Она нервно переплела пальцы рук. Ноги в новеньких мягких туфлях Джулии похолодели, а щеки пылали. В глазах мистера Дрейка она выглядела прекрасной, как мечта, и он подумал, что мечта непременно должна стать реальностью. А потом она заговорила тихо и торопливо:
— Вы действительно имели это в виду… ну, то, что сказали вчера?…
— Да, это так. Разве ты не получила моего письма?
— Получила… И мне оно понравилось… очень. И я подумала, что вы говорили всерьез. Я права? Вы хотите жениться на мне?
— Больше всего на свете, дорогая.
Официантка принесла чай на дешевом разноцветном подносе — булочки и пирожное военного времени. Агнесс вздохнула и стала ждать. И только когда девушка отошла, спросила шепотом:
— И скоро?
Мистер Дрейк кивнул. Его переполняли эмоции. Вся обстановка этого жалкого кафе с нерасторопной официанткой и несколькими посетителями, которые зашли сюда явно от нечего делать, мешала проявлению чувств. Больше всего на свете ему хотелось заключить любимую в объятия, выговориться, нести романтическую околесицу, но все, что он мог сделать, — это кивнуть, глядя на нее через плохо вытертый столик, и пробормотать:
— Как только ты скажешь.
Агнесс снова глубоко вздохнула.
— А как скоро это вообще возможно?
Сердце у мистера Дрейка билось так сильно, что он с трудом припомнил то немногое, что знал о правилах регистрации браков. И ответил, запинаясь:
— Думаю, дня через три.
— Я хочу обвенчаться в церкви… — Она постаралась взять себя в руки. — Тебе… может показаться это странным. Ты не поймешь, но попробую объяснить. Вот ты говорил, что я превратилась в рабыню, и действительно, это правда, так оно и есть, но мне казалось, я не смогу освободиться. И я хотела тебе об этом сказать, увидеть тебя всего лишь раз, сказать и распрощаться навсегда. А потом что-то произошло. И я не могу сказать тебе об этом, ты не поймешь. Такое тебе и в голову не может прийти… Я и сама вначале не понимала, а потом вдруг подумала: все, стоп, так больше не может продолжаться. Я этого не вынесу. И еще не знаю, сколько смогу продержаться вот так, с той же уверенностью… и, если мы поженимся, я уже не смогу туда вернуться, а если нет… Тогда я, наверное… — Тут она осеклась и умолкла. А потом выпалила: — Я так ужасно боюсь… этого, ты не представляешь!
— Боишься вернуться, ты хотела сказать?
Она покачала головой:
— О нет, конечно, я должна вернуться, скоро… прямо сейчас. То есть я не это имела в виду… не вернуться домой в физическом смысле. Я хотела бы вернуться с другим настроем, почувствовать, что стала более свободной, нашла выход…
Мистер Дрейк взял ее руки в свои, нежно сжал.
— Смотри мне прямо в глаза, Агнесс! И слушай меня! Ты больше никогда не вернешься туда… даже если будешь твердить, что хочешь вернуться. Даже если скажешь мне, что передумала! Ты туда больше не пойдешь! А теперь постараемся выяснить, как скоро мы сможем пожениться.
Глава 15
Джайлз так и не позвонил. Вместо этого просто пришел вскоре после шести и застал Мид в гостиной, где она сидела, забившись в одно из больших кресел. Айви затворила за ним дверь и ушла. Она считала Джайлза симпатичным парнем, была уверена, что мисс Мид очень с ним повезло, и совсем не понимала, почему та весь день куксится. Айви вернулась в кухню-закуток и запела пронзительным детским голоском:
Мид поднялась ему навстречу — маленький бледный призрак девушки, которую он целовал только вчера. Он и теперь поцеловал ее и почувствовал, что она вся дрожит и холодна как лед.
— В чем дело, милая?
Но она молчала, и ее сотрясала дрожь.
Он опустился в кресло, обнял ее и стал тихонько покачивать.
— Ну, глупышка моя! Так что же все-таки случилось?
И тут он почувствовал, как ее хрупкое тело содрогнулось от рыданий. Плакала она беззвучно и по-прежнему не произносила ни слова.
— Мид, дорогая… да что же это с тобой? Может, перестанешь плакать и скажешь мне? Послушай, успокойся! Ты должна рассказать!
Да, она должна. И когда расскажет ему все, они уже больше никогда не будут сидеть вот так, вместе. Все будет кончено, забыто, похоронено раз и навсегда. Еще какую-то секунду, не больше, она будет чувствовать его тепло, силу, его любовь. А потом — все. И вот она оторвала голову от его плеча.
— Ты сказал, Джайлз… что не знаешь ее…
— Мало ли людей, которых я не знаю. Ты это о ком? И зачем обливаться слезами и дрожать, как желе?
