– Круто, – усмехнулся Охотник. – Даже боюсь представить, что ты ей ответила.
– Я вообще ругаться не люблю, – проворчала я, – это все от нервов, и если ты думаешь, что я ее обложила матом, ты ошибаешься. Я просто сказала, что верну деньги, если ее сын вернет мне восемь лет жизни, которые я на него потратила. Короче, больше ни она, ни он мне не звонили. Я хотела поехать куда-нибудь, развеяться, переменить обстановку, и тут тетка пригласила пожить у нее, пока она будет лечиться. Я два дня из ее квартиры бутылки выносила, вот до чего она себя довела, а ведь до этого несчастья она совсем была непьющая. А теперь и ее цветы пропали, там кактус был, который в первый раз зацвел…
Я вспомнила волшебный цветок на кактусе и чуть не расплакалась.
– Несчастье – это ты о гибели ее сына говоришь?
– Угу. Его машина сбила насмерть. У нее на глазах.
– Водителя нашли?
– Не-а. Наверное, и не искали. Тетка говорила, что машина больно дорогая была. Кому охота связываться? – Я поднялась с места.
– Ты куда? – сразу же спросил Охотник.
– Посуду мыть. Тебе кофе сделать? Он растворимый, но это все равно кофе.
Для того чтобы сделать кофе, пришлось заново ставить чайник, потому что вода уже остыла. Пока вода кипела, я помыла противень, тарелку и свою чашку.
– А ты хорошая хозяйка, – заметил Охотник.
– Я терпеть не могу хозяйничать, – ответила я, – но грязь я не люблю еще больше. Выбор очевиден. А что с твоими родственниками?
– В смысле?
– Ну, моих мы обсудили, может, поговорим о твоих?
– Это слишком скучно.
Он сразу же замкнулся, и я поняла, что он не желает обсуждать эту тему.
– Тогда расскажи, как ты стал Охотником, – предложила я.
– Это еще скучнее.
– Это не ответ.
– Это не вопрос, – парировал он.
– Ладно, тогда поговорим об Алексее Шарлахове. Я давно хотела спросить – что он делал в том доме, возле которого его убили? В прессе писали о чем угодно, только не об этом, и Ипполит Сергеевич мне тоже ничего не сказал.
Охотник вздохнул.
– У Алексея была одна слабость, – сказал он.
– Женщины?
– Точно. Хотя это не его вина.
– А чья – папиных денег?
– Нельзя все сводить к деньгам, Татьяна, – усмехнулся мой собеседник. – Алексей был нормальный, открытый парень. Женщины сами ему на шею вешались пачками. Даже Марина… – он нахмурился.
– Ну, так что там с Мариной? – подбодрила я моего собеседника.
– Марина – жена Владислава, – нехотя ответил Охотник. – Ходят слухи, что у них был роман, но эту тему предпочитали не обсуждать. Если бы до Ипполита дошло, он бы ее мигом вышвырнул из семьи. Он терпеть ее не может.
– Нехорошо крутить роман с женой брата, – назидательно заметила я. – И вообще последнее дело гадить в своем доме, скажу я тебе.
Охотник пожал плечами.
– Если правда то, что я слышал об этой даме, то еще вопрос, кто с кем крутил роман. Она из тех женщин, от которых не отвяжешься, если они что-то вбили себе в голову. Только вот к гибели Алексея это не имеет никакого отношения, потому что в том доме у него было свидание с другой женщиной. Замужней, кстати сказать.
– До чего же все прозаично, – вздохнула я. – То есть если бы Алексей не бегал по бабам, он бы не попался так глупо.
– Если судить по-твоему, может, ты и права.
– А почему я должна быть не права?
– Видишь ли, Таня… Не думаю, что скажу что-то очень уж оригинальное, но объясню как смогу. В общем, у каждого человека есть в жизни вещи, которые он ставит превыше всего. Для одного это деньги, для другого – женщины, для третьего – слава, для четвертого – не знаю что еще. Алексей был вовсе не глупый человек, он вел очень многие дела, и отец доверял ему. Ты представила дело так, что Алексей терял голову при виде каждой юбки, но это неправда. Просто ему нравились женщины. И он им нравился. Ради них он на все был готов.
– И Ангел Смерти об этом узнал. А что было дальше, я видела.
– И он это оценил, что доказывает ночное нападение на дом. – Охотник криво улыбнулся.
– Если он так начал, – мрачно заметила я, – он не успокоится, пока не убьет меня. И все из-за Алексея и его любовницы, чтоб им… пусто было.
Охотник нагнулся ко мне и положил мне руку на плечо.
– Послушай. Я не знаю, кто такой этот Ангел Смерти, но в одном я уверен: это человек. А раз человек, рано или поздно он допустит ошибку. И тогда ему наступит конец.
Кто-то не так давно уже говорил мне почти такие же слова, но пока что конец чуть не наступил мне самой.
– Честно говоря, – пробормотала я, зевая, – я бы хотела, чтобы он ошибся до того, как меня прикончат.
Охотник убрал руку с моего плеча.
– Пока ты со мной, тебе нечего бояться. Верь мне, я сделаю все, чтобы тебя защитить.
– Да ладно, я сама тоже постараюсь не оплошать, – отозвалась я. Произнося эти слова, я нечаянно подняла глаза – и окоченела.
В дверном проеме стоял человек.
Глава 17 Третий лишний
– Охотник! – взвизгнула я.
Стыдно признаться, но в следующее мгновение храбрая Таня Стрелицкая, уверявшая, что она сумеет за себя постоять, быстрее молнии нырнула за спину своего телохранителя. Только что он сидел, мирно поедая бутерброды, и в какую-то долю секунды он оказался на ногах, а в правой руке сверкнул неизвестно откуда взявшийся пистолет. Во всяком случае, я готова поклясться, что на столе его точно не было.
– Доброе утро, – очень вежливо промолвил капитан Калиновский.
Он был все в том же черном поношенном пальто и по-прежнему сжимал под мышкой видавшую виды папку. Я озадаченно моргнула, но мираж, чье появление определенно не сулило ничего хорошего, никуда не делся, он маячил на пороге нашей кухни и вовсе не собирался рассеиваться.
– Держи руки на виду, – приказал Охотник.
– Да ладно, ладно, хватит, – отмахнулся Калиновский. После чего без церемоний прошел в кухню, подвинул к себе табурет и опустился на него. – Меня Ипполит Сергеевич послал, выяснить, как там вы и что с вами.
Охотник заколебался. Я посмотрела на его руку – он не убирал палец со спускового крючка. Что-то эта рука напомнила мне, но я пока не могла вспомнить, что именно.
– Шарлахов?
– Ну да.
– Постой, он что, тебя нанял? После того, как ты работал на Белозерова и сдал ему…
Калиновский деликатно зевнул и прикрыл ладонью рот. Руки у него были маленькие, с тонкими и даже красивыми пальцами.
– А мне-то что? Я расследую убийства. Я ж не вешал ничего на Шарлахова, верно? Он облажался и сам знает, что облажался. Причем не один раз, а дважды: первый – когда пытался убить Белозерова, а вместо того грохнул его близких, а второй – когда нанял тебя.
И, произнеся эту безгранично наглую фразу, он взял с тарелки бутерброд и стал его есть.
– Это был не мой план, – мрачно сказал Охотник. Он все-таки убрал оружие и сел напротив Калиновского.
Капитан задорно прищурился.
– Если не твой, то какой был твой план?
– Использовать фоторобот по назначению и искать этого гада.
– У-у-у, – промычал капитан. – Отличные бутерброды. – И без стеснения взял второй. – Ты уж меня извини, но поиск по фотороботу – это моя работа, у меня для нее и полномочия все имеются. В отличие от тех, которые надевают липовую полицейскую форму.
Охотник вспыхнул.
– Как вы нас нашли? – вмешалась я, чтобы предотвратить ссору. – Вы знали об этой квартире?
– Фигня, – отмахнулся капитан. – Ваш друг забыл выключить сотовый. По сигналу сотового мы и определили ваше местонахождение.
– О, черт, – потерянно проговорил Охотник.
Судя по его лицу, он тяжело переживал это поражение.
– А как вы дверь открыли? – не отставала я.
– Отмычкой, разумеется, – проворчал Охотник.
– Вы напугали нас до смерти, – пожаловалась я.
– Вас – да, а его – вряд ли, – отозвался Калиновский. – Вы, конечно, не виноваты, что попали в такой переплет, но вам лучше привыкнуть к мысли, что вас в любой момент могут убить. Поверьте, тогда вам станет гораздо легче.
– Лучше я буду жить с мыслью, что в любой момент могут убить вас, – съязвила я. – Тогда мне и в самом деле станет легче.
Впервые за все утро Охотник улыбнулся.
– Что с плечом? – спросил Калиновский, дожевывая бутерброд.
– Царапина.
– Огнестрел?
– Нет, дрова рубил перочинным ножиком, – сердито ответил Охотник. – Но это ничего не значит, я скоро снова будут в строю. И мне не нужна твоя помощь, чтобы найти Ангела.
– А помощь тебе никто и не предлагает, – парировал Калиновский. – Просто после всего, что произошло, командование – назовем это так – передано более компетентному специалисту.
– Я уже сказал: это был не мой план! – раздраженно проговорил Охотник. Судя по всему, для него это была больная тема. – И то, что случилось ночью…
Калиновский шумно вздохнул.
– Речь идет вовсе не о дурацкой даче и этой глупой затее с западней, – сказал он. – Пошел отстрел уже не мелких шавок, а мамонтов. – И без перехода: – Депутат Лосев убит этой ночью. Застрелен.
Калиновский шумно вздохнул.
– Речь идет вовсе не о дурацкой даче и этой глупой затее с западней, – сказал он. – Пошел отстрел уже не мелких шавок, а мамонтов. – И без перехода: – Депутат Лосев убит этой ночью. Застрелен.
– Как это? – вырвалось у меня.
– Обыкновенно, пулей. Он возвращался домой, как обычно…
– Ночью? – недоверчиво спросила я.
Калиновский сделал рукой нетерпеливый жест.
– У покойного Виктора Лосева была одна слабость: он любил ночные кабаки со стриптизом. Об этом все знали, и никакой тайны тут нет.
– А-а, – проворчала я. – А то я думала, может, он над законами работал так самоотверженно.
Калиновский фыркнул.
– Словом, Лосев ехал из кабака к себе домой. Одна машина с охраной впереди, одна сзади, он с личными телохранителями ехал посередине. Все как всегда. Их обстреляли из мощного гранатомета. – Капитан щелкнул пальцами, его глаза горели. – Бум – и одна машина охраны летит в кювет, бах – вторая в огне кувыркается по шоссе. Затем…
– Что ты мне тут твердишь про гранатомет? – резко спросил Охотник. – У Лосева была специальная бронированная машина, я знаю. Ее в Штатах заказывали, она выдержит и удар гранаты в том числе.
– Только теоретически, – хмыкнул Калиновский. – Представь, даже если ты знаешь, что твоя машина выдержит, наверное, не очень приятно сидеть внутри, когда гранаты сыплются как из рога изобилия. – Мы смотрели на него, пораженные до глубины души, а он преспокойно взял третий бутерброд и повел речь дальше: – Конечно, машина выдержала бы. Но у тех, кто находился внутри, не выдержали нервы. Кто-то – предположительно один из охранников, сидевших в машине, – открыл дверцу и попытался выбраться наружу.
– Дай-ка я угадаю, – хмуро бросил Охотник. – В эту дверцу и влетела последняя граната, и от нашего Лосева остались рожки да ножки.
– Ни фига, – весело отозвался Калиновский, сощурив глаза (они у него, если вы помните, были пронзительно-голубые). – Охранник отворил дверцу, после чего стрельба неожиданно прекратилась. Все обрадовались и стали выбираться наружу. В это мгновение по улице проезжал мотоциклист в шлеме. На огромной скорости он пронесся мимо, на мгновение затормозил и выстрелил. Один раз. Всего один. Никто даже не успел понять, что происходит. Сейчас судмедэксперты, наверное, как раз выковыривают эту пулю из мозгов Лосева. Лихо, а?
– Значит, – проговорила я, – у Ангела Смерти был помощник, который стрелял из гранатомета, а он сам спокойно дожидался момента, пока…
– Да не было у него никаких помощников, – отмахнулся Калиновский. – Эксперты совершенно единодушны. Следы мотоциклетных шин идут прямиком от дома, из которого были произведены выстрелы. Дом – старая халупа, предназначенная к сносу. Ясно вам? Мальчик прибыл на мотоцикле, отстрелялся из гранатомета, потом надел шлем, выехал на улицу и убил Лосева. Финита ля комедия.
– И опять мотоцикл, – напомнил Охотник. – Как в деле с убийством Алексея Шарлахова. Охранники запомнили что-нибудь?
Калиновский усмехнулся.
– Они клянутся мне, что теперь они точно знают, как выглядит настоящий Ангел Смерти. Он вылетел на них прямо из огня – я имею в виду, выехал со стороны той машины, которая горела. Они не успели даже ахнуть, а он уже сделал свою работу и умчался под рев двигателя. Это выглядело, как они выразились, чертовски апокалиптично. Я даже не знал, что эти дуболомы знают такие сложные слова, – добавил он с издевкой.
– А лицо? Они не видели его лицо?
– Я же сказал: он был в шлеме. Что там разглядишь?
– Как же он стрелял? – поразилась я. – Ведь, когда на голове такая штуковина…
– Профессионал, – хмыкнул Калиновский, и в голосе его прозвенели нотки неподдельного уважения. – Крутой парень, мать его за ноги. Поэтому он уже много лет типа как эталон в своей профессии. Других-то уже давно пересажали и перестреляли.
– Да, я помню, – как бы рассеянно промолвил Охотник. – Как некий капитан убил при задержании подозреваемого в том, что он был исполнителем наемных убийств, а потом повторил этот трюк еще несколько раз.
– Ты меня в чем-то обвиняешь? – поинтересовался Калиновский, и в его глазах мелькнули колючие огоньки.
– Я не думаю, что с ним у тебя это пройдет, – сказал Охотник после паузы. – И не думаю, что ты вообще его найдешь. Фоторобот фотороботом, но если бы у тебя что-то было, ты бы здесь не сидел.
– А что прикажешь мне делать? Ночью мне доложили, что на даче Шарлахова творится неладное. Приезжаю я туда и что же вижу? Руины, трупы в неограниченном количестве и отсутствие двух очень интересных человек.
– Спасибо за комплимент, – сказала я.
– В общем, я стал выяснять что да как. Картина нарисовалась умопомрачительная. Прежде всего, около десяти вечера по дороге проезжала девица в мини-юбке, у которой вдруг заглох мотор.
– Что еще за девица? – насупился Охотник.
– Красавица. – Калиновский поцеловал кончики пальцев, сжатых в горсть. – Ноги от ушей, бюст как Эверест, нет, как два Эвереста. Мечта патологоанатома, словом.
– Что? – спросила я, решив, что ослышалась.
– Я ее нашел с дыркой в голове, – снисходительно пояснил капитан. – Короче, проезжала она мимо, но это когда еще была без дырки, разумеется. Мотор заглох, а охранник вопреки инструкциям вышел помочь ей завести машину. Вот так. Простенько и со вкусом.
– Кретины, – в сердцах сказал Охотник. – Попались в такую идиотскую ловушку!
– Ну ты же сам понимаешь, – отозвался Калиновский, – одинокие мужики маются без дела в этом домике, опять же, на дворе ночь – время, когда в голову лезут разные фантазии… Ты-то, конечно, на такой дешевый трюк не купился бы.
– Спасибо на добром слове, – иронически ответил Охотник.
– Да ладно тебе, я ведь нашел ее после того, как она с тобой встретилась, – сказал Калиновский. – Кстати, прими мои комплименты. Отличный выстрел. Хлоп – и в лоб.
– Вообще-то, – скромно кашлянула я, – это я ее убила, так получилось, потому что она пыталась нас убить, а мне Охотник приказал стрелять, не раздумывая, ну я и…
– Вам повезло, – серьезно заметил Калиновский, – потому что эта девушка обманчивой внешности уже убивала много раз, но мы никак не могли ее сцапать. Теперь она там же, где ее жертвы, и, в общем, меня такой исход вполне устраивает.
И он мило улыбнулся.
– Теперь вопрос. Почему вы после нападения скрылись и залегли на дно в этой паршивой халупе вместо того, чтобы побежать к папочке плакаться в жилетку?
– Потому что у нападавших была наводка изнутри, – хмуро ответил Охотник. – Поэтому я предпочел не рисковать.
– Резон, – согласился Калиновский, весело сощурясь. – Полюбуйтесь, что я нашел у одного из ваших поклонников, мадемуазель.
Он достал из кармана мятый лист бумаги и расправил его на столе.
– Это план дома, – хрипло ответил Охотник.
– Именно, – отозвался капитан. – Благоволите обратить внимание, леди и джентльмены, что вот здесь на плане стоит крестик. Это покои нашей несравненной Татьяны Александровны. – И он потянулся к очередному бутерброду.
Я перехватила тарелку и поставила ее на холодильник.
– Какие радушные в этом доме хозяева! – заметил Калиновский в пространство. – Сначала грозят пистолетом, хотя я пришел с честнейшими, можно сказать, намерениями, а потом…
Но я не слышала, что было потом. При словах «грозят пистолетом» я невольно поглядела на руку Охотника, лежавшую на столе. И неожиданно я вспомнила.
– Господи боже мой! – ахнула я. – Какая же я идиотка!
– Я этого не говорил, – отозвался Калиновский, – я только…
– Да нет же, нет! Теперь я точно знаю.
Капитан вскинул брови.
– Какая поразительная откровенность, – сказал он Охотнику. – Ее там случаем не ударило при штурме чем-нибудь тяжелым?
– Бросьте издеваться, – сказала я обиженно. – Я вспомнила, вы не понимаете? Он мне сказал, что я забыла какую-то важную деталь и поэтому за мной пришел убийца. И теперь я наконец поняла, что я упустила.
– Что ты поняла, Таня? – спросил Охотник.
– У него не было последней фаланги мизинца, – медленно проговорила я. – Понимаете? У Ангела Смерти не было последнего сустава мизинца на правой руке!
Глава 18 Особая примета
Первым опомнился Калиновский.
– И вы что, только сейчас это вспомнили?
– Ага, – подтвердила я со счастливым видом.
Калиновский покосился на Охотника, на меня, на холодильник «ЗИЛ», но, очевидно, решил, что я все-таки интереснее холодильника, и снова перевел взгляд на меня.
– Не буду лукавить, – промолвил он изменившимся голосом, – но это все меняет. Найти человека с такой приметой – плевое дело.
– Именно поэтому он и пытался тебя убить, – добавил Охотник. – Я был прав!
– Ты это о чем? – живо спросил Калиновский.
И Охотник повторил ему то же, что прежде сказал мне: что Ангел не пришел бы за мной, будь я просто свидетелем, который уже сказал все, что знал. Другое дело, если бы я запамятовала что-то важное, что имело для него колоссальное значение. Слушая Охотника, Калиновский нахмурился.