Немного приободрившись от этих мыслей, я отправляюсь на розыски Нунцио, желая быть первым, кто сообщит ему плохие новости.
ГЛАВА 7
Как не рвемся мы приступить к выполнению нашего задания, то есть, попросту говоря, к деморализации армии, и Нунцио, и я более чем малость нервничаем в связи с гарнизонной службой.
Само собой, в пребывании в городе нет ничего плохого. Твикст побольше среднего военного городка, а это значит, что нам хватает развлечений во внеслужебное время. Однако, тот самый факт, что это приличных размеров град, увеличивает шансы на то, что наше присутствие заметят и доложат о нем Брюсу… что, как мы упоминали ранее, занимает не самое высокое место в списке желанных для нас событий.
Сама же служба раздражающе легка, раздражающе потому, что трудно возмутить солдат, когда самое худшее, с чем им приходится сталкиваться — скука. Ситуация вполне очевидна, даже когда я поручаю Нунцио устраивать нашу команду, пока докладываюсь командиру гарнизона.
— Наша единственная настоящая задача здесь — сохранять военное присутствие… чтоб народ помнил, почему он платит налоги.
Индивид, толкающий эту речь сам среднего роста, примерно на голову ниже меня, кудрявый брюнет с проступающими местами прядями седины… что могло бы придать ему достойный вид, если бы он не двигался словно докер, пытающийся пораньше отправиться на важное свидание. У него скорострельная манера речи и он отбарабанивает приказы не отрываясь от бумаг, которые исписывает. Однако я не могу не заметить, что то, над чем он так усердно трудится, сильно смахивает на стихи… а мне почему-то кажется, что такое занятие не предусмотрено его официальными приказами.
— Вам и вашим парням нужно всего-навсего проводить определенное количество часов в день патрулируя в мундирах по улицам так, чтобы народ видел, что армия здесь. В остальное время вы предоставлены сами себе.
— Вы имеете в виду, словно полицейские?
Эти слова своего рода срываются у меня с языка, но, должно быть, в них слышна нотка ужаса, так как командир отрывается от своего занятия и смотрит прямо на меня.
— Да в общем-то нет, — быстро говорит он. — Мы, бывало, отвечали за патрулирование улиц, но город разросся до такой степени, что обзавелся собственными полицейскими силами, и мы стараемся не посягать на их прерогативы. Они присматривают за гражданами, а наша собственная военная полиция присматривает за солдатами. Четко и раздельно. Понятно?
— Так точно.
—… что подводит нас к еще одному моменту, — продолжает командир, снова принимаясь исписывать бумажки. — В наших войсках действует правило «никакого панибратства». Блюдем мы его не слишком строго, поэтому вам не нужно волноваться, если одна из… э, дам станет заигрывать с вами или вашими людьми, но предоставьте им самим подступать к вам. Не заводите шашней с обыкновенными штатскими женщинами. Как бы там не обернулось дело, от этого скорей всего расстроятся штатские мужчины, а наша основная директива здесь — не затевать никаких неприятностей со штатскими. Будьте с ними обходительны… покажите им, что мы просто обыкновенные люди, такие же как и они. Если вы сможете это сделать, они будут менее склонны верить во всякие дикие россказни, какие они могли услышать о действиях наших войск на фронте. Все ясно?
Мне думалось, что чего бы я там ни сказал и ни сделал, не будет иметь большого значения, так как командир отбарабанивает все это словно наизусть, покуда сам все пишет и пишет. Однако мне думалось, что проверять данную теорию будет неразумным.
— Так точно, — говорю я. — Никакого панибратства с женщинами… Никаких драк с мужчинами. Все ясно.
— Отлично. Отправляйтесь обратно в свою часть и позаботьтесь о том, чтобы ее разместили, как положено. А потом используйте остаток дня на ознакомление с городом и явитесь завтра утром за заданием.
— Слушаюсь. — Я вытягиваюсь и четко отдаю ему честь, на что он отвечает даже не подымая головы.
Я не могу не почувствовать, что при инструктаже мне дали в некотором роде от ворот поворот, и поэтому задерживаюсь при выходе переброситься парой слов с клерком командира… решение, признаться, частично вызванное тем, что та — единственная чувиха, какую я видел в мундире, кроме Оссы, и я уже малость отчаивался когда-нибудь услышать женский голос. Кроме того, я старше по званию и считаю, что теперь самое время моим навыкам поработать на меня, а не против меня.
— Что за дела с командиром? — дружески-так говорю я, выдавая ей одну из своих неустрашающих улыбок.
Однако вместо ответа эта цыпочка тупо смотрит на меня, словно все еще ждет, не скажу ли я чего. Ну, она крошечная штучка, немножко худощавая, и поэтому когда она таращится на меня своими большими глазами, я невольно чувствую себя немного неуютно… словно она самка богомола, пытающаяся решить, как ей следует меня съесть — до или после спаривания.
— Я имею в виду, с чего это он пишет стихи? — добавляю я просто для поддержания разговора.
— Куплеты, — говорит она, своего рода ровным голосом.
— Извиняюсь?
— Я сказала «куплеты»… то бишь «слова для песен». Он любит выступать в местных клубах на вечерах открытой сцены, и сам пишет для себя материал… постоянно.
— И хорошо у него получается?
На это она слегка пожимает плечами.
— Полагаю, не плохо… но он не играет на гитаре и поэтому вынужден по большей части петь без музыкального сопровождения. Из-за этого его выступление поневоле кажется немного жидковатым, после того, как весь вечер слушаешь певцов, исполняющих под аккомпанимент инструментов.
Я замечаю, что при всей ее внешней незаинтересованности, эта цыпочка, похоже, много чего знает о деятельности командира в свободное время… даже до такой степени, что просиживает целый вечер выступлений певцов-любителей, чтобы прослушать его номер, когда ей, в общем-то, не нравится его пение. Из этого я делаю вывод, что в качестве сержанта я вряд ли чего-то достигну с ней и поэтому настраиваюсь быть дружелюбным.
— Возможно, ему стоит попробовать клавишные, — говорю я.
— Чего попробовать? — моргает она, внезапно обретая больший интерес к разговору.
— Кла… О! Ничего. Эй, мне теперь пора идти. Рад был с вами поболтать.
И с этими словами я спешно отступаю, немного раздосадованный на себя. Снова я чуть не попал в беду из-за своего долгого пребывания на Деве. На какую-то секунду я забыл, что в этом измерении не только нет клавишных, но нет и электричества, необходимого для подключения к нему названного инструмента.
— Эй, Гвидо! — прерывает мои мысли знакомый голос. — Какие новости?
Я оглядываюсь по сторонам и обнаруживаю направляющегося ко мне Нунцио вместе с остальной командой.
— Ничего важного, — пожимаю плечами я. — До завтрашнего дня мы даже не выходим на службу. Командир предоставил нам остаток дня на благоустройство и знакомство с городом.
— По мне так неплохо, — говорит Хи Слеппень, потирая руки, словно… ну, словно слепень. — А не пойти ли нам куда-нибудь перекусить… а заодно и посмотреть, нельзя ли найти местечко, где мы сможем ошиваться в свободное время.
— Как насчет трактира, где подают спагетти, мимо которого мы проходили по дороге сюда? — говорит Осса, мотнув головой в сторону, откуда они пришли.
Я бросаю быстрый взгляд на Нунцио, который уже смотрит на меня. Так столь часто случается, когда мы работаем вместе, мы одновременно думаем об одном и том же, и на этот раз мы оба думаем, что самый лучший способ избежать встречи с кем-либо, связанным с Синдикатом, это не использовать в качестве опорного пункта заведения, где подают спагетти.
— Э… давайте посмотрим, нельзя ли найти какое-нибудь местечко с меньшей вероятностью… я имею в виду, поближе, — небрежно-так предлагаю я.
— Ну, так не попробовать ли нам прямо здесь? — вступает в разговор Нунцио, подхватывая общее направление моей мысли.
Я смотрю туда, куда он показывает, и вынужден признать, что это, вероятно, последнее место, где нас додумается искать кто-либо из Синдиката. Вывеска над дверью этого заведения гласит: «СУСИ-БАР И ЛАВКА ТОРГОВЛИ ПРИМАНКОЙ АБДУЛА».
— Суси? — хмурится Шу Слеппень. — Ты имеешь в виду, вроде как сырая рыба.
— По крайней мере, мы знаем, что она свежая, — Майжук показывает на вторую часть вывески.
— Да хватит вам быть сворой младенцев, — усмехается Осса, тыкая Шу в ребра. — Подождите пока попробуете. Очень вкусно! Пошли.
Ну, я рвусь есть это блюдо ничуть не больше, чем братья Слеппни, хотя Нунцио явно приставал ко мне, уговаривая попробовать его, но я как-то не испытывал энтузиазма. Я хочу сказать, для меня привычна рыба в томатном соусе или чем-то вроде него, поданая с макаронами — а никак не с рисом. Однако, похоже, не представлялось большего выбора, кроме как последовать за Оссой и Нунцио, когда те весело направились в заведение.
— А! Члены наших благородных вооруженных сил! — говорит хозяин, выскальзывая из сумеречных глубин приветствовать нас. — Заходите, пожалуйста. Нашим молодцам… и дамам… в мундирах мы делаем особую скидку!
— Нельзя ли нам сесть за столик поближе к окну, там, где побольше света? — говорит, подмигивая мне, Нунцио. Я знаю, о чем он думает и обыкновенно одобрил бы. Однако этот хозяин вызывает у меня ощущение легкого беспокойства. Несмотря на его зубастую улыбку, у меня не проходит сильное ощущение, что он способен определить, с точностью до нескольких монеток мелочи, сколько денег в карманах всей нашей команды… и уже пытается прикинуть, сколько их он сможет извлечь прежде, чем мы вырвемся на волю. Короче говоря, я не ощущал такой оценки себя купцом с тех самых пор, как мы покинули Базар-на-Деве.
Несмотря на свой растущий дискомфорт, я присоединяюсь к команде, когда хозяин проводит нас к столику у окна и раздает меню. Все заказывают себе выпивку, а потом начинают сосредоточено изучать меню. Осса с Майжуком служат им переводчиками… то есть, все, за исключением Нунцио.
Полностью игнорируя меню, кузен начинает рыться в поясной сумке.
— Пока мы здесь, не хочет ли кто сыграть по быстрому пару партий в драконий покер? — невинно-так говорит он, извлекая колоду карт и потрепанную книгу с загнутыми уголками страниц.
Заслышав это предложение, вся команда дружно стонет, верное указание на их знакомство с этой игрой, что не удивительно, поскольку именно мы с Нунцио и взяли на себя нелегкий труд обучить их. Однако, несмотря на их показное нежелание, я замечаю, что вокруг стола проходит быстрая рябь движения и появляются деньги, что само по себе свидетельствует о засасывающем характере данного конкретного времяпрепровождения. Могу сказать по собственному опыту, что ничто не сравнится с ощущением, испытываемым когда ты видишь как набранный тобой в удачной партии банк исчезает в чьей-то стопке фишек из-за какого-то неведомого-такого Условного Модификатора. И это же лучше всего убеждает новоиспеченного игрока, что в его интересах узнать побольше об этой игре, так как это его единственный шанс вернуть какую-то часть своих денег, не говоря уж о том, чтобы остаться в выигрыше. То есть, первый раз в драконий покер играют ради забавы, а потом уж играют ради мести.
— Ладно… есть заход! — говорит Нунцио, быстро тусуя карты и предлагая снять колоду.
— Не так быстро, кузен, — прерываю я, извлекая собственный экземпляр правил игры. — Давай сперва определим, какие действуют Условные Модификаторы.
— Зачем трудиться? — Морщится Шу Слеппень. — Все равно они каждый день меняются.
— Каждый день? Ты хочешь сказать, каждый час! — подхватывает его братан.
— Как бы там ни было, — пожимает плечами Осса. — Сдавай, Нунцио. А о разных тонкостях нас может уведомить и Бой.
Для тех из вас, кто не знаком с драконим покером, хочу сообщить: это очень популярное средство перераспределения богатства во многих измерениях. Можете представить его себе как стад-покер из девяти карт с шестью картами на руках… то есть, если вы не против того, чтобы вам вышибли финансовым путем мозги. Видите ли, помимо обычных правил карточной игры, есть еще и Условные Модификаторы, способные изменить ценность карты или сдачи в зависимости от измерения, часа, числа игроков, места за столом или любого из множества других факторов, что и делает драконий покер самой трудной и запутанной игрой в карты во всех измерениях.
Мы с Нунцио увлеклись этой игрой, когда все пытались вовремя обучить ей Босса для его матча с Малышом Сен-Сеновым Заходом, и она на самом деле не такая уж и трудная… при условии, что у тебя есть экземпляр правил, приложимых к тому измерению, где ты в данный момент находишься. (Конечно, Босс во время большого матча не мог пользоваться книгой, так как считалось, что он и так уже мастер высокого класса. ) Прежде чем отправиться с Базара на данную конкретную операцию, и я и Нунцио включили в свой багаж по экземпляру книги правил для Пента (нашего родного измерения, где и имеет место данное повествование), считая это частью подготовки к вылазке. Если вы, возможно, считаете покупку двух экземпляров книги правил ненужным расходом, то позвольте мне дать вам бесплатный совет насчет игры в драконий покер: наилучшая для вас защита за столом — иметь собственный экземпляр правил. Видите ли, одно из постоянных правил при любой игре в драконий покер заключается в индивидуальной ответственности игроков за знание Условных Модификаторов. Попросту говоря, это означает, что если ты не знаешь какого-то конкретного модификатора, превращающего твою никчемную сдачу в выигрышную, то никто не обязан объявлять тебе об этом. Такова традиция игры и она не имеет никакого отношения к честности тех, кто в нее играет. Если она чего и дает, так это устранение обвинений, что игрок намеренно утаил информацию, чтобы выиграть партию, а не просто проглядел конкретный модификатор среди множества модификаторов, действующих в любое данное время. Короче говоря, как бы я ни доверял Нунцио прикрывать меня с тыла в драке, мне думается, что разумней всего не рассчитывать на его заботу о моих интересах за столом, где играют в драконий покер, и посему я считаю приобретение собственного экземпляра книги правил необходимым расходом, а не роскошью или удобством.
— Давай-ка посмотрим, — говорю я, листая книгу, — солнце скрылось… и мы играем в помещении…
—… и у нас нечетное число игроков… — подсказывает Осса, показывая, что она улавливает суть модифицирующих факторов.
—… и один из них женского пола… в какой-то мере… — добавляет Майжук, подмигивая Оссе.
— Извините, что так долго доставляю выпивку, друзья мои, — говорит хозяин, объявляя о своем присутствии, когда возвращается к столику, неся поднос с напитками. — Итак, кто зака… ЭЙ! ЧТО ЭТО???!!!
Мне вдруг приходит в голову, что, возможно, местный муниципалитет издал какое-то постановление, запрещающее азартные игры… что объяснило бы с чего это хозяин так внезапно расстроился.
— Это? — невинно говорю я. — О, мы здесь просто затеяли небольшую дружескую игру в карты. Не беспокойтесь, для счета очков мы используем только монеты и…
— Не надо песен! — рычит хозяин, без всякого следа прежней маслянистой дружелюбности. — Вы играете ни во что иное, как в драконий покер! А в эту игру не играет никто, кроме…
Он вдруг резко обрывает фразу и начинает поочередно с подозрением рассматривать каждого из нас.
— Ладно, который из вас демон? Или вы все демоны? Неважно! Я хочу, чтобы вы все убирались отсюда… СЕЙЧАС ЖЕ!!!
ГЛАВА 8
Сказать, что обвинение хозяина вызвало волнение среди сидящих за нашим столом, все равно как сказать, что приглашение дона Брюса выступить с речью на банкете полицейских вызвало легкое удивление, выразившееся в приподнятых бровях. К несчастью, всем хотелось задать различные вопросы.
— Что он подразумевал под словом «демон»? — возмутилась Осса.
Я начал было отвечать ей, так как по своей работе с Боссом я знал, что демон — это общепринятое название демонстратора измерений, но вокруг было слишком много помех для разумного разговора.
— Нам предложили уйти? — испуганно-так говорит Тру-Тень, вглядываясь в удаляющуюся фигуру.
— А что плохого в драконьем покере? — вставляет Шу Слеппень.
— Ничего, — говорю я ему. — Видишь ли, Осса…
— Тогда с чего же ему шлея под хвост попала? — не отстает Шу, начиная доставать меня.
К несчастью, в ходе военной подготовки я открыл способ заткнуть рот данному конкретному индивиду, когда тот чересчур разойдется.
— Шу Слеппень, — говорю я, — не беспокой меня.
Данная фраза стала уже к этому времени старой шуткой, но все равно вызвала смех… что не удивительно, так как я обнаруживаю, что огромное большинство армейского юмора вращается вокруг старых шуток.
— Поосторожней, братец, — говорит Хи Слеппень. — Бой снова высматривает, какую б муху прихлопнуть… и может, не разбирая долго, шлепнуть и слепня.
Под прикрытием этого нового взрыва смеха Нунцио нагибается вперед, чтобы поговорить со мной напрямую.
— Ты думаешь то, что думаю я, кузен?
— Это безусловно зависит от того, что именно ты думаешь, Нунцио, — разумно говорю я. — Если, возможно, ты думаешь, что может преукрасить нашу лопнувшую легенду, то мы и в самом деле думаем об одном и том же.
К моему удивлению, вместо того, чтобы согласиться, он закатывает глаза, словно я упустил что-то совершенно очевидное для него.
— Подумай как следует, Гвидо, — говорит он. — Он думает, будто мы из иного измерения потому, что мы знакомы с драконьим покером… верно?
— Да. И что же?
— А то, откуда он знаком с ним?
Мне этот вопрос представляется столь же тривиальным, как гадание откуда легавый знает о каком-либо конкретном постановлении муниципалитета… то есть, попросту говоря, несущественным.