— Я не ваш гость, мисс Парадайн.
Мисс Парадайн побледнела, страшно побледнела, но тут же краска бросилась ей в лицо.
— Вы совсем не уважаете Филиду?
— А вы?
— Какая наглость!
Элиот рассмеялся:
— Боюсь, и то и другое не получится. Если мы предпочтем быть вежливыми, вы не станете гнать меня из дома Марка. Если мы примемся с наслаждением высказывать все, что думаем, я тоже скажу многое. Вы готовы это выслушать? Или все-таки вновь превратимся в хозяйку и гостя?
Мисс Парадайн, взбешенная и раскрасневшаяся, пошла к двери, но вдруг остановилась и обернулась, опершись о косяк. Румянец погас, она опять побледнела.
— Что вы хотели сказать?
Они стояли очень близко друг к другу, на расстоянии вытянутой руки. Слишком близко, на вкус Элиота. У него перехватило горло от гнева. Он отступил, наткнувшись на стол, и уже оттуда предупредил:
— Вам не понравится.
Элиот подождал несколько секунд, глядя на мисс Парадайн, прежде чем продолжить. Морщинки на лице женщины углубились, мускулы напряглись, глаза горели.
Он заговорил:
— Думаю, вы и сами знаете. Вы хотели, чтобы Филида принадлежала вам. Вы пытались разлучить нас и думали, что добились своего. Вы прекрасно сознавали, что лжете ей. Вы не могли не знать, что я помогаю Мейзи, поскольку она калека. Вы перехватили письма, которые я посылал жене, и отправили мне телеграмму от имени Филиды. Вы думали, что победили. Когда я приехал сюда по делам, вы не оставляли нас одних. При определенном везении вы, возможно, и дальше побеждали бы. У вас возникла гениальная идея, что потеря чертежей привела бы еще и к разрыву моих деловых отношений с вашей семьей. Не знаю, как вы до такого додумались. Должно быть, ваш брат упомянул чертежи, или Дики обмолвился, что мистер Парадайн привез домой важные бумаги. Наверное, Дики. В любом случае вы их украли. Понятия не имею, как мистер Парадайн догадался, кто виноват. Но он узнал. Он послал за мной и велел остаться в доме. А потом произнес речь за ужином, и вы поняли, что вам это с рук не сойдет. Вы вернули чертежи, прежде чем мы вышли из столовой, — успели управиться, когда ходили наверх за подарками для женщин. Вы не столкнулись с мистером Парадайном, он еще был в столовой. Вы говорили с братом позже? Я слышал, как наверху закрылась дверь, когда мы с Альбертом проходили внизу в половине двенадцатого. Вы хотели спуститься и повидать мистера Парадайна, но, услышав наши шаги, притихли и подождали, пока мы не убрались? Вы спустились в кабинет потом?
Мисс Парадайн стояла и слушала. Когда Элиот закончил, она спросила:
— Это все?
— А разве недостаточно?
Она неловко повернулась и вышла.
Глава 41
Полли открыла дверь комнаты и увидела мисс Парадайн за письменным столом. Не оборачиваясь, та спросила:
— Это вы, Луиза?
— Нет, мэм, это я.
— А где Луиза?
— Ей нездоровится, мэм.
Мисс Парадайн сидела с ручкой в руке, но не писала. Перо было сухим, лежавший на столе лист бумаги — пустым. Она рассеянно произнесла:
— Да… я забыла. Ступайте вниз и позовите ко мне миссис Рэй. Если она в гостиной, подойдите к двери и спросите, можно ли сказать ей несколько слов. Когда она выйдет, передайте мою просьбу. Все запомнили?
— Да, мэм.
— Прекрасно.
Мисс Парадайн сидела, не поворачивая головы и не глядя на Полли. Никогда еще ее сознание не было столь ясным, а воля, подкрепляемая ледяным гневом, до такой степени непреклонной. Никто в жизни не разговаривал с мисс Парадайн так, как Элиот. И никогда она не ощущала такой решимости и внутренней силы.
Когда дверь открылась и вошла Филида, мисс Парадайн обернулась к приемной дочери с радушной улыбкой:
— Дорогая, я тебя не отвлекла?
— Нет, тетя Грейс, — тихо и взволнованно ответила Филида. Она казалась испуганной.
Грейс Парадайн быстро спросила:
— Что случилось, Фил? Он тебя огорчил?
— Нет.
— А по-моему, да. Вот о чем я хотела с тобой поговорить, милая. Так продолжаться не может. Ты изнервничалась, да и все мы. Честное слово, нам и без того хватает забот. — Она достала из-за манжеты платочек и прикоснулась к глазам. Рука слегка дрожала.
Филида начала:
— Пожалуйста, тетя Грейс…
Рука опустилась и легла поверх другой, продолжая сжимать платочек.
— Прости, дорогая… я пережила сильное потрясение. И не думала, что даже Элиот Рэй способен выбрать такую минуту, чтобы усилить мою боль.
Филида молчала. А что она могла сказать? Она стояла, глядя на тетю Грейс, как смотрят на что-нибудь во сне — на нечто ненастоящее.
Грейс Парадайн встала и подошла к ней.
— Я бы перенесла оскорбительное поведение Рэя, если бы оно затрагивало только меня, но я не вправе позволить тебе терпеть нападки — и не позволю. Я попросила его уехать — исключительно ради твоего блага, милая, но он сказал, что является гостем Марка, а не моим. Я, несомненно, побеседую с Марком, однако сначала решила поговорить с тобой. Не думай, будто я что-то делаю за твоей спиной.
Филида задрожала. Если видишь сон, можно проснуться. Если это явь, приходится терпеть.
— Пожалуйста, тетя Грейс… не надо так.
— Что ты имеешь в виду, Фил?
Филида отвела взгляд:
— Вы не правы. Я так думаю. Зачем вы это сделали?
Если бы она смотрела на Грейс Парадайн, то заметила бы, как у той вспыхнули глаза, а щеки слегка порозовели. Мисс Парадайн вознамерилась драться и победить. Она ощутила жар, который всегда охватывает бойцов перед схваткой, но заговорила очень ласково:
— Фил, детка, что ты имеешь в виду? Может, расскажешь? Он что-то тебе сообщил? Если да, то, думаю, лучше поделиться со мной.
Филида взглянула на нее и вновь отвернулась. Она не в силах была принять то, что читала на лице Грейс Парадайн. Эта женщина символизировала собой любовь и безопасность, с тех пор как Филида себя помнила. А теперь Филида не могла встретиться с приемной матерью взглядом — и взмолилась почти шепотом:
— Пожалуйста, тетя Грейс… — И вдруг она набралась смелости. Так бывает, если приходится столкнуться с опасностью лицом к лицу. — Да, я скажу, я должна. Мы с Элиотом поговорили. Я знаю, что он дважды писал мне. Знаю, что было в тех письмах. Я их не получила и знаю почему. Я знаю про Мейзи…
— Ты знаешь то, что сказал тебе он.
— Да.
— Девочка моя, ты думаешь, что Элиот сказал правду? Ты думаешь, хоть один мужчина искренен в таких вещах? Ему просто надоела эта девушка — я готова поверить, что она больна, — и он решил с тобой помириться. Почему бы и нет? Ты молода, красива — и по завещанию Джеймса получишь изрядную сумму. Разумеется, он хочет, чтобы ты вернулась.
— Вы говорите, что Мейзи больна, — твердо произнесла Филида. — Разве вы не знаете, что она парализована уже не первый месяц?
— Это тоже он сказал? И ты поверила? Милая, неужели ты хочешь, чтобы Элиот снова разбил тебе сердце? Сейчас он не прочь тебя вернуть, но сколько продлится его любовь, если ты заболеешь, как бедняжка Мейзи? Он бросил ее — и не постыдился прийти и признаться в этом. Как можно ему доверять? Наверное, она тоже думала, что будет счастлива. Что ты получишь в результате?
Филида подняла глаза, полные неизъяснимой грусти.
— Не надо… Все было совсем не так — и, наверное, вы это знали. Мы любим друг друга. Больше не пытайтесь нас разлучить.
Воцарилась тишина. Потом Грейс Парадайн сказала низким трагическим голосом:
— Вот как?
Вновь молчание.
Грейс Парадайн отвернулась. Через несколько мгновений она проговорила:
— Я хочу, чтобы ты поняла. Ты готова выслушать, Фил?
Она произнесла это мягко, даже нежно.
От жалости к ней у Филиды перехватило горло.
— Конечно.
Грейс Парадайн не смотрела на нее. Стоя вполоборота, она разглядывала бумаги на столе.
— Трудно добиться понимания. Вот в чем трагедия немолодых людей — они сами страдали… иногда ужасно страдали. Зачастую по собственной вине. Они слишком многого ожидали, слишком многому верили, ошибались, потому что были невежественны и думали, будто знают все на свете. И теперь они мечтают только о том, чтобы уберечь детей, которых любят, от тех же самых ошибок и страданий. Каково, по-твоему, нам, когда дети не желают слушать и верить? Когда приходится стоять в сторонке и смотреть, как твой ребенок идет к пропасти?
— Нельзя прожить жизнь за другого, тетя Грейс, как бы вы меня ни любили… позвольте мне жить своей жизнью.
Грейс Парадайн обернулась. Пугающе бледная, она все-таки улыбнулась:
— Это твой голос, но не твои слова, Фил. Поди сюда, девочка.
Когда Филида подошла, она положила руку ей на плечо.
— Посмотри, Фил, вот первая фотография, которую я сделала, когда ты появилась здесь в полтора года. Я не прибегала ни к чьей помощи. Ты была самой прелестной малышкой на свете. Потом я взяла няню, но почти всегда купала и одевала тебя сама. Вот миниатюра, которую я заказала, когда тебе исполнилось пять лет. Ты мало изменилась с тех пор. Вот твоя первая школьная фотография, в этой ужасной спортивной блузе, но ты так ею гордилась. Вот ты на выпускном балу. Красивое платье, правда? И еще десятки фотографий. Я храню все. Они лежат здесь, в этой комнате. В доме надо мной смеются, Дики называет их «галереей Филиды». Пускай себе смеются. То, что связано с тобой, слишком дорого, чтобы я могла с этим расстаться. Я старалась сберечь все. Ты и есть моя жизнь.
Филида шевельнулась, словно хотела заговорить, но слова так и не сорвались с ее губ. Грейс Парадайн дрогнувшим голосом продолжила:
— И другой жизни у меня нет. Ты понимаешь? Я рассказываю, дорогая, поскольку хочу, чтобы ты поняла… Ты всегда была любимой и желанной, а я — нет.
— Тетя Грейс!
Негромко и твердо Грейс Парадайн сказала:
— Место, которое принадлежит мне теперь, я создала своими руками. — Она заглянула в глаза Филиды. — Тебе никто не говорил, что я — приемный ребенок?
Филида откровенно испугалась.
— Не может быть!
— Наверное, большинство просто забыли, ведь прошло столько лет. Мать Джеймса потеряла новорожденную девочку, и они удочерили меня. Не сомневаюсь, она меня очень любила, но умерла, когда мне не исполнилось и пяти. От остальных я видела много добра, но никому не была дочерью. И тогда я постаралась обрести свой дом. Когда я обручилась, то решила, что мечта сбылась. Наверное, ты знаешь, что мы с Робертом Моффетом собирались пожениться?
— Да.
— За месяц до свадьбы я услышала от кого-то, что у него девушка в Берстеде. Он и не отрицал — только сказал, что между ними все кончено. Джеймс и его отец хотели, чтобы я вышла за Моффета, они не понимали, отчего я придаю той связи такое большое значение. Фил, милая моя, я рассказываю не для того, чтобы расстроить тебя, просто хочу объяснить, что я почувствовала, когда узнала про Элиота Рэя.
Филида тихо ответила:
— Да, я понимаю. Но ничего похожего…
— Правда? А мне так не кажется. Моя жизнь была разбита, и никто не спешил ее облегчить, как я облегчала твою жизнь, никто не стремился окружить меня любовью и лаской. Прошли десять ужасных пустых лет. А потом появилась ты. Все началось сначала. Как будто я родилась заново. Нельзя расстаться с частичкой жизни, не приблизившись немного к смерти. Вот почему я хранила твою одежду и фотографии. Я не могла ни с чем расстаться, не утратив частичку себя. И вдруг появился Элиот…
Лишь когда Грейс Парадайн произнесла имя Элиота, Филида почувствовала, что больше не выдержит. Она была кротка, но не глупа. Страдания и боль тети Грейс обратились в оружие против Элиота. Неразделенные чувства порой становятся невыносимыми. Филида просто не могла дольше оставаться рядом с Грейс Парадайн, чувствовать давление ее руки. Но отстраниться немедленно — нет, так она не могла.
Грейс Парадайн замолчала, как будто споткнувшись об имя Элиота. Но тут же продолжила:
— Он пришел… его пригласил Джеймс. Не будь я в отъезде, он никогда не ранил бы твое сердце, уж я об этом позаботилась бы. Но когда я вернулась, было уже поздно, вы обручились. Джеймс всегда поддерживал Элиота — этого я так и не простила брату. Элиот мне не нравился, я ему не доверяла, но ничего не могла предъявить. Я потребовала продлить срок помолвки. Джеймс снова принял его сторону. А потом, когда вы поженились, я получила письмо Агнесс Крэнстон. Я не в состоянии выразить, как было ужасно узнать правду — слишком поздно.
Рука на плече Филиды похолодела. Она чувствовала ее, тяжелую и холодную, сквозь платье. Невзирая на жалость к Грейс, она поняла, что больше не вытерпит. Филида отступила, и рука упала. Лицо Грейс Парадайн медленно окрасилось тусклым румянцем.
Филида заговорила, стараясь, чтобы голос не дрожал:
— Пожалуйста, тетя Грейс… я пришла, чтобы кое-что сказать. Позвольте мне закончить. Нет смысла перебирать произошедшие события. Мы нехорошо начали, но собираемся попробовать еще раз. То есть мы с Элиотом собираемся. Не хотите ли и вы? Почему бы не начать сначала? Нет ничего плохого в том, чтобы выйти замуж и обзавестись собственным домом. Моя родная мать была бы счастлива…
Она не могла сказать ничего более страшного. Давняя ревность вырвалась из-под спуда и вспыхнула. Филида увидела лицо, какого никогда не видела раньше, — самообладание сменилось яростью, губы беззвучно произносили слова, долетавшие до нее тихим страшным шепотом. Филида едва сознавала, где находится. Она перепугалась и дрожала.
Когда Грейс Парадайн крикнула: «Уйди!», Филида выбежала из комнаты, думая лишь о том, чтобы наконец скрыться от бури, которую вызвала сама.
Глава 42
Внизу, в кабинете, Фрэнк Амброз устало произнес:
— Да, да, я вернулся сюда. И охотно расскажу — наверное, так или иначе об этом стало бы известно.
Он сел туда, где раньше сидел Марк Парадайн, — в кресло, придвинутое к торцу письменного стола. Мисс Сильвер смотрела на Фрэнка Амброза, продолжая спокойно вязать. Инспектор Вайнер, склонившись над промокательной бумагой, делал пометки. На противоположном конце стола, хмурясь, сидел полковник Босток. Хотелось бы ему никогда не видеть всю эту публику. Чертовски неловкая ситуация, чертовски неприятное дело.
Мисс Сильвер тихо сказала:
— Думаю, да, мистер Амброз.
