– Кровь! – ее вопль оглушил Ивана, он схватился за уши и упал на колени, ткнулся головой в землю, в мозгах помутилось. Но вопль резко оборвался, и наступила тишина.
Ваня медленно отнял руки, поднял голову – у окна никого не было. Он вскочил, подбежал, забравшись на выступ фундамента, заглянул в комнату – никого. Снова померещилось?
Минут через двадцать, провозившись в пустых попытках открыть окно, он вдруг услышал голоса родителей, поднимающихся на веранду.
Ему показалось, что земля уходит из-под ног. Чуть не теряя сознание, Ваня бросился к крыльцу и увидел родителей и Люську – живых и здоровых.
– Ваня, что с тобой?! – ахнула мама.
– Где вы были?! – закричал он, бросаясь к ним и чуть не плача.
– Мы с Люсей ходили за молоком, отец соседям замок переставлял… Что случилось?!
Выслушав его сбивчивый рассказ, отец, нахмурившись, проверил дверь и замок, открыл, пробормотал: «Не понимаю, как она могла запереться сама собой изнутри…»
– Мистика какая-то, – вздохнула мама, – определенно мы не нравимся нашему домовому. Вот я ему сейчас молочка налью и положу конфетку, – заворковала она.
– Наташа, прекрати морочить детям головы, – нахмурился отец. – Взрослый человек, а ведешь себя… Что за суеверия!
– Это не суеверия, – смутилась мама, – просто народные поверья, а как иначе растолковать все, что с нами тут происходит?
– Всему есть рациональное объяснение, – сказал отец.
– Но ведь не просто так в новый дом кошку сначала пускают, – не сдавалась мама.
– Кошки, домовые! Сумасшедший дом! – вспыхнул отец.
– Вот именно, сумасшедший, – тихо повторила мама.
Полдня отец перебирал замок, пытаясь, видимо, найти рациональное объяснение. Мама дулась. Ваня, помаявшись между ними, решил сбежать на речку.
По дороге решился и зашел за Лилей. Очень не хотелось быть одному.
Лиля варила варенье. Точнее, она сидела на стуле, поджав под себя босую ногу, другой болтала в воздухе, а рядом в тазике пенилось и пузырилось варенье, судя по запаху – клубничное. Ваня невольно улыбнулся, уютная картинка, девочка с вареньем…
Увидев Ваню, она мгновенно вскочила, поправляя сарафан из выцветшего ситца в синеватый цветочек. Сразу же согласилась идти на речку, вот только варенье надо доварить и отнести на веранду.
Ваня согласился подождать и помочь.
Обрадованная, Лиля метнулась в дом, притащила две кружки с кипятком, заварку, свежий хлеб. Оказалось, необыкновенно вкусно пить чай с толстыми ломтями хлеба, намазанными горячим вареньем.
Заодно Ваня рассказал о своем утреннем происшествии.
– Кот говорящий? Точно! Домовой, – со знанием дела подтвердила Лиля, – больше некому.
– А призрак? Их там сегодня трое было! – напомнил Ваня.
Лиля покачала головой:
– Нет, домовой, точно! Похоже, он тебе показывал что-то… Хотя, честно говоря, я не знаю.
– Так ты думаешь, он один на всю улицу? – удивился Ваня.
– Может, и не один, но по описанию очень они похожи друг на друга, – сказала она, слизывая варенье с губ.
– Родственники?
Она расхохоталась, расплескивая чай из кружки:
– Скажешь тоже! У них все не так, как у нас. А ты думал, мама домовой, папа домовой… да? – и она опять смеялась, лукаво поглядывая на Ивана блестящими карими глазами.
– Ничего я не думал, – ответил Ваня, – и мне не смешно.
– Ладно, не обижайся, чего ты, – Лиля похлопала его по плечу.
Наконец варенье было готово, ребята сняли таз с огня и отнесли на веранду, чтобы остывало. Лиля заботливо прикрыла таз марлей от мух. Ушла в дом переодеться и вернулась разодетая во что-то новое и блестящее. Ваня не выдержал:
– Ты купальник-то взяла?
– Конечно! – невозмутимо парировала Лиля, помахав пакетом.
На пляже Лиля встретила своих друзей, они поздоровались с Ваней, значит, уже знакомились в тот вечер в парке рядом со старым кладбищем. Он почти никого не запомнил, но было неловко спрашивать, как их зовут, поэтому он в основном помалкивал, предоставив Лиле болтать без умолку.
Пока Ваня увлеченно нырял с мостков, подруга успела рассказать ребятам о происках домового.
Когда Ваня вернулся на берег, он застал бурное обсуждение, каждый старался перекричать остальных, доказывая что-то свое. Увидев Ваню, ребята переключились на него, засыпали вопросами: видел ли он своими глазами домового? С чего он вообще решил, что у него в доме живет домовой? Как он себя проявляет?
Отвечая на вопросы, Ваня постепенно увлекся и рассказал о незнакомой девчонке, заманившей его к омуту, подвале, черной бездне, фотографии из архива, о кукле, ужасной безглазой маске на стене, о стуке по стенам и о том, что произошло утром. Лилины друзья, да и сама она слушали, раскрыв рты.
– Ничего себе! – пробормотала Лиля. – Что ж ты раньше не рассказал!
Ваня виновато пожал плечами:
– Ты же первая посчитала бы меня больным на всю голову.
– Точно, – вздохнула она.
– А ты не гонишь? – с сомнением переспросил высокий вихрастый парень, кажется, Серега.
Но его тут же перебил другой, тощий и загорелый до черноты, вроде Санек:
– Не, не врет, такое выдумать нельзя.
– Выходит, его купеческая внучка морочит? – переспросила испуганная девчонка в желтом купальнике.
– Давно у нас такого не было, – признался еще один парень, до сих пор молчавший.
Ваня растерянно оглядел ребят:
– И что все это значит?
– Да ну, мутная история, – махнул рукой Серега.
– Да в чем дело-то?! – воскликнул Ваня.
Ребята переглянулись, сбились в кучу, посовещались о чем-то.
– Лодочника знаешь? – спросил Серега.
Ваня пожал плечами и отрицательно качнул головой.
– А Лилька говорит – знаешь, – напирал Серега.
– Да знает он, видел, – перебила Лиля и набросилась на Ваню, – ты чего, забыл? Сам же рассказывал, в тот день, когда тебя девчонка заманила к затону, тебя старик спугнул, – она махнула рукой в том направлении.
– А, этот! – спохватился Иван. – Да, был там какой-то дед, напугал меня. Я искупаться хотел, а он погнал меня оттуда. Так откуда мне знать?! Он еще чудной такой, жара под тридцать, а он в шапке, прикиньте!
– Это не шапка, шлем летчицкий, – поправил Санек. – Он раньше военным летчиком был…
– Он?! – не поверил Иван.
– Да, а что тут такого, – солидно кивнул Серега, – его по здоровью списали, и куда ему было деваться? Вот и вернулся в родной город. Семьи у него нет, устроился сторожем на пристань, а что там сторожить, несколько лодок да сарай со всяким древним хламом. Он и живет в этом сарае, выгородил там себе каморку. Летом все больше на лодке, рыбу ловит или желающих переправляет на озера… Вот и прозвали его Лодочником.
– Все это ужасно интересно, но какое отношение… – Иван не успел договорить, Лиля схватила его за руку.
– Идем! – приказала она. – Сейчас поймешь.
Не только Ваня, и остальные ребята подчинились ей, поспешно собрались и направились к лодочной станции.
– Только бы он на месте был, – приговаривал Серега.
– Должен быть, с утра рыбачил, сейчас отсыпается, – успокаивал его Санек.
Иван шагал вместе со всеми, точнее, его вела Лиля. Он так и не понял, зачем и куда они идут.
