– Да ты, мадемуазель, кажется, пьяна, – усмехнулся Феерабль, при этом наполняя мой бокал. – Так, значит, ты считаешь, что в сорок один уже можно и на пенсию выходить?
– Откуда я знаю? На вас еще пахать и пахать, и выглядите вы прекрасно. А в троллейбусах пишут, что женщины выходят на пенсию с пятидесяти лет, а мужчины с пятидесяти пяти.
– Мы не в троллейбусе, – усмехнулся он. – Ну ты и штучка.
– Я? – искренне удивилась я. – Сначала девушку вином поите, а потом ее штучкой называете.
– Это так и есть. Штучка. Значит, ты хочешь похудеть. Зачем? Чтобы стать счастливой? Ты считаешь, что, если тебя станет меньше, ты станешь счастливее. Моя жена тоже считала, что счастье в количестве килограммов. И в фигуре. А я уверен, что это все глупость. Вот зачем ты хочешь быть худой? Чтобы нравиться мужчинам?
– Чтобы нравиться себе, – возразила я. И вдруг поняла, что это правда. Я совершенно не хочу нравиться мужчинам. Плевала я на это дело с высокой колокольни.
– Нравиться себе? А что, ты себе не нравишься? – удивился Феерабль, поразительно ловко и красиво расправляясь с ароматным стейком.
– Я себя не знаю. И большую часть лет, что я с собой живу, я себе глубоко противна. Вот только сегодня… пожалуй, сегодня я себя одобряю.
– А зачем ты сменила цвет волос? – спросил вдруг он и посмотрел на меня таким странным взглядом, от которого мне стало не по себе и трудно дышать. – Тоже чтобы нравиться себе?
– Мне показалось, что мне пойдет такой цвет, – прошептала я, впервые осознав, что сижу в ресторане с в общем-то незнакомым мужиком.
– Это ты не ошиблась. Тебе очень идет, – заметил он, продолжая смотреть на меня этим взглядом, от которого у меня мурашки пошли по коже, но одновременно внутри загорелся жар. И где-то из глубины подсознания меня вдруг обожгла четкая и ясная мысль, как ответ на еще даже не заданный вопрос – да, ты права, ты нравишься ему. Ты действительно ему нравишься. Мне, подсознанию, лучше видно, я могу анализировать тысячи невидимых деталей, о которых ты, глупая маленькая девчонка, даже не догадываешься. Я вижу, как меняется его выражение лица, я чувствую его флюиды. Я вижу, как его бросает в жар, когда ты смотришь ему прямо в глаза. И я говорю тебе, что дело не в том, что он волнуется, как ты чувствуешь себя после обморока или что будет, если ты не поешь. И он вовсе не боится за сотрудницу, которая упала перед ним на асфальт. Дело не в этом. Он может нести любой бред, говорить умные вещи, которые так любят говорить мужчины. Но я-то знаю, что ты нравишься ему, потому что на глубине нашей души все так прозрачно, что такое не скроешь. И теперь это знаешь и ты, как любая из женщин, я имею в виду настоящих женщин, сердца которых открыты для любви. Ты узнала это, и теперь все козыри в твоих руках, моя дорогая. Ты нравишься ему, хоть это и странно. Вопрос только в том, что ты сама думаешь обо всем этом. Нравится ли тебе, что он смотрит на тебя именно так.
– Спасибо, – улыбнулась я. – Мне тоже понравилось. Я думаю, что теперь я буду блондинкой всегда.
– Хочешь еще вина? – спросил он хриплым голосом.
– Не думаю, что это хорошая идея. Я могу потерять голову, – ответила я с коварной улыбкой. – Может, будет лучше отвезти меня домой?
– Очень жаль, – огорчился он. – Ты уверена, что хочешь домой?
– Я уверена, что мне не стоит тут сидеть и пить в одиночку вино. А тебе, – я сделала ощутимый упор на слово «тебе», показывая, что принимаю правила этой странной, непонятной для меня игры, – тебе пора к жене. Кстати, если она знает какие-то хорошие и правильные способы похудеть, я была бы рада получить консультацию. Падать в обмороки – это и вправду нехорошо. Не хочу больше подвести начальство.
– К жене? – удивился он, и легкая тень пробежала по его лицу. – Ах, жене. Знаешь, я вряд ли смогу тебе помочь с этим. Дело в том, что мы развелись.
– Развелись? – удивилась я. – Почему?
– Были причины, – сощурился он. Значит, он свободен? Или он мне сейчас соврал? Нет, с таким лицом не врут. Впрочем, это не имеет для меня ровно никакого значения, с удивлением отметила я. Да, он мне нравится. Интересно, это так же очевидно для него?
– Ты ее бросил?
– Кого?
– Ее.
– Нет, не я, – замотал головой он. – Знаешь, я думаю, нам пора.
– Ты прав, – кивнула я.
Он мне нравится, но я не стану делать ни одного шага навстречу. Зачем? Если надо – он сделает его сам. Если нет – не будет больше ни одного мужчины, за которым я стану бегать, как влюбленная идиотка. Никогда. Тут я подумала – как странно, это ведь тоже новость, это тоже нечто новое, чего я раньше о себе не знала. И эта мысль, это новое, что я отметила в себе, мне понравилось тоже. Значит, сила воли и теперь вот это. Неплохо для начала. Ради этого стоило упасть в обморок.
– Пойдем? – кивнул он, расплатившись по счету. Я встала с места, неожиданно чуть пошатнувшись. Все-таки вино было крепким. Но на этот раз он не растерялся и подхватил меня вовремя, не дав мне даже отклониться от выбранного пути. Он взял меня под руку, и мы вышли на улицу, где зябкий холод осенней ночи сменил ненадежное тепло осеннего дня. Он открыл двери и помог мне сесть в машину, потом сел сам и завел двигатель. Магнитола тут же запела какой-то блюзовый мотив. Мы сидели, не шевелясь, в уютном тепле автомобильного салона, тихо и молча, как два незнакомца, которым нечего друг другу сказать. Но вот внезапно в одну секунду все поменялось. Он развернулся и притянул меня к себе, обхватив мои плечи большими сильными ладонями. Я уже знала, что будет дальше, и знала также, что тоже этого хочу. Его губы приблизились к моим так близко, что я ощутила его прерывистое дыхание. Инстинктивно я захотела закрыть глаза, но удержалась от этого. Мне нужно было видеть его лицо, его красивое, измененное страстью лицо настоящего взрослого мужчины. Он еще крепче прижал меня к себе, но за миллиметр от поцелуя остановился и заглянул в мои глаза.
– Это совсем не то, что ты ожидала от меня, не так ли?
– Ты уверен? – усмехнулась я и преодолела последние миллиметры сама.
Глава 6 Я хочу тебя Спроси меня – как
С незапамятных времен так уж повелось, что всегда рыцарю, спасшему прекрасную девушку от страшной опасности, после приходилось на ней жениться. Хочется не хочется – надо, традиция такая. Если хотите, своеобразный рыцарский инстинкт. А что, если не жениться, получается, что он ее просто так спасал, за красивые глаза? Жизнью рисковал, сражался с драконами. Нет уж, определенно жениться и полцарства в придачу. Подозреваю, что многие рыцари предпочли бы полцарства отдельно от спасенной дамы, но факт остается фактом – все мужчины питают необъяснимую слабость к девушкам, которых они спасли. В наше же непростое и небогатое на драконов и рыцарские поединки время случай проявить себя с благородной, рыцарской стороны и вовсе случается раз на миллион. И если уж такое происходит, то тут явно не обходится без чудес.
