- Не давай! - взвизгнул с непонятной озлобленностью Алик. - Не давай! Забирай свой бутилка. сам пей, раз деньга платил.
Алик подпрыгнул возмущенно, потом перевалился на бок, отвернулся презрительно. Вгорячах Новокрещенов даже хотел оставить едва начатую бутылку - подавись, мол, но одумался, прихватил небрежно за горлышко и ушел, шлепая тапочками по вытоптанной бесплодной земле, бормоча:
- Ишь, расплодились тут... Саранчовые! Обидчивые какие...
Вернувшись в дом, он хлобыстнул полстакана, спрятал оставшуюся водку в ледянистое нутро дребезжащего испуганно холодильника, хлопнул дверцей и опять завалился на койку.
Глава 4
В рентгенологическом кабинете старенькая, не иначе как от радиации здешней высохшая в кривую щепочку медсестра cочувственно разъяснила Самохину, что врач, заподозривший еще полгода назад нехорошую болезнь при флюорографическом обследовании отставного майора, работал в ту пору временно, по совместительству. Доктор он опытный, вот и приглашают его иногда подменить рентгенолога милицейской поликлиники. И если не понравился врачу-совместителю тот снимок, надо бы, конечно, сделать сейчас новый. Но кончился запас рентгеновской пленки. А потому вернее всего, посоветовала медсестра, обратиться опять к тому же доктору. Найти его просто. Он заведует коммерческим медицинским центром "Исцеление", и где-то здесь завалялась его визитная карточка. Оставив Самохина в коридоре у двери со светящейся строго на белом плафоне надписью "не входить!", медсестра нырнула в ночную темноту рентгенкабинета и через пару минут вынесла плотную картонку, на которой Самохин, далеко отставив руку и напрягая глаза, прочел напечатанное золотом: "Центр нетрадиционной медицины "Исцеление". Коммерческий директор и главный врач Кукшин Константин Павлович".
Центр коммерческой медицины под многообещающим названием "Исцеление" располагался в помещении заурядной городской поликлиники. Мелковатые для монументального облика здания окна походили на те, что прорубали в бараках усиленного режима, отчего в коридорах больницы расползался по углам вечный, навевающий мысли о потустороннем полумрак.
- Мне бы доктора... По рентгену который... вот. - Самохин суетливо достал визитку и прочел, далеко отставив от глаз. - Константина Павловича Кукшина.
- Вам назначено?
- Нет, но я... понимаете, какое дело... - Самохин старался говорить кратко, по существу, но завяз безнадежно, не зная, с чего начать, а потом, отчаявшись, выпалил: - Короче, рак нашли у меня. Вроде бы. А доктор...
- Да-да! - неожиданно поняла его и пришла на помощь секретарша. - Вам надо именно к Константину Павловичу. Только... Позвольте напомнить вам об одной маленькой особенности нашего центра, - улыбнувшись фарфорово, уточнила она. - Здесь все услуги, в том числе и консультации, платные. Вас это не затруднит?
Самохин торопливо мотнул головой - мол, валяйте, и даже похлопал себя по нагрудному карману рубашки - дескать, деньги при мне!
- Одну минуточку, сейчас я все устрою, - пообещала блондинка и легко встала из-за стола. При этом она оказалась высока и невероятно длиннонога. Самохин даже подумал озабоченно, без иронии - не страшно ли ей, милой, с такой-то собственной высоты вниз на землю смотреть? А потом ругнулся про себя: черт знает что! Можно сказать, на оглашение смертного приговора к доктору пожаловал и, надо же, ростом секретарши обеспокоился, засмотрелся... Девица вернулась, прошлась по приемной, раздвоенная сверху вниз, как лестница-стремянка, нацелилась с высоты своей на Самохина, предложила вполголоса ласково:
- Пройдите в кабинет. Константин Павлович готов принять вас немедленно.
