— Ну и как, Андрей Андреевич, там наш Крутов? — прихлебывая из тонкого стакана в массивном серебряном подстаканнике, спросил главный военный разведчик.
— Родион — мужик, работает с огоньком, творчески. Одним словом — настоящий профессионал, — обычно скупой на похвалу Журавлев буквально разошелся. А его оценка что-то да значила.
— А что там с Удавом? Подвижки есть? — уточнил главную мысль своего вопроса командующий ГРУ. Действительно, военная разведка и «комитет информации» объединили свои усилия в поисках международного террориста.
— Говоря языком рыбаков, место прикормлено, блесна заброшена, даже поклевка видна, но нужно немного выждать, когда клюнет настоящая рыба.
Командующий и его зам переглянулись — уж как-то расплывчато и витиевато прозвучал ответ, не по-военному.
— А есть ли в этом месте нужная рыба? Может, хищница затаилась совсем в других зарослях камыша и сейчас готовится к своей смертельной атаке? — в тон Журавлеву спросил заместитель главы военной разведки.
— Нет, все говорит, что место выбрано правильно. За последнее время слишком часто тот регион стало потряхивать, — возразил Андрей Андреевич и, чтобы не быть голословным, начал перечислять примеры. — Только за последние полтора месяца над Абхазией сбито пять беспилотных разведчиков, над Южной Осетией — два. Я уже не говорю о количестве провокационных обстрелов с грузинской стороны. Теперь по другую сторону Кавказского хребта. В наших неспокойных республиках уже не редкость обстрелы и подрывы. Но за последние двенадцать дней в разных местах было произведено семь диверсий, начиная от обстрела милицейского поста возле кемпинга под Махачкалой и до подрыва прокурора одного из районов. При этом были убиты начальник криминальной милиции и председатель сельсовета со своей семьей, также взорван дом русской учительницы, кстати, со всеми домочадцами. Причем в двух случаях были обнаружены следы убийц, ведущие в горы. К сожалению, в остальных пяти — ничего. Стреляные автоматные гильзы, использованные пусковые футляры от гранатометов валяются там, где и находились в момент нападения стрелков, а вот самих следов нет. И никакие оперативные методы не помогут, нечего выявлять. Ни план «Перехват», ни обыски, ни работа с осведомителями ничего не дает. Такое впечатление создается, что работают невидимки. Но я слишком долго служу, чтобы верить в сказки или, как сейчас модно выражаться, мистику. Поэтому могу точно сказать лишь одно: каждая акция тщательно готовилась от момента выхода до отхода после выполнения диверсии. Чувствуется рука профессионала, но главное, что несложно понять, — первичную цель всего сыр-бора. Кто-то очень умело пытается поджечь наши кавказские республики с разных сторон; если полыхнет, то тушить будет весьма и весьма сложно. Вот поэтому я и думаю, что Удав там, где мы его приманиваем.
— Убедил, — наконец сдался главный военный разведчик. — Но почему ты, Андрей Андреевич, решил, что это всего лишь первичный план?
— Исходя исключительно из характеристики клиента. Слишком уж мелко для людоеда такого уровня, как Абу Юсеф; скорее всего, это прелюдия.
— К чему?
— В университете, когда будущих юристов учат римскому праву, то начинают с того, что любое преступление нужно расследовать, найдя ответ на вопрос: «Кому выгодно?» В нашем положении есть нечто подобное. — Руководитель «комитета информации» со стуком поставил пустой стакан на полированную поверхность стола и продолжил: — В телевизионных новостях так, мельком, упомянули об учениях на севере Грузии, даже кадры какие-то мелькнули. Ну, понятно, для современного обывателя мало интересного, а мне по роду службы подобные вещи приходится изучать, что называется, досконально. Что я и сделал… Учения называются «Справедливая ярость», сами понимаете, серьезная заявка, и задействовано было почти десять тысяч военнослужащих. Одних «Градов» с полсотни, не считая танков, БМП, БТРов, артиллерии и авиации…
— Нападение на кого-то из отделившихся? — с сомнением в голосе предположил заместитель командующего ГРУ и вопросительно посмотрел на своего шефа, потом отрицательно покачал головой. — Да еще накануне Олимпиады в Пекине… вряд ли.
— В отличие от древних греков, современные Олимпийские игры никогда не были препятствием для войн. Ни Первой, ни Второй мировой, — резко парировал Журавлев. — В тридцать шестом на открытии берлинской Олимпиады Гитлер много говорил о мире во всем мире и миролюбивом фашистском режиме, и в доказательство его слов в небо выпустили тысячи белых голубей. Но, правда, тут же начался артиллерийский салют, отчего весь стадион был усеян кровавыми ошметками вестников мира. Через три недели гитлеровцы разнесли в пух и перья Польшу, потом раскатали под орех всю Западную Европу.
— Ну, Андрей Андреевич, вы вещаете прямо как показательный ротный замполит в годы холодной войны, — не удержался от сарказма заместитель командующего ГРУ. — Президент Грузии, конечно, не подарок, но без санкции свыше… — генерал бросил многозначительный взгляд в сторону Атлантического океана, где на противоположном берегу обитали спонсоры нынешнего правителя Грузии.
— Я никогда не был замполитом, — неприязненно заметил Андрей Андреевич, — и привык оперировать исключительно фактами. А насчет вашего визави могу сказать одно — он страдает болезненным желанием побрызгать слюной с трибуны. Но в разных местах он говорит по-разному. Перед телекамерами вещает о стремлении к миру, а на закрытых совещаниях военных клянется, что грузинские солдаты еще поиграют в футбол на пляжах Абхазии головами своих врагов.
— Наша пятьдесят восьмая армия примерно в то же время провела крупномасштабные учения «Кавказ», — неожиданно вставил командующий ГРУ.
— Пресса об этом сообщила чуть больше, — согласно кивнул Журавлев. — Только вот забыли упомянуть, что основная масса техники и вооружения у наших советская, еще доафганского периода, а у грузин если не самое современное вооружение, то около того. Так что, если что… — генерал-полковник тяжело вздохнул. — Опять трупами солдат будем забрасывать вражеские пулеметы. Если, конечно, успеем.
Все сказанное было чистой правдой, отчего большезвездным генералам было еще противней.
— Ну да, наша самая современная техника демонстрируется иностранцам и соотечественникам в День Победы на Красной площади, как те манекенщицы на подиуме. Впрочем, что говорить, если солдатам для парада форму шьет кутюрье, мать его! — прорвало заместителя. Хаять свое начальство в армии всегда считалось дурным тоном, но сейчас, что называется, накипело. Да и разговор происходил не служебный, в дружеской обстановке, за чаем.
— Думаешь, можем не успеть? — напрямую спросил командующий у начальника «комитета информации». В его памяти еще были свежи события, когда в Дагестан вторглись отряды чеченских боевиков, и первую волну войск пришлось доставлять на транспортных самолетах.
— Посмотри площади обеих республик и географический ландшафт, — коротко бросил Журавлев, а больше и говорить не стоило. Как говорится, мудрому достаточно.
— Что мы можем сделать в этой ситуации?
— Ну, хотя бы подготовить для командования пятьдесят восьмой план действий на случай экстренного развертывания, — предложил Андрей Андреевич и добавил: — Только это нужно сделать срочно.
— Срочно не получится, — засомневался зам, вращая по полированной поверхности стола пустой стакан вокруг своей оси. — Оперативный отдел Генштаба переводят в новое помещение, им сейчас не до работы по профилю. Так сказать, переходный период.
— В таком случае пусть план экстренного развертывания подразделений составит штаб самой пятьдесят восьмой, — предложил начальник «комитета информации».
— Минуя штаб округа, без визы Генштаба? Да на это никто не пойдет, — возразил зам. И он был прав: всем офицерам с курсантских времен вколачивали в голову, что субординация — один из основополагающих столпов армии.
— Почему без визы Генштаба? — удивился Андрей Андреевич. — В конце концов, плановое управление может сбросить им распоряжение о проведении командно-штабных учений с соответствующей боевой задачей. Вот они и подготовят план по экстренному развертыванию. Уж лучше пусть будет такой план, чем вообще никакого.
Командующий ГРУ перевел пытливый взгляд на своего заместителя. Тот оставил в покое подстаканник и ответил:
— Такую визу мы, конечно, можем организовать.
— И вот что я еще думаю, — будто размышляя вслух, рассеянно произнес Журавлев, — уже если готовиться, то со всех сторон.
На этот раз главный военный разведчик сразу ухватил мысль.
— Значит, придется подготовить депешу в Севастополь …
Через три дня соответствующая шифрограмма лежала на столе командующего Черноморским флотом. Первое, что бросалось в глаза, это два грозных штемпеля «Особой важности» и «Совершенно секретно». Ознакомившись с текстом, адмирал нажал клавишу селектора.
На этот раз главный военный разведчик сразу ухватил мысль.
— Значит, придется подготовить депешу в Севастополь …
Через три дня соответствующая шифрограмма лежала на столе командующего Черноморским флотом. Первое, что бросалось в глаза, это два грозных штемпеля «Особой важности» и «Совершенно секретно». Ознакомившись с текстом, адмирал нажал клавишу селектора.
— Начальника штаба ко мне.
Когда тот вошел в кабинет, командующий указал на шифрограмму и без предисловий сказал:
— Читай.
Контрадмирал поднес депешу поближе к глазам и вслух зачитал:
— Ударным силам Черноморского флота объявить боеготовность номер один, с момента получения этого приказа до его отмены…
Готовность номер один подразумевала, что весь личный состав флота (или отдельного корабля) находится на «казарменном положении». Отпуска и увольнения на берег автоматически отменяются.
— Что все это значит? — опустив руку, спросил начальник штаба.
— Кто его знает, — пространно ответил вице-адмирал. — Подпись видел чья? Не игрушки, большая политика.
Главная база Краснознаменного Черноморского флота находилась в Севастополе, на своей исторической и идеологической родине, по сути, в российском городе, но юридически оформленном как территория соседнего, братского, но в последнее время далеко не дружественного государства.
— «Забияка» через три дня должен вернуться в базу, — настраиваясь на рабочий лад, проговорил начальник штаба. Корвет «Забияка», вступивший в строй восемь лет назад, пока еще оставался самым современным боевым кораблем ВМФ России, а потому наиболее боеготовым. Каждый год корвет выполнял две, а то и три автономки, как с учебными, так и с боевыми задачами. Сейчас «Забияка» возвращался из Аденского залива, где почти пять месяцев гонял пиратов, охотившихся за «купцами» из Европы и Азии.
Командующий на мгновение задумался, прикрыв глаза, после резко приказал:
— Отсемафорьте на «Забияку» — пункт прибытия база Новороссийск.
— Но люди полгода в тропиках при сорокаградусной жаре… — начал было контр-адмирал, однако командующий был тверд в своем решении. Резко оборвав начальника штаба, он произнес:
— Люди на гражданке, а они военные моряки и должны выполнять приказ. — Потом, немного помолчав, уже мягче добавил: — По прибытии в базу обеспечьте экипажу надлежащий медицинский осмотр. Все-таки Африка — рассадник всякой заразы. А потом пусть займутся регламентными работами. — Вице-адмирал хмуро кивнул на листок секретной депеши. — Я думаю, весь этот кипеж ненадолго…
Глава 5 Погоня за тенью
Несмотря на то, что Султан Дадышев решительно отказался от прикрытия со стороны военной разведки, тем не менее Крутов приказал Серванту и его группе находиться поблизости и в боевой готовности.
Получив «ксивы» о том, что данное подразделение является мобильной оперативно-следственной группой ФСБ, команда Севрюкова выехала на патрулирование. Такие группы, предназначенные для оперативной борьбы с местными террористами, прозападные журналисты окрестили «эскадронами смерти» и за немалое вознаграждение щекотали нервы заокеанскому обывателю ужастиками в духе «Техасской резни бензопилой». Чекисты, выполнявшие свой долг на Северном Кавказе, не особо обращали внимание на тявканье проплаченной своры, предпочитая называть себя «зондеркомандами».
Бывший мичман Советского морского спецназа Сергей Васильевич Севрюков в этих названиях не видел разницы, ему все это было одинаково противно. Но, с другой стороны, он хорошо понимал, что такая «крыша» — лучшее прикрытие от всевозможных неприятностей. Десятки «зондеркоманд» колесили по дорогам кавказских республик и мало кто из них был знаком между собой. Подчинялись они непосредственно Управлению по борьбе с терроризмом и отчитывались только перед шефом. На всех остальных, включая местные власти, клали с прибором. Потому что имели право на задержание без ордера и даже применение оружия на поражение; связываться с такими, естественно, никто не хотел.
Сервант, примеряя шкуру чекистского опера, тем не менее хотел кардинального отличия, поэтому вместо бронированных «Гусаров» потребовал пару импортных внедорожников. Крутов, неоднократно бывавший в Чечне и имевший серьезные связи, расстарался, добыв для морпехов пару белоснежных «Лендроверов». Машины были почти новые, мощные, с повышенным комфортом, и даже на боковых дверях сохранились надписи на английском «Парламентская комиссия ОБСЕ», как память о том времени, когда по просторам страны колесили западные «правдолюбцы».
Придирчиво оглядев внедорожники, Сервант похлопал широкой, как лопата, рукой по квадратной морде «Ровера» и одобрительно крякнул:
— Годятся аппараты, по крайней мере, не будут звать «черными воронами».
Находиться поблизости от «объекта» означало курсировать в тридцати — пятидесяти километрах от окраины Грозного. Так, группа липовых чекистов, подобно голодным акулам, нарезала круги вокруг чеченской столицы, проверяя на лояльность близлежащие села. Местные жители, приняв их за иностранцев, пришли в неописуемый восторг, но когда из замерших на центральной площади монстров выбралось полдюжины здоровенных мужиков в камуфляже, обвешанных «стечкиными» и «калашами», при этом общаясь между собой на чистейшем русском языке, восторг улетучился, а на смену ему пришла пугливая настороженность. Но приехавшие в аулы верзилы беспредела не чинили: старший наскоро беседовал с председателем сельсовета, после чего группа убиралась восвояси. Впрочем, на следующий день они снова появлялись, и опять все проходило без озорства. В конце концов, когда стало ясно, что «кочевники» не угроза, их и вовсе перестали бояться в аулах, через которые проезжали белоснежные джипы. А когда морпехи помогли участковому отбить сельское стадо от угонщиков, то суровые могучие мужики стали дорогими гостями местного населения. Их наперебой приглашали в гости, предлагали кров и стол. Действительно, кто сунется в дом убивать председателя с семьей, если в его доме заночевал целый отряд матерых «гоблинов»?
В этот вечер они остановились в доме директора местной школы, человека далеко не бедного, благодаря своим трем взрослым сыновьям, двое из которых были крупными бизнесменами, руководителями холдинга в центральной части России. Именно старшие сыновья оплатили ремонт и оснащение поселковой школы, которой отец теперь руководил.
Усадьба директора была большая. В центре стоял трехэтажный особняк из красного кирпича, с металлопластиковыми окнами и цветной голландской черепицей.
Свои внедорожники морпехи загнали за ворота в усадьбу, оставив возле них человека. Остальных гостеприимный хозяин пригласил на ужин. Застолье оказалось обильным, но трезвым. Директор школы, вставший на путь веры предков, как настоящий правоверный, алкоголь не употреблял. А гости пить не могли, потому как при исполнении.
Едва стемнело, молчаливые женщины в черных одеждах убрали со стола и вместе с хозяином отправились на второй этаж, предоставив первый морпехам. В Чечне официально многоженство не было разрешено, но из-за большой убыли народонаселения в ходе двух кровопролитных войн на эти вольности власти смотрели сквозь пальцы.
— Смена караула, остальным отдыхать, — объявил подчиненным Сервант и вышел из дома. Примостившись на узкой скамейке у крыльца, он закурил. Мыслей в голове бывшего мичмана не было никаких; впрочем, задание у него такое — не думать, а выполнять.
Сделав очередную затяжку, Сергей поправил висящую на груди портативную рацию — тот самый атрибут, с которым он не имел права расставаться ни днем, ни ночью. Вызов мог прозвучать в любую секунду.
Высоко в черном небе, среди бриллиантовых россыпей звезд наливался золотом крутобокий полный месяц. Только золото это было с красноватым оттенком.
«Нехорошая примета», — уставившись в ночное светило, подумал Сервант и тут же сам удивился таким мыслям, про себя решив, что стареет и становится излишне впечатлительным. Хотя в глубине души признавал, что это просто подсказывает жизненный опыт. Если вызывают экстренно, без большого сабантуя никак не обойтись.
Докурив до фильтра, чинарик с тлеющим рубиновым огоньком щелчком отправил в стоящую рядом металлическую урну, потом поднялся и, поправив ремень с тяжелым «АПС», направился в сторону, где стояли припаркованные друг за другом «Лендроверы».
Местные жители, привыкшие видеть «оперативников» в не особо воинственном виде, расстегнутом камуфляже с пистолетами на боку, а то и без оных, сейчас бы пришли в изумление. Часовой походил больше на подвижную огневую точку, чем на человека из плоти и крови. Корпус сковывал тяжелый бронежилет, на голове титановый шлем с прибором ночного видения, в руках бесшумный крупнокалиберный автомат «Вал». И это не считая подсумков, под завязку набитых запасными магазинами и ручными гранатами. Так что в случае нападения недругам мало не покажется.