— Карола Роланд… Ты говорил, что не знаешь ее.
— Имя какое-то странное, будто ненастоящее, Карола Роланд… Готов побиться об заклад, кем бы она там ни была на самом деле…
Мид выпрямилась, отодвинулась к подлокотнику и посмотрела Джайлзу прямо в глаза. Серые, широко раскрытые, потемневшие от гнева глаза, а сама она была бледна как полотно.
— Она сказала, что Роланд — не настоящая ее фамилия.
— Но, дорогая, это же с самого начала было ясно.
— Она говорит, ее фамилия Армитейдж.
— Что?!
— Она говорит, ты женат на ней.
Джайлз обнял Мид за плечи. Рука у него была тяжелая, сильная, и он так крепко сжал ее, что теперь наверняка останутся синяки.
— Ты что, с ума сошла?
Мид почувствовала себя немного лучше. Он был в ярости, он делал ей больно. Ей стало лучше. И она сказала громко и твердо:
— Нет. Так она говорит. И еще она показала мне письмо…
— От кого?
— От тебя. И почерк был твой. Там говорилось, что ты выплачиваешь ей по четыреста фунтов в год.
Хватка на плече не ослабла, но гнев перестал искажать его лицо. Глаза смотрели настороженно, жестко и вновь обрели синий оттенок.
— Четыреста фунтов в год? Нет, милая, кто-то точно сошел с ума. Надеюсь, что не ты и не я.
— Ну, так говорилось в письме. И еще там ты просил ее не пользоваться твоей фамилией, Армитейдж. И писал, что она имеет законное право на эту фамилию, но, если продолжит ее носить, никаких четырехсот фунтов ей больше не видать. Что дело того стоит. И что это твое последнее слово. И еще ты обращался к ней вот так: «Моя дорогая Карола».
— Это письмо — фальшивка.
Он так резко отпустил Мид, что у нее закружилась голова. Затем поднялся, помог встать и ей.
— Что ты задумал, Джайлз?
— Собираюсь навестить мисс Каролу Роланд.
Теперь уже она вцепилась в него обеими руками.
— Погоди, Джайлз! Так нельзя! Ты уверен… что тебе надо с ней поговорить?
— Конечно, уверен. Я же говорю тебе, это письмо — подделка, подброшенная улика. Она узнала, что я потерял память, вот и хочет воспользоваться.
Мид снова задрожала с головы до ног, и ему пришлось снова обнять ее за плечи.
— Но допустим, это правда, Джайлз. Что тогда? Я бы ни за что не поверила ее болтовне, но твое письмо… Не только почерк твой — читаешь и прямо слышишь твой голос. И еще там была фотография…
— Какая фотография?
— Большая. И на ней был ты. А внизу, в уголке, подписано: «Джайлз».
Он сердито фыркнул. Синие глаза воинственно блеснули.
— Ну хоть не свадебный групповой снимок, и на том спасибо! Мужчина вовсе не обязан жениться на каждой девушке, у которой есть его фотография. И это все?
— Разве этого мало? Но письмо было от тебя, это точно… Просто ты забыл, что написал его, и ее тоже забыл. Мог забыть и что женился на ней. Ты ведь и меня… забыл, Джайлз.
Эти слова ранили его в самое сердце.
— Я никогда не забывал тебя, Мид… а все остальное значения не имеет. Я ведь тебе уже говорил. Влюбился в тебя с первого взгляда на вечеринке у Китти Ван Ло и никогда не переставал любить. Ты не представляешь, чего мне стоило сдержаться тогда, в такси. Больше всего на свете хотелось поцеловать тебя. Да, я обнял тебя за плечи, но крепился изо всех сил, чтоб не поцеловать тебя. Разве одно это ни о чем не говорит? А теперь прекрати причитать и слушай меня. Как только ты заговорила об этой женщине по имени Карола, я сразу раскусил, что это за птица. Она охотница за чужими деньгами, а я таких женщин терпеть не могу. Она платиновая блондинка, а я терпеть не могу крашеных блондинок. Не стану притворяться, я далеко не святой, но и не дурак. Уверяю тебя, у меня и в мыслях быть не могло жениться на Кароле Роланд!
— Но это, наверное, было давно, и…
— Нет, из памяти изгладились события, произошедшие года полтора назад или около того. А все, что было до этого, я прекрасно помню. И не припоминаю, чтобы когда-нибудь западал на девушку по имени Карола, даже в юности не стал бы. А вот у тебя в голове все окончательно перепуталось. Мы ведь были помолвлены еще тогда, верно? Тогда я не терял память. Выходит, я, что же, хотел стать двоеженцем или же развестись?
— Нет, я спросила ее об этом. Она сказала, что вы не разведены, просто разошлись.
— Нет, я спросила ее об этом. Она сказала, что вы не разведены, просто разошлись.
