Я присела на край кровати.
– Конечно.
Кэм попятился к двери, не опуская рук, и задел дверной косяк.
– А знаешь что?
– Что?
Легкая усмешка тронула его губы.
– Моя комната прямо напротив.
У меня екнуло сердце.
– Хорошо.
Усмешка сменилась хитрой улыбкой.
– Просто подумал, что ты обрадуешься.
– Я в восторге, – пробормотала я.
Он ухмыльнулся и вышел из комнаты, закрывая за собой дверь. Я посидела еще немного и завалилась на кровать. Кэм жил напротив, совсем как в нашем доме? Пожалуй. Но на эти две ночи – сегодня и завтра – наше соседство становилось ближе, чем когда-либо.
* * *Часа через полтора я уже переминалась с ноги на ногу возле его машины, пока Кэм раскладывал две длинные подушки на полу салона. Он припарковался в довольно удобном месте, чтобы мы могли вольготно расположиться в открытом багажнике и оттуда смотреть фильм. Мы были не единственными, кто осмелился приехать в кино в такой холодный вечер. Рядом с нами стояло еще несколько пикапов, и там тоже мастерили кресла из подушек и одеял. Кто-то даже притащил надувной матрац.
Кэм подошел к заднему бортику и протянул ко мне руки.
– Готова?
Я подала ему руки, и он поднял меня. Центр тяжести в машине сместился, и, чтобы удержаться на ногах, Кэму пришлось ухватиться за мои бедра. Меня обдало горячей волной, когда я посмотрела на него.
Его глаза скрывались за густыми ресницами, но вот его губы раскрылись, и мое тело напряглось в предвкушении. Поцелуй под звездным небом казался мне самым романтичным. Я уже почти чувствовала его.
Но он вдруг опустил руки и повернулся к двум пакетам, что валялись возле стопки одеял и подушек. Разочарование поднялось во мне, когда он встал на колени и зарылся в пакете. Почему он не поцеловал меня?
Черт возьми, почему он ни разу не поцеловал меня со дня нашего первого свидания?
– Вот, – сказал он, поднимаясь. – Захватил кое-что, чтобы ты не замерзла.
Он держал в руке одну из своих кепок, и я уловила запах его шампуня, когда он стал надевать ее на меня, аккуратно заправляя волосы за уши. Я стояла как вкопанная.
– Спасибо, – сказала я.
Кэм улыбнулся, схватил другой пакет и устроился на длинной подушке, привалившись к спинке переднего сиденья. Я осторожно пробралась к нему и села рядом. Он достал из пакета ведерко с жареной курицей и напитки, которые мы купили по дороге.
Начался фильм – какой-то старый, который, видимо, крутили здесь каждый год, потому что первые же кадры, появившиеся на огромном экране, вызвали одобрительные возгласы из зала под открытым небом.
– «Один дома»? – удивилась я, повернувшись к Кэму.
Он хохотнул.
– Это традиция на День благодарения.
– Ни разу не досмотрела этот фильм до конца, – усмехнулась я.
Когда на экране появился Кевин Маккалистер и начал скандалить с родителями, мы принялись за курицу, оставляя вокруг себя шлейф салфеток. К тому времени, как мама Кевина спохватилась в самолете и стала звать сына, мой живот был уже набит, а Кэм, похоже, умял целую курицу.
Одеяло на плечах защищало меня от холода, но, как только поднимался ветер, я дрожала как осиновый лист.
– Почему бы тебе не подвинуться сюда? – предложил Кэм, и я удивленно посмотрела на него. – Ты, кажется, совсем продрогла.
Я придвинулась ближе, но, очевидно, недостаточно близко. Он стянул с меня одеяло и откинулся назад. Потом приподнял меня и усадил между своих широко расставленных ног.
У меня чуть глаза не выкатились из орбит.
Кэм накрыл меня одеялом, заправляя края вокруг шеи. Какое-то время я сидела с прямой спиной, как будто кол проглотила, и, хотя смотрела на экран, ничего не видела. Но тут его руки скользнули под одеяло и сомкнулись на моей талии. Он потянул меня назад, и я устроилась у него на груди.
Чувствуя, как напряжены мои мышцы, я заставила себя сделать несколько медленных, глубоких вдохов. Лишь только я задышала ровнее, как его руки опустились мне на живот.
– Так теплее? – спросил он, согревая мне ухо своим дыханием.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Одна его рука скользнула вверх, под самые груди, а другая сместилась чуть ниже пупка, остановившись над поясом джинсов. Мне казалось, что эта рука в огне. Внизу живота разлилось тепло.
– Вот и хорошо, – пробормотал он. – Я же обещал, что согрею тебя.
Это ему, бесспорно, удалось.
– Да, обещал.
Большой палец под моими грудями начал медленно выписывать небольшие круги. В следующее мгновение зашевелилась другая рука, лениво двигаясь вверх-вниз, и дыхание опять сбилось.
Каждый раз, когда его пальцы набегали на застежку джинсов, я чувствовала, как давит грубый шов. Я понятия не имела, догадывается ли он о том, что происходит. Но, зная Кэма, можно было с уверенностью сказать, что еще как догадывается. В считаные минуты я дошла до точки кипения, чувствуя, как пульсирует мое тело.
Я запрокинула голову ему на грудь и закрыла глаза. Острые ощущения, которые он вызывал своими прикосновениями, взрывали мозг.
– Эвери?
– Хм?
Пауза.
– Ты смотришь фильм?
– Угу. – Я заерзала.
Кэм усмехнулся, и я уже не сомневалась в том, что он полностью осознает, что делает и чего добивается.
– Это хорошо. Я бы не хотел, чтобы ты что-то пропустила.
Я не пропускала ни единого мгновения этого действа.
* * *Еще одна беспокойная ночь словно издевалась надо мной. Я несколько часов ворочалась и металась в постели, и мое тело снова просило того, что оно испытало после нашего первого свидания. Была уже глубокая ночь, когда я наконец сдалась, скользнув рукой под резинку пижамных шортиков. У меня возникло чувство брезгливости – было стыдно заниматься этим в чужом доме, в чужой постели, рядом с комнатой Кэма. На этот раз все получилось гораздо быстрее, и я не знала, хорошо это или плохо.
Я поспала пару часов и проснулась даже раньше шести. Надежды снова заснуть уже не было, поэтому я приняла душ, оделась и, собравшись с духом, вышла из спальни. Я постояла под дверью Кэма, чувствуя себя полной идиоткой. Мне стало интересно, что бы он сделал, если бы я разбудила его? Забралась в постель…
Я остановилась, не позволяя себе увлечься этими бесполезными фантазиями. Если бы я действительно попыталась исполнить такое, все бы, наверное, кончилось для меня плачевно. Соблазнять и флиртовать – не мой конек.
Я отступила от его двери и тихонько спустилась вниз, в надежде никого не разбудить. Но каждый мой шаг отдавался предательским скрипом. В холле первого этажа я сразу уловила запах кофе и поняла, что кто-то уже тоже проснулся.
Я остановилась на нижней ступеньке, долго раздумывая, то ли вернуться наверх, то ли обозначить свое присутствие. Почему-то вспомнилось, как часто я просыпалась среди ночи, обычно от кошмара, и спускалась вниз, заставая свою мать у стойки бара, где она тайком напивалась.
Она, конечно, отнюдь не радовалась моему появлению.
Наверное, мне все-таки не следовало бродить по чужому дому. Казалось, что я нарушаю какие-то правила гостеприимства. Я уже повернулась, чтобы идти обратно, когда из кухни выглянула миссис Гамильтон.
О черт.
Теплая улыбка появилась на ее лице.
– Я тебя не разбудила? Я всегда рано встаю, а уж тем более в День благодарения. – Она взмахнула посудным полотенцем. – Готовлю начинку для индейки.
– Вы меня не разбудили. – Я сошла вниз. Меня приятно удивило и даже очаровало то, что она поднялась в такую рань, чтобы приготовить индейку. – Вам помочь?
– Лишние руки на кухне всегда пригодятся, – ответила она, приглашая меня пройти. – И у меня есть свежий кофе.
Аромат кофе был слишком манящим, и устоять было невозможно. Я зашла на кухню, и у меня глаза на лоб полезли, когда я увидела горы продуктов, разложенных на огромном прилавке. На блюде уже сидела индейка в ожидании, когда ее наполнят фаршем.
– Сахар и сливки, верно? – спросила она.
Мне стало легче.
– Вы запомнили.
– Я думаю, что завязать добрые отношения гораздо проще, если знаешь, какой кофе предпочитает твой знакомый.
– А Кэм не любит кофе. – Лишь только эти слова сорвались с моих губ, я густо покраснела.
Его мама сделала вид, что не заметила моего смущения.
– Да, он не большой любитель кофе. А вот молоко…
– Он запивает молоком китайскую еду. – Я содрогнулась. – Это ужасно.
Она, смеясь, протянула мне чашку кофе.
– Это у него от отца. Тереза такая же. Кстати, раз уж мы заговорили, ты скоро с ней познакомишься. Она будет здесь через пару часов.
У меня в животе свернулись клубочки страха. Почему-то встреча с сестрой вызывала у меня тревогу.
– Ты когда-нибудь делала начинку? – спросила она, вставая к разделочному столу.
– Нет. – Я встала напротив нее, с любопытством оглядывая батоны хлеба, лук, молоко, яйца.
– Моя дочь обычно помогает мне утром, – сказала она, раскладывая на столе полотенце. – Это совсем не сложно, так что, если хочешь, присоединяйся, или можешь просто посидеть для компании.
– Я помогу. Чем смогу.
Миссис Гамильтон широко улыбнулась.
– Будет здорово, если ты займешься хлебом. Все, что тебе нужно, это раскрошить его вот сюда. – Она указала на глубокую голубую миску. – Когда закончишь с батоном, мы перейдем к следующему шагу.
– Хорошо. – Я убрала волосы в хвост, закатала рукава и быстро вымыла руки.
– Какой симпатичный браслет, – заметила она, нарезая лук.
– Спасибо. – Я начала кромсать батон, наверное, чересчур усердно. – Кэм говорил, что его сестра была на репетиции?
– Да, в Питсбурге, – с гордостью произнесла она. – Репетиция только по приглашениям. Мы бы с Ричардом поехали, но решили остаться дома, чтобы встретить Кэмерона. Впрочем, Тереза все понимает. Мы редко пропускаем ее выступления.
Я управилась с батоном.
– Что дальше?
– Лук, сливочное масло, молоко и приправы. Тебе придется замесить все это руками.
Я подождала, пока она загрузит все ингредиенты. Потом она подсказала, как вымешивать, и я погрузила руки в клейкую массу. И расхохоталась.
– Ну и месиво.
– Да уж. По крайней мере, ты это не ешь.
– Сырое?
– Да, Кэмерона и Терезу не оттащишь, так и норовят влезть в миску.
Я скорчила гримасу, продолжая вымешивать, пока не получилась однородная масса. Вымыв руки, я приступила к следующему батону.
– Я тоже когда-то танцевала, – призналась я.
– Кэмерон говорил.
Я замерла с батоном в руках. Он рассказывал обо мне своим родителям? Я даже не знала, как к этому отнестись.
– Я бы догадалась, даже если бы он ничего не говорил, – проговорила она, бросая мне в миску нарезанный лук. – У тебя походка балерины. – Она улыбнулась. – Я сама танцевала, а потом годами наблюдала за Терезой, так что легко узнаю эту поступь в других.
– Приятно слышать. Правда, я не думала, что это до сих пор заметно.
– Поверь мне.
Я снова занялась вымешиванием, решив, что это мое любимое занятие, и увлеклась не на шутку.
– Ты никогда не делала начинку со своей мамой? – спросила миссис Гамильтон.
Это был невинный вопрос, но он пронзил меня глубокой болью. Мы с мамой никогда не были особенно близки даже до того, что случилось со мной, а уж после этого наши отношения и вовсе разрушились.
– Не думаю, что моя мама умеет готовить, – призналась я после некоторой паузы.
– В самом деле?
Я покачала головой.
– Мои родители не устраивают домашних обедов.
Молчание.
– Кэмерон говорил, что они часто путешествуют в праздники?
– Да, они любят отдыхать вдвоем, без обузы в виде дочери. – Я вымученно засмеялась. – Я, в общем-то, спокойно к этому отношусь. На горных лыжах я не катаюсь, мне жизнь дорога, а торчать на корабле посреди океана – это не для меня.
Миссис Гамильтон замолчала, и, когда мы загрузили очередную порцию ингредиентов, я с удовольствием окунула пальцы в вязкую жижу.
– И чем ты обычно занимаешься, когда приезжаешь домой? – спросила она.
Я пожала плечами.
– Ну, я не совсем уж одна. У них есть горничная, которая обычно готовит мне обед, а потом уходит домой. Это очень мило с ее стороны, потому что она не обязана работать в праздники.
– А как же Рождество?
– То же самое, – призналась я, к своему немалому удивлению. Я подняла голову и перехватила ее внимательный взгляд. – Да это на самом деле не проблема. У нас не очень дружная семья, поэтому уж лучше пусть будет так, – закончила я и подумала, что, наверное, зря сделала это признание. – Как бы то ни было, у меня все готово. Что дальше?
– Теперь все это отправляется в индейку. – Она снова улыбнулась, но, как мне показалось, немного печально. – Хочешь выполнить самую ответственную работу?
– Конечно. – Я подождала, пока она перевернет птицу, и принялась долго и нудно набивать тушку фаршем.
Справившись с этой нелегкой задачей, я подошла к раковине вымыть руки, а миссис Гамильтон завернула индейку в фольгу и поставила в духовку.
– Спасибо, что помогла мне, Эвери.
– Не за что, – сказала я. – Рада, что моя помощь пригодилась. – И это было правдой. – Мне было весело.
Миссис Гамильтон улыбнулась мне, хотя ее глаза были грустными.
– Послушай, дорогая, ты всегда можешь приезжать к нам на праздники. Мне вечно не хватает помощников на кухне.
Я пробормотала слова благодарности. Когда я повернулась, то увидела Кэма на пороге. Я не знала, давно ли он там стоит, слышал ли что-то из нашего разговора, но задумчивый взгляд на его заспанном лице подсказывал, что он услышал немало.
Глава 19Невооруженным глазом было видно, что Тереза и Кэм очень близки и по-настоящему заботятся друг о друге. Вместе они составляли гремучую смесь, постоянно подкалывали друг друга, создавали вокруг себя много шума и суматохи.
Тереза была женской копией Кэма – высокая, ослепительно красивая, жгучая брюнетка с ярко-голубыми глазами. Обладая фигурой профессиональной танцовщицы, она буквально кипела энергией.
К моему великому облегчению, Тереза оказалась очень милой. Я боялась, что она может невзлюбить меня по какой-то, одной ей известной, причине, но она нежно обняла меня.
В семье Гамильтонов объятия были просто в порядке вещей.
Все собрались в бильярдной, а потом мы с Терезой поднялись наверх помочь Дэни приготовить гарнир для праздничного стола, и это было как нельзя кстати, потому что Кэм с отцом завели разговор об охоте, и я внутренне съежилась.
Наблюдая за тем, как мать и дочь сообща готовят, весело смеются, я испытывала странное чувство. Они были словно из другого мира; такие семьи я видела только в вечерних сериалах. Я завидовала их отношениям, но в то же время спокойно принимала то, что между мной и моей матерью никогда не будет ничего подобного.
Мы уже сидели за столом, но Тереза словно приклеилась к своему мобильнику, постоянно набирая эсэмэски.
– Кому ты все пишешь? – строго спросил Кэм, подкладывая себе горку сладкого картофеля.
Тереза ухмыльнулась.
– Не твое дело.
– Я твой брат, так что это мое дело.
Ого. Я проследила за ними взглядом и заметила, как недовольно прищурился Кэм, уставившись на сестру.
– Мам, скажи своей дочери, что это неприлично строчить эсэмэски за столом.
Миссис Гамильтон выгнула бровь.
– Но это же никому не мешает.
Кэм толкнул мою ногу коленом, что проделывал каждые пять минут, с тех пор как мы сели.
– Это ранит мою душу.
Я закатила глаза и пихнула его коленкой в ответ.
– Какая печаль, – съязвила его сестра, убирая телефон со стола. – Расскажи лучше, Эвери, как ты оказалась в Западной Вирджинии.
– Просто захотела сменить обстановку, – пробормотала я, ковыряя вилкой в картофельном пюре. – Моя семья родом из Огайо, так что Западная Вирджиния показалась мне подходящим местом.
– Если честно, я бы выбрала Нью-Йорк или Флориду, или Вирджинию, или Мэриленд, или… – Защебетал ее телефон, и она тут же отвлеклась, как ребенок на блестящую игрушку. Схватив трубку, Тереза расплылась в улыбке.
Кэм снова толкнул меня коленом, и его глаза стали узкими щелками. Он потянулся за индейкой, но вдруг извернулся и резким движением выхватил телефон у сестры.
– Эй! – крикнула она. – Отдай!
Кэм привалился ко мне, уклоняясь от сестры, которая пыталась отобрать у него телефон. Он был неумолим.
– Кто такой Мерфи?
Мистер Гамильтон покачал головой.
– Не твое дело! Черт возьми, – огрызнулась Тереза. – Верни мне телефон.
– Верну, когда скажешь мне, кто такой Мерфи. Твой бойфренд?
Ее щеки пылали, и я подумала, что Кэм слегка перебарщивает в своей заботе о сестре. Он убрал телефон за спину и подождал, пока она сядет на место.
– Мам, – надулась Тереза.
– Кэм, отдай ей телефон. – Кэм не послушался, и его мать улыбнулась. – Мы знакомы с Мерфи. Он очень хороший мальчик.
Кэма это, кажется, не убедило, и мне вдруг стало интересно, не кроется ли за этим нечто большее. Я посмотрела на Терезу – в ее глазах уже блестели слезы. Я тут же уткнулась в свою тарелку.
– Он действительно очень хороший, и он мне нравится, – произнесла она тихим голосом.
Кэм фыркнул.
– Это не повод…
– Он – не Джереми, – вдруг вмешался мистер Гамильтон, серьезный и мрачный. – Верни ей телефон.
Кэм выглядел так, будто собирался держать этот телефон при себе до конца своих дней, и если до сих пор в этом доме все было спокойно и гладко, теперь сгустились тучи и запахло грозой. Я скользнула рукой под стол и сжала его ногу. Он был настолько удивлен, что ослабил хватку, и я сумела вытащить у него трубку.
– Эй! – возмутился он. – Так нечестно.
Я усмехнулась и, протянув руку у него за спиной, передала телефон Терезе.
– Извини.
– Спасибо, – сказала Тереза, и я была уверена, что одним простым жестом завоевала ее дружбу навек.
По выражению лица Кэма нетрудно было догадаться, что меня ждет расплата.
– Я хочу встретиться с этим Мерфи, – сказал он, поворачиваясь к сестре.