— Я рад, что вы сказали «кратковременная».
— Обычно так оно и бывает.
Я улыбнулся. Интересно, она пытается меня утешить, или просто приводит факт, основанный на статистике?
— Кстати, кого вы подразумеваете под словом «они»?
— Разумеется, людей, которые вас сюда доставили. Ультра.
Присев на корточки, я покатал в пальцах травинку и измазал большой палец зеленой кашицей. Я понюхал ее. Если это имитация, то исключительно правдоподобная. Боевые симуляторы могут отдыхать.
— Ультра?
— Вы прибыли сюда на их корабле, Таннер. Вы были заморожены на время путешествия. А теперь у вас амнезия.
При этих словах один из осколков моей памяти кое-как встал на место. Кто-то говорил мне об «амнезии оживления» — то ли недавно, то ли очень давно. Похоже, и то, и другое могло быть правдой. Тогда моя собеседница — киборг из экипажа звездолета.
Я попытался вспомнить, о чем еще мне говорили, но это напоминало все то же блуждание в тумане, хотя на этот раз я ощутил уколы воспоминаний — хрупких, неживых деревьев, тянущих закоченелые ветви в стремлении воссоединиться с прошлым. Рано или поздно я отправлюсь побродить по этой чаще.
Но пока я вспомнил лишь заверения в том, что со мной в любом случае не случится ничего страшного, что амнезия — это просто очередная байка и на самом деле такое происходит куда реже, чем говорят. Значит, имеет место как минимум некоторое искажение фактов. Правда, признание потери памяти почти нормальным явлением тоже внушает определенные подозрения.
— Не думаю, что ожидал подобного, — сказал я.
— Забавно, но почти никто не ожидает. Тяжелее всего с теми, кто даже не помнит, что имели дело с Ультра. Но ведь с вами не так?
— Верно, — подтвердил я. — И это меня, заметьте, весьма радует.
— Что именно?
— Мысль о том, что какому-то бедолаге пришлось еще хуже, чем мне.
— Хм-м, — протянула она с ноткой неодобрения. — Я не уверена, что такое отношение уместно, Таннер. С другой стороны, я не думаю, что ваше выздоровление потребует много времени. А теперь — почему бы вам не вернуться в дом? Там вы найдете подходящую одежду. Здесь, в хосписе, мы не слишком стыдливы, но вы можете простудиться и умереть.
— Я ненарочно, поверьте.
Любопытно, как бы она оценила мои шансы на скорое выздоровление, скажи я ей, что сбежал из дома, до полусмерти напуганный деталью интерьера?
— Не сомневаюсь, — согласилась она. — Но извольте одеться — а если одежда вам не понравится, мы сможем ее заменить. Я скоро приду вас проведать.
— Спасибо. Кстати, а кто вы такая?
— Я? Можно сказать, всего лишь крошечная шестеренка в огромном механизме, творящем милосердие. Сестра Амелия.
Ясно, что я не ослышался, когда она назвала это место хосписом.
— А где именно мы находимся, сестра Амелия?
— Ах да, конечно. Вы находитесь в хосписе Айдлвилд, под присмотром святого ордена Ледяных Нищенствующих. Некоторые предпочитают называть это место «Отель Амнезии».
Как бы то ни было, это мне ни о чем не говорило. Я никогда не слышал ни об Отеле Амнезии, ни о более формальном названии этого места — не говоря уже об ордене Ледяных Нищенствующих.
Я зашагал обратно к домику, робот следовал за мной на почтительном расстоянии. У двери я замедлил шаг. Как это ни глупо, но страх как будто дожидался за дверями, чтобы вцепиться в меня с прежней силой. Я посмотрел на нишу. Мне снова казалось, что неизвестная тварь затаилась там, свернувшись кольцами, и следит за мной с какими-то недобрыми намерениями.
«Просто оденься и выйди отсюда, — сказал я себе вслух — и отметил, что говорю на кастеллано. — А когда придет Амелия, скажи ей, что тебе необходима психотерапия. Она поймет. Такие вещи должны случаться постоянно».
Я осмотрел вещи, лежащие в комоде. Ничего необычного — и абсолютно ничего знакомого. Одежда была простой и, похоже, ручной работы: черный джемпер с клиновидным вырезом, мешковатые брюки без карманов и пара мягких туфель, пригодных для прогулок по лужайкам, но не более. Одежда подошла мне идеально, однако казалась чем-то чуждым и непривычным.
Я обыскал комод в надежде найти какие-то личные вещи, но, кроме одежды, в нем ничего не было. Глубоко разочарованный, я сел на постель и тупо уставился на оштукатуренную стену, пока взгляд снова не сосредоточился на маленькой нише. После нескольких лет «заморозки» химия моего мозга, вероятно, пыталась вернуться в некоторое равновесное состояние. А я тем временем знакомился с ощущением психопатического страха. У меня было сильнейшее желание просто свернуться клубком и отгородиться от окружающего мира. Меня удерживало только одно — холодное понимание того, что я бывал и в худших ситуациях, сталкивался с опасностями под стать тем, которые мое больное воображение поселило в этой пустой нише, — и успешно со всем справлялся. Не важно, что на ум не приходило ни одного конкретного случая. Достаточно знать, что это происходило. Если сейчас я сдамся, я предам глубоко затаившуюся здравую часть моего рассудка, сохранившую их в памяти.
Ждать возвращения Амелии пришлось недолго.
Она запыхалась и раскраснелась, словно ей пришлось пробежаться вверх по склону, или даже преодолеть овраг, который я заметил во время прогулки. Но она улыбалась — похоже, разминка доставила ей удовольствие. Черное одеяние закрывало все, кроме лица и рук, на шее висела цепочка с подвеской в виде снежинки. Из-под подола хламиды торчали пыльные носки сапог.
— Ну, как вам одежда? — спросила она, кладя руку на яйцевидную голову сопровождающего робота. Возможно, она просто сохраняла равновесие — но это выглядело так, словно она ласково поглаживала машину.
— Будто на меня сшита. Спасибо.
— Вы уверены? Заменить ее совсем несложно, Таннер. Просто скиньте ее и… — ее улыбка стала более ясной, — в общем, моментально получите другую.
— Все в порядке, — заверил я, внимательно изучая ее лицо. Никогда раньше мне не приходилось видеть столь бледной кожи. Глаза тоже были почти лишены пигмента, а брови-ниточки точно поедены молью.
— О, прекрасно, — кажется, она в чем-то сомневалась. — Вы еще что-нибудь вспомнили?
— Кажется, вспомнил, откуда появился. Неплохо для начала.
— Только не торопите события. Даша — это наш специалист-невролог… она сказала, что скоро вы начнете вспоминать. Только не волнуйтесь, если на это потребуется время.
Амелия присела на край кровати, где всего несколько минут назад спал я. Поправив одеяло, я прикрыл кровавые пятнышки. Почему-то я стыдился этого и не хотел, чтобы Амелия увидела рану на моей ладони.
— Подозреваю, ждать придется долго.
— Но вы уже вспомнили, что сюда вас доставили Ультра. Большинству, как я говорила, даже это не удается. А вы помните, откуда прилетели?
— Кажется, с Окраины Неба.
— Правильно. Система 61 Сигни-А.
Я кивнул.
— Но мы привыкли называть наше солнце «Суон». Так гораздо проще.
— Верно, другие тоже так говорят. Пожалуй, мне стоит запоминать такие подробности… но люди попадают к нам отовсюду. Иногда я пытаюсь свести это в систему, но только запутываюсь.
— Понимаю. Но я до сих пор не понял, где мы находимся. И, видимо, не буду уверен, что понимаю, пока ко мне не вернется память. В любом случае, сомневаюсь, что когда-либо слышал о вашей организации…
— Ордене Ледяных Нищенствующих.
— Все равно не помню.
— Это объяснимо. Кажется, у нашего Ордена нет представительства в системе Суона. Мы действуем лишь в системах с оживленными внутренними и внешними коммуникациями.
Мне хотелось спросить у нее, в какой из них мы находимся, но воздержался. Надеюсь, со временем она скажет сама.
— Кажется, вы хотите рассказать мне чуть больше, Амелия.
— Не возражаю. Но вам придется извинить меня, если рассказ покажется заранее подготовленной речью. Боюсь, вы не первый, кому мне приходилось объяснять все это, — и не последний.
Она поведала мне, что Ордену Нищенствующих около полутора сотен лет — он основан в середине двадцать четвертого века. Примерно тогда межзвездные перелеты перестали быть прерогативой сверхдержав, вышли из-под исключительного контроля их правительств и стали едва ли не рядовым явлением. К тому времени Ультра объявили себя независимой фракцией. Они не просто использовали свои звездолеты для перемещения в пространстве. Они рождались и умирали на борту, а срок их жизни, благодаря эффектам растяжения времени, значительно превосходил срок жизни обычных людей. Ультра активно зарабатывали переброской пассажиров из системы в систему, но особой щепетильностью не страдали. Случалось, что они доставляли пассажиров туда, куда летели сами, и высаживали в системе, которая находилась за десятки светолет от желаемого места назначения. Иногда они использовали откровенно устаревшие технологии замораживания или выполняли замораживание так плохо, что пассажиры просыпались в пункте прибытия сильно постаревшими или с полной потерей памяти.
В сфере обслуживания образовалась своего рода лакуна. Именно ее и заполнили Ледяные Нищенствующие. Они основали хосписы во множестве систем и осуществляли помощь людям, чье «оживление» прошло не слишком гладко. Их клиентами становились не только пассажиры звездолетов. В основном они занимались людьми, которые ложились на десятки лет в криосклепы, чтобы пережить экономические рецессии или периоды политической нестабильности. Нередко на момент пробуждения выяснялось, что клиент лишился всех своих накоплений, его личное имущество конфисковано, а память нарушена.
— Кажется, теперь я понял, как вы меня заловили, — сказал я.
— Прежде всего вам необходимо понять: вас никто не ловил. Мы заботимся о вас, пока вы не поправитесь настолько, чтобы улететь. Если захотите покинуть нас раньше, мы не будем вас удерживать. Пожелаете побыть здесь дольше — пожалуйста, нам не помешает лишняя пара рук для работы в поле. Мы ничем вас не обязываем и никогда более не напомним о себе, если не понадобимся снова.
— В таком случае как вы сводите концы с концами?
— Понемногу справляемся. Большинство наших клиентов после выздоровления делают пожертвования — абсолютно добровольно, и мы на это особенно не рассчитываем. Наши текущие затраты крайне незначительны, а за строительство Айдлвилда мы никому не должны.
— Такой анклав должен был обойтись недешево, Амелия. Все стоит денег, даже материя, которую плодят стада безмозглых роботов.
— Она обошлась гораздо дешевле, чем вы думаете, хотя нам пришлось пойти на некоторые компромиссы относительно базового проекта.
— Кстати, почему выбрана такая форма — веретено? Меня это заинтересовало.
— Я кое-что покажу вам, когда вы немножко поправитесь. Вы сами поймете.
Она умолкла и приказала роботу налить воды в маленький бокал.
— Пейте. Вас, верно, мучит жажда. Понимаю, вам хочется узнать о себе чуть больше. Хотя бы, как вы сюда попали и где именно находитесь.
Я принял бокал и с благодарностью осушил его. Вода имела странный привкус, но не показалась неприятной.
— Очевидно, я не в системе Суона. Но где-то неподалеку от главных транспортных путей — иначе вас бы здесь не было.
— Да. Мы на орбите Йеллоустоуна, система Эпсилон Эридана, — Амелия следила за моей реакцией. — А вы не слишком удивлены.
— Я примерно так и думал. Только не помню, что мне здесь понадобилось.
— Вы все вспомните. В некотором роде вам повезло. Некоторые наши клиенты идеально здоровы, но слишком бедны, чтобы позволить себе иммигрировать сюда на законных основаниях. Мы разрешаем им понемногу зарабатывать, пока они не смогут хотя бы оплатить маршрут до Ржавого Обода. Либо договариваемся о том, чтобы они отработали определенное время в какой-то другой организации — так быстрее, но куда менее приятно. Но вам не понадобится ни то, ни другое, Таннер. Судя по сумме, которая была при вас, вы человек обеспеченный. И… Весьма неординарная личность. Возможно, вам это безразлично, но Окраину Неба вы покидали героем.
— Неужели?
— Да. Там произошла катастрофа, и благодаря вам были спасены несколько человеческих жизней.
— Боюсь, не помню.
— Не помните Нуэва-Вальпараисо? Это случилось там.
В этом названии угадывалось что-то знакомое. Так бывает, когда в памяти всплывет цитата из прочитанной давным-давно книги или пьесы. Но сюжет и главные действующие лица — не говоря уже о финале… Все покрыто мраком неизвестности.
— Увы, все равно не помню. Скажите хотя бы, как я попал сюда. Как назывался корабль?
— «Орвието». Он покинул вашу систему лет пятнадцать назад.
— Кажется, у меня был серьезный повод, чтобы лететь на нем. Я путешествовал один?
— Насколько нам известно, да. Мы все еще обрабатываем его груз. На борту находились двадцать тысяч спящих, и пока мы «отогрели» примерно четверть из них, не более. Однако вам некуда спешить. Если собираешься провести пятнадцать лет в космосе, можно не беспокоиться из-за нескольких недель проволочки на старте… или на финише.
В этот миг я почувствовал, что мне необходимо что-то срочно сделать. Как будто сон, забытый после пробуждения, продолжал тревожить меня.
— Расскажите мне все, что знаете о Таннере Мирабеле.
— Далеко не все, что хотелось, но пусть это вас не беспокоит. На вашей планете идет война, Таннер, — вот уже несколько веков. В корабельном архиве безумный беспорядок, наши не лучше. Ультра не интересует, кого они везут, лишь бы было заплачено.
Имя казалось привычным, словно старая перчатка. Да и сочетание неплохое. Таннер — имя делового человека, который берет и делает. Что-то твердое и прямолинейное. Мирабель, по контрасту, звучит с намеком на аристократизм.
Таннер Мирабель так Таннер Мирабель. Жить можно.
— А почему в ваших досье путаница? Только не говорите мне, что вы тоже воюете.
— Нет, — осторожно возразила Амелия. — Нет, дело не в этом. Совсем не в этом. Мне показалось, или вас это действительно обрадовало?
— Я мог быть солдатом.
— Который сбежал с поля битвы, совершив зверские преступления?
— Я так похож на преступника и садиста?
Она улыбнулась, но лицо ее оставалось абсолютно серьезным.
— Вы не поверите, Таннер, но у нас кого только не бывает. Вы можете быть чем угодно и кем угодно — внешность не имеет к этому отношения, — она вдруг нахмурилась. — Погодите. Ведь в доме нет зеркала? Вы видели себя после того, как проснулись?
Я покачал головой.
— Тогда следуйте за мной. Маленькая прогулка пойдет вам на пользу.
Мы покинули домик и отправились по извилистой тропе на равнину. Робот Амелии бежал впереди, словно резвый щенок. Несомненно, она полностью контролировала его, но я не мог избавиться от неприятного чувства — будто она разгуливала с ядовитой змеей. И первой непроизвольной реакцией на его появление было выхватить оружие.
Это был не театральный жест, а движение, отработанное до рефлекса. Я почти ощутил в руке тяжесть пистолета, ладонь привычно обхватила несуществующую рукоять, и где-то в подсознании шевельнулись профессиональные навыки специалиста по баллистике.
Я разбирался в оружии и не любил роботов.
— Расскажите еще что-нибудь, — попросил я. — О том, как я сюда попал.
— Как я уже говорила, вас доставил сюда «Орвието», — ответила Амелия. — Он находится в системе, поскольку его все еще разгружают. Я покажу вам его, если хотите.
— Мне казалось, что вы хотели показать мне мое отражение.
— Мы это совместим, Таннер.
Тропа, петляя, спускалась в темную расселину, скрытую завесой буйной зелени. Должно быть, именно ее я видел в низине под своим домиком.
Амелия была права. Я добирался сюда несколько лет, так что можно подождать неделю-другую, пока восстановится память. И все же я не мог ждать. С момента пробуждения меня не оставляло беспокойство. Что-то надо было сделать — настолько срочно, что уже сейчас несколько минут могут оказаться решающими.
— Куда мы идем? — спросил я.
— В одно секретное место. Конечно, вас не следовало бы туда вести, но я не могу устоять перед искушением. Вы ведь никому не скажете?
— Я заинтригован.
Темная расселина привела нас на дно долины — в точку, наиболее отдаленную от оси Отеля Амнезии. Мы находились как раз на стыке двух конусов. Здесь сила тяжести достигла максимума, и движения требовали дополнительных усилий.
Робот Амелии остановился, яйцевидная голова повернулась на шарнирах, и он обратил к нам свою невыразительную физиономию.
— Что с ним такое?
— Он не пойдет дальше, потому что это запрещено программой.
Машина загораживала нам тропу, поэтому Амелия шагнула в сторону и побрела по колено в высокой траве.
— Он не хочет, чтобы мы шли дальше, потому что заботится о нашей безопасности, но не станет мешать, если мы его обойдем. Верно, малыш?
Я проворно обогнул робота.
— Вы что-то говорили о моем подвиге.
— Вы спасли пять жизней, когда обрушился мост в Нуэва-Вальпараисо. Репортаж передавали в новостях по всем сетям, даже здесь.
Снова что-то знакомое. Еще немного — и я вспомнил. Мост был рассечен ядерным взрывом в верхних слоях атмосферы, отчего нижняя часть спирали обрушилась на землю, а верхняя отпружинила. Официально ответственность возложили на какую-то амбициозную группировку, которая проводила в тот день учебные стрельбы. Одна из ракет потеряла цель и пробила защитный экран вокруг моста. Но мне почему-то показалось, что дело не только в этом. И то, что я в тот момент находился в подъемнике, не было просто совпадением.
— Что именно случилось?
— Подъемник, в котором вы находились, оказался выше места обрыва. Он остановился на нити и уцелел бы, но снизу мчался еще один. Вы поняли это и убедили своих спутников, что единственным шансом на спасение будет выпрыгнуть в космос.