Солдаты молчат. Их офицеры, те, что согласились остаться после моей с ними беседы, стоят отдельной группой чуть в стороне.
— Молчите? Да, вас никто не обманул, и вы получили свои деньги. Король не обманывает своих солдат. Но, только вот шансов дожить до окончания десятилетнего срока службы у вас немного. И что вас ждет после? Кто из вас вернется домой целый и с деньгами?
Прохаживаюсь перед строем, оглядывая солдат. Их лица мрачны.
— Я не ангел и не сбрендивший от жары гранд. Никто из нас не знает такого слова, как сострадание. И то, что вас привезли сюда, не значит, что нам больше нечего делать, кроме как помогать неудачникам. Да! Именно неудачникам, ибо те, кому повезло, не служат в колониальных войсках!
Снимаю шляпу и вытираю вспотевший лоб. Так и голос сорвать недолго, надо чуть потише орать, да и переводчикам надо успевать переводить мои слова.
— Но у вас все же есть шанс! Мне! Я говорю — мне, а не королю! Так вот — мне нужны солдаты! Не такие, которыми вас почему-то называют. А — настоящие! И вы можете ими стать…
Ага, оживление пошло! Ща, я вам добавлю…
— А можете — и не стать… В любом случае — вас слишком много для этого. Мне столько не нужно.
На лицах офицеров проступает удивление.
— Наши солдаты способны в гораздо меньшем количестве устроить бойню намного более сильному и опытному противнику, чем вы. И любому другому тоже. Вы все видели кладбище у рощи. Так вот — это сделали всего тридцать человек, включая женщин. И еще двести человек взяли в плен. Так зачем мне слишком много лишних людей, когда с пятью сотнями таких солдат я пройду сквозь любую армию, как раскаленная пика через кусок масла?
Так, а они уже начали оглядываться по сторонам. Будущих конкурентов выискиваете?
— Поэтому у вас есть два пути. Первый — вы остаетесь здесь и поступаете под командование моих офицеров. Трудно не будет. Будет адски трудно! Так что вы все еще не раз проклянете тот день и час, когда согласились остаться тут. Но зато потом… Мальчишки побегут за вами по пятам, когда вы вернетесь домой! Не нищим и израненным солдатом — а гордым доном с высоко поднятой головой! Ибо такой солдат стоит дорого! И платить ему буду я сам!
Так… оживился народ…
— Есть и второй путь. Тот, кто хочет и дальше тянуть лямку, кто боится поставить на карту свою, уже проданную королю жизнь, может уйти. Сейчас. Последний корабль еще не отплыл и ждет вас. Второго шанса не будет, ибо уйти отсюда пешком — невозможно. Но когда вы, с индейской стрелой в брюхе, будете подыхать под палящим солнцем — вспомните! Вспомните, что у вас был шанс! От которого, вы, по трусости своей, отказались…
Оглядываю солдат.
— У вас есть время подумать. Пока я дойду до берега и назад, вы еще можете решить свою судьбу сами. После того как я вернусь… у вас такой возможности уже не будет…
Прохожу сквозь расступившиеся шеренги и спускаюсь вниз к морю.
— Да… — качает головой Старый Империалист. — Вломил ты им…
Он идет рядом и время от времени оглядывается назад.
— Не сбегут?
— Корабль столько не возьмет. А следующий — через месяц. Отправим их в бывший английский форт, там гарнизон усиливать тоже нужно.
— Может быть, не стоило их так уж сразу… через колено-то?
— Потом бы все равно пришлось. Сам видел, из офицеров больше половины отказались. А они и поумнее будут.
— И познатнее.
— Грандов тут все равно нет, а эти все — так… Только и гонору, что дворянами именуются. А за душой так же пусто, как и у солдат. Ну, может, чуть побольше есть, так и то — не слишком.
Оглядываюсь назад. К кораблю уже потянулись первые «отказники». Сколько их? Отсюда не видать, но пара сотен, пожалуй, что и будет.
— Ну что, назад? Там уже, похоже, что определились.
Снова осматриваю лица солдат. Нахмурились, на мордах мрачная решимость.
— Вы все подумали?
Тишина. Только ветер посвистывает.
— Хорошо…
Снимаю шляпу, опять пот прошиб.
— Мне все равно кем вы были раньше! Мне все равно — кто вы сейчас! Но мне не все равно, кем вы станете! Ибо в бою вы прикрываете мою спину, а я — вашу! И я должен буду вам верить!
Набираю воздуха в грудь.
— Испанцы вы или немцы — мне все равно! Вы мои солдаты! Если доживете до этого момента, когда получите право так себя называть! И еще… Рядом с вами будут ваши вчерашние враги — англичане.
Ряды солдат дрогнули.
— Они и мои враги в прошлом. Это с ними мы воевали совсем недавно. И оставили в живых тех, кто этого заслужил. Не всех…
Обвожу шеренги взглядом.
— Не всех мы можем взять к себе и дать в руки оружие. Им пришлось делом доказать нам свою искренность. И это тоже стоило им недешево — могил на кладбище стало больше… Так вот! Вы все — англичане и испанцы, немцы и португальцы — все! Вы можете стать моими солдатами и гордо заявлять об этом в будущем. Ибо вторых таких — нет! И не будет еще очень долго…
Солдаты молчат. Кажется мне — пролети сейчас муха, ее будет слышно всем.
— Становись!
Строй дрогнул.
— Равняйсь!
Шеренги подтянулись.
— Смирно!
Поворачиваюсь к Империалисту.
— Давай, командуй нашим — пусть ведут их в лагерь. Будем начинать работу…
ГЛАВА 20
Старый ИмпериалистЖизнь, оказывается, состоит не только из работы и бесконечного латания «тришкиного кафтана». Бывают, конечно, редкие «радости», вроде визита англичан, но в общем-то жизнь, что в двадцать первом, что в восемнадцатом веках — рутина. Одно могу сказать в безусловную защиту этой жизни — наши жены! Подруги, которые добровольно взяли на себя обязанность скрашивать наши будни, и своими капризами держать мужчин в состоянии боеготовности. Вот так и моя прекрасная, явно прельщенная примером Котенка и американками, захотела стать ученым.
Все-таки одну беду из будущего мы уже занесли в это невинное прошлое. Эмансипация называется. То-то вождь искоса смотрит. Ну хорошо, с этим разбираться будем потом, а пока дела есть более срочные. Организовать саперную роту, из двадцати испанцев, списанных Котенком и Дядей Сашей. А в роте должно быть минимум сотня. Если бы мне дали двадцать гидр, толку было бы намного больше. Так-с, будем внимательно читать списки личного состава, попутно объясняя своей звездочке, что такое «противотанковый еж». Хотел бы я сам знать, как это будет звучать на языке нуму. Надо будет у нашего атамана спросить. Вот ведь гений! Моментально научил свое казачество русскому языку с индейским произношением. В результате их перестали понимать и русские, и индейцы. А не попахивает ли это сепаратизмом? Надо будет озадачить старшего майора (звание ему я сам присвоил, с разрешения Дяди Саши, конечно) Кобру. Пусть беспокоится, а то прикинулся кладовщиком и вообще не отсвечивает.
Что ты говоришь, любимая? Пойдем спать? И незачем так краснеть, конечно, мы идем спать. Сейчас, только задую свечу…
Котенок
— Стой! — лейтенант Гарсия повелительно взмахнул рукой. — Капрал, командуйте привал!
— Слушаюсь, сеньор тененте! — чернявый капрал обернулся к колонне. — Стой! Привал!
Гарсия, сбивая тростью верхушки цветов, подошел к упавшему дереву. Смахнул с него мусор и присел.
— Ну и где этот лейтенант? — спросил он у подошедшего капрала. — Это ведь то самое место?
— Да, сеньор тененте! Полковник указал именно сюда!
— Хм… странно, обычно его офицеры всегда точны и не опаздывают…
— И в этот раз тоже, сеньор лейтенант…
Оба испанца подскочили со своих мест.
Почти сливаясь с кустами, напротив них стоял человек невысокого роста в какой-то странной пятнистой одежде. На его лицо падала тень от полей шляпы, так что оно почти скрывалось в тени. Мешковато висящая одежда резко контрастировала с пышными мундирами обоих испанцев. Кроме двух пистолетов на поясе у незнакомца было еще какое-то оружие, которое он носил в деревянной кобуре, висевшей на длинном ремешке наискось через плечо.
— Я не очень хорошо говорю по-испански? Прошу меня извинить, у меня было не так уж много практики…
Странный у него голос. Высокий и необычно мелодичный, прямо как у…
— Святая дева Гваделупская! Сеньор тененте, да ведь это…
— Лейтенант Борисова. К вашим услугам, сеньоры…
Лейтенант согнулся в изящном поклоне. Он слышал уже про эту… женщину? Офицера? Про кавалерственных дам ему уже приходилось слышать, даже и встречаться как-то довелось, но вот про армейского офицера-женщину? Не только не видел, но даже и не слышал никогда!
— Не соблаговолите ли, присесть э-ээ… сеньорита…
— Мария, сеньор лейтенант.
— Какое прекрасное имя, сеньорита! Вы подошли так тихо, что я… мы даже и не слышали ваших шагов!
— Святая дева Гваделупская! Сеньор тененте, да ведь это…
— Лейтенант Борисова. К вашим услугам, сеньоры…
Лейтенант согнулся в изящном поклоне. Он слышал уже про эту… женщину? Офицера? Про кавалерственных дам ему уже приходилось слышать, даже и встречаться как-то довелось, но вот про армейского офицера-женщину? Не только не видел, но даже и не слышал никогда!
— Не соблаговолите ли, присесть э-ээ… сеньорита…
— Мария, сеньор лейтенант.
— Какое прекрасное имя, сеньорита! Вы подошли так тихо, что я… мы даже и не слышали ваших шагов!
— Я не подходила. Это единственное дерево, на котором можно тут присесть, вот я и ждала вас около него.
— То есть мы вас просто не заметили? Где были мои глаза?!
— Полагаю, что там же, где и всегда, сеньор лейтенант. Ну, раз уж вы здесь, то, может быть, приступим?
Смущенный лейтенант гаркнул команду. Не менее его смущенный капрал продублировал, и вот уже пятьдесят человек выстроились полукругом вокруг офицеров. Для занятий на этот раз отобрали сержантов и капралов из обоих полков. Были тут и бывшие английские солдаты, их обучение шло одновременно с испанцами. Ротой англичан командовал лейтенант Мору. Он и выделил наиболее сообразительных солдат для обучения.
— Итак, сеньоры, — негромко произнесла женщина-лейтенант, сняв шляпу, — у нас с вами сегодня первое занятие. Темой его будет рассыпной бой. Командование специально распорядилось отобрать только капралов и сержантов, чтобы потом уже вы сами передали полученные вами знания своим солдатам.
— Лопни мои глаза! — пробормотал капрал Гонсалес. — Это девчонка! И прехорошенькая! Зачем только волосы так коротко стрижет?
— Это дьявол в юбке, — глухо произнес сержант Мак-Грегор. — Не уверен, правда, что она ее носит. Но если внимательно посмотреть под штанами, не удивлюсь, если там окажется хвост!
— И, должно быть, прехорошенький хвостик! — не унимался Гонсалес. — Жаль, что под ее мундиром не видно всего остального!
— Ты совсем ослеп? — покосился на него Мак-Грегор. — Говорю тебе — это дьявол!
— С чего ты это взял, старина? Сеньорита — и прехорошенькая!
— Да? Ты видел ее в бою?
— Ее? Ты шутишь, старина!
— Хотел бы я пошутить… Эта… она остановила весь наш батальон!
— Это, каким образом? Юбку приподняла?
— Быстрее, чем ты выпиваешь свою вечернюю порцию, она успела застрелить не менее пяти человек! Мы далеко не новички, но батальон встал. Каждый, кто поднимал голову, получал от нее пулю в лоб! По ней стреляли целым батальоном, я сам делал это несколько раз! Даже пушки подкатили! И все без толку, ее почти и не видели, а она лежала у нас под носом и расстреливала наших канониров! Так и ушла… Никто даже и не задел ее ни разу…
— У вас есть что-то интересное по теме занятий? — резко обернулась к ним женщина-офицер. — Так выходите вперед, поделитесь с нами своими соображениями!
Смутившийся Гонсалес попятился назад. Рассвирепевший Гарсия показал ему свой кулак, отчего говорливому капралу ощутимо поплохело.
Солдаты быстро выстроились в каре.
— Так вот, сеньоры, — прошлась перед ними преподавательница. — Кто из вас хочет жить? В смысле — здоровым и счастливым?
Солдаты молчали, сбитые с толку таким вопросом.
— Я неясно выражаюсь? Хорошо. Скажу по-другому. Как много из вас уцелеет в бою, если это будет обычный бой с такими же солдатами, как и вы? В таком же количестве и на этом самом месте?
— Ну… — пожал плечами смуглолицый капрал, — это уж как повезет… Как стрелять будут, да как драться… половина уцелеет, а то и больше.
— Не многовато?
— Сеньорита лейтенант, — вступил в разговор Гарсия, — это война. А на войне могут и убить… Солдат должен быть к этому всегда готов.
— Не спорю. Должен. Но этого недостаточно. Он должен не просто уцелеть, но и нанести урон противнику. Иначе — зачем его учить?
— Ну… всех учат одинаково.
— Не всех, сеньор тененте. Вас учат по-другому. Хорошо! — кивнула она головой. — Выстраивайте солдат! Направление атаки — на тот лес.
А дальше… дальше началось то, о чем Гонсалес вечером высказался кратко — каторга.
Невысокая сеньорита, казалось, постоянно была рядом с каждым солдатом. Кого-то она безжалостно сталкивала в сторону, показывая, куда и как он должен отойти от возможного выстрела. Куда при этом он падал, ее мало беспокоило.
— Вы должны видеть все! Своего товарища, любое возможное укрытие от выстрела спереди и любого с боков. Не бойтесь порвать свой мундир, или вы хотите красиво выглядеть на похоронах? Вы должны видеть врага и понимать, куда и в кого он будет стрелять. И если у него на мушке будет ваш сосед, вы должны успеть оттолкнуть его в сторону. Чтобы в следующий раз он сделал то же самое и для вас. Запомните все! Ваша жизнь зависит от жизни ваших товарищей! Пока живы они — будете жить и вы тоже.
— Но так и шею можно свернуть… — осмелел Гонсалес.
— Можно. Если на ней глупая голова. Смотрите…
И она на бегу резко нырнула в сторону, прямо в густые заросли кустов. Затрещали ломающиеся ветки… и все стихло.
Озадаченный капрал, выждав несколько секунд, подошел ближе.
— Сеньорита лейтенант?
В кустах никого не было. Виднелась только примятая трава. И все…
Солдаты завертели головами, пытаясь обнаружить исчезнувшего инструктора.
— Чего глядим?
Она стояла уже позади строя.
Но как?
— Все просто, капрал. Вы, падая на землю, остаетесь на месте, оттого и предугадать место, где вас нужно искать — нетрудно. Это понятно, ибо большинство солдат сделает то же самое. А я, в отличие от вас, не жду, а сразу ухожу дальше. Только уже не так шумно. И пока вы ищете меня на прежнем месте…
— Но… как вы видите, куда нужно прыгнуть? И не свернуть при этом шею?
— Вы тоже это увидите… не сразу, но и вы будете это делать не хуже меня.
Час беготни и прыжков. Перекаты и падения, повороты на месте…
Гудящие от усталости ноги… перерыв… снова прыжки и перекаты. Резко потяжелели ружья в руках, намокли от пота мундиры. Заскрипел на зубах песок…
— Оп!
Не рассчитавший своих сил Мак-Грегор, поскользнулся в прыжке на камень. Выпустил ружье из рук и замахал ими в тщетной попытке удержать равновесие…
Бум!
Упав с камня, он ударился боком об пень.
— Годдэм!
Солдаты окружили своего товарища.
— Что с тобой, сержант? — присел рядом капрал Леннокс.
— Рука… все плечо и спина… не чувствую ничего… пошевелить не могу, только боль…
— На-ка… — отодвинув неожиданно сильными руками в стороны солдат, присела рядом с ним инструкторша. — Что там у тебя?
Ее тонкие пальцы пробежались по плечу, по руке… Забрались за спину и прошлись вдоль позвоночника.
— Хм… могло и хуже быть… Слава богу, что хоть не сломал ничего. Хотя позвонок не на месте, да и ключицу ты выбил.
— Да куда уж, хуже-то? — скрипнул зубами сержант.
— Тащить его в Форт? — Леннокс повернулся к лейтенанту. — Мы можем вырезать несколько деревьев… сделаем носилки…
— Нет нужды, — не отрываясь от осмотра, возразила ему инструкторша. — Что там, что здесь — одно и то же делать придется. Сам дойдет, только ружье его возьмите.
— Да я и шевельнуться-то не могу! — сержант чуть не взвыл от боли.
Вместо ответа она встала и вытащила откуда-то из-за спины сверток материи. Развернула. В ее руках оказался пятнистый плащ длиной почти во весь рост сержанта.
— Вон там место приготовьте. Сучки, камешки — все долой!
Менее чем за минуту солдаты очистили клочок земли и растянули на нем плащ.
— Так. Осторожно его берем… не за руки! Поддерживаем их, чтоб не болтались, руками за ноги, за бедра беритесь. Под спину ему ружья подсуньте… так… понесли… кладем его.
Сержант растянулся на плаще.
— Мундир долой! Рубашку тоже…
Она осмотрела стоящих рядом солдат.
— Ты и ты — на ноги. Держать, чтоб не брыкался. Ты, — палец уткнулся в Леннокса, — вот эту руку держишь. А вон ту руку будет держать самый болтливый! И не сейчас, а когда он ей двигать сможет!
Гонсалес смущенно затоптался на месте.
— Все готовы?
Солдаты присели на землю.
Лейтенант скинула свою странную куртку и осталась в пятнистой рубашке с коротким рукавом. Солдаты потупились — рубашка слишком плотно обтягивала ее тело…
— Крест дайте.
В ее руку кто-то сунул крест.
— Целуй крест! Так… Теперь молитву читай. Так, чтобы все слышали!
Тонкие пальцы скользнули по плечу…
— А-аа!
— Молитву!
— Больно же!
— Ты нежная девка?! Читай!
Солдаты навалились на руки и на ноги товарища.
— А-аа!
— Все… отпустите его… — девушка вытерла руками пот со лба и села на землю.