— Еще одна двэрь! — откуда-то издалека донесся голос Фарида. — Сюда иди!
Глеб захлопнул дневник, суетливо спрятал его за пазуху.
Возле квадрата массивной гермодвери уже собрались все члены отряда. Хотел Глеб про находку свою рассказать, да только понял вдруг, что и рассказывать-то пока особо нечего. Дверь и так нашлась.
Шаман придирчиво осмотрел новую преграду, безуспешно подергал колесо запорного механизма:
— Взрывать надо.
— Не обвалится?
— А мы наверху переждем.
И снова начались приготовления. На этот раз механик колдовал не так долго. Даже без помощи Фарида обошелся. Таджик молча сидел в сторонке и четки перебирал.
Опять громыхнуло. С пылью, крошевом бетонным — все как положено. Взрывом перебило засов, а герма приоткрылась еле-еле, да так и встала намертво, покосившись. Пришлось рюкзаки скидывать да протискиваться в щель, слов но тараканам. Видимо, отряд теперь оказался внутри того самого «комплекса», о котором говорилось в дневнике. Беглый осмотр выявил, что строили его с размахом. Обнаружилась лестница, на несколько пролетов уводящая вниз. Нижние уровни были полностью скрыты под водой. На верхних, правда, нашлось немало интересного. Сталкеры набрели на просторный зал, заставленный пультами и мониторами. На полукруглой стене — ряд плазменных панелей.
— Прямо ЦУП какой-то. — Шаман прошелся вдоль стендов с аппаратурой, изучая брошенные в беспорядке буклеты.
— ЦУП? — переспросил мальчик.
— Центр управления полетами. Да это я так, к слову Чему тут летать? Понятно, что командный центр. Вот только чем и кем тут командовали?
К сожалению Глеба, Шаману так и не удалось реанимировать аппаратуру. Генераторная оказалась затоплена. Как, впрочем, и жилые отсеки. И нигде ни трупов, ни костей. Стало ясно, что бункер оставался покинутым долгое время.
Пока сталкеры изучали многочисленные отсеки бункера, Глеб устроился в обветшалом кресле, раскрыл таинственный ежедневник и продолжил читать:
«В тот самый день нас на разгрузку фуры кинули. В который раз. Словно взбесились все кругом. Носятся в мыле, ящики да тюки таскают. Бомбарь укомплектовали по полной программе. Все как положено. Вентиляция, освещение, провизия. Гермодверь на входе поставили. Таблички поразвесили, промаркировали все, что можно. Блестит все, сверкает. Краска даже не просохла еще.
Ну, думаю, к приемке готовятся. Поначалу действительно все случившееся в следующие минуты на приемку смахивало. Не успели мы последние ящики по стеллажам распихать, как бригадир наш ввалился, красный весь, будто рак. Отдышался слегка и начал шикать на нас — сидите, мол, тихо, не высовывайтесь. Комиссия прибыла. „Шишки“ какие-то из генералитета. Ну мы и остались на складе, выгнать наверх нас не успели. Краем глаза я даже разглядел „шишек“ этих. Пузаны какие-то, важные все такие. И целая свита следом — руководство застройщиков, военпреды, мужики какие-то в штатском, при оружии. Я так понял, эфэсбэшники. Прошли по убежищу, не глядя по сторонам, и сразу вниз, на объект утопали.
Неладное я заподозрил, когда за ними женщины потянулись, с детьми, с тюками. Жены, что ли? На кой черт, спрашивается? Потом не до раздумий стало. Сирена завыла. Герму секретную запечатали. А потом снаружи народ повалил — видимо, с ближайшего к заводу жилого квартала. Шум, крики, давка на входе… Не успели мы опомниться, как сержантик какой-то и внешнюю гермодверь закрыл. Люди кругом галдят, в толпе знакомых ищут.
Тут я Савушку и заметил. Продрался он ко мне сквозь толпу и к секретной герме потащил. Только зря он по железу барабанил. Не открыли. Орал Савушка, помню, ругался. Знали, говорил, генералы про удар. Знали и помалкивали — что-бы самим успеть спрятаться. Потому и провизию в бункер так спешно завезли.
А потом как тряхануло. Народ на пол попадал, свет отключился. Пуще прежнего завопили, заохали. Страшно было — жуть. Минут пятнадцать трясло. Потом грохот стих. Свет снова зажегся. Откуда ни возьмись, вояки появились. Порядок наводить стали. Дверь выхода запечатали. Колесо поворотного механизма цепью заблокировали. С замками. Чтобы никто по дурости наружу не полез. А некоторые ведь захотели… У кого родные наверху остались, а кто из жалости открыть хотел. Тем, кто снаружи ломился…
Первые несколько дней стук в дверь не прекращался. Жутко это было. Знать, что кто-то умирает там, за стеной. Те, кто послабее нервами, в истерике бились. Требовали впустить выживших. Только военные быстро порядок навели. Вышел вперед мужичок один, мал да неказист, а только как начал говорить, сразу все недовольные стихли. Не упрашивал он, не уговаривал. Просто поставил перед фактом, мол, дверь открыть сродни самоубийству. Ресурсов бомбоубежища на всех не хватит. А кто против — в расход пойдет. Савушка к мужику этому подошел, пошептался, а тот строго так ему: „Не положено!“ И ушел. А кореш мой сник. Видать, расстроился, что на объект не пустили. Куда уж ему. Не „шишка“, поди.
В общем, худо-бедно, народ поуспокоился, обживаться начал. Кормили исправно, три раза в день, благо склад ломился от только что завезенной провизии. Разговоров много было, как, мол, так получилось, да кто первый войну начал? А что толку обсуждать? Правды все равно не узнаешь. Ни радио, ни телевидения. Сотовые еще в первый день ловить перестали.
Военные тоже помалкивали. Где-то неделю спустя заявилось несколько человек, но лишь для того, чтобы перетаскать запасы провизии вниз, в бункер. Объяснили, что берут распределение продуктов под свой контроль. Пару дней таскали. Народ не препятствовал. Все как-то сразу согласились, что у военных порядка больше будет. Вот только мысли всякие беспокойные в голову лезли: что дальше? Сколько сидеть? Что наверху творится? Поначалу, раз в день, офицер снизу появлялся и рассказывал — так, мол, и так, ситуация сложная, пожары, радиация. Говорил, крепиться надо и ждать. А чего ждать и сколько — о том никто ничего не ведал.
Чем дальше, тем сложнее было. Офицер все реже приходил. То ли новостей особых не было, то ли церемониться перестали. К тому же напасть завелась — грибок. Даже регулярные уборки не помогали. Система очистки воздуха не справлялась. Поначалу потолок в углах заплесневел. Потом уже и стены зеленеть стали. Живучая пакость оказалась.
Однажды утром снизу снова вояки пожаловали. В костюмах химзащиты, в противогазах. Народ оживился. Решили, если разведка началась, то и сидеть недолго осталось. Да и новостей жуть как хотелось. Только не все так радостно оказалось. Гермодверь вскрыли, а ворота на выходе — никак. То ли завал какой, то ли еще что. Как только не пытались, все без толку. Запаниковали все. Давай военных выспрашивать. И опять начальник тот с речью выступил. Что волноваться, мол, не надо. На объекте резервный выход есть. Вернее, по карте есть. А по факту — штрек недостроенный. Но прокопаться на поверхность можно, чем они у себя там и займутся.
Сейчас вспоминаю, мужик тот бред нес откровенный. А тогда — ничего, народ поверил. Стрессовая ситуация как-никак. Психология человеческая. Стоит толпе узнать, что ситуацию кто-то держит под контролем, толпа успокаивается. И превращается в апатичное стадо.
Шли месяцы. Народ опускался, мрачнел. От безделья тихо с ума сходил. Вояки, вовремя смекнув, что народ отвлечь надо, притащили несколько коробок шахмат и шашек, карты, домино. Повеселее стало. Рубились отчаянно, причем все — и стар, и млад. Потом на интерес играть стали. Жрачка, одежда. В общем, у кого что припасено было — все в ход пошло. В конце концов до драк дело дошло. Военные снова вмешались. Карты да домино отобрали. Шахматы и шашки оставили из расчета, что двое — не толпа, не передерутся. И ставки запретили. Строго-настрого. Любителей шахмат немного было. Шашки тоже вскоре наскучили. Один дедок в „Чапаева“ предложил играть. Пошло дело. Всяк интереснее шахмат, да еще и динамика какая-то. Так мужики навострились по шашкам щелкать, аж пальцы гудели. Чемпионат устроили.
В разгар этого чемпионата свет и отрубился. Мужики возмутились, давай в герму стучать, что на объект ведет. Дизель к тому моменту уж давно не работал — соляра вся вышла. Электричеством с объекта запитывались. Опять начальник тот „в народ“ вышел. Снова с речью. Рассказал, что и у них с генераторной проблемы начались. И что ресурсы беречь надо.
Надо так надо. Керосинки в ход пошли. Благо дело, вентиляция пока работала — на это, видать, энергии дизеля с объекта хватало. Народ совсем сник. Слонялся впотьмах как неприкаянный. Срывы, конечно, были. Нескольких особо буйных на объект уволокли. В изолятор, видимо.
Ко всему прочему сырость в убежище распространилась. А от нее плесень пышным цветом зацвела. Все позеленело — столы, одежда. Кто послабее, хворать начал. Правда, таких забирать на объект стали. В лазарет.
Ко всему прочему сырость в убежище распространилась. А от нее плесень пышным цветом зацвела. Все позеленело — столы, одежда. Кто послабее, хворать начал. Правда, таких забирать на объект стали. В лазарет.
Недовольства росли. Народ поговаривать начал, что, мол, на объекте совсем другая житуха — и светло, и сухо. Кто похитрее, болезнь симулировал или припадки какие — лишь бы вниз попасть. Только вояки это дело быстро расчухали. Особо сметливых лишили паек на сутки. Приступы хитрости сами собой прекратились.
Так год прошел. За ним второй потянулся. Я так думаю, если б не ресурсы объекта — давно бы мы там ноги протянули. А так ничего, держались. Человек ко всему привыкает. Как оказалось, даже к такому. На все бомбоубежище одна лампочка теперь горела — у секретной гермы. Потому как к темноте тоже привыкли. На ощупь передвигались. Планировку помещений как „Отче наш“ заучили.
В темноте и с одеждой проще стало. Хоть в белье ходи. Все равно не видать ничего. Да и уж не до приличий было. Общаться меньше стали. Лишь изредка переругивался кто…»
Дочитать до конца Глеб не успел, поскольку Фарид отыскал план бункера. Сбежались все, принялись изучать ветхие расползающиеся листки. Склонившись над столом, Шаман ткнул в схему:
— Вот здесь резервный выход на поверхность. К докам, судя по всему. Пройдем, как думаешь, Таран?
— Этот уровень подтоплен. Лучше бы, конечно, прежней дорогой вернуться.
— Боюсь, мы тогда этот выход снаружи не отыщем. И так уже весь завод облазили. — Механик посмотрел на Кондора. — Что скажешь?
Тот лишь плечами пожал. Решайте, мол, сами.
Посовещавшись, двинули вниз по лестнице. У границы воды остановились. Перед ними неподвижно стояла темная жидкость, затянутая поверху болотной зеленью.
— Ну чего? Пошли. — Таран первым шагнул в черную воду, провалившись сразу по колено.
За ним побрел Шаман, поминутно сверяясь со схемой. Остальные двинулись следом. Брат Ишкарий все не решался ступить в этот «благоухающий» кисель, но все-таки переборол отвращение и поспешил за отрядом. Лучи фонарей беспокойно шарили по колыхавшемуся зеленому ковру. Проторив в слое тины неровную дорожку, сталкеры минули несколько однотипных отсеков. Вонь от мутной воды пробивалась сквозь фильтры, забивая носоглотку. В горле запершило.
Спустя какое-то время они достигли жерла длинного коридора, в конце которого, еле различимые в свете нашлемных фонарей, маячили решетчатые шторки, закрывавшие выход в лифтовую шахту. Вытянувшись в цепочку, сталкеры побрели по коридору, когда сзади что-то оглушительно лязгнуло. Ишкарий вздрогнул, подскочив на месте. Путники обернулись, направив стволы автоматов на источник звука.
Всего лишь тяжелая створка двери, захлопнувшейся под собственным весом. Сталкеры продолжили движение. Шаман в который раз сверился с планом бункера:
— Прямо — лифт, слева — дверь на лестницу. По ней, я так понимаю, тоже можно наверх выбраться.
Путники подошли к проему шахтного ствола. Под напором совместных усилий ржавые створки подались и со скрежетом разъехались в стороны, сложившись гармошкой. Таран заглянул внутрь. Нижняя часть шахтного ствола была заполнена все той же зацветшей водой. По одной из стен тянулся ряд скоб. Где-то наверху, метрах в пятнадцати, виднелся короб лифта.
— Здесь полезем. — Таран каким-то шестым чувством ощущал, что этот путь будет наиболее безопасным.
— Зачем мучиться, когда лестница есть? — Шаман ткнул пальцем в схему. — Вот за этой самой дверью.
— Да пошло оно все! — Ишкарий неожиданно для всех ринулся в шахту и энергично начал карабкаться по скобам.
— Куда? Стой, дурак, расшибешься!
— В царствие мертвых мы вторглись! Тлен кругом! Скверна! К свету иду избавительному… К свету…
Бормотание сектанта отдалилось, затихло.
— Фарид, помоги дверь открыть. Заржавела. — Шаман ожесточенно дергал запорный рычаг.
Таджик подскочил с другой стороны, налег на железный затвор. Проследив за действиями сталкеров, Таран вдруг понял, что его так смутило. Вдоль всей створки виднелись ржавые подтеки, словно…
— Сто-о-о-й!!! — заорал он, понимая, что уже не успевает.
Рычаг подался, приглушенно щелкнув. В то же мгновение дверь распахнулась под напором воды с затопленной лестничной шахты. На путников хлынул ледяной поток, сбивая с ног, увлекая за собой по коридору Уровень воды стремительно поднимался.
— К шахте! — Таран выдернул Глеба из потока, подталкивая к выходу.
По пояс в воде сталкеры ринулись к лифтовому стволу.
— Не спим, братцы, не спим!
Они полезли по скобам, оскальзываясь и чертыхаясь. Снизу настигал бурлящий поток. Коридор уже затопило по самый потолок. Один за другим сталкеры стремительно карабкались вверх, поминутно рискуя сорваться с ржавых перекладин хлипкой лестницы. Над головами показалось наконец забранное металлической решеткой дно лифта. Узкий люк в полу кабины распахнут — слава богу, у сектанта было время найти лаз. Миновав клеть лифта, проводник первым ступил в верхний тамбур, огляделся. Впереди виднелась гермодверь выхода, справа узкий штрек — не иначе как проход в «лифтовую». Ишкария в тамбуре не оказалось. Проводник обернулся, помогая Шаману влезть на шаткую платформу.
Глеб вылезал следующим. Болтаясь над пропастью бетонного колодца, клетушка малогабаритного лифта дрожала и угрожающе раскачивалась. Шагнув на твердую поверхность площадки, мальчик облегченно вздохнул.