Возможно, в тот момент, когда Феерабль, то есть теперь уже, конечно, просто Федор, поднял меня с асфальта и на руках понес в машину, случилось то самое обыкновенное чудо. И страшное чудище вдруг превратилось в прекрасного рыцаря. Слетели чары злой колдуньи, и я вдруг посмотрела на своего непосредственного руководителя совершенно другими глазами. Правда, надо признать, что эти совершенно другие глаза были не совсем объективны, навеселе они были, так сказать, и все же я отметила, что наш Феерабль совсем не так страшен, когда не считает нужным хмуриться и ругаться почем зря. И даже наоборот, он очень даже ничего, когда, сидя в офисной машине, смотрит на меня странным острым и блестящим взглядом, когда его черные глаза пронизывают меня до основанья, а затем… будоражат мое воображение непристойными картинами, которые не посещали меня никогда раньше. Даже когда я была замужем. Да, в этот момент я почему-то усмехнулась и подумала, что мой бывший супруг просто телок бессмысленный по сравнению с этим спокойным, уверенным в себе взрослым мужчиной. Федор усмехнулся, глядя на мое предательски раскрасневшееся лицо, и сказал:
– Я так и знал, что ты совсем не та, за кого себя выдаешь.
– Да, я – это не я, – хищно улыбнулась я, облизнув губы. – На самом деле я немецкий шпион, ты раскусил меня. Теперь ты откроешь мне военную тайну.
– Если ты захочешь, я ее тебе даже покажу, – с намеком продолжил он, выразительно посмотрев на меня. Его взгляд скользнул по моему лицу, спустился к вырезу рабочей белой блузки, пересчитал пуговицы на пиджаке и под конец сполз к коленкам в тонких колготках. Я почувствовала, что мне трудно дышать. Наверное, от вина. Но его предыдущая фраза вдруг заинтересовала меня больше, чем желание снова его поцеловать.
– А кстати, скажи, за кого я себя выдаю? Что ты имеешь в виду?
– Ты о чем? – хрипло переспросил он, подбираясь дрожащими пальцами к застежкам моего бюстгальтера.
– Ты сказал, я совсем не та, за кого себя выдаю. Что это значит? – Я внимательно следила за тем, как менялось выражение его лица. Сначала оно было разочарованным, его руки выскользнули обратно из-под моей блузки. Потом он, чуть посерьезнев, снова посмотрел на меня.
– Ты сказал, я совсем не та, за кого себя выдаю. Что это значит? – Я внимательно следила за тем, как менялось выражение его лица. Сначала оно было разочарованным, его руки выскользнули обратно из-под моей блузки. Потом он, чуть посерьезнев, снова посмотрел на меня.
– Ты, как бы это сказать, выглядишь таким… неуверенным ребенком. Знаешь, как будто ты потеряла мамку и теперь вот-вот расплачешься.
– Я выгляжу ребенком? – удивилась я.
– Во всяком случае, я просто потрясен. Никак не ожидал, что ты окажешься столь страстной женщиной.
– То есть, если на меня смотреть со стороны, во мне нет никакой страсти? – удивилась я. Хотя чего удивляться, если я и сама никогда раньше ее в себе не ощущала. Сегодня просто какой-то день открытых дверей внутрь самой себя.
– Я этого не говорил, – помотал головой он, против воли спускаясь взглядом к моей груди. Кстати, интересно, что он думает о моей груди. Денис всегда говорил, что грудь – это не мое сильное качество. Впрочем, если верить ему, сильных качеств у меня не было вообще. Федор смотрел на мою грудь как кот на сметану. Может, она не так уж плоха. Надо будет подумать на досуге, надо будет провести сравнительный анализ. Или… чем черт не шутит, ладно!
– Скажи, тебе нравится моя грудь? – спросила я у Федора, густо покраснев. Господи, неужели это говорю я? Своими губами! Позор, слышал бы меня папа.
– Мне нравится все, – прохрипел он, притянув меня к себе. Его губы приникли к моим, он обхватил меня и прижал к себе так, что я невольно соскользнула с сиденья и уперлась бедром в какой-то рычаг. Интересно, кстати, как он называется. Нет, я преступно мало знаю о том товаре, что продаю.