Фрэнк Амброз расправил плечи. Он выглядел как человек, которого уже мало что интересует в жизни. Лишь усилием ему удавалось держаться прямо. Большое бесстрастное лицо одрябло от усталости, светлая кожа казалась серой. Он кивнул:
— Ей-богу, все очень просто, но из-за смерти отчима самые простые и естественные события, которые происходят в семье, кажутся подозрительными. Я могу рассказать, что случилось, но не могу сделать так, чтобы вы поверили. Мои слова ничем не подтверждаются. Это лишь слова, без всяких доказательств. Я вернулся, поскольку очень разволновался и встревожился из-за того, что отчим сказал за ужином. Чем больше я раздумывал о его обвинении, тем сильнее убеждался, что нельзя оставить все как есть. Я решил вернуться и поговорить со стариком. Спросите кого-нибудь, кто знал нас обоих, и вам скажут, что мы были очень близки. Отчасти он обращался со мной как с сыном, отчасти как с другом. Он не отказался бы побеседовать. Поэтому я вернулся. У отчима был властный, язвительный характер. Я не хотел, чтобы какой-либо его поступок стал причиной долговременного раскола в семье.
— Как мистер Парадайн воспринял ваш приход? — спросил полковник Босток.
Фрэнк Амброз помолчал, прежде чем ответить:
— Мы поговорили. Я провел в кабинете минут двадцать, потом ушел.
Вайнер поднял глаза и спросил:
— Он сказал, что пропали чертежи мистера Рэя?
Выдержав паузу, Фрэнк Амброз ответил:
— Да.
— Он сказал вам, кто их взял?
— Боюсь, я не могу ответить.
— Конечно, вы имеете право не отвечать на вопросы сейчас, но их зададут в другом месте, когда вы принесете присягу.
— Понимаю. Но в настоящий момент вряд ли могу сообщить больше.
Когда за Амброзом закрылась дверь, мисс Сильвер бросила:
— Ну надо же!
Полковник Босток громко высморкался.
— Он что-то знает. Как по-вашему?
Вайнер отвлекся от записей.
— Сомневаться не приходится.
— Он выглядит так, будто неделю не спал. Кстати… — Босток повернулся к мисс Сильвер, — миссис Амброз… как ее, Ирен… действительно ни при чем. И слава Богу. Молодая женщина и убийство — неприятное сочетание. Да уж. Вайнер объяснит.
Инспектор взглянул добродушными синими глазами на мисс Сильвер.
— Я кое о чем порасспрашивал в доме у доктора Гортона. В комнате на чердаке, в передней части дома, живут две служанки. Одна из них говорит, что выглянула из окна в двенадцатом часу и заметила миссис Амброз, которая расхаживала туда-сюда, как она и сказала. Вы помните, что до полуночи, пока не пошел дождь, ярко светила луна. Служанка абсолютно уверена, что видела миссис Амброз. Они с подругой даже посмеялись. Миссис Амброз вечно названивала доктору Гортону насчет детей, и именно эта служанка обычно брала трубку. Смеха ради они несколько раз выглянули в окно, желая проверить, не ушла ли миссис Амброз. Они допоздна не ложились, потому что вторая девушка на следующий день собиралась на свадьбу к сестре и дошивала платье. Они утверждают, что Ирен находилась на улице до без десяти двенадцать. По-моему, мы имеем право поставить точку.
Мисс Сильвер кивнула:
— О да.
Она внимательно посмотрела на мужчин поверх вязальных спиц.
— Итак, если не ошибаюсь, большая часть времени между девятью сорока пятью и полуночью у нас учтена. Было бы весьма полезно составить список. Если инспектор будет так любезен, чтобы этим заняться…
9.45 — отъезд мистера и миссис Амброз, мисс Амброз и мисс Пеннингтон.
9.50 или около того — уход мистера Марка Парадайна и мистера Ричарда Парадайна.
9.52 или 53 — мистер Пирсон идет в кабинет, чтобы пожелать мистеру Джеймсу Парадайну спокойной ночи. Вслед за ним является Лейн, который видит, как Пирсон приходит и уходит.
Через несколько минут в кабинет заходит мистер Рэй, чтобы пожелать спокойной ночи. Проводит там две-три минуты. Выходя, видит, что мистер Пирсон ждет в коридоре. Они отправляются в комнату мистера Рэя.