Лодочная станция с ветхой пристанью, прикованными старыми лодками и длинным приземистым амбаром находилась неподалеку.
Лиля скороговоркой сообщила о том, что река раньше была судоходной, по ней пускали баржи, но потом она заросла, да и железная дорога оказалась куда выгоднее и удобнее. Теперь пристань почти не используется. Часть амбаров-складов разобрали, остался один, так, на всякий случай, в этом амбаре вот уже много лет живет одинокий Лодочник – сторож обветшавшего речного хозяйства.
Подошли. Серега уже стучал в низкую косую дверцу амбара. Иван смотрел и думал: какая, должно быть, тоска годами жить здесь одному, как будто ты не человек, а муха, застывшая в янтаре уснувшего времени.
– Спит! – крикнул от двери Серега.
Из-за угла амбара вдруг появился человек и недовольно спросил:
– Чего орешь, как потерпевший?
Серега не испугался, протянул руку:
– Здорово, дядь Мить!
Лодочник, а это, судя по летчицкому шлему, был именно он, проигнорировал Серегу, зато уставился на Ивана, смотрел несколько секунд, крякнул и вошел в амбар.
– Не в духе, – развел руками Серега.
Лиля толкнула Ваню в спину:
– Иди к нему сам…
– Вот еще, – заупрямился Ваня. – Человеку явно не хочется с нами общаться.
– Мало ли чего ему не хочется, – настаивала Лиля, – а ты не отступай, скажи, по делу. Пусть он тебе все о кладе расскажет.
– О чем? – растерялся Иван.
– Да о кладе же! – зашипела Лиля. – Его прадед милиционером был. Все знают, как он за кладом охотился и могилу Ольги раскапывал!
– Чего?! – ошарашенно переспросил Иван.
– Того! Иди, тебе говорят! Да не бойся ты! Вот чудило, он нормальный дед, немного чокнутый, а так – душа человек. Тоже за кладом охотился, призраков видел, – прошептала Лиля.
Ваня нехотя подчинился и, подталкиваемый в спину, подошел к двери. Лодочник не плотно прикрыл ее. Ваня стукнул три раза, приоткрыл, заглянул в образовавшуюся щель.
Лодочник сидел на табурете у кривого стола, заваленного всякой всячиной, и починял порвавшуюся тапку.
– Здравствуйте, – чуть слышно поздоровался Иван, набрал воздуха в легкие и повторил: – Здравствуйте! Меня зовут Иван, недавно вы прогнали меня от затона, помните?
Лодочник, не поднимая головы, буркнул:
– Много вас таких, нужны вы мне, запоминать вас…
Но Ваня уже осмелел:
– Послушайте, я тогда сказал вам, что ищу девчонку, которая меня заманила. Я думал, что это местная девчонка, а оказалось, что это призрак.
Лодочник усмехнулся и бросил починенную тапку на пол.
– Парень, иди отсюда, – посоветовал он почти дружелюбно, – а то я ведь не посмотрю, что малой, накостыляю, к мамке жаловаться побежишь.
Ваня растерянно отпрянул от двери и оглянулся на ребят. Лиля спросила: «Ну что?» – он пожал плечами.
– Что за дела! – возмутилась Лиля и, решительно его оттолкнув, вошла в каморку Лодочника.
Ваня слышал из-за двери, как она накричала на хозяина, как он что-то отвечал ей насмешливо.
– Лилька – боевая девчонка, – уважительно шепнул Серега.
Наконец, Лиля распахнула дверь и поманила Ваню. Тот нехотя вошел.
– Рассказывай, – велела негромко. Ваня взглянул на Лодочника, тот смотрел на него, прищурившись, как будто изучал:
– Ты, что ли, из Москвы?
– Да…
– Ага… значит, это вы дом синельниковский купили?
– Мы…
– А эти, стало быть, тебя подговорили, чтобы ты тут комедию разыграл? – и старик кивнул на Лилю.
– Нет, Лиля мне сказала, что вы знаете о той давней истории с купеческим кладом и той девочкой, утонувшей или неутонувшей, ну, с Ольгой?
Лодочник поерзал на табурете.
– Допустим, – нехотя согласился он. – Только об этом все знают, и твои друзья тоже, что ж они сами не рассказали?
– Не знаю, наверно, хотели, чтобы из первых рук, – предположил Ваня.
– Из первых! – заворчал старик. – Первые руки-то уже все на кладбище давно! И какая тебе печаль? Ну, слыхал я от прадеда об этом золоте купеческом, прадед мой милиционером служил после революции. Ценности у богатых конфисковали в пользу молодой республики, на это золото, может, хлеб купили бы для голодающих, или машины, или еще что полезное, а так – зарыли, и все. От жадности зарыли, надеялись, как рухнет новая власть, так они тайник свой откроют и снова заживут богато.
– Их можно понять, – пробормотал Ваня.
– Чего? Много ты понимаешь! – возмутился Лодочник. – Вот время-то какое сейчас, каждый для себя и под себя! А тогда не так было, тогда хотели, чтобы для всех.
– И вы, значит, клад искали, чтобы отдать золото на благо государства? – насмешливо переспросил Ваня.
– Цыц! – грохнул кулаком по столу хозяин. – Ты меня еще учить будешь! Я тебя не звал, так что давай закрой дверь с той стороны! Давайте оба – вон отсюда!
Ваня попятился. Но в этом момент в каморку вошел Серега.
– Дядь Мить, ну чего ты буянишь? – спросил он, отстраняя Ваню.
– Зачем ты его сюда притащил? – нахмурился Лодочник.
– А что ему оставалось делать, призрак достал. Тогда в затон заманил, в доме плохо, неспокойно, пугает всех. У соседей хулиганит. Вся улица на ушах стоит! Надо что-то делать. Сам посуди, к кому еще обращаться, если не к тебе. Ты сколько лет за этим проклятым кладом охотился и призрака видел, и прадед твой лично присутствовал, когда Ольгину могилу открывали. Ты все знаешь, вот и посоветуй, что делать.
Старик задумался, он все еще хмурился, но больше по столу не стучал и не кричал.
– Вспомнили дядь Митю, – забормотал он, – сколько лет я вам талдычил! А вы – чокнутый да чокнутый! Чокнешься с вами.
– Ну, не ругайтесь, лучше подскажите, делать-то чего?
Старик покосился на Ваню, крякнул от досады и сказал:
– Ладно, рассказывай, что там у вас происходит?
И Ваня уже в третий раз рассказал о происках темных сил, облюбовавших его дом и всю Холмистую улицу.
Лодочник выслушал молча, потом кивнул на топчан у стены:
– Садитесь…
Подождал, пока незваные гости рассядутся, и приступил к своей истории:
– Давно это было, летом восемнадцатого года. В школе историю учите? Знаете о революции-то?
Ваня кивнул.
– Так вот, – продолжил дядя Митя, – после революции началась Гражданская война, это когда брат на брата, кровь рекой, разруха, голод, бандитизм. В нашем городишке только-только установилась новая власть, советская, та, которая рабочих и крестьян, ясно? Для борьбы с голодом реквизировали имущество у богатых, ценности всякие, чтобы на эти средства купить хлеб за границей. Были, конечно, сознательные, те сами ценности сдавали, но большинство со своими богатствами расставалось с трудом. Вот и у нас тут купцы, кто позажиточнее, собрали все свое золото да и спрятали до лучших времен. Я почему знаю, потому что мой дед в то время в рабочей милиции служил и как раз занимался экспроприацией незаконных богатств. Что интересно, о кладе многие знали, слухи по городу ходили. Но как его найти? Кого-то удалось арестовать, кто-то успел удрать, но из тех, кого взяли, ни один не проговорился. Твердили как заведенные: нет никакого клада, золота мы сами отродясь не видывали, а ежели чего найдете – то все ваше будет.
Имелась у властей и еще одна зацепка – внучка купца Синельникова. Поговаривали, будто она подсмотрела и знает место, где спрятано золото. Хотели и ее допросить, как она исчезла. Причем родня утверждала, будто девчонка эта утонула в омуте. Свидетели даже нашлись. Одним словом, очень все это подозрительно было. Тем более что тело утопленницы так и не обнаружили.
Однако похороны все-таки состоялись. Тут-то мой дед и почуял неладное. Решил проверить и нагрянул на кладбище с нарядом аккурат в самый разгар. Он, понимаете, был уверен, что купцы свое золото в гробу похоронят, вместо девчонки. Только не нашли они ни золота, ни девчонки, ничего. Скандал был страшный – слыханное ли дело, устраивать обыск во время похорон! Но дед не отступился, ходил по городу, прислушивался к разговорам, вынюхивал, на кладбище наведывался и вот как-то утром пришел, смотрит – могильный холмик вроде как свежий. То есть явно могилу разрывали, но зачем?! Дед тогда решил, что купцы девчонку эту Синельникову попросту убили, тело спрятали, всем мозги запудрили, а потом, когда страсти улеглись, решили в могилку-то опустить. В те года еще и не такие зверства творились. Тогда дед, недолго думая, взял у кладбищенского сторожа инструменты, да и сам раскопал могилу. Сторожа, правда, позвал в качестве свидетеля, понятого, значит… Когда копали, дед убедился в своей правоте – земля не слежалась, ночью рыли, да и смрадом несло сильно. Гроб открыли, а там труп, но не девчонки, а женщины одной местной. Тут уж дед чуть голову себе не сломал. Дело-то окончательно запуталось и встало. Кому понадобилось убивать эту женщину? Жила она одиноко, избенка на отшибе, промышляла гаданием, ворожбой, травы собирала и продавала, одним словом, бесполезная женщина, в избенке у нее – шаром покати, воровать нечего. Если случайные какие-нибудь бродяги ненароком прибили, то зачем чужую могилу раскопали и труп в чужом гробу спрятали? Значит, не посторонние, свои, потому что знали о свежей могиле и пустом гробе. Если она свидетельницей была, знала, где золото, или видела, как Синельникову убивают, тогда, возможно, ее убрали, чтобы не болтала. Соседей опросили – никто ничего не ведает. Убитую не любили, называли ведьмой, плевались, а то и поговаривали мрачно «туда и дорога». Пойди разберись, когда такое дремучее мракобесие!
Старик понурил голову и замолчал надолго.
– А дальше? – подал голос Ваня.
– Дальше – ничего, – очнулся от тяжелых раздумий дядя Митя, – только с тех пор девчонка эта Синельникова стала являться; то один ее увидит, то другой. То на кладбище, то у затона… Многие ее видели.
– А вы? – спросил Ваня.
– И я, – вздохнул старик. – Я думаю, ее кости где-нибудь непогребенные лежат, вот и мается душа, а моложе был, сдуру полагал, будто она клад указать хочет. Да я не один такой, нас тут, кладоискателей, много было. Перерыли все, что можно.
Ваня покосился на Серегу, потом на Лилю, у них на лицах не проскользнуло ни тени улыбки. Серега даже чуть кивнул, подтверждая.
Вот это да! Целый город, оказывается, замешан в этой истории! Все его жители, несколько поколений, так или иначе участвовали, знали, слышали… А теперь еще и Ваня, и вся его семья, причем в эпицентре, в том самом доме! Стоп!
Как же он сразу не сообразил!
Дом-то принадлежал злосчастному купеческому семейству.
– Скажите, а в доме искали тайник? – спросил Ваня.
Лодочник усмехнулся:
– Шутишь! Весь двор перекопали, в доме полы поднимали, чердак перевернули, чуть по кирпичику не разобрали!
– А подвал? – встрепенулся Ваня. – Проверяли?