Доктор Кукшин оказался мужчиной холеным, с гладким, как белое пасхальное яичко, кругленьким подбородком и чистыми, прозрачно-розовыми ушами. Глаза его, будто в щелочку подглядывая, смотрели оценивающе на вошедшего сквозь узкие очечки. Старинная, воронкообразно расширенная кверху деревянная трубочка для прослушивания больных, торчащая из нагрудного кармана белоснежного халата, странно дисгармонировала с мерцающим калейдоскопом огней компьютера на столе. Доктор поздоровался радушно и, достав трубочку, указал ею на компьютер:
- Да-с, батенька, так и работаем. Сочетаем, так сказать, дедовские, проверенные временем приборы для аускультации с архисовременными методами диагностики... - И, кивнув пациенту на кресло подле себя, продолжил вдохновенно: - Трубочка эта - она, знаете ли, природная, из липы столетней выточена. Малейшие флюиды, исходящие от организма обследуемого, улавливает и передает прямо в ушную раковину доктору, а через нее непосредственно в мозг. Такие биотоки никакой пластмассовый фонендоскоп не отследит. Дедовский метод, а эффективен по-прежнему!
- Я, понимаете ли... - начал было Самохин.
Но врач прервал, вытянув руку и на расстоянии водя раскрытой ла-донью перед посетителем.
- Минуточку, голубчик... Та-ак... Сердечко увеличено, границы перикарда расширены... Печень... Желчные протоки сужены, явления холецистита... Ну, это поправимо. Желудок... ну-ка, ну-ка... Складочки слизистой ровные, утолщены слегка - увы, любезный, у вас гастрит, неправильное питание... Ожиреньице... лишний вес. Сосудики кровеносные холестерин-чиком подзабиты... Лёгкие... Что это у нас в легких? Курите, конечно... Опять же излишний вес... В сочетании с табачком - чревато. Пачки сигарет в день хватает?
- Хватает, - смутясь, соврал зачем-то Самохин, высаживающий в сутки по две пачки "Примы" без фильтра.
- И с этим справиться можно, - опять пообещал доктор, пристально, обволакивающе глядя в глаза отставному майору. - А вот теперь давайте знакомиться. Меня зовут Константин Павлович. Я главный врач этого чудесного учреждения. Впрочем, ничего чудесного, сверхъестественного здесь нет. Всего лишь искусство врачевания, сочетание традиционной и нетрадиционной медицины. Арс лонга, вита брэвис - что в переводе с латыни означает: искусство, в том числе и врачебное, долговечно, а человеческая жизнь, увы, коротка!
Несколько ошарашенный словоохотливостью врача, Самохин кивнул.
- Я кандидат медицинских наук, - продолжил между тем не без хвастовства доктор, - член-корреспондент академии нетрадиционной медицины, бакалавр экстрасенсорной терапии, магистр астродиагностики и прочая, прочая... Буду говорить с вами откровенно, как с человеком, безусловно, мужественным, доктор стал серьезен, слова произносил веско, пристально глядя в глаза пациенту. - Я могу передать распечатку с вашими данными в онкодиспансер. Уверен, что диагноз злокачественного новообразования в легких с метастазами в лимфатические узлы, печень, другие жизненно важные органы подтвердится. Что вас ждет? Коридоры диспансера, забитые обреченными больными, замордованный нищенской зарплатой и потому равнодушный к чужой беде врач, отсутствие эффективных медикаментов, устаревшая аппаратура. И, как итог, подтверждение печальной статистики - выживаемость больных раком легких составляет жалкие проценты - не более трех. Но есть и альтернатива! - доктор опять поднял палец-восклицательный знак. - С моей помощью бороться с раковым недугом и победить!
Самохин смотрел на завораживающий палец доктора и боялся дать разгореться затеплившейся вдруг где-то глубоко в груди, может быть, там, где угнездилась зловредная опухоль, надежде.