Фариду повезло меньше. Стоило ему преодолеть люковое отверстие, кабина завибрировала и с противным скрежетом двинулась вниз. Единственное, что успел сделать Таран, — прыгнуть к шахте и сунуть ствол «калаша» в сужавшуюся щель между нижним порогом площадки и верхним косяком лифтового проема. Клетушка остановилась, но выход из лифта оказался блокирован.
— Давай обратно в люк! По скобам и наверх! — заорали бойцы, глядя на таджика через решетчатый потолок лифта.
Но Фарид не успел. Ствол автомата не выдержал раньше, согнувшись. Что-то отчетливо лязгнуло, лифт дернулся и стремительно заскользил вниз, в колодец с черной водой. «Калаш» полетел следом. Поднялась туча брызг. Клетушка камнем ушла на глубину, увлекая бойца на дно шахты.
— Фаря-а-а!!! — Кондор навис над проемом, заглядывая вниз.
Сбоку мелькнуло тело Тарана. Пролетев «ласточкой» вниз, сталкер вспорол толщу воды. Путники замерли у края, вглядываясь в мутную круговерть под ногами. Прошла минута… другая… В напряженном ожидании Глеб кусал губы. Кулаки его непроизвольно сжимались.
Наконец на бурлящей поверхности показалась знакомая макушка наставника. Зацепившись за ближайшую скобу, Таран отрицательно помотал головой. Кто-то рядом выругался. Глеб же, напротив, облегченно выдохнул. Хотя бы его наставник остался жив.
— Не вышло… К лифту не подобраться. Покорежило все. — Таран тяжело поднялся по скобам.
Мальчик помог ему вылезти на платформу, подал брошенный впопыхах противогаз. Капли воды стекали по прорезиненной ткани комбеза, образовывая на полу неровные лужицы. Внизу шумела вода. Путники молчали. Перед мысленным взором Глеба все еще стояли раскосые глаза Фарида, Удивительно, но страха в них не было.
* * *Ишкарий обнаружился в соседнем закутке. Скорчившись на полу, сектант хлюпал носом и бессвязно, не переставая, бормотал вполголоса.
— Совсем расклеился наш проповедник. — Шаман легонько ткнул бедолагу носком ботинка. — Вставай, болезный, пошли уже.
Остатки отряда поднялись по наклонному коридору. Скрипнула проржавевшая гермодверь. В открывшуюся щель ворвался дневной свет. Сталкеры, щурясь, вышли под открытое небо. Осмотрелись. Неприметная бетонная коробка снаружи выглядела совсем как будка сторожа. Неудивительно, что они проглядели этот вход.
— Как ты теперь без ствола? — спросил Шаман проводника.
— Ничего. Снайперка есть. — Таран расчехлил винтовку, сноровисто собирая сегменты.
С тихим щелчком последняя деталь встала на место. Проводник закинул грозное оружие за спину.
— Теперь куда?
Вместо ответа Таран присел на корточки и начал внимательно рассматривать дорожку из маслянистых пятен на асфальте.
— Я их еще внизу заприметил. Кто-то недавно из бункера соляру таскал. В ведрах, судя по всему.
Сталкеры двинулись по странному следу Вскоре они вышли к огромному ремонтному доку. Вдоль высоких серых стен плескалась вода. А у причальной секции на волнах качался обшарпанный, видавший виды баркас.
Глава 15 Решением большинства
Пять неприметных фигур, пригибаясь, короткими перебежками двигались вдоль пандуса, то и дело прячась за железными опорами строительных ферм. Корпус суденышка становился все ближе. Глеб кинул быстрый взгляд на баркас. Палуба выглядела пустынно. В иллюминаторах движения также не наблюдалось. Скатившись по сходням, сталкеры вскочили на борт. Вытащив «Пернач», мальчик последовал за наставником в рубку управления. Шаман с Ишкарием спустились обследовать трюм.