— У кого?
— Да у машины твоей.
— Как что? Двигатель. Коробка передач. Стартер, о-хо-хо, плохонький. Бендикс этот чертов. Амортизаторы. Труба выхлопная. Да много, всего. Масло. Тосол.
— Дядь, а давай поглядим.
— Чего глядеть? Едем себе и едем. А зачем тебе глядеть? Может, там и нет ничего.
— Е-есть, — заулыбался хулиган, — во всем что-то есть.
— Оба-на! — удивился скрытому смыслу Борис. — Как во всем? Ну, а вот камень…
Мальчик снова пожал плечами.
— Не. Камень неинтересно. Он весь состоит из маленьких камушков. Просто они так сж-ж-ж… — он зажужжал шмелем, — ж-жатые. Неинтересно. А вот я недавно смотрел стиральную машину… У-у-у. Или вон на обочине эта… с крыльями…
— Ворона.
— Ага. Снаружи черная, а дальше — розовая. Хочешь поглядеть?
Не успел попутчик произнести последние слова, в боковое стекло что-то ударилось, мелкие стекляшки посыпались на пол. Салон наполнился истеричным карканьем. Шлепаньем крыльев и возней.
— Эй! Эй, что это?! — Борис дернул руль и стал притормаживать, судорожно оглядываясь через плечо, оглядываясь через другое, мельком бросая взгляд на дорогу впереди.
— О-ой, бе-е!.. — недовольно проскрипел мальчишка. — Не игрушечная! Фу-у! Против-вная!
О спинку правого сиденья что-то шмякнулось. Несколько перьев отлетело на переднюю панель…
Машина сбросила скорость. Остановилась. Борис оторопел. Какое-то оцепенение нахлынуло на молодого мужчину. Почему-то он боялся даже поднять глаза, чтобы поглядеть в зеркальце заднего вида. Мнилось, что на заднем сиденье вдруг обнаружится вампир с длинными клыками или монстр из фильмов ужасов. Казалось, даже мурашки побежали по коже.
— А что у тебя внутри? Ты кибернетический? — любопытные нотки прозвучали все в том же скрипучем тембре.
И тут Борис испугался. Что-то металлическое мелькнуло перед глазами. Ширкнуло по ветровке. Насколько позволяло пространство, Борис отпрянул, дернул рукоятку двери, выскочил прочь и убежал.
Но никто не гнался.
Спринтер отдышался. Сел на пашню. Вокруг было пусто…
Внезапно сбоку что-то зашуршало. Водитель повернул голову — рядом с ним была голая птица. Розовая, смешная и страшная одновременно. Тощее тельце в мелких пупырышках, угловатые крылышки-веточки. Ворона сама была очумелая. Она явно не пришла в себя после внезапного ощипа. Таращилась по сторонам и не знала, как себя вести. Наконец гипопернатая обратила свой взор на человека, зябко встрепенулась и обиженно каркнула.
— Ка-ар-рр! (В смысле — Ох и гады же вы все!)
Борис потер глаза. Однако возвращаться на шоссе не стоило. Малолетний негодяй угробит за здорово живешь. Посидев немного, автолюбитель поднялся, со смешанным чувством поглядел на коллегу по несчастью.
— Ага… а у меня машину раздергал на запчасти… Вот, блин, злодей!
Борис погрозил кулаком в нужном направлении, огляделся и побрел куда глаза глядят. Перешел поле. Пошел по стерне. Затем по траве. Вышел на дорогу. Если слегка забрать вправо, то колком-колком по проселку можно выйти все в то же Попово. Там фермер, бывший председатель, там участковый. Наконец, люди.
— Господи, спаси и сохрани! — перекрестился, как сумел, Борис. — Подвози их, этих сопляков.
***— Игорь, слышь… — бывший председатель Капунин толкнул дверь кабинета напротив. — Слышь, что товарищ-то рассказывает? Нападение на него. Малолетки балуются.
В кабинете участкового послышался звук шагов. Что-то задвинулось, и молоденький, юный до несерьезности, лейтенантик возник в проеме.
— Какие такие малолетки? Здравствуйте. Может, мальчонка?
— Здрась… — кивнул головой Борис.
— Еще скажите, этот, — ухмыльнулся участковый и поманил заявителя пальцем.
— Какой этот? — Борис тоже поднялся и опасливо приблизился к противоположному кабинету.
— Ну, разуй глаза-то…
Мальчонка ерзал на неудобном стуле. Увидев старого знакомого, «расцвел» и помахал рукой, словно другу.
— Ага, — попятился Борис. — Этот. Только как он?..
— Этот?! — удивился фермер-председатель. — Привет! — он присел на корточки. — Ты, говорят, озорничаешь?
— Привет! — у него был все тот же скрипучий тембр. Юный правонарушитель пожал плечами. — Нет. Не озорничаю. Я послушный.
— Смотри, — Капунин погрозил пальцем, — а то я неслухов-т живо в угол ставлю. И семечков не даю.
— А что за семочки? — любопытство загорелось в глазах ребенка.
— Погоди-погоди, — вышел в коридор лейтенант и зашептал в ухо. — Ты говоришь, он раскурочил твою машину? Вот тот простуженный лягушонок?
— Разобрал.
— Пятилетний молокосос? А что ж он конкретно разобрал?
Борис пожал плечами, отчетливо понимая всю нелепость фразы.
— Двигатель выкинул, коробку передач, кресло… одно. Ему, видите ли, любопытно было.
— Двигатель? Мальчик пяти лет? Сколько ж весит м… двигатель?
— Я знаю, как по-дурацки выглядит то, что я говорю. Но… короче, это не мальчик. Не совсем мальчик. Это страсть какая-то! Он ворону ощипал, как цыпленка. В минуту. Для чего? А посмотреть, как она под перьями устроена. Он и нас всех на запчасти разберет. Так, из любопытства.
Участковый сделал выжидательный жест рукой и вернулся в кабинет.
— Ты чей? Как ты сюда пришел?
— Я мамин, — уверенно сообщил хулиган. — Дядь, а это орден?
— Орден-орден… Тьфу! Какой еще орден?! Это звездочка. А как твоя фамилия?
— Дядь, а это разбирается? — он указал на кобуру.
— Стоп-стоп, — вмешался бывший председатель, мы не с того начали. — Тебя как зовут? Сколько тебе годиков?
— Меня зовут Леша, — сказал мальчик и выставил пятерню. — А годиков мне вот сколько — пять. И еще вот сколько, — он подогнул мизинчик на другой руке. — Дядь, а это у тебя ручка?
Брымс-цынь-цынь, — составные части раскатились по столешнице.
— Ручка, ручка, — председатель сгреб запчасти в ящик и придвинул шаткий стул. — А где ты живешь?
Мальчик немного подумал.
— Я живу дома. А это что? Дырокол?
Кр-рык!
— Так. А с кем?
— Ну с ма-амой, с па-апой. С сестренкой. С братиками. У нас еще есть Вилли. Только Вилли это… в общем, не человек. Он кусачий и с хвостом, а говорить не умеет. Вот он — непослушный. Папа его ремнем шлепает, когда он до прогулки не до-тер-пливает, — гость старательно выговорил последнее слово. — А у этой лампочки что внутри?
— О! — поднял фермер указательный палец, — Игорь, записывай… про папу, про Вилли. А дом у тебя большой? Сколько этажей?
— Дядь, — доверительно наклонился мальчуган, — а почему вон тот дяденька прячется, да из коридора выглядывает? Он что, трус или стесняется?
— Глупый он, — шепнул председатель. — Говорит, что ты ему машину угробил.
— Я ж нечаянно, — обиделся мальчик. — Он ушел, а я потом все назад затолкал. Дядь, а это что на столе в бутылке? Водка?
— Ух ты! — услышал обрывок фразы участковый. — Эрудированный. Нет, землячок, это графин. А в графине не водка, а вода. Хочешь пить?
«Лягушонок» отрицательно покачал головой.
— Дядь, а это что такое?
— Это китель. Он надевается…
— А это?
— Это штучка такая. Компьютер называется. Он нужен чтобы… ну, в общем…
— А это?
— Это… — замешкался блюститель порядка. — Это сейф.
— А что у него внутри?
Участковый рассмеялся. Озадаченный Борис выглянул из-за косяка. Взгляд его оцепенел. Он словно почувствовал неприятности.
— Понимаешь, браток, есть такие вещи, которые маленьким детишкам знать не положено. Понимаешь, есть такое понятие, как военная тайна. И для маленьких мальчиков…
— Я большо-ой, — захныкал хулиган, — меня мама в магазин за хле-ебом…
— Ну-ка не реви, — сказал лейтенант, но мальчик и сам уже успокоился и спрыгнул со стула.
— А это для чего дырочка? Ключ вставлять?
— Ключ, — согласился участковый.
— А давай вставим…
— Я же говорю, что маленьким мальчи… — речь его прервалась на полуслове. Шалун вцепился руками в дверцу огромного сейфа и со скрежетом отогнул стальной лист. Лопнули ригели замка. Посыпался песок…
— Ни фига себе! — только и смог выдавить председатель, когда заскрежетал второй лист, когда посыпались на пол какие-то бланки, патроны, купюры.
Заговорили все вместе. Участковый, принимая из рук на руки картонные папки, два стакана, пресловутую бутылку «Пшеничной», еще один пистолет, калькулятор, какие-то мелкие вещи в полиэтиленовых пакетах. Фермер-председатель, отступая в коридор, а Борис, входя из коридора…
— Я же говорил! Говорил!
— Э-э-э, мальчик!
— Стоп-стоп, там больше ничего нет…
Чувство самосохранения сработало, и шалуна никто даже не пытался остановить. Мальчишка заглянул вовнутрь, разочарованно хмыкнул.
Чувство самосохранения сработало, и шалуна никто даже не пытался остановить. Мальчишка заглянул вовнутрь, разочарованно хмыкнул.
— Дядь, давай я назад сложу.
— Э-э… я сам, — только и нашелся милиционер. — Ты, это, сядь…
— Дядь, а это что? — Змееныш исчез, словно вот только что его и не было в кабинете. Скрипучий голос раздавался уже за окошком. От удивительного тембра дрожало стекло. — Что за коробка? Или домик? Коробка?
— Да. То есть нет, — председатель явно разволновался.
— Кто в нем живет? Гудит. А что внутри?
— Это трансформаторная подстанция! — даже взвизгнул председатель. — Она питает весь поселок. Она под напряжением, смотри не…
Но пацаненок был уже за оградой.
— Ну можно я посмотрю-у, — канючил негодник, когда во все стороны сыпались белые искры и раздавался ужасный то ли хруст, то ли скрежет, — ну пожа-алуйста-а… А это что такое? Трубочки-и? А зачем? Фу-у, гря-азное. Я рубашку вымаза-ал. Теперь ма-ма ругать бу-удет.
— Нет! Нет! Стой! Прекрати! — орали в один голос участковый с председателем, однако не сходя с места. — Тебя убьет током! Двадцать киловатт! Не касайся руками за оголенные…
— Да я на расстоя-янии. Я не тро-огаю. Я мы-ысленно. Оно само отколупывается-я! Я ма-ле-енечко! Только погляжу-у… Я уже большо-ой! Я потом назад положу-у!
Не успел рассеяться дым от изоляции, злодей обнаружился на холмике возле водонапорной башни. Маленькая фигурка что-то кричала, но председатель на бегу мог расслышать только два слова:
— …Ну пожалу-уйста-а. Я тихо-онечко-о!
Заскрипело перекрытие кессона-накопителя. Лопнули сварные швы тяг жесткости. Заскрежетал металл.
— Стой! Не тронь! — топал рядом участковый. — Я твоих родителей оштрафую!
По улице шла женщина с пустыми ведрами. Взгляд ее был неотрывен от бегущих и наполнен заинтересованностью. Борис тяжело вздохнул и вышел на крыльцо. Сплюнул с досады, сел на лавочку под голые прутики сирени и закурил. Остановить стихию не представлялось возможным. Стоило попробовать найти с ним (ней) общий язык, но где теперь та стихия, что курочит? Устройство чего теперь заинтересовало малолетнего хулигана? Он представил свой транспорт, сиротливо растележенный на обочине. С двигателем, торчащим наперекосяк из-под погнутого капота, с креслом, зашвырнутым в салон, с колесами, кое-как приставленными к осям. Даже слезы навернулись. Поглядел на часы. Часы были японскими, электронными.
— Хм, интересно, а что там внутри? Ведь не шестеренки же!
***Два генерала зыркали из-под козырьков своих громадных фураг на малыша и по очереди объясняли дислокацию. Адъютанты и штабные «хороводились» поодаль, поглядывали на редкие облачка и не мешали. За горой что-то сдержанно громыхало. В воздухе, как говорится, пахло грозой.
Вражеская армия явно была готова к агрессии против маленькой республики. За перевалом натужно гудели двигатели грузовиков с тактическими ракетами. Свистели высокооборотистые турбины гусеничных машин. Еще дальше, если подняться в небо, можно было бы увидеть аэродром и крылатые железяки, облепленные механиками. В окопы на границе соприкосновения сторон подтягивалась живая сила, словно нечисть, обвешанная всякой стрелковой дрянью.
Первый генерал убрал фотографии в нагрудный карман. Пригнулся к вихрастой голове шалуна. На лице его отразились безразличие и скепсис.
— Ну что, интересные игрушки? Вот это все можно посмотреть. Разобрать. Даже можно перемешать. Мы потом сами соберем. Ну, или… кто-нибудь соберет.
— Обрати внимание, это только с виду все танки одинаковые. А ты попробуй угадать, в чем разница.
— Там есть такие колесики… — сказал второй генерал.
— А на казенной части пушечки — циферки, — добавил издали один из полковников.
— А у ракеточек — боеголовочки. И все с хитринкой. С изюминкой. Все интересненькие. А внутри понапихано! У-у-у! Всякого-всякого… — интриговал первый. — Для любопытного-то пацана, у-у-у… Я сам бы… да нельзя мне… Большой я. Смеяться станут. Не по возрасту.
— И не по чину, — добавил кто-то из остальных полковников.
— И везде приборчики. Мигают. Светятся. Переливаются. Красненьким. Зелененьким… — подлил масла в огонь первый генерал.
— А вы ругаться не будете?
— Что ты! Что ты! Развинчивай, раскручивай, отдирай. Все, что интересно, можешь ну, потрогать, посмотреть. Разложи по травке. Рассортируй. Пжал-ста. Слова не скажем.
— И… и даже разбросать. Ага, и разбросать можешь. Играйся…
— Разброса-ать! — изумился малыш.
— А что такого? Разбросай! Даже интересно, башню какого танчика ты сможешь зашвырнуть дальше?
— А вы точно ругаться не будете?
— Не будем, Леша. Точно. Что понравится — с собой забери.
— Ага, — кивнул второй генерал — Так точно!
— А те дяденьки, ну на той стороне?
— Да те дяденьки… они нехорошие. Пусть ругаются. Они злые. Ты даже не разговаривай с ними. Они — дураки!
Шалун заулыбался.
— Мама говорит, это нехорошее слово.
— Да мало ли что эти мамы говорят…
— Кстати, если в небе увидишь такую штучку с крыльями…
— Самолет?
— О! — сказал второй генерал. — Точно, самолет. Ну, или вертолет. Оторви крылышки, винтик скрути. Посмотри — там внутри много всяких приборчиков, штучек, жужжалочек, стрелочек. Все вертится, стрекочет, мелькает.
Леша даже запрыгал, захлопал в ладоши. И… исчез.
***Молниеносная война с маленькой республикой не состоялась.
***Мама с папой нагрянули неожиданно. Возникли. Долговязые. Бледные. Глазастые. Голоса их были такие же скрипучие. Что-то неуловимо не наше виделось во внешности. Они появились из ниоткуда и очень обрадовались найденышу. Папа поднял бармалейчика на руки. Элегантная мама сразу вступила в переговоры.
— Ой. Он тут у вас ничего не нашкодил? — спросила она и с милой усталой улыбкой, закурив длинную зеленую сигарету, присела на лавочку под куст сирени.
— Н-нет, — ответил Борис, — разве только чуть-чуть. Попортил машинку. А так ничего, смышленый мальчик. Толковый. И до чего любопытный… У вас все такие?
— Нет, — встрепенулась женщина, — старшие скромнее. Без спросу ничего не берут. Ни Вова, ни Сережа, ни Зоя. Лешка — божье наказанье. Оторва.
— Он, кстати, казенный сейф раздол… — высунулось из-за оконных занавесок лицо юноши в милицейской фуражке. Впрочем, тут же председательская рука прикрыла рот оратора и втащила несостоявшегося собеседника внутрь.
— Это да… — покивала головой женщина, поднесла платочек к уголкам глаз, — сложный возраст. Везде лезут. Все разбирают. Все ломают.
— Да-а, — глубоко вздохнул папа лоботряса. — Везде надо нос сунуть. Все поковырять, посмотреть, разобрать. Хуже того — на зуб попробовать. Кстати, у нас понимают сложность детского возраста и на некоторые… м-м, инциденты… Как бы это по-вашему…
— Закрывают глаза, — подсказала мама.
— Да мы, собственно, тоже… это… закрываем… — робко улыбнулся Борис. — Соседи тут только за горой… это… Нервничали. У них, видите ли, были планы на эту местность. Танки приготовили. Самолеты.
— Так он что и у соседей пошалил?
— Да, не обращайте внимания, — махнул рукой Борис, — мелочи…
— Вы уж нас за него извините, — проскрипела мама. — Мы бы, конечно, не допустили. Но что поделаешь — шалун. Это возрастное. Это пройдет… наверно.
— Проказник, — с лаской в голосе проскрипел папа. — Младший. Все любят. И родители. И братовья старшие. Сестра. А он и пользуется. Удерет куда-нибудь, а родители носятся, ищут по всем закоулкам. Знаете, есть такая методика — по тепловому следу. Экстремумы нейтринных ловушек должны совпадать. Момент совпадения дает искомый вектор… Не пользуетесь?
— Да как-то пока не очень, — сознался «безлошадный водитель». С собаками у нас ищут. Ну там, по следам. По приметам… Облавы устраивают.
— Мы ведь не сразу к вам надумали… Но сначала мы помчались в деревню. Там свояк у нас, Павел Мартынович. В целом положительный человек. Руки золотые. А этот малявка, как в гостях — насмотрится на винтики-шпунтики всякие. Отверточки да плоскогубчики. Свояк все что-то собирает-мастерит. Недавно термодинамический волнопреобразователь для нуль-энергии из старой стиральной машины и двух пылесосов сделал. Ну, главный принцип-то вы, конечно, понимаете, — кивнул головой папа негодяйчика.
— Да, — согласился Борис, — в общих чертах…
— Вещь примитивная. Но в кустарных условиях собрать, согласитесь, ну, не каждому инженеру удастся. А он — самоучка. Восемь классов образования. Два летних месяца потратил. У Глафиры Андреевны кабачки сохнут. Самый сезон. Поливка в огороде, и все такое прочее. А он в гараже железками брякает. Да сваркой искрит. Хороший человек. Только вот пьющий слегка. Я думал, он впрыгнул в электричку и к ним…