- Вы у меня далеко не первый пациент с подобным диагнозом,- ободряюще улыбнулся Константин Павлович. - И во всех случаях, я особо подчеркиваю - во всех, когда больной шел на полный контакт, доверял безгранично мне, целителю, следовало полное выздоровление. Стопроцентный положительный результат! Это не чудо, не мистика, а искусство, причем вполне научно обоснованное, врачевания. Я могу продемонстрировать вам заключения местных и даже столичных профессоров, подтверждающих после всесторонних клинических исследований выздоровление моих пациентов, страдавших самыми сложными, запущенными формами рака. Однако лечебная работа подобного рода, я бы сказал, штучная, и не может быть применена в массовой практике. И потому, чтобы не создавать ажиотажа, не вселять напрасной надежды во всех страждущих, помочь которым, увы, мы не в силах из-за ограниченных ресурсов, я и мои коллеги не афишируем особо свою деятельность.
Самохин слушал завороженно и чувствовал, как спадает с плеч горькая тяжесть беды. Есть, есть, оказывается, на свете кудесники-доктора, обитающие в таких вот неприметных для глаз большинства закутках, творят там свои чудеса, но - для немногих. И так случилось, что среди избранных оказался и он, простой отставной майор, которых несметно прозябает сейчас по стране, забытых всеми, невостребованных безвременьем, а ему, надо же, повезло!
- А... чем вы лечите? - смущаясь от собственной подозрительности, полюбопытствовал все-таки Самохин.
- Резонный вопрос, - нисколько не обиделся доктор. - Мой метод уникален и рассчитан на активизацию всех защитных сил организма. Что такое рак? Медицине давно известно, что злокачественные клетки периодически образуются в теле любого человека. Причем, вполне вероятно, такие ошибки случаются тысячи раз в течение суток. Но в здоровом организме иммунная система немедленно реагирует на этот процесс и мгновенно уничтожает брак, подобно тому, как отторгается и уничтожается организмом всякое проникшее в него чужеродное тело. Так вот, установлено, что злокачественные опухоли развиваются у людей, чья иммунная система подавлена. Вы понимаете, о чем я? - вскинулся вдруг доктор, не отпуская взглядом, словно на коротком поводке придерживая собеседника.
- Д-да. В общих чертах, - с готовностью подтвердил Самохин и даже уточнил для убедительности: - Я читал...
Доктор снисходительно кивнул.
- Прекрасно! Так вот. Неполноценность иммунной системы, отвечающей за функции защиты организма, может быть обусловлена разными причинами. Биологическими - старением, например, психологическими - стрессом, либо внешними факторами - радиацией, химическими веществами, вирусами - той же ВИЧ-инфекцией. И мы для начала попытаемся определить первопричину.
- Курю я, - виновато развел руками Самохин.
- Не в этом дело, - пренебрежительно отмахнулся врач. - Курят миллионы людей, я, например, тоже. Но рак поражает далеко не всех. А вот стрессовые ситуации в вашей жизни наверняка присутствовали. Вы кем служили?
- В зоне. Оперативником, - неохотно признался майор.
- Жена, дети есть?
- Была. дочка. Маленькой умерла. А два года назад - жена.
- Вот видите! - всплеснул руками доктор, будто радуясь приключившимся с пациентом несчастьям. - Конечно же, стресс! Вот вам и первопричина беды!
- И... что? - с надеждой посмотрел на него Самохин.
- Моя разработка, так сказать, ноу-хау, действует безотказно. Причем помогает людям, находящимся в безнадежном почти состоянии. Но, разлюбезный Владимир Андреевич, есть немаловажный нюанс, - Константин Павлович опять поднял многозначительно палец. - Всякое эффективное лечение требует затрат.
- Сколько? - спросил осипшим от волнения голосом Самохин.
- Много, друг мой, много, - грустно вздохнул Константин Павлович.- И дело не в чьей-то скаредности. Вы человек одинокий? Я, представьте себе, тоже. Весь, знаете ли, в науке. При лечении применяется один препарат... Сверхсложный по составу и, к сожалению, очень дорогой.
- Так сколько? - перебил Самохин.
Доктор закатил глаза к потолку, пошевелил губами, будто прикидывая сумму, и заявил наконец:
- Пять тысяч рублей, - и, видя, как кивнул удовлетворенно пациент, пояснил: - За сеанс. Потребуется десять, а возможно, пятнадцать сеансов.
Самохин угас. При пенсии вполне достаточной для безбедного существования одинокого отставника сумма в пятьдесят, а то и в семьдесят пять тысяч рублей казалась немыслимо огромной. Тысячи четыре, кажется, у него есть на сберкнижке, еще две дома лежат.
- А... как часто сеансы проводиться должны?
- Два раза в неделю. Но лекарство следует готовить сразу на весь курс. Я должен заказать его в Москве и, естественно, внести предоплату, сочувственно покивал доктор. - Сумма, конечно, внушительная. Но есть в этом некоторый положительный, даже лечебный, психотерапевтический момент. От состояния безнадежности, уныния больной переключается на борьбу. Кто-то обращается к родственникам, на предприятия, ищут спонсоров - мир, известно, не без добрых людей. Некоторые используют внутренние, так сказать, резервы. Продают квартиры, меняют на жилье меньшей площади. Вариантов много. В любом случае человек находится в тонусе, общается с другими людьми, а это, в свою очередь, его отвлекает, не дает полностью замкнуться на болезни...
- И находят? - задумчиво осведомился Самохин.
- Да практически все, - ободряюще кивнул доктор.
Самохин не был бы опером с тридцатилетней выслугой, если бы не насторожился при упоминании о деньгах. Но врач, будто чувствуя это, поспешил развеять подозрения:
- Немаловажная деталь: после прохождения курса лечения вы можете обратиться к любому избранному вами специалисту, в любую клинику, и пройти всестороннее медицинское обследование. И если вдруг там обнаружат, что опухоль не исчезла - я возвращаю не только всю сумму, полученную за лечение, но и удваиваю ее в порядке моральной компенсации.
"А вот это уже серьезно, - подумал Самохин. - Заурядный мошенник от медицины таких гарантий не даст..." Неожиданно ему как-то особенно остро захотелось жить.
- Я согласен, - сказал Самохин и торопливо закивал, боясь, что доктор откажет в лечении, оставив его один на один со страшной, непобедимой иными способами болезнью.
- Вот и славненько! - шумно обрадовался Константин Павлович. - Сейчас мы заключим соответствующий договорчик. У нас, знаете ли, все как в аптеке. Мы не знахари какие-нибудь, а солидное коммерческое предприятие, и налоги в казну исправно платим. Пройдите к Юлечке. Она поможет вам оформить предварительную документацию.
Он проводил Самохина до порога кабинета, с чувством пожал руку, кивнул ободряюще на прощание и, дав указание секретарше, отступил в полумрак кабинета, затворил за собой белоснежную стерильную дверь.
Самохин покинул медицинский центр, чмокнувший ему вслед красногубой дверью с таинственно горящими письменами на табличке, прошел через привычную уже темень коридора опустевшей после полудня поликлиники и только на выходе разглядел в окошечке регистратуры знакомое лицо соседки с третьего этажа, Ирины Сергеевны. Она не заметила отставного майора, убеждая в чем-то жгучую красавицу, чьи кудри вились задорно над точеным, нездешним лицом. Проходя, Самохин услышал голос Ирины Сергеевны:
- Ты, Фимка, не паникуй раньше времени. Константин Павлович прекрасный доктор. Он больных с того света вытаскивает. А уж тебя, с твоим-то гастритом, в два счета на ноги поставит...
"Это точно!" - согласился про себя воодушевленный Самохин и решил, что мягкая, спокойная, по-домашнему уютная Ирина Сергеевна ему нравится больше, чем ее демонически-красивая, ошеломляющая с первого взгляда подруга. Зной и толпы прохожих на улице будто развеяли чары чу- до-целителя, и Самохин без прежней уверенности стал думать о том, как обратиться за деньгами к Федьке старинному, с детских лет еще, приятелю. Пятьдесят тысяч для него небольшие деньги. Точнее, совсем плевые. Ибо был Федя Чкаловский вором в законе со старинным, "доперестроечным" еще стажем, самым, пожалуй, авторитетным среди уголовников города, и деньги черпал далеко не из праведных источников, что и смущало больше всего отставного майора. Поскольку разыскать Федьку вернее всего было через его подручных, мелкой шпаны, промышляющей в торговых местах, Самохин отправился прямо на центральный рынок. Местных приблатненных пацанов, прохаживающихся вдоль прилавков, похахатывающих беззаботно с разбитными бабенками-торговками и запросто, по-хозяйски запускающих татуированные пятерни то в горки морщинистого, покрытого тонким налетом белесой базарной пыли кишмиша, то в мешки с грецкими орехами, отставной майор вычислил сразу. Присмотрел и закуток, куда то и дело ныряли шустрые, накачанные парни в спортивных костюмах. Словно ненароком заглянув туда, он увидел выгороженный торговыми палатками дворик, посреди которого дымил, потрескивая горящим жиром, закопченный мангал, а за пластмассовым столом поодаль восседало несколько мордастых пацанов, пузатых не по возрасту, должно быть, от пива, которое они пили из толстых, залапанных грязными пальцами кружек, зажевывая с чавканьем огромными, с кулак, кусками румяного шашлыка. На расплывшихся сальных лицах явственно читались наслаждение наступившим для них праздником жизни и блаженно-тупая уверенность, что так будет продолжаться всегда.
- Тебе чего, папаша? - глянул на Самохина один из них. Не дождавшись ответа, утер жирные губы рукавом спортивной куртки, встал, подошел вразвалку, взял за плечо, попытался развернуть на выход, уговаривая, как несмышленыша. - Ну греби, греби отсюда, папаша, перебирай ножками. Чо, не вишь - люди, в натуре, отдыхают? - и, разомлев от пива и жратвы, от жизни своей праздничной, сунул Самохину в кулак темно-зеленую, скользкую от сального налета десятку. - На, мужик, опохмелись, только дуй отсюда по-быстрому.
Отставной майор дернул плечом, сбросил тяжелую руку, отстранился, достал из нагрудного кармана рубашки примятую пачку "Примы". Вытянул сигарету, шагнул к шкворчащему шашлычным соком мангалу и, разгладив дареную купюру, коснулся ее краешком тлеющего малиново уголька. Десятка вяло загорелась. Самохин прикурил от нее, бросил огарок на землю, притоптал.
- Ну ты охамел, дед... - икнув пивом, вытаращился парняга.
Самохин пыхнул пренебрежительно дымком, сказал сварливо:
- Ты мне тут блатного из себя не строй, шнырь. Слушай задание. Доложи Феде Чкаловскому, что его кореш старый, по фамилии Самохин, ищет, встретиться хочет. Самохин - это я, усек? - хмыкнув удовлетворенно, еще раз затянулся сигаретой, бросил окурок в зашипевший протестующе мангал и ушел, не оглядываясь.
Вывернув из штаб-квартиры базарных рэкетиров, Самохин оказался в рыночной толчее, в дальнем конце которой начался переполох. Рассекая толпу, цепью двигались крепкие ребята в камуфляжных комбинезонах, в черных шапочках с прорезью для глаз, из которых пристально смотрели темные прицелы зрачков. Отступать было некуда, народ вынес его в самую гущу разворачивающихся событий. Он видел, что пятнистые бойцы уже отсекли часть прилавков, положили торговавших за ними азиатов на землю, лицом вниз, а несколько оперов в гражданском дотошно шуровали в грудах товара- видимо, какая-то служба милицейская, а может, налоговая, при поддержке спецназа проводила операцию по поиску и изъятию чего-то незаконного, чем промышляли на рынке. Неожиданно Самохина дернули за рукав. Он обернулся недоуменно. Коренастый торговец в тюбетейке и полосатом стеганом халате протягивал ему крупный, даже на вид тяжелый, арбуз.