— Тогда получается, что я решил стать двоеженцем, раз захотел жениться на тебе. Очнись, дорогая! Я ведь ни разу даже ни намеком не дал тебе понять, что у меня есть какие-то постыдные тайны, так или нет?
— Н-нет… — Глаза ее широко раскрылись.
— Ну, что теперь не так?
— Я пытаюсь вспомнить… говорил ли ты тогда о том, что мы поженимся. Ты говорил, что любишь меня, спрашивал, люблю ли тебя я, но… Нет, конечно, мы были знакомы совсем недолго, всего три дня… О, Джайлз, кажется, с тех пор прошла целая вечность!..
Он притянул ее к себе, крепко поцеловал в губы и снова усадил в кресло.
— Я бы ни за что не стал говорить так с девушкой, подобной тебе, если бы не намеревался взяться за дело всерьез, — не в моем это стиле. А теперь ты будешь сидеть здесь тихо и спокойно и твердить, что все будет в порядке! Попробуй только еще раз заплакать — побью! А я пока что собираюсь поговорить по душам с мисс Каролой Роланд. Уверен, она сильно пожалеет о своей затее.
Мид выбежала следом за ним в прихожую.
— Джайлз! Будь осторожен, ладно? Пообещай, что не натворишь глупостей! Что не станешь…
Уже на пороге он обернулся.
— Она получит то, что заслуживает! Если это окажется правдой, шею сверну! — сказал он и хлопнул дверью.
Глава 16
Карола Роланд распахнула дверь в квартиру номер восемь. Увидела Джайлза, и глаза ее загорелись, а на губах заиграла улыбка. Вот так приятный сюрприз! Хоть какое-то развлечение. Ей было скучно, скучно, чудовищно скучно! А теперь можно и позабавиться. Она давно собиралась свести счеты с этим человеком, и вот он, Джайлз, прямо перед ней, готовый заплатить по всем счетам. И она произнесла в своей лучшей жеманной манере дамы из высшего общества:
— О, как мило с твоей стороны! Входи же, прошу!
Манеры Джайлза изысканностью не отличались. Он был страшно рассержен и не скрывал этого. Быстро прошел в гостиную, потом развернулся лицом к ней.
— Мисс Роланд?
Она удивленно раскрыла и без того большие голубые глаза.
— Вовсе нет.
— Насколько я понял, вы выдвигаете самые несуразные претензии.
Алые губы раздвинулись в улыбке.
— Ну почему же несуразные? Тебе, как и мне, прекрасно известно, что я не кто иная, как миссис Армитейдж.
Джайлз молча смотрел на нее. На Кароле было длинное белое платье с ниткой жемчуга на изумительно стройной белой шейке. Светлые волосы приподняты надо лбом высокой волной и красивым валиком спадают на шею. Фигура идеальная, чудесная кожа, а глаза… глаза вдруг напомнили ему детство и любимую куклу двоюродной сестры Барбары — большие, широко расставленные, такой же холодный взгляд, черные ресницы. Насколько он помнил, он никогда прежде не видел этой женщины. Незнакомка, чужачка в прямом и переносном смысле слова. Невозможно было поверить, что между ними существовали какие-то отношения.
А затем взгляд его упал на снимок на камине с подписью в уголке. На этом снимке он был в штатском, и сделан он был, очевидно, незадолго до войны. Джайлз вспомнил тот день, когда ходил фотографироваться, — холодный, ветреный, вспомнил, как, выйдя из фотоателье, встретил Барбару и пригласил ее на ленч. Она собиралась в Палестину к мужу и очень радовалась скорой встрече с ним. Он помнил все это, но даже под страхом смерти ему не удалось бы вспомнить хоть что-то о Кароле Роланд, которая имела наглость назваться Каролой Армитейдж.
Он подошел к камину, снял фотографию с полки, перевернул. Ничего, простой кусок картона. Он поставил снимок на место.
Обернулся — Карола смеялась.
— Джайлз, дорогой, просто не верится! Память у тебя просто никудышная! Не слишком тебя красит, верно?
Она заметила сверкнувший в его глазах гнев, и это развеселило ее еще больше.
— Претендуешь на роль моей жены?
— Джайлз… дорогой!
— Если да, приведи доказательства. Когда мы поженились, где… и кто был свидетелями?
Она изогнула тонкую бровь, широко раскрыла голубые глаза и стала еще больше похожа на куклу Барбары.
— Так, дай-ка подумать… это было в марте. Да, семнадцатого марта сорокового года… полтора года назад. А поженились мы в магистратуре. Только не спрашивай, в какой именно, потому что ты вез меня туда на такси, и адреса я просто не заметила… никто из нас не заметил. А свидетелями были клерк и еще какой-то мужчина, которого он привел с улицы. Понятия не имею, не знала и знать не желаю, как их звали.
— Где свидетельство о браке?
— Но, дорогой, не стану же я носить его с собой. Брак получился неудачным, оба мы с тобой сошлись во мнении, что нам надо расстаться. Ну и, разумеется, ты обещал выплачивать мне ежегодное содержание.
Джайлз раздраженно усмехнулся:
— Неужели? Значит, обещал? Ну, это уже что-то. Вроде бы ты показала мисс Андервуд письмо от меня. Можно взглянуть?
Она сощурилась, потом опустила глаза, тень от длинных черных ресниц легла на щеки.
— Прямо не знаю, что и делать, дорогой. Ты такой сильный… и ужасно сердишься. Если я покажу… обещай, что не отберешь у меня это письмо.
— Я пришел сюда не уничтожать улики, а узнать правду. Ты блефуешь, и я хочу в этом окончательно убедиться.
Карола расхохоталась.
— Ну хорошо, дорогой, раз ты так настаиваешь! Покажу тебе письмо, но только из своих рук, как показывала Мид Андервуд, сам увидишь. Только дай слово, поклянись честью, что не станешь трогать его, выхватывать из рук и прочее…
— Ничего не собираюсь трогать… просто хочу убедиться сам. Ты утверждаешь, что у тебя есть мое письмо. Так покажи его!
— Поклянись, что не тронешь… ты не поклялся.
Джайлз засунул руки глубоко в карманы.
— Не буду. Я ведь уже сказал, что не собираюсь его трогать. Если этого недостаточно — не надо, не показывай, я ухожу. Если есть что показать, валяй, выкладывай!
— Всегда был джентльменом… не так ли, дорогой? А знаешь, по значимости это письмо равносильно свидетельству о браке. И потом грубости, которые там написаны, произносятся только в семейном кругу.
В голове у Джайлза что-то щелкнуло. Словно отворилась и тотчас захлопнулась какая-то дверца. Вот только он не успел рассмотреть, что находится за этой дверцей.
А Карола уже шла к нему с письмом в руке.
— Ну, вот оно, можешь посмотреть. А потом, наверное, стоит извиниться передо мной, дорогуша. Руки из карманов не вынимай, тогда не будет искушения сотворить что-то с этим документом. Нет ничего лучше, чем суметь побороть искушение, верно? Вот, пожалуйста!
Она развернула перед ним листок бумаги и держала, как недавно держала перед Мид. И он увидел страницу, исписанную своим почерком, с таким характерным и заметным наклоном. Он сильно нажимал на перо и в некоторых местах даже порвал бумагу. Очевидно, был очень зол, когда выводил эти строчки. Глаза пробежали текст, он прочел то, что читала Мид. Внизу красовалась его подпись. А выше: «Обещаю выплачивать тебе ежегодное содержание в размере четырехсот фунтов при условии, что ты перестанешь называться моей фамилией, Армитейдж. Если узнаю, что ты нарушила это условие, без всяких колебаний тут же прекращаю выплаты. Да, верно, ты имеешь законное право носить эту фамилию. Фамилия, конечно, неплохая, но вряд ли стоит тех четырех сотен, которые я обязуюсь тебе платить. И это, дорогая Карола, мое последнее слово». В том, что именно он написал эти слова, не было никаких сомнений. Перед глазами стояли буквы, четко выведенные черными чернилами. Почерк определенно его. Он написал это письмо. И в то же время как-то совершенно не верилось, что он мог написать такое. Что мог предлагать Кароле Роланд четыреста фунтов в год за то, чтобы та отказалась от его фамилии.
Он с трудом оторвал взгляд от строчек, перевел его выше. И увидел то же, что видела Мид: руку Каролы, сжимавшую листок бумаги, длинные пальцы с покрытыми алым лаком ногтями и кольцо с бриллиантом, одиноким и большим сверкающим камнем. Тут выражение его лица так резко изменилось, что Карола отступила, крепко сжимая письмо и пряча его в складках платья.
Джайлз вынул руки из карманов. И шагнул к ней.
— Откуда у тебя это кольцо?
Ну вот он, момент истины! Как все же занятно! Первоклассное развлечение от начала до конца. Теперь ей уже было не до скуки. Она широко улыбнулась, обнажив красивые белоснежные зубы, и вытянула вперед руку с кольцом.
— Вот это?
— Да. Откуда оно у тебя?
— Ах, дорогой! Это ты мне его подарил, откуда же еще! Надо же, забыть такое!
Кольцо его матери… на руке Каролы Роланд. Джайлз был потрясен, ведь до этого считал эту женщину незнакомкой. Именно это кольцо он собирался подарить Мид. Но оно уже подарено Кароле Роланд — совершенно чужой ему женщине! А кольца матери чужакам не дарят. Такое кольцо можно подарить только той, кто будет носить твое имя. И он произнес глухим от волнения голосом: