Я действительно вспоминаю это произведение Уильяма Голдинга, которое меня в свое время просто перевернуло. В конце образуются две банды детей. В первой те, кто хочет зажечь огонь, чтобы подать сигнал кораблям. Второй руководит мальчик, сделавшийся авторитарным начальником. Он хочет охотиться, а потом воевать. Он создает иерархическую систему инициации и наказаний. Постепенно вторая группа уничтожает первую.
Мы вспоминаем другие истории, погружающие в ностальгию по «Земле 1». Я внезапно спрашиваю себя, существуют ли на других планетах культовые фильмы или сериалы. Возможно.
— А что, по-твоему, находится в черном мире? Мы думаем о «Цербере», «Собаке Баскервилей», некоторые упоминают «Чужого». Странно, но голливудские названия или образы делают этого монстра менее ужасным.
— А я вспоминаю маленького белого кролика из «Монти Питон, Священный Грааль». Совсем крошечный крольчонок,который прыгает на всех и загрызает, до того как человек успевает отреагировать.
— Можно еще вспомнить чудовище из квартала Марэ, которое появляется в ночи, — говорит Мэрилин Монро.
— Или Дракулу.
И в этот момент снова раздается крик. Возвращение в реальность. Мы замолкаем. Второй, еще более ужасный крик заставляет всех похолодеть.
Мы больше не в кино. Прыжком все вскакивают на ноги. Мы выходим из Мегарона и направляемся туда, где произошло что-то страшное. Кентавры галопом несутся мимо нас.
Крики идут из виллы, дверь которой приоткрыта. Мы входим внутрь. Жилище похоже на мое. На полу валяется вилка, которой, очевидно, снаружи открыли деревянную задвижку.
Здесь было вторжение.
Салон пуст. На экране телевизора ребенок играет в классики. Он бросает кости, выпадает «7». На одной ноге он прыгает в квадрат «7», где мелом написано «Небо».
Я иду вперед и в ванной комнате вижу агонизирующего Бернара Палисси. От удара молнии у него обуглена половина лица. Один глаз еще широко открыт, но веко дрожит. Он не мертв, он бормочет:
— Богоубийца — это…
Он пытается выговорить имя, но теряет сознание.
— Кто осмелился? Кто позволил? — кричит Афина, рассекая толпу, чтобы приблизиться к телу.
Копьем она шевелит одежду жертвы, чтобы обнаружить другие ранения, а ее сова взлетает и осматривает окрестности. Они ничего не находят. Кентавры накрывают останки бедного Палисси простыней и выгоняют нас из дома.
Обратный отсчет: 138 — 1 = 137.
Снаружи Афина собирает нас.
— Здесь есть кто-то, решивший насмехаться над богами и бросить им вызов. Богоубийца хотел бы создать на Олимпе хаос, царствовавший на стольких планетах, и установить власть смерти и разрушения. В действительности, и это говорю вам я, богиня правосудия, он не уйдет далеко, преступления не останутся безнаказанными, а кара будет показательной.
Вместе с другими теонавтами я удаляюсь от грустного места, и весь город вдруг кажется нам полным скрытых ловушек.
— Он хотел сказать, сказать мне имя. Я слышал, как он произнес «богоубийца — это…»
— Он мог сказать «дьявол» или «бог чего-нибудь».
— Он мог сказать «она».
Мата Хари оглядывается в поисках знаков.
— На полу лежала вилка. Тот, кто проник в помещение, использовал ее, чтобы снаружи открыть задвижку, — говорит Эдмонд Уэллс.
— Если богоубийца уже врывается в дома, никто больше не может спать спокойно. Двери закрываются только на эту задвижку.
— Нужно приставить к двери стул, и если он перевернется, шум нас разбудит, даже если заснуть в ванне, — говорит методичная Мата Хари.
Мэрилин Монро выглядит потрясенной.
— Демон на острове, — говорит она. — Мы больше не сможем спать спокойно.
Рауль морщит лоб в раздумье:
— Если Афина права, богоубийца не дьявол и не демон.
Это ученик. Значит, мы способны защитить себя, бороться и победить его. Он не такой, как все эти монстры, которыми кишит остров и силы которых мы не знаем.
Прудон присоединился к нам и высказывает свою версию:
— В конечном счете, все ошиблись в сценарии. Мы в романе «Десять негритят» Агаты Кристи. Мы все там будем, один за другим, и когда останутся только двое, они будут наверняка знать, кто виновен, а кто нет.
Я удивляюсь:
— Но вы скончались задолго до того, как детективные романы сделали Агату Кристи такой знаменитой.
— Конечно. Но когда я был ангелом, ее издатель был среди моих клиентов и я мог прочитать ее произведения еще до публикации.
Идея Прудона кажется мне плодотворной, и я развиваю дальше его мысль.
— Как в любом детективе, выдвинем гипотезы. Отныне нас сто тридцать семь. Я не виновен, так же как Рауль, Мэрилин, Фредди и Эдмонд, которые все были рядом, когда богоубийца нанес удар. Остается сто тридцать два подозреваемых.
— Сто тридцать один, — говорит Прудон. — Я здесь тоже ни при чем.
— У вас есть алиби? Есть свидетели? — спрашивает Рауль подозрительно.
— Ну вот! — восклицает Прудон. — Подозревая друг друга, мы не облегчим ситуацию. Пусть главные боги ведут расследование. У них есть средства, которых нет у нас.
Вмешивается Гюстав Эйфель.
— Мы не бараны, которых ведут на бойню. Мы сами способны себя защитить.
Потрясая крестом, он направляет его на воображаемого противника.
— Если богоубийца приблизится, я выстрелю первым.
— Если богоубийца приблизится, я закричу, — говорит Мэрилин Монро.
— Дорогая, они все кричали, — вежливо говорит Фредди, — но это их не спасло.
— Даже если мы предоставим расследование преподавателям, мы можем задавать вопросы, — предлагает Рауль. — Во-первых, почему убийца выбрал в качестве жертвы Бернара Палисси?
Мы садимся на большую мраморную скамью в форме подковы. Предположения множатся.
— Потому что легче напасть на кого-нибудь, кто один находится в ванной, чем на нескольких человек, которые вместе едят в общественном месте, — говорит Мэрилин.
— Потому что Бернар Палисси оказался лучшим учеником на последнем занятии, — напоминает Сара Бернар.
Нас одолевают раздумья. Неужели убивают лучших?
— Ты тоже получила лавровый венок, и тебя, насколько я знаю, не убили, — говорит Жорж Мельес.
— По правде говоря, я вам об этом не рассказала, но когда я наблюдала по телевизору за моими смертными с «Земли 1», я услышала шум в комнате.
Она собирается с духом.
— Я взяла крест и пошла посмотреть.
— И что?
Мы смотрим на нее в ожидании.
— Окно было открыто. На полу были грязные следы. Повисает долгое молчание.
Наступает ночь, и на вершине горы три раза вспыхивает свет. Как зов.
49. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: МИСТЕРИИ
Многие мистические учения скрывают эзоте-у_ рическую фазу, доступную лишь для элиты посвяященных (листов).Их называют „мистерии“.Из западных мистерий самыми известными и самыми древними являются Элевсинские мистерии, относящиеся к VIII веку до н.э. Они включали в себя очищение водой, посты, заклинания, представление о схождении мертвых в ад, их возвращении к свету и возрождении. В орфических мистериях, ассоциирующихся с ' богом Дионисом, ритуал состоял из семи частей: 1. Осознание. 2. Принятие решения. 3. Принятие ритуальной пищи. 4. Сексуальное причастие. 5. Испытание. 6. Идентификация с Дионисом. И наконец, 7. Освобождение танцем.
Знаменитые в Египте мистерии Исиды насчитывали четыре испытания, связанные с четырьмя стихиями. В испытании землей посвящаемый должен был один сориентироваться с помощъю масляной лампы, в темном лабиринте, заканчивающемся пропастью, в которую необходимо было спуститься по лестнице. В испытании огнем он перешагивал через раскаленные докрасна металлические бруски, уложенные ромбами так, что оставалось место только для одной ступни. При испытании водой нужно было ночью переплыть Нил, не выпустив из рук лампу. В испытании воздухом посвящаемый вступал на подъемный мост, который проваливался под ним, оставляя подвешенным над пропастью.
Затем ему завязывали глаза и задавали различные вопросы. Потом снимали повязку и приказывали встать между двумя квадратными колоннами. Там он получал уроки физики, медицины, анатомии и символики.
Эдмонд Уэллс «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 550. ЭКСПЕДИЦИЯ В ЧЕРНОЕ
Грифон налаживает тирольскую переправу, и мы один за другим перебираемся через поток. На этот раз я как можно выше поднимаю ноги, чтобы сиренам не удалось меня схватить.
Эдит Пиаф не пошла с нами. Мы не знаем, испугалась ли она монстра или обиделась на то, что мы не дали ей спеть.
За голубым потоком начинается черный лес. Наша команда перегруппировывается, и когда на башне Кроноса бьет одиннадцать часов, мы цепочкой, как индейцы, углубляемся в незнакомую территорию. Когда часы перестают бить, только тихое пение сирен нарушает тишину, как бы напоминая о красоте потока и голубого леса.
— Вам страшно? — шепотом спрашивает Мэрилин Монро.
Эдмонд Уэллс достает из своего неисчерпаемого мешка горсть светлячков и раздает каждому члену экспедиции по три. Мы снова пускаемся в путь, возглавляемые самыми отважными — Раулем и Матой Хари.
В черном лесу все цветы мрачные, и я не удивляюсь, видя ноготки с антрацитовыми тычинками. Деревья с длинными ветвями похожи на многоруких индусских богов, угрожающе щевелящих ими на ветру. На востоке проглядывает силуэт горы, вечно скрытой в тумане и не дающей мне покоя.
На память приходит образ Жюля Верна.
«Не ходите туда, главное, не ходите туда»… В прошлый раз нас напугало хриплое рычание вдалеке. На этот раз даже ветер вдруг стих и перестал колыхать листву. Ничего не слышно. Эта тишина еще больше гнетет. Ни жужжания насекомых, ни шелеста крыльев, ни зайца или белки, выскакивающих из-под ног. Только давящая тишина и непроглядная темнота ночи.
Мы продвигаемся вперед в мире все более холодном, все более тихом, все более черном.
II. ТВОРЕНИЕ В ЧЕРНОМ
51. В ЧЕРНОТЕ
Чернота.
Три луны опустились за горизонт, а звезды так далеки, что становятся почти неразличимыми. Деревья все более высокие и густые, они почти закрывают небо.
Идущая передо мной Мэрилин стучит зубами.
Вдалеке раздается хриплое дыхание.
Мы резко останавливаемся.
Все хватаются за кресты. Я устанавливаю свой крест на максимальную мощность. Хрип неожиданно прекращается, как будто мы разбудили спящее чудовище, которое замолчало,чтобы застать нас врасплох.
— А может, вернемся? — предлагает Мэрилин.
Рауль рукой делает знак замолчать. Мой друг кладет на землю светлячков и начинает потихоньку продвигаться вперед. Мата Хари следует за ним.
Фредди, Мэрилин, Эдмонд и я становимся в каре, чтобы смотреть во все стороны. Мы напряженно вслушиваемся в тишину.
Из долины раздается двенадцать ударов. В этот момент мы слышим сдавленный хрип, потом снова воцаряется тишина.
Мне кажется, что чудовище совсем близко.
Внезапно топот тяжелых шагов обращает нас в беспорядочное бегство. Бросив светлячков, мы несемся в темноту.
Наконец появляется голубой поток, обнадеживающая граница. Переправа по-прежнему на месте, привязанная к большому дереву. Мэрилин прыгает первой и быстро приземляется на другом берегу. Толкаясь, мы тянем рукоятку назад. Земля и дерево дрожат под нечеловеческими шагами. Фредди переправляется вторым.
У нас с Эдмондом уже нет времени ждать возвращения рукоятки. Мы карабкаемся на дерево и направляем кресты вниз, полные решимости не сдаваться без боя. Но монстр не появляется. Мы только слышим голос, искаженный ужасом:
— Бегите! — кричит Рауль откуда-то справа с такой же безнадежной интонацией, как и Жюль Берн, когда я видел его в первый и последний раз.
— Скорее возвращайтесь! — вторит ему Мата Хари, также напуганная.
— Мы на дереве, залезайте к нам, — отвечает Эд-монд как можно более спокойно.
Когда они забираются к нам, дрожа и задыхаясь, я спрашиваю:
— Вы его видели? Что это было?
Рауль не отвечает. Мата Хари тоже не может произнести ни слова. Я передаю ей рукоятку, которая наконец вернулась. Рауль, трясущийся от возбуждения, следует за ней. Я не люблю быть последним, но все-таки уступаю очередь Эдмонду Уэллсу, моему учителю. И когда рядом не остается никого, шаги чудовища начинают приближаться.
52. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: СТРАХ
В 1949 году Эгас Мониз получил Нобелевскую премию за работы в области лоботомии. Он обнаружил, что удаление пред фронтальной доли лишает человека страха. Однако у этой доли есть особенная функция, она постоянно позволяет нам представить себе возможные варианты развития событий в будущем. Это открытие позволило осознать, что наши страхи вызываются способностью мысленно отправляться в будущее. Благодаря этому мы предчувствуем возможные опасности и к конечном счете осознаем, что однажды умрем. Из этого Эгас Мониз сделал вывод, что… не думать о будущем значит уменьшать свою тревогу.
Эдмонд Уэллс «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 553. ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ ЛАГЕРЬ
Он приближается. С каждым шагом, сотрясающим дерево, я чувствую, что чудовище должно быть огромным.
Я немедленно понимаю, что ждать возвращения рукоятки бессмысленно, монстр легко схватит меня на дереве. Тогда я спрыгиваю вниз с противоположной от чудовища стороны. Оно уже близко. Я бегу в другую сторону. Оно приближается. Я продолжаю бежать прямо, не разбирая дороги. Монстр движется гораздо быстрее меня. Сдавленное рычание преследует меня. Я бросаюсь в лесные заросли, продираюсь сквозь них, не оборачиваясь. Первые рассветные лучи, пробивающиеся сквозь листву, мне не помогают. Глухое рычание напоминает, что зверь догоняет меня.
Мои легкие разрываются, оцарапанные руки горят.
Вдалеке друзья зовут меня. Я не знаю, как долго я бегу. Неожиданно я падаю и качусь по склону. Я переворачиваюсь через голову, царапаясь о растения, за которые пытаюсь ухватиться. Мое падение заканчивается в лощине, где я замечаю деревья, не похожие на те, что были раньше.
Чудовище, по-видимому, не стало прыгать вниз за мной. Я встаю, отряхиваюсь, лижу царапины и оглядываю окрестности. На востоке, за горой, встает второе солнце. Значит, нужно идти в противоположную сторону. Я решаю обойти гору с юга.
Я иду вперед, пока не начинаю понимать, что с каждым шагом погружаюсь в вязкую глинистую почву. Вот я уже похож на человека из анекдота Фредди, который застрял в зыбучих песках и отказывается от помощи пожарных, потому что верит в Бога. Ах, если бы пожарные появились сейчас, я бы попросил их сделать все, что возможно.
Медленно, неумолимо, не в силах шевельнуться, я погружаюсь в эту грязь. Я кричу «На помощь!», но даже монстр не появляется.
Я уже по грудь в грязи, и ничего не происходит. Какой глупый конец!
Грязь уже набивается в рот, в нос. Я задохнусь. Я не попаду на другие лекции. Я не узнаю ответ на загадку Афродиты.
В последний момент я вижу херувимку, которая в ужасе кружится надо мной и дергает за уши, как будто может вытащить из этого болота.
Я закрываю глаза. Я уже полностью под землей и продолжаю погружаться. Но что это? Мои оледеневшие ноги теперь свободно болтаются в воздухе. Подо мной пустота. Скоро освобождаются и колени. Наконец мое тело попадает в подземную пустоту. Я падаю в реку и плыву по течению. Она переходит в бурный поток, который крутит меня, как соломинку в каменном желобе. Я пытаюсь остановить свое падение, но скорость слишком велика. Я скольжу, как в водяной горке бассейна, но она никак не кончается, все несет и несет меня. Через какое-то время желоб заканчивается, и я падаю из него в ледяную воду.
Я плыву и поднимаюсь к поверхности, а белые светящиеся рыбы, похожие на глубоководных океанских чудовищ, смотрят на меня с удивлением. Мои легкие разрываются, наконец я поднимаюсь на поверхность. Я делаю большой глоток воздуха и кашляю, выплевывая воду, которой наглотался. Продолжая держаться на поверхности, я хватаю крест и стреляю. В свете вспышки я вижу, что нахожусь в подземном озере в глубине обширной пещеры. Я плыву к каменному берегу, снимаю мокрую и перепачканную тогу и сандалии. В новой вспышке я вижу сбоку проход.
Я попадаю в бесконечный лабиринт. Я иду по переходящим друг в друга туннелям, вырытым прямо в земле, которые время от времени сменяются естественными сводчатыми пустотами со сталактитами и сталагмитами. Я иду долго, иногда пригибаясь, потому что потолок опускается. В других местах он выше. Порой я иду по колено в грязной воде.
Неожиданно я оказываюсь в зале, где есть столы, стулья, различные деревянные пред менты. На одном столе даже стоит свеча, и я зажигаю ее с помощью креста. Несомненно, люди здесь прятались. Может быть, бывшие ученики устроили здесь промежуточный лагерь? В углу куча книг, похожих на те, что у меня на вилле, и карты. Я поднимаю одну из них. Она заполнена текстом на неизвестном мне языке. Рисунки изображают судно на реке, борьбу с сиренами.
Гора тоже присутствует на рисунках, причем ее вершина заштрихована, как будто автор рисунков предупреждает: «Главное, не ходите туда».
Еще здесь есть обувь, походные и горные ботинки, веревки, крюки… Но все покрыто толстым слоем пыли. Ботинки мне малы.
У моих предшественников ноги были меньшего размера. Во всяком случае, сюда никто давно не возвращался.
Я беру книги, карты, альпинистское снаряжение и вхожу в один из коридоров, ведущих из зала, освещая себе путь свечой.
Я снова в лабиринте из коридоров, прорытых в скалах и земле. Путь длинный.
Я замерз, хочется есть, я совершенно разбит.У меня больше нет сил, и я избавляюсь от груды книг и вещей, которые рассчитывал принести на свою виллу.