– А сегодня что? Опять репетиция?
– Ты забыл? Сегодня спектакль! У нас работает приглашенный режиссер из Грузии. Махарадзе, знаешь такого?
Гуров покачал головой. Те двое Махарадзе, которых он хорошо знал, имели отношение только к постановке и режиссуре вооруженных ограблений. И до поры до времени неплохо с этим справлялись. Тоже ездили на гастроли в Москву и на одних из них попались.
– Созвонимся, – сказал Гуров жене. – Я тебя встречу, это безусловно.
Мария кивнула и медленно пошла по лестнице вверх, а Гуров поспешил вниз.
Вчера, разрабатывая связи Ветринова-старшего, Гуров не исключал, разумеется, возможности знакомства Нонны с братом ее любовника, но вот сейчас выяснилось, что их связи оказались даже значительнее, чем думалось вначале.
Почему именно Ветринов-младший привел Нонну в театр, а не его брат? Или младший братец у старшего служил кем-то вроде доверенного адъютанта? И так может быть. И по-другому. И по-третьему.
Гуров развернулся на своем «Пежо» в не совсем для этого положенном месте и поехал искать магазин Александра Ветринова.
Это заведение имело весьма оригинальное название «Гастрономия».
Поставив «Пежо» прямо напротив входа, Гуров зашел в открытую дверь магазина.
Это было вытянутое помещение, разделенное на три зала. В первом – был обычный набор товаров, во втором, – наверное, обещанная Маратом-неформалом рыба. Гуров подошел к продавщице и попросил показать ему кабинет директора.
– Да вон сами пройдите, – продавщица равнодушно скривила подкрашенный темной помадой рот и ткнула большим пальцем себе за спину, – там будет вторая дверь направо. Или третья. В общем, там. Разберетесь.
Гуров прошел между прилавками и углубился в слабо освещенный проход, сжатый с одной стороны металлической стойкой, заваленной товаром, а справа стояли узкие и плоские картонные ящики вообще непонятно с чем.
– Вам кого, мужчина? Кого ищете? – справа к Гурову выскочила низкая полная женщина с пышной прической на волосах, крашенных хной или луковой шелухой. Она мелкими злобными глазками пронзила сыщика, но, рассмотрев внимательнее, начала улыбаться. – Вы из какой организации? Вы по делу? А по какому?
– Мне нужен ваш директор, господин Ветринов, – ответил сыщик. – Он на месте?
– Александр Анатольевич? – переспросила женщина. – Он еще не подъехал. Вы не знаете, наверное, у него такое несчастье! Брат умер. Он, наверное, поехал по этим делам хлопотать. Такое несчастье, такое нес…
Женщина, не окончив фразу, кинулась в проход.
– Почему опаздываешь, а? – накинулась она на худую девчонку, запыхавшуюся, как видно, от быстрой ходьбы и только что вбежавшую в служебные помещения.
– Автобус… автобус опоздал, Светлана Владимировна, понимаете, там авария такая… – лепетала девушка, протискиваясь к двери в глубине небольшого коридорчика.
– Да у тебя каждый день что-то опаздывает! – зашипела на нее эта старая мымра и снова вернулась к Гурову со сладкой улыбочкой. – Я могу позвонить, узнать… – продолжила она. – Так по какому вопросу, вы сказали, пришли?
– По служебному, – Гуров ткнул в нос этой церберше удостоверение.
– А-а-а что это такое… – Светлана Владимировна потерялась совсем и только разводила руками и раскрывала рот, видимо, на какое-то мгновение разучившись говорить.
– Где кабинет директора? – спросил Гуров.
Светлана Владимировна показала пальцем влево и замотала головой.
– Там, – прохрипела она. – Там кабинет.
– Вот и пойдемте туда, – сказал Гуров, – не в коридоре же нам с вами разговаривать.
Светлана Владимировна засуетилась и загремела ключами, неясно откуда появившимися у нее в руках.
Она долго целилась ключом в замочную скважину, потом, когда попала-таки, долго крутила ключ то влево, то вправо, даже ударилась в дверь плечом и наконец открыла.
Гуров все это время стоял молча и наблюдал за происходящим. Возможно, именно из-за этого гнетущего молчания Светлана Владимировна нервничала еще больше.
Кабинет директора был среднего размера комнатой, сильно вытянутой в длину. В нем было только одно окно в торце. Оно было забрано двойной решеткой самого грубого, но надежнейшего фасона. Перед окном стоял простой стол, за столом – креслице.
Еще в кабинете стояли несколько стульев, и это составляло весь набор мебели. Стены были крашеные, белые. Потолок подвесной, тоже белый.
Гуров прошел в кабинет и сел за директорский стол.
– Вы здесь какую занимаете должность? – спросил он у затрепетавшей Светланы Владимировна, скромно усевшейся на один из боковых стульев.
– Ад-дминистратор, – выговорила она. – Но я… я ничего не знаю, моя работа – только за порядком следить. Я даже накладные не подписываю… не все…
– Какие отношения у вашего директора были с его братом? – спросил Гуров.
– Х-хорошие, – убежденно ответила Светлана Владимировна. – Брат все же. Они часто встречались… И Анатолий Анатольевич здесь бывал. И еще люди из банка…
– Зачем? – спросил Гуров. – Что здесь могло понадобиться людям из банка? Магазин у вас – средний, как я вижу.
– Мы открыли третий отдел, элитный, – сказала Светлана Владимировна. – Получали кредит под ремонт и закупку товара… В общем, оформление бумаг и все такое прочее… А в чем дело, можно узнать? – