Кнута выведали, куда вы собираетесь плыть.
– Мы не скрывали своих намерений, дабы даны знали, что мы навсегда отправляемся в Гардарику.
– У конунга длинные руки. Он достанет тебя с берегов Темзы на этой… как ее Ла… дожке. Вчера берсерк чуть не всадил тебе нож в спину, а потом нарочно затеял ссору на пиру у ярла. Теперь следует решить, как тебе подготовиться для схватки с берсерком.
Они позвали Хрольва Гардского и разбудили Рёнгвальда, храпевшего на корме. Сын ярла, зевая во все горло, предложил:
– Харальд весьма возмужал за последний год. Но все же ему рано драться с берсерком. Я займу его место и убью Амлета.
– Нет, Рёнгвальд! Ты окажешь мне дурную услугу, если лишишь меня возможности биться с человеком, бросившим мне вызов, – отклонил предложение Харальд.
Они спросили исландца, случалось ли ему видеть берсерка в битве. Халльдор сказал:
– Амлет не слишком могуч, но стоит ему хлебнуть напиток троллей, как он превращается в дикого вепря. Напиток троллей готовят из мухоморов. Наложница берсерка настоящая колдунья из племени вендов. Она варит для него разное зелье: и вселяющее ярость, и несущее покой, от коего человек становится тихим и безмятежным. Однажды мы едва не погибли в бурю. Я лежал связанным и не мог подобраться к рулевому веслу, а берсерк сидел недвижимый и только смеялся, когда корабль захлестывали огромные волны. А еще вендка мажет каким-то зельем его оружие.
– Берсерки считаются неуязвимыми в бою и дерутся в одних рубахах или полуголыми, – сказал Храни. – Однако недаром говорят, что берсерка не берет железо, но останавливает дерево. Ты хочешь биться мечом.
– Конечно! – Харальд любовно погладил Усыпителя Жизни.
– Лучше возьми мою Ехидну, – Храни протянул тяжелую секиру. – Она не столь красива, как узорчатый клинок, зато ее толстым древком ты можешь остановить неистовство берсерка.
– Нет, Храни. Я вручаю свою жизнь своему мечу. Для нас обоих поединок будет хорошим испытанием.
Храни Путешественник тяжко вздохнул:
– Ты с детства был упрям, Харальд. Но даже Олав не сражался с берсерками в столь юном возрасте.
Поединок был назначен на берегу Ладожки. Берсерк привел всех своих людей и наложницу, что дало повод Рёнгвальду с презрением сказать, что дурачок и шагу не может ступить без бабы. Хрольв Гардский взял всех, кто был на его корабле. Ярл Эйлиф явился на место боя со своей дружиной. Было много словен, которые повторяли слова «Божий суд», «Божий суд». Дружинник Сбыслав объяснил Харальду:
– У нас есть древний обычай. Когда затевается тяжба и не ясно, чьи уста глаголют истину, тогда спор решает поединок. Господь сам выбирает правого и наказывает смертью виноватого.
Харальд подумал, что Христос должен встать на его сторону. Ведь он крещен, а брат его Олав погиб за христианскую веру. Что касается его противника, то еще при ярле Хаконе был принят закон, объявляющий берсерков вне закона и изгоняющий их из страны. Христос не будет защищать изгоя. Однако не утаим печальной правды – Харальд, помолившись Господу нашему Иисусу Христу, на всякий случай обратился с мольбой к мерзкому Тору, украдкой поцеловав лукавый амулет, который висел у него на шее. Лишь величайшим милосердием Господа можно объяснить то, что Харальд не был поражен громом за свое маловерие.
Харальд стоял в полном боевом облачении. Храни потребовал, чтобы он надел тяжелую кольчугу и шлем. Амлет, по обычаю берсерков, решил сражаться без брони. Он был босым и без рубахи. Только волчья шкура перепоясывала худые чресла. Его жилистое тело было покрыто страшными шрамами, и Харальд сразу же припомнил слова Храни, что хотя во время боя берсерки не чувствуют боли, зато после сражения они страдают от ран и умирают, как обыкновенные люди. Вендка поднесла берсерку кленовую чашу, обитую вызолоченной медью. Он сделал несколько глотков, и сразу стало понятно, что в чаше плещется напиток троллей. Зеленые глаза Амлета расширились. Он отпил еще и сказал:
– Пожалуй, после боя я заменю свою чашу. Велю оковать серебром твой череп, Харальд, и буду пить из него, вспоминая, как я отсек тебе голову.
Сердце Харальда билось в груди, как заяц, попавшийся в охотничьи силки. Он сглотнул комок, застрявший в его пересохшем горле. Однако он сохранил ясный разум и сразу же понял, что Амлет старается запугать его и лишить мужества. Он решил, что этой хитрости следует противопоставить другую хитрость. Берсерк опьяняет себя напитком троллей и сам превращается в свирепого тролля. Так зачем же давать ему время? Надо заставить берсерка вступить в бой, пока напиток не успел подействовать. Харальд бросил в лицо противнику оскорбительные слова:
– Часто бывает, что люди, которых убивают на словах, живут дольше других. У меня есть желание биться, а у тебя, как кажется, есть желание вести праздные речи, подобно старой бабе, занятой стряпней у очага. Начнем наш бой, если ты мужчина!
Хитрость возымела успех. Амлет отбросил в сторону недопитую чашу, схватил обеими руками секиру и ринулся на Харальда. Он обрушил на юного викинга страшный удар. Харальд закрылся щитом, и секира берсерка высекла сноп искр из железных полос, скреплявших доски щита. Харальд пытался нанести ответный удар, но Амлет не давал противнику опомниться. Он рубил секирой, словно дровосек, и Харальд шатался под его страшными ударами, как тоненькое дерево, обреченное на гибель. Быть может, напиток троллей не обрел полную силу, но и без этого Амлет сражался как бешеный зверь. Харальд едва успевал уследить за его стремительными прыжками сквозь железную пластину, закрывавшую лицо. Ему показалось, что бой длится целую вечность. Усталость навалилась на него, и он обреченно подумал, что ему не по силам одолеть свирепого воина. Вдруг он услышал ободряющий выкрик Храни:
– Держись, Харальд! Он задыхается, будто тучный боров, откормленный к йолю.
Харальд смахнул пот, застилавший глаза, и увидел, что тощая грудь Амлета ходит ходуном. Берсерк тяжело дышал, из горла вырывался хриплый свист, а с губ капала белая пена. В следующее мгновение Амлет прыгнул вперед, но Харальд успел приготовиться к его нападению и отпрянул в сторону. Тяжелая секира просвистела у него над головой. Харальд пригнулся и рубанул мечом по ногам нападавшего, вложив в удар всю свою силу. Острый узорчатый клинок отсек голень берсерка. Кровь забила ключом, обильно оросив траву. Амлет застыл, опершись на секиру, и с недоумением смотрел на ногу, из которой торчала белая кость.
– Что на нее смотреть? Ее уже нет, – сказал Харальд.
– Я не поостерегся, – признал берсерк. – Но бой еще не окончен.
Используя секиру как опору, он одним прыжком преодолел расстояние, отделявшее его от противника. Харальд даже не успел взмахнуть мечом, как Амлет обхватил его жилистыми руками и повалил на землю. Меч и секира отлетели в стороны. Теперь они боролись без оружия. Зубы берсерка впились в горло юного Харальда выше ворота кольчуги. Харальд вспомнил, как на вчерашнем пиру Амлет хвастал, что перегрыз горло троллю. Сейчас он сам оказался в положении тролля и пытался оторвать берсерка от своего кадыка. Они катались по красной от крови траве. Харальду с большим трудом удалось просунуть локоть между своим горлом и оскаленной пастью врага, и теперь зубы берсерка в бешенстве грызли железо. Поняв, что не доберется до горла врага, Амлет выхватил нож, спрятанный под волчьей шкурой, и несколько раз ударил Харальда в бок и в спину. Крепкая кольчуга защитила юношу, нож бессильно скользил по железу. Харальд перехватил руку берсерка, выворачивая острие ножа. Каждый из противников старался завладеть ножом. Лезвие склонялось то в одну сторону, то в другую. Вокруг боровшихся столпились люди, они громко кричали. Среди общего шума Харальд уловил крик Храни:
– Бей его головой!
Харальд ударил головой своего противника. Шлем с железной пластиной с прорезью для глаз разбил лицо берсерка. Харальд ударил головой еще раз, и еще, и еще. Но только после десятого или пятнадцатого удара мертвая хватка берсерка ослабла. Харальду удалось вывернуть нож и направить его в грудь Амлета. Берсерк отпрянул, но лезвие успело задеть его тело. В следующее мгновение они оторвались друг от друга. Харальд вскочил на ноги и схватил свой меч. Берсерк нашарил в траве оброненный нож и приподнялся на одно колено. Кровь била из его отсеченной ноги, лицо было разбито ударами шлема. Он сказал, выплевывая выбитые зубы:
– Ты одолел, потому что я не успел напиться напитка троллей.
– Я не буду добивать тебя. Живи и рассказывай всем, что тебя изувечил Харальд, сын Сигурда Свиньи и брат Олава Толстого.
– Я никому не расскажу, потому что сейчас умру. Но я еще заберу тебя с собой.
Амлет метнул нож в Харальда, но тот был начеку и отбил нож мечом. Нож отлетел в сторону и на излете задел плечо Храни, стоявшего ближе всех к схватке. Харальд шагнул к берсерку и занес меч для последнего удара. Тут он увидел, что берсерк умирает. Амлет лежал в траве, тело его били содрогания, он выгибался дугой и пытался что-то сказать, но пена закрывала ему рот. Берсерк дернулся и замер.
– Он умер, а ты весь в крови! – забеспокоился Храни.
– На мне чужая кровь. Тебя задел нож? Прости, Храни, я неловко отбил его.
– Пустяки! – отмахнулся старый викинг. – Я называю это не раной, а царапиной.
Все дружинники наперебой восхваляли силу и умение Харальда. Ярл Эйлиф произнес хвалебное слово, Рёнгвальд и Хрольв радовались как дети, и лишь исландец Халльдор оставался бесстрастным, хотя первым должен был ликовать по поводу смерти Амлета, державшего его в рабстве. По берсерку горевала лишь его наложница. Она причитала во весь голос, склонившись над мертвым телом.
Глава 16 Путь в Вальхаллу
С великой славой они вернулись на корабль. Харальд снял тяжелую кольчугу и рубаху, пропитанную кровью берсерка, и прыгнул в Ладожку. Он смыл с себя кровь и пот. Когда он вынырнул из воды, Храни протянул ему руку, чтобы втащить его на палубу. Харальд схватил руку и хотел подтянуться, но старый викинг внезапно поскользнулся на палубе.
– Ты ослаб, Храни? – засмеялся Харальд, забираясь на палубу, и тут же осекся.
Старый викинг лежал на боку, лицо его было бледно-зеленым. Харальд никогда не видел наставника таким слабым и беспомощным. Он бросился к нему со словами:
– Храни, что с тобой?
Викинг ответил, превозмогая боль:
– Кажется, я умираю. Рана плеча. Мне тоже надобно было одеть кольчугу.
– Ведь ты назвал это ранение царапиной. От царапины не умирают!
– Думаю, лезвие было смазано ядом. Ты видел, как быстро умер Амлет, наткнувшись на собственный нож. Меня задело слабее, но сейчас отрава подействовала.
– Я не дам тебе умереть! – вскричал Харальд. – Мы найдем целебное зелье или приведем колдуна, который произнесет над твоей раной волшебные заклинания.
Харальд позвал на помощь Рёнгвальда и Халльдора. Они бережно подняли Храни и отнесли его на корму, где был натянут шатер. Старого викинга положили на медвежью шкуру, поставили рядом чашу с водой. Рёнгвальд поклялся найти ведьму, сварившую смертельное зелье. Ему не пришлось долго ее разыскивать. Вендка громко завывала на драккаре, куда перенесли тело Амлета. Сын ярла схватил ее за волосы:
– Я сломаю тебе шею, если ты не скажешь, как обезвредить отраву!
Вендка злорадно расхохоталась:
– Сама богиня Фрея не спасет вашего друга! Зелье заколдовано.
– Оставь эту ведьму, Рёнгвальд. Надо просить ярла, чтобы он прислал опытного знахаря.
Исландец Халльдор отправился к ярлу и вскоре вернулся с человеком средних лет. Он нес узелок с ножами разной длины, пилой и клещами. Славянин поклонился Харальду:
– Воевода Илья Родионыч велел врачевать вашего товарища. Я лечец-резальник. Чищу раны и прижигаю их каленым железом.
Харальд показал на Храни, лежавшего на медвежьей шкуре. Лечец осмотрел рану, пощупал вспухшее предплечье, вытер пот со лба викинга, взял его запястье и стал считать биение сердца.
– Рана неглубокая, но через нее проник яд, – перевел его слова Хрольв.
– Позволяет ли твое искусство вылечить нашего друга? – спросил Харальд.
– Здесь не надобны мои ножи и пила. Я могу дать отвар, который поддержит силы больного. Остальное во власти Господа Бога. Молитесь за его здоровье.
– Мы подозреваем, что ведьма-вендка не только отравила, но еще и заколдовала нож. Знаешь ли ты молитвы, которые действуют против колдовских чар?
Лечец отвел глаза и тихо пробормотал:
– Надо позвать попа… но ежели варяг не крестьянин, то зовите волхва, который знается с нечистой силой. Много бо и волхвы чудес сотвориша бесовским мечтанием… За рвом живет такой волхв, многие обращаются к нему, и не токмо поганые, а даже крестьяне тайком от попа.
Харальд сказал исландцу, чтобы тот привел колдуна и не стеснялся действовать силой, если он заупрямится. Вскоре исландец явился с волхвом, облаченным в длинное, до земли, белое одеяние с широкими рукавами и с большими стеклянными пуговицами. Оплечье было богато украшено разноцветной вышивкой. Голову кудесника покрывал высокий меховой колпак.
– Берусь вылечить варяга за две гривны, – назвал цену волхв.
Хрольв по купеческой привычке стал торговаться, но волхв был непреклонен. Он вынул из-за пазухи остроконечный камень и поднял его над головой:
– Се Перунова стрела. Когда Перун мечет гром и молнию, громовая стрела падает на землю. Кто найдет громовую стрелу, тот может врачевать раны.
Харальд сказал бы, что громовая стрела мало отличалась от каменных наконечников копий, которыми пользовались финны. Но ему так хотелось помочь Храни, что он был готов поверить в силу остроконечного камня. Он велел волхву использовать волшебные чары и обещал щедрую награду. Волхв положил каменную стрелу на рану и зашептал заклинания:
– На море, на окияне, на острове Буяне стоит дуплистый дуб. Под тем дубом – сруб, а в срубе – змеиный зуб, а в том зубе яд. Выйми яд из костей, из мощей, из жил и поджилков, из чрева, из главы! А не вымешь яд, пойдем на Латырь-камень! Перуну помолимся, на четыре стороны поклонимся! Нашлет Перун три тучи грозные: одну каменную, другую ветряную, третью огненную! Камнем побьет, огнем попалив, ветром пепел разнесет!
Храни Путешественник покрылся холодной испариной. Его била мелкая дрожь. Волхв обрадованно воскликнул:
– Подействовал заговор. Испужались упыри! Теперь надобно снять трясучку-лихоманку. Зри, трясучка, у хворого варяга ведмежьи лапы, соколиные очи, волчьи зубы! Соколиными очами тебя узрит, ведьмежьими лапами загребет, волчьими зубами загрызет! Беги скорее на гнилые болота, где птицы не поют и люди не ходят. Там тебя ждут не дождутся, там для тебя столы досланы, меды налиты, яства приготовлены!