– А конкретнее? Только без пустых комплиментов, – попросила я, через силу остановившись. – Что насчет груди? Как она – маленькая или большая? Как ты бы ее оценил по десятибалльной шкале?
– Ты с ума сошла? Что ты со мной делаешь? Хочешь, чтобы я свихнулся и набросился на тебя прямо тут? А ведь ты, между прочим, только что из обморока. Мне страшно тебя даже пальцем тронуть, – взволнованно прошептал он, хватаясь руками за голову.
Я усмехнулась и совершила то, от одной только мысли о чем раньше провалилась бы сквозь землю. Но выпитое вино, а также главным образом годы жизни в ощущении собственной нелепости и ничтожества сделали свое черное дело. Я усмехнулась, глядя на моего растревоженного рыцаря. Возможно ли, что ценность женщины спасенной много выше, чем не спасенной им? Да, это возможно. Похоже на то.
– Это же простой вопрос. И он для меня совсем не праздный, поверь, – я говорила деловито, расстегивая пуговицы блузки. – Вот эта грудь. Что ты о ней скажешь? Мне это нужно знать.
– Я… ты просто невозможна, – как-то глухо пробормотал он, тяжело дыша. – Эта конкретная грудь выше всяких похвал. О боги, застегнись. Или я за себя не отвечаю.
– Ладно, – ухмыльнулась я и застегнулась обратно. Значит, грудь нормальная. Или он врет? Непохоже. Сидит – взлохмаченный, растрепанный, стреляет глазами и явно хочет меня схватить и утащить куда-нибудь на край света. Почему же я раньше никогда не видела таких взглядов? Даже если вспоминать наш с Денисом многотрудный роман, это я больше смотрела на него как на небожителя, спустившегося с Олимпа, чтобы почтить мимолетным вниманием серую и невыразительную жительницу грешной земли. Денис никогда не терял голову. Даже в первую брачную ночь он был деловит, сосредоточен и обстоятелен – но он не был страстным. Он никогда не смотрел на меня такими глазами.
– Скажи, Мария, ты смерти моей хочешь? Ты поедаешь мужиков на ужин? – спросил Федор, вытерев пот со лба.
– Конечно, нет, – улыбнулась я. – Я же худею, ты помнишь? Я на диете.
– Что же дальше? – спросил он, заведя двигатель машины. Я приоткрыла окно и вдохнула холодного, пропитанного запахом дороги воздуха. Радиостанция все переливалась блюзовым перебором, за окном все еще была Москва, хотя по ощущениям мы словно неожиданно попали на космический корабль и улетели на тысячи световых лет. Странно, что это все еще я, а рядом со мной все еще он, человек, который еще несколько часов назад пугал меня невообразимо. А теперь спрашивал, что же дальше.
– Я не знаю. Наверное, мне надо поехать домой.
– Ты завтра не работаешь?
– Я не помню. Кажется, нет. Или работаю? Нет, завтра Сережка, мы с ним договорились, что он меня подменит, а я его на выходных.
– Вы с ним сдружились, – зло отметил Федор, снова напомнив мне Феерабля. Только на этот раз он меня не напугал.
– Он делает для меня тест-драйвы, я для него – отчеты. Нормальный обмен. Товар-деньги-товар. Капитализм.
– Я поставлю вас в разные смены, – пригрозил Федя.
– Не страшно, – усмехнулась я. Он недобро посмотрел на меня и тронул машину с места. Мы добрались до работы минут за десять, так и не сказав друг другу ни слова о том, что случилось сегодня. Особенно о том, что было в машине. Я молчала, потому что почувствовала, что мне нужно время подумать. Хоть пять минут подумать о том, что произошло со мной. С одной стороны, Федор Иванович – я его не знала совершенно. Я не имею в виду его деловые качества или то, какой он руководитель. Речь не о том, как он объявляет выговоры, а о том, как целуется. В своей жизни до этого случая я целовалась только с Денисом, да и то не сразу. И не так. Так, как сегодня, я не целовалась никогда. И мне понравилось, что я могу, оказывается, быть безумной, распущенной, совершать очевидные глупости. Никогда не думала, что я на это способна.
Я сидела рядом с Федором… нет, не так, я сидела рядом со злым и бледным от этой злости Федором и думала о том, что вообще-то он мне действительно нравится. Он сильный (это я уже имела возможность почувствовать), красивый, в нем есть такая чисто мужская красота, порода. Даже в этой его злючести есть что-то обаятельное, если его не бояться. Небритый и в ковбойской шляпе, он вполне мог бы что-нибудь рекламировать. Что-то дикое, мужское. Какой-нибудь одеколон. А какие глаза, какая сила, уверенность в себе. А как они зажглись, когда он увидел мою… ладно, хватит об этом. Одним словом, интересный мужчина, если посмотреть на него внимательно.
Забавно, но получается, что я вообще никогда не смотрела на мужчин внимательно. Я вечно ждала, что посмотрят на меня. И всегда боялась, что этот взгляд будет не в мою пользу. Как же многого я боялась. И что я не понравлюсь – тоже. В этом я всегда была уверена почти на все сто. Когда Денис пригласил меня на свидание, я почувствовала такое потрясение, что уже ради того факта, что нравлюсь ему, оказалась готова полюбить его самой преданной и сильной любовью. Еще я боялась, что я поведу себя как-то не так и обо мне подумают плохое. Я боялась, что поставлю пятно на одежде, что неудачно пошучу, что буду смешной. Боялась, что меня не захотят, и боялась, что меня захотят, а потом решат, что я распущенная. Я боялась всего. А теперь вот я вдруг поняла, что на все это мне плевать. И какая разница, в конце концов, что Федор обо мне теперь подумает. Почему я все время должна вести себя как приличная женщина? А вдруг я на самом деле неприличная женщина? Если я ничего о себе не знаю, может, я и в этом ошиблась. Единственное, что я знала, что я хочу с ним поцеловаться еще. Он классно целуется.
– Приехали, – колко бросил он. – И что, на этом все?
– А какие варианты? Что ты можешь предложить? Может быть, подвезешь меня до дома? А то вдруг я в автобусе снова в обморок упаду, – искусственно-беспечным тоном спросила я.
– Отвезу, – еще злее ответил он, чем вызвал у меня улыбку. Я вышла из машины и встала на обочине, чтобы подышать воздухом, пока он поставит машину на парковку салона и сходит за своей собственной. Из салона вышел Константин из отдела страхований, тот самый, которому я явно нравилась, но с которым мне почему-то при этом совершенно не хотелось целоваться. Он прикурил, потом поднял глаза и увидел меня.
– Господи, ты жива или как? Он тебя уволил? Он злой как черт, наорал сейчас на Серегу. А тот уже почти домой ушел. Что случилось, где вы были? – завалил меня вопросами Костя.
Я постаралась дышать вбок, чтобы не спалиться насчет вина. Незачем создавать проблемы раньше времени.
– Я в обморок упала, – поделилась я, глядя в сторону. И не стала вдаваться в подробности, так как краткость – сестра таланта. – И он меня не уволил.
– В обморок?
– Ага, – кивнула я, не выдыхая.
– Какой кошмар. Хочешь, я тебя домой подвезу? – взволнованно предложил Константин, увидев в происходящем определенные перспективы для себя. Я представила себя, расстегивающую блузку перед Константином, и мне стало противно. Так, определенно он мне не нравится.
– Нет, спасибо, – буркнула я, отвернув голову. Где же этот Феерабль?! Я так задохнусь, а Костя все не уходит. Но в этот момент к нам подъехала длинная серебристая машина, кажется, «Форд Мондео». Открылось окно, Федор строго и недовольно осмотрел наш ансамбль, неодобрительно брякнул что-то из серии «сколько можно курить» и скомандовал мне: