– Видишь – мужик с лошадью? – указал Шанкр на ближайшего клодтовского коня на Аничковом мосту. – Не доезжая – подрежь грамотно и подставься. Только тачилу нашу не побей…
– А если он… какой-нибудь крутой? – прикинул водитель, нагло обходя «Гелендваген» на аварийно опасном перекрестке.
– Ха! Перекрученный! – Достав из-под сиденья десантный «калашников», входивший в штатную комплектацию бандитского джипа, Шанкр с лязгом передернул затвор. – Тоже мне, разъездился… герой-олимпиец. Да кто он такой против саяно-шушенских пацанов?!
Вырвавшись на два корпуса вперед, «Хаммер» тут же притормозил, притирая жертву к бордюру и подставляя под удар высокий бронированный задок. Однако ДТП не случилось: шедший позади внедорожник замер на ледяном асфальте почти мгновенно, попирая тем самым все законы физики. Лишь лыжи, свисавшие с решетчатого багажника на крыше, угрожающе качнулись над капотом.
Сквозь плоское лобовое стекло «Гелендвагена» явственно прорисовывался профиль водителя. Это был еще нестарый мужчина с короткой стрижкой, холодными глазами и волевыми харизматичными морщинами, сложенными в рисунок абсолютной честности. Лицо его выглядело невозмутимым, и лицо это показалось саяно-шушенским до боли знакомым…
Сунув автомат под новенькую кожаную «косуху», Шанкр вразвалочку вышел из салона. Напарник на всякий случай остался в «Хаммере», наблюдая за происходящим через зеркальце заднего вида.
Он видел, как старшой с совершенно зверским лицом подошел к водительской дверце джипа. Слышал, как вымолвил классическую фразу:
– Мужик, да ты нас чуть не угробил! Пошли твою квартиру смотреть!
Затем Шанкр наклонился к опущенному стеклу, заглядывая в салон, и нервная агрессия на его лице сменилась выражением мучительного недоумения. Спина его сгорбилась, бульдожья челюсть отвисла, руки затряслись. Казалось, еще чуть-чуть – и он опустится на четвереньки, чтобы придать себе еще более виноватое собачье выражение.
– Простите, мы в натуре не правы, – заныл Шанкр и, отбросив в сугроб автомат, принялся лихорадочно извлекать из карманов пачки американских банкнот. – Мы вас специально остановили, выигрышем поделиться хотели! Вот, возьмите в подарок… Из уважения!
С этими словами он вбросил денежные брикеты сквозь оконный проем дверки.
Когда весь выигрыш исчез в салоне «Гелендвагена», Шанкр жалко улыбнулся и, прижимая руку к скрытому под свитером бронежилету, вопросил:
– А хотите, мы вашу машинку помоем? Не хотите? Может, проводить вас по городу, типа почетного эскорта? Конечно, конечно, туда и пойдем… Вы на нас не сердитесь? Извините за беспокойство!
Тонированное стекло мерседесовского джипа плавно поднялось. Сдав чуть назад, он аккуратно объехал бандитский внедорожник и, выскочив на Аничков мост, свернул в сторону Московского вокзала. Проводив машину немигающим взглядом, Шанкр вибрирующими руками подобрал автомат и уселся в салон.
– У тебя что – совсем башню снесло? – набросился на него донельзя пораженный водитель и, не дождавшись ответа, выстрелил очередью вопросов: – Ты что – всю выигранную капусту ему отдал? А зачем? Почему ты сам себя развел, как ушастый? Чем мы теперь перед Аркашей ответим? Что это был за хмырь?
Шанкр не отвечал, а лишь улыбался – кротко и счастливо, словно смертник, которому прямо на эшафоте четвертование заменили пятнадцатью сутками домашнего ареста.
– Короче, подхожу я к джипу, – начал он, когда «Хаммер» отъехал на приличное расстояние от места несостоявшейся разборки. – Говорю про квартиру. Стекло дверки опускается. Смотрю в салон, а там, под обзорным зеркальцем – фотка!
Решив, что речь идет о типовой картонной иконке св. Николая, которую религиозные автовладельцы прикрепляют над приборной панелью, водитель на всякий уточнил:
– Ну, и чей там такой страшный портрет? Николы Питерского, Николая Второго или… еще какого-то святого?
– Портрет Дзержинского, – понизил голос Шанкр. – Он ведь теперь в России тоже типа святой. Но…
– Что – «но»?
– …лица водителя я сперва не увидел, потому что он мне сразу свою корочку показал!
– Ты че – в натуре ксивы испугался? – вконец рассердился собеседник. – Я вон в Москве недавно у одной телки зависал, прошелся по ихнему Арбату, так там у метро чем хошь торгуют! И МВД документы, и ФСБ, и ГРУ, и Генпрокуратура… А круглую печать тебе любая мастерская за полчаса сделает!
– Такие ксивы, как у него, бывают только в единственном экземпляре, – понуро продолжил Шанкр. – Ты дальше-то слушай. Взглянул я на корочку, а потом в его лицо. И понял – лучше самому все отдать. Короче, знаешь, кто в «Гелендвагене» был?
– Кто? – спросил водитель, уже догадываясь.
Опасливо осмотрев салон джипа, словно в поисках тайного соглядатая, Шанкр склонился к уху собеседника и прошептал лишь одно слово.
– Как… сам? – прошептал пораженный водитель, едва не выпустив руль.
– Да.
– Живой?
– Ну не мертвый же!
– Один и… без охраны?
– Он сам себе охрана, – напомнил Шанкр очевидное. – Так что мы еще легко отделались.
– Но ведь он в Питере давно уже не живет… В Москву перебрался…
– Он везде и повсюду! Он все знает, обо всех помнит и никогда ничего не забывает! – с суеверным ужасом выдохнул Шанкр, и на его тяжелом бритом затылке проступили мелкие капельки пота.
– Послушай… А кимоно ты в салоне не видел? – поежился водитель.
– Не-а. Только лыжные палки.
Минут десять ехали молча. И лишь когда «Хаммер» выкатил на набережную Кутузова, неподалеку от которой располагался офис саяно-шушенских, водитель несмело напомнил:
– А ты ему еще про квартиру заряжал! – с этими словами он кивнул в сторону Литейного. – Пошли, мол, смотреть… Эту хату у него хотел отмести?
Большой Дом возвышался над Невой, словно айсберг над морем. Оливковая окраска стен напоминала цветом лицо приговоренного к «вышке». Крыша щетинилась множеством разнокалиберных антенн. Огромные окна, украшенные одинаковыми казенными занавесочками, светились с официальным предостережением.
– Дом-то в натуре большой. Потому что бригадный. Но на таких хатах лучше вообще никогда не бывать! Лоханулся я, брателло! – самокритично признался Шанкр.
Попетляв аккуратно нарезанными кварталами набережной, «Хаммер» притормозил у старинного ампирного фасада, вдоль которого тускло отсвечивали многочисленные камеры наружного наблюдения.
Офис саяно-шушенских охранялся похлеще Монетного двора в Петропавловке. Меж гипсовой лепнины темнели овальные амбразуры – скрытые порты крупнокалиберных пулеметов. На крыше, у навершия водосточных труб, возвышались трехсотлитровые емкости для серной кислоты. Обнаженные атланты и кариатиды поддерживали изящные эркеры со скрытыми в них стеллажами для НУРСов класса «земля-земля».
Подойдя к огромной дубовой двери, вполне подходящей, чтобы быть крепостными воротами, Шанкр приложил палец к вмурованному в стену индикатору. То же самое проделал и его спутник. Массивная половинка двери медленно отъехала на роликах.
Сдав на вахте оружие, пацаны оказались в высоченном холле с лепным потолком и плафонами, расписанными батальными сценами разборок эпохи романтических девяностых годов. Высокая мраморная лестница, устланная кроваво-красным бобриком, вела на рабочие этажи, где день и ночь вкалывали трудолюбивые экономисты, финансисты и юристы саяно-шушенского оргпреступного концерна. Пролет лестницы украшала огромная бронзовая статуя неизвестного братка, соединявшая в себе черты Робин Гуда и Леньки Пантелеева, легендарного питерского отморозка эпохи нэпа.
– Привет! – голос Аркаши заставил приехавших вздрогнуть.
Выйдя из-за ампирной колонны, саяно-шушенский авторитет с доброжелательностью во взгляде приблизился к пацанам.
– Мир твоему дому, – по понятиям отозвался Шанкр.
– Не пустые, надеюсь? – Аркаша протянул руку за обещанными деньгами. – Капусту привезли?
– Послушай… – Шанкр мученически закусил нижнюю губу и, заметив в боковом кармане собеседника рифленую рукоять «глока», добавил поспешно: – Только не надо нас перебивать. Бабло мы тебе везли, отвечаем. Но у нас на Фонтанке рамс вышел. Дело в том, что…
Главарь саяно-шушенских слушал, не перебивая. По мере повествования его жуткий гипнотизирующий взгляд кобры постепенно стухал, как лампочка от разряженного аккумулятора.
– Ох да ни х-х-хрена же себе! – сказал он тупо. Помолчал с минуту и деревянным голосом уточнил: – А ты ничего не мог напутать?
– Это был он. Отвечаю, – отозвался Шанкр, набычившись. – Я вот этими самыми глазами его видел и вот этим самым ртом с ним разговаривал!
– Ну, все, песец нам. Мочить, наверное, приехал… Или обрезать! – печально вздохнул Аркаша.
– А может – с горки кататься? – несмело предположил водитель.
– Почему ты так думаешь? – оживился сановный гангстер.
– Из багажника на крыше лыжи торчали! – вспомнил Шанкр. – А палки я в салоне видел.
Несколько минут Аркаша переваривал информацию. Шанкр преданно смотрел на него, ожидая дальнейших распоряжений. Водитель же «Хаммера» – напряженно морща лоб; по всему было видно, что он пытается вспомнить нечто очень важное.
Наконец Аркаша изрек:
– Короче так, пацаны. Ситуация беспонтовая. Надо отсюда валить. Полотенце, зубную щетку, кредитки, гондоны, и – на Финляндский вокзал. А капусты в швейцарских банках на наш век хватит! Настригли в эпоху дикой приватизации и залоговых аукционов…
– Аркаша, а ведь я его еще раньше видел! – наконец-то вспомнил водитель.
– В программе «Время»? – с печальным сарказмом уточнил главарь саяно-шушенских.
– Нет. Помнишь, когда мы Батю на трассе искали… Ну, в звероколхозе «Ленинградский». Он там неподалеку на лыжах катался.
– Точно, он! – с горячностью подтвердил Шанкр. – И как это я его не узнал?
– У него на лицо солнцезащитные очки были надвинуты, потому мы его сразу и не выкупили! – напомнил водитель.
– А на плечах у него что было? Кимоно? – издевательски вопросил Аркаша.
– Белый маскхалат, – опроверг Шанкр.
– Вы что – хотите сказать, что он в каком-то звероколхозе будет на лыжах кататься?! Один? Без охраны? Без сенаторов, аллигаторов… то есть олигархов, без Патриарха и телевизионщиков? – начал медленно закипать Аркаша.
– А зачем ему телевизионщики? – неподдельно удивился водитель. – Такие люди, как он, в рекламе не нуждаются и по телевизору особо не светятся…
– Я так прикидываю, что он в Питер на зимний спортивный праздник приехал, – задумчиво засопел Шанкр. – В Кавголово. «Петербургско-московская лыжня» называется. Вчера по ЛенТВ весь вечер крутили. Крутая тусня ожидается.
– Ладно. Попробую с ним договориться, если получится. Смотаемся на праздник, – Аркаша наконец-то взял себя в руки. – За информацию – спасибо. Если вы мне по ушам тут не ездили, то ваш долг сто тонн зелени я в натуре прощу. Но если соврали… Живыми похороню! По плечи в землю вобью! Кстати… отморозков-кролиководов ищете? Эх, Бати нету, жаль… Он бы с тем лыжником точно добазарился!
– Найдем мы кролиководов! – чуточку повеселел Шанкр. – Куда они от нас денутся?!
6
Блеклое зимнее солнце медленно переваливалось за высокие гребни крыш улицы Чернышевского. Стеклянные двери метро тускло отражали людскую круговерть, проезжающие машины и небольшой прицеп-вагончик с надписью «Русская шаверма», в окне которого маячило женское торговое лицо явно кавказской национальности.
Еще три таких же лица, только мужских, ужинали в вагончике. Естественно, основу вечерней трапезы составляли не пошлая жвачка уличного фаст-фуда, а сочные шашлыки, нежная зелень и коньяк крепкий выдержанный.
Во главе стола сидел грубый волосатый мужчина с низким лбом и хитрыми восточными глазками. Левой рукой он макал куски мяса в жидкий кетчуп, цветом напоминающий кровь христианских девственниц. Правая с удивительной скоростью подсчитывала мелкие разрозненные банкноты и металлическую мелочь – сегодняшнюю выручку. Общество ему составляли двое крепких молодых брюнетов с золотыми зубами, по виду – однояйцевых близнецов.
Картину довершал переносной телевизор, радовавший бездуховных кавказцев бесконечными сценами жестокости и насилия. Грохотали пушки, киллеры скакали на лошадях, и сексапильная молодая красавица расстреливала из пулемета импозантных офицеров, годившихся ей в отцы.
Неожиданно в дверь постучали.
– Э, дорогой, шаурма в окошке продается! – отозвался волосатый. – Иди в другой сторону, да?
Стук повторился, и волосатый напрягся.
– Это, наверное, скинхед, – решил он и, выплюнув в ладонь непрожеванный кусок мяса, скомандовал близнецам: – Эльбрус, Казбек… Кто там из вас ближе к двери сидит? Зарежьте его!
– Свой кинжал я проиграл в нарды, – признался Эльбрус виновато.
– А у меня менты в метро отобрали, – вздохнул Казбек.
– Тогда задушите! – последовал мгновенный совет. – Я вас учить должен, да?
И тут дверь вагончика открылась. На пороге стоял белесый мужчина в длинном черном пальто, сидевшем на нем, словно шинель.
– Вам не нужен опытный шавермист? – произнес он таким тоном, каким кинематографические резиденты обычно спрашивают: «У вас продается славянский шкаф?»
Едва взглянув на белесого, волосатый машинально поднялся, как это делают лишенные собственного достоинства подчиненные при виде начальника. Шампур с тихим звяком упал на стол. Рассыпанная мелочь покатилась по полу.
– Владимир Петрович! – с чувством произнес он. – Гражданин начальник! Какими судьбами, да?
– В порядке профилактики, уважаемый Ахмед, – молвил Владимир Петрович Заметалин. – Решил вот проверить, действительно ли ты вернулся к созидательному труду, уйдя на условно-досрочное…
Хозяин вагончика мгновенно зашестерил, как лагерный главстукач накануне амнистии. Он уступил гостю свое место, сунул в его левую руку лучший шашлык, а в правую – полный стакан коньяка.
– Ну что – за встречу! – возгласил Гамадрил.
– На свободу – с чистой совестью, – готовно поддакнул Ахмед.
Спустя несколько минут лед официальности был растоплен. Хозяин «Русской шавермы» все подливал и подливал бывшему гражданину начальнику, однако не спешил справляться об истинной причине его визита. Конечно же, Заметалин собирался завести деловой разговор именно сегодня, но не раньше, чем выпьет все спиртное и прикончит всю закуску.
– Ну что, Ахмед… Рассказывай. Как семья? Как бизнес? Как твой маленький Магомедик? Какие планы на будущее? – начал он, поглядывая в телеэкран, на котором сгрудились в кучу кони и люди. – А ты, как я вижу, по-прежнему увлекаешься пропагандой насилия и жестокости? Что это за китч, эротика и зоофилия? Это про Содом и Гоморру?
– Э, хороший фильм, да? – возразил кавказец, прибавляя громкость. – Я его каждый день на работе по два раза смотрю и еще один раз перед сном. Сейчас очень мудрый слова будут.
И действительно – спустя минуту главный герой, усатый бандит в варварской папахе, молвил проникновенно:
«Вот вырежем, Петька, всех белых – тогда и начнется настоящая жизнь!»
– Полевой командир Чапай – наш человек, – уважительно оценил Эльбрус.
– Он уже тогда, понимаешь, понял, что нам, «черным», от белых жизни не будет! – подтвердил Казбек.
– Бывают и хорошие белые, – вкрадчиво возразил Заметалин.
– Ты меня с такими познакомь, да? – возразил Ахмед, медленно распаляясь. – Вот ты спрашиваешь – как дела, как бизнес, как маленький Магомедик… Какой дела, понимаешь? Какой бизнес? Приходит белый мент – плати. Приходит белый скинхед – на пиво дай. Приходит пьяный голубой десантник – стекла и зубы бьет. Бен-Ладен тебе, мол, новые вставит, да? И что ты думаешь – и платим, и даем, и вставляем. И я, и Казбек с Эльбрусом, и даже маленький Магомедик… А не заплатишь – тебя на Каляева сразу: мол – бандит-террорист-ваххабит! Ты, гражданин начальник, тоже за этим ко мне пришел?
Закурив сигарету, сладкую после коньяка, Гамадрил закатил звонкую, как футбольный мяч, паузу.
– Я пришел тебе помочь, – молвил он почти ласково.
– Вах! – не поверил Ахмед.
– Нет, я серьезно, – поспешно перебил Заметалин. – У тебя есть опыт работы в общепите, у меня есть деньги. Мы могли бы открыть совместное дело… Например – хороший ресторан. Модно и прибыльно.
– Все равно белым платить придется, – вздохнул кавказец.
– Не придется. Я знаю в Питере одно место, куда не доберутся ни менты, ни скинхеды. Ни даже пьяные десантники. Туда еще не ступала нога белого человека! – совершенно серьезно заверил Гамадрил.
– И что за место такой, да? – не поверил Ахмед.
– Река Нева, – прищурился Заметалин.
– Что – рыб и раков собой кормить? – возмутился хозяин «Русской шавермы».
– Наоборот: клиентов – дарами Балтики. Просто надо подыскать списанное судно и открыть на нем плавучий ресторан…
Несколько минут Ахмед молчал, и на его низком жирном лбу прорезались глубокомысленные складки.
– А если какая-нибудь подводная братва… или речная милиция? – опасливо предположил он, однако по интонациям было заметно, что идея бывшего гражданина начальника ему очень понравилась.
Гамадрил высокомерно улыбнулся.
– Это я беру на себя, – отсек он. – Ну что – падаешь в долю?
– А корабль где взять? – не унимался Ахмед.
– Я уже обо всем договорился. Тут на днях за городом ожидаются какие-то международные соревнования. «Петербургско-московская лыжня» называется. Все питерские ВИПы съедутся. Московские, кстати, тоже. Так мне там один адмирал из Главного управления Балтфлота «стрелку» забил. Кстати, можешь туда со своим фургончиком смотаться… новых русских шавермой накормишь!