— Как монарх с большим стажем, я одобряю действия своего коллеги! — фыркнул я. — Не видеть ни слуг, ни подданных — наши взгляды на счастливую царскую жизнь удивительным образом совпадают. Только вместо того чтобы запретить этим суетливым ребятам шляться по моим покоям, я сам от них прячусь — в Доме у Моста и вообще где придется.
— Только не вздумай сообщить халифу, что вы с ним коллеги, ладно? — попросил Кофа. — Для официальных встреч с прочими монархами, даже если речь идет о простом повелителе кучки плохо причесанных кочевников вроде тебя, в Куманском Халифате существует совершенно особый регламент. Приготовления к встрече должны начаться года за два до ее начала, владыкам приходится обмениваться несколькими дюжинами дружеских посланий, в которых они подробно описывают положительные эмоции, каковые испытывают в предвкушении грядущего свидания, и все такое прочее… Представляешь?
Я содрогнулся.
Миновав бесчисленное количество просторных залов с фонтанами и без, украшенных драгоценной мебелью, усаженных ароматными растениями и почти совершенно пустых, мы наконец остановились на пороге самой дальней комнаты.
* * *— Да хранит небесный ковер тысячезвездный блистательных гостей халифа!
Шепот, больше похожий на дуновение прохладного бриза, чем на человеческий голос, раздался из-за тонкой сверкающей ткани, отделяющей святилище куманской монархии от остального Мира. Ткань взметнулась, словно от порыва ветра, и перед нами появился невысокий совершенно седой старик в темно-лиловом костюме. Скромность его одеяния совершенно не гармонировала с почти варварской пышностью обстановки, окружавшей нас все эти дни не только в дворцовых покоях, но и на улицах Кумона.
— Я — глаза, которыми предпочитает смотреть на Мир неописуемый халиф Нубуйлибуни цуан Афия, уста, которыми он пробует незнакомую пищу, уши, которые вынуждены прислушиваться к речам незнакомых людей. Одним словом, я — тот, чье присутствие не слишком тяготит халифа, а посему я пребываю при нем в каждую минуту его жизни уже много лет и не имею ни имени, ни звания, ни прошлого, — с достоинством сказал старик. — Я вышел вам навстречу, чтобы убедиться, что ваш дух достаточно безмятежен и не способен встревожить халифа. Теперь я вижу, что вы можете предстать перед ним.
У меня тут же образовалась целая куча вопросов. В частности, мне было ужасно интересно, что имел в виду старик, когда сказал о гипотетической безмятежности нашего духа. И вообще я почти ничего не понял из его предисловия, зато был заинтригован — дальше некуда!
— Не следует задавать вопросы, ответ на которые уже давно известен — если не твоему беспомощному разуму, то твоему мудрому сердцу, — шепнул мне старик.
Кажется, он легко читал мои мысли, не упуская даже знаки препинания и грамматические ошибки. Я почувствовал холодок страха, поднимающийся по позвоночнику, но отступать было поздно. Старик почтительно приподнял тонкую ткань, приглашая нас войти внутрь.
Халиф Нубуйлибуни цуан Афия оказался сравнительно молодым человеком — а я почему-то был совершенно уверен, что нас встретит глубокий старец. Обаятельный, изящный мужчина с тонким профилем и длинными миндалевидными глазами, скорее небритый, чем по-настоящему бородатый, он не производил впечатления грозного владыки. Наряд халифа тоже не потрясал воображение: на нем был белоснежный костюм самого простого покроя. Если учесть, что халиф удобно устроился на уладасе, его одежда вполне могла сойти за пижаму.
Но когда этот дядя поднял на меня глаза, мне показалось, что меня безжалостно просвечивают самым мощным рентгеном всех Миров. Я мог поклясться, что в какое-то мгновение халиф цуан Афия знал обо мне абсолютно все! Хвала Магистрам, это закончилось так же быстро, как и началось. Халиф растерянно моргнул и перевел взгляд на сэра Кофу. Потом он отвернулся от нас обоих и некоторое время созерцал потолок.
— Мне было приятно увидеть вас, господа, — наконец сказал халиф. — Моя впечатлительность не позволяет мне часто встречаться с людьми: их беспокойство, заботы и печали кажутся мне слишком тяжким бременем. Но встреча с вами стала приятным исключением, хотя вы пока весьма далеки от совершенства.
Халиф снова замолчал, уставившись куда-то вверх. Можно было подумать, что на потолке установлен телевизор и именно сейчас пришло время его любимого телесериала.
— Блистательному халифу понравится, если вы займете место на этом ковре, — еле слышным шепотом подсказал старик. Он указывал на роскошный мягкий ковер, устилающий небольшое возвышение в дальнем конце комнаты. — Это хорошее место для почетных гостей, — добавил он так, словно мы с Кофой собрались возражать.
— Я чувствую, что вы пришли ко мне не только с подарком. Кроме подарка у вас есть просьба, больше похожая на требование победителя, чем на смиренное прошение, достойное ушей владыки, — неожиданно сказал халиф. — О подарке вы официально сообщили моим придворным, но о вашей просьбе мне ничего не было известно. Вам приказано передать мне тайное пожелание вашего владыки, блистательного Короля Гурига? В таком случае вам не следует тревожить себя темными мыслями о том, что вы станете делать в случае отказа. Я с удовольствием выполню любую его просьбу, если это будет в моих силах.
— Халифу будет приятно, если вы ответите, — снова подсказал старик.
— Блистательному халифу уже известно, что мы привезли к его ногам изменника из числа Стражей Красной Пустыни, по имени Кумухар Манула, — начал Кофа. — Его Величество Гуриг желает, чтобы вы могли испытать удовольствие, удостоверившись, что ни дерзость, ни проницательность, ни могущество не помогают вашим врагам уйти от расправы.
— Кумухар — не враг, — меланхолично возразил халиф. — Я никогда в жизни его не видел, не читал его писем и не слышал разговоров о нем, а посему не мог с ним поссориться. Но летний ветер, который рождается в красных песках Хмиро, не раз доносил до меня обрывки сумбурных размышлений этого человека, в основном посвященных его собственной значительности. Мне стало неприятно жить в Мире, где есть человек, испытывающий столько неуместного беспокойства по пустякам, поэтому я и приказал послать ему Гравви… И все же мне бесконечно приятно узнать, что блистательнейший из владык Хонхоны проявляет такую заботу о моих делах. Это кажется мне некоторым поводом для неземной радости. А теперь продолжай приятные речи, восхитительный посланец мудрого владыки!
На этом месте я едва удержался от улыбки. Мне уже стало ясно, как я буду дразнить Кофу в течение ближайших нескольких дней. Восхитительный посланец мудрого владыки — очень даже ничего себе!
— Халифу нравится, что вы находите его речи забавными, — неожиданно шепнул мне старик.
Я быстренько обработал сию информацию и смущенно покосился на халифа, но тот с отсутствующим видом смотрел в потолок.
— Возможно, этот беспокойный господин Манула действительно не удостоился чести стать вашим личным врагом, — снова заговорил Кофа. — Однако он успел совершить преступление на территории Соединенного Королевства. Этот злодей подарил полученную от вас шкатулку Гравви одному из самых высокопоставленных подданных Его Величества Гурига Восьмого, нашему коллеге и другу, могущественному стражу покоя нашего повелителя и безопасности всего Соединенного Королевства…
— А кстати, где он, беспокойный злодей Кумухар Манула? — вдруг перебил его халиф. — Вы оставили пленника на пороге? Удивительное дело, я совсем не ощущаю его назойливого присутствия!
— А мы позаботились о том, чтобы никто больше не ощущал его назойливого присутствия, — брякнул я.
Честно говоря, я не собирался вмешиваться в беседу, да вот, само получилось.
— Вы меня заинтриговали, — мечтательно промурлыкал халиф.
— Халифу будет приятно, если вы покажете ему пленника и объясните, что вы с ним сделали, — подсказал мне старый слуга.
Кофа обернулся и ободряюще кивнул. Дескать, давай начинай балаган.
— Оп! — с энтузиазмом выпалил я, встряхивая кистью левой руки.
Завернутое в ковер тело Кумухара Манулы со стуком грохнулось на пол. Я так и не научился осторожно обращаться с невольными жертвами своих магических экспериментов.
— Восхитительно!
Халиф был так захвачен зрелищем, что временно прекратил созерцание потолка. Теперь он заинтересованно косился — не столько на сверток с пленником, сколько на мои руки.
— Но я по-прежнему не ощущаю его утомительного присутствия! — с удовольствием отметил он.
— На пленника наложено соответствующее заклятие, поэтому он спит. Вообще-то, в настоящий момент господин Манула мало чем отличается от мертвеца, — пояснил Кофа. — Но мой спутник может его разбудить.
— Не надо! — решительно отказался халиф. — Я с самого начала хотел, чтобы Кумухар Манула как можно меньше отличался от мертвеца, — зачем что-то менять? — он замолчал и с любопытством уставился на меня.
— Не надо! — решительно отказался халиф. — Я с самого начала хотел, чтобы Кумухар Манула как можно меньше отличался от мертвеца, — зачем что-то менять? — он замолчал и с любопытством уставился на меня.
— Халифу хотелось бы, чтобы вы еще раз показали ему это угуландское чудо, — шепнул старик. — Нам не так уж часто приходится иметь дело с чудесами вашей далекой родины.
— Почему бы и нет? — Признаться, я был польщен.
Я провел рукой вдоль бесчувственного тела бедняги Кумухара, и оно снова исчезло, спрятавшись между большим и указательным пальцами моей руки. Я встряхнул кистью, и пленник опять грохнулся на ковер.
— Халиф был бы совершенно счастлив, если бы вы еще раз показали ему это чудо, — от волнения старый слуга заговорил громче. — Он хотел бы знать, сможете ли вы совершить то же самое с другими предметами?
Дело кончилось тем, что я добрых полчаса развлекал куманского халифа демонстрацией этого простенького фокуса. Прятал в пригоршне, а потом возвращал на место многочисленные громоздкие предметы обстановки и даже его доверенного слугу. Надо отдать ему должное, старик и бровью не повел, когда выяснилось, что халиф желает, чтобы он ненадолго исчез в недрах моей мистической лапищи.
Почти детское изумление халифа казалось мне забавным. У этого типа хватало могущества, чтобы ежедневно получать подробную информацию о настроении своих подданных от летнего ветра, рождающегося в красных песках пустыни Хмиро, да и о наших с Кофой тайных замыслах он как-то умудрился пронюхать — думаю, для этого ему было достаточно просто на нас посмотреть. Зато одно из первых чудес, которому мне удалось сравнительно быстро научиться в этом прекрасном Мире, — всего-то четвертая ступень угуландской Белой магии! — казалось ему вершиной магического искусства. Наверное, в свое время сэр Джуффин Халли точно так же забавлялся, глядя на меня самого. Теперь-то я понимаю, как это было мило с моей стороны: не моргнув глазом, перетащить свою задницу из одного обитаемого мира в другой и тут же начать бурно удивляться самым примитивным фокусам столичных колдунов…
Наконец, мое шоу подошло к концу.
— Халифу кажется, что вы хорошо развлекли его, о блистательные господа, — объявил старик. — Халиф испытывает легкое чувство вины за то, что позволил себе увлечься демонстрацией вашего удивительного могущества и позабыть о делах, а посему настаивает, чтобы вы изложили ему суть своей просьбы.
— Я уже успел сообщить вам, что по недоброй воле этого вашего подданного, — Кофа указал на неподвижного пленника, — шкатулка Гравви досталась не тому, для кого была предназначена. А поскольку среди подданных Его Величества Гурига есть мудрецы, наслышанные о тайном могуществе представителей вашего рода, нам стало известно, что однажды ваш достойный вечной памяти отец послал шкатулку Гравви одному из своих провинившихся любимцев, а потом вдруг передумал и собственноручно отобрал у него эту смертельно опасную вещь. Мы не сомневаемся, что и вы сведущи в этом тайном искусстве…
— Я? Да, разумеется, сведущ, — рассеянно согласился халиф. — Как и все мои предки, несколько дюжин поколений принцев династии Нубуйлибуни, чей путь к власти всегда начинался с поисков Черхавлы…
Меня словно громом поразило. Я подскочил на месте и во все глаза уставился на нашего собеседника. Оказывается, халиф побывал в этом таинственном зачарованном городе. То-то он так мало походил на обыкновенного абсолютного монарха, пусть даже очень эксцентричного! Еще немного, и я начал бы восторженно повизгивать…
— Халиф будет рад, если вы не станете так волноваться, — тут же зашептал старик. — Халифу нелегко находиться в обществе столь взволнованного собеседника.
Мне пришлось взять себя в руки и немедленно начать дышать, как учил многомудрый сэр Лонли-Локли. Дело, чего доброго, могло кончиться тем, что меня попросили бы пойти проветриться, дабы не навредить хрупкой душевной организации халифа. Впрочем, вскоре я был спокоен как сфинкс, и улыбался, надо думать, примерно так же.
— Я уже понял суть вашей просьбы и с удовольствием ее выполню, — халиф первым нарушил общее молчание. — И где же он, этот блистательный господин, на чью долю выпало наисладчайшее из наслаждений во Вселенной?
— Он остался в Ехо. Мы поместили его в зачарованную комнату, чтобы у его тела хватило сил дождаться нашего возвращения, — ответил Кофа.
А я поспешно приступил к следующей порции дыхательных упражнений. Внезапно мне стало ясно, чем завершатся наши переговоры, и от этого откровения волком выть хотелось!
— Но в таком случае я не смогу помочь вашему коллеге, — печально сказал халиф. — Только моя пощечина может привести его в чувство, поскольку в свое время я окунал руки в Источник Боли на окраине Черхавлы. Что ж, очевидно, вам придется стать моими гостями и подождать, пока тело вашего друга не будет доставлено в Кумон. Со своей стороны я буду счастлив оказать вам гостеприимство. А учитывая сложившуюся ситуацию… Да, пожалуй, я готов сделать исключение и принять вашего коллегу на следующий же день после его приезда.
Кофа растерянно уставился на меня, я мрачно пожал плечами. Честно говоря, меня не слишком пугало долгое ожидание. Я уже успел войти во вкус праздной жизни, каковую полагается вести гостям халифа. Но я здорово сомневался, что бедняга Мелифаро доберется в Кумон живым. Пять дюжин дней пути по морю — это, пожалуй, слишком. Положим, мы с Анчифой добрались за три с половиной дюжины дней, но он клялся, что единственной причиной нашего рекорда было мое присутствие на борту, и я склонялся к тому, чтобы с ним согласиться. В конце концов, его шикка была снабжена точно таким же магическим кристаллом, как послушные моим желаниям амобилеры… Что ж, значит, следует рассчитывать на пять дюжин дней пути. И еще почти дюжина дней пути из Капутты — с караваном или вверх по реке, как мне объяснили, это почти не имеет значения.
— Да, нашему Мелифаро будет нелегко остаться в живых, — подтвердил Кофа. Очевидно, он сам только что произвел такие же подсчеты.
— Разве что Джуффин что-нибудь придумает, — с надеждой сказал я.
— Если бы Джуффин мог что-нибудь придумать, он бы отправил его с нами с самого начала, — проворчал Кофа. — Мы с ним все утро перед отъездом это обсуждали и решили, что лучше не рисковать. Правда, мы оба почему-то были совершенно уверены, что существует некое лекарство, которое можно взять, положить за пазуху и привезти домой. Ладно, другого выхода у нас все равно нет, так что придется рискнуть.
— Халифу кажется, что вы должны еще несколько минут прислушиваться к его речам. — Старый слуга укоризненно покачал головой.
— Прошу простить наше невежливое поведение. Мы были очень огорчены, узнав, что нам придется рисковать жизнью нашего друга, — сказал я. Посмотрел на халифа и с изумлением увидел, что он улыбается мне с видом заговорщика.
— Мне кажется, что такие люди, как вы, вполне могли бы сами отправиться в Черхавлу, — вкрадчивым тоном владельца бюро путешествий сказал халиф. Задумчиво посмотрел на меня и добавил: — Сперва мне показалось, что ты уже побывал в Черхавле, но потом я понял, что какие-то иные чудеса оставили свои отметины на твоем теле. Тем не менее я бы посоветовал тебе и твоему спутнику отправиться в путь. Люди, способные совершать такие чудеса, как те, что вы мне сегодня показали, сумеют найти путь в Черхавлу. Оказавшись в Черхавле, вы сможете омыть руки в Источнике Боли, так что по возвращении домой сами приведете в чувство своего коллегу… Удивляюсь его счастливой судьбе: испытать наслаждение, которое способна подарить шкатулка Гравви, и остаться в живых — такое мало кому выпадает на роду! Впрочем, если вы не решитесь доверить свою жизнь демонам Красной Пустыни, я буду рад оказать вам гостеприимство, как и обещал.
— Спасибо, не нужно. Я намерен последовать вашему совету, — твердо сказал я. А потом обернулся к Кофе: — Но вы-то совсем не обязаны расплачиваться за мои безумные решения! Я могу бродить по этой грешной пустыне и в одиночестве, а вы…
— А я отправлюсь с тобой и посмотрю, как у тебя это получится, — спокойно закончил Кофа. — За кого ты меня принимаешь, мальчик?
— За человека, который совершенно не виноват, что все мои желания имеют свойство тут же исполняться, даже самые дурацкие!
— Ничего, мне даже интересно. В прошлый раз исполнение твоего дурацкого желания сделало меня богаче. Посмотрим, что будет теперь, — насмешливо сказал Кофа.
— Халиф рад, что вы приняли мудрое решение, — зашептал старик. — Его слуги дадут вам все, что требуется для такого тяжелого путешествия, в том числе пузырь Буурахри и опытного проводника. А теперь…
— Да, мы сейчас уйдем, — пообещал я. — Только вот что. Вы сказали, что халиф готов предоставить нам проводника. Будет лучше, если этим проводником станет главный виновник всего случившегося, — я указал на неподвижное тело Кумухара Манулы. — Меня учили, что любое дело должен завершать тот, кто его начал. А наше дело начал именно этот господин. И я обещаю, что его беспокойные размышления больше не будут вас тревожить. Уж это чудо вполне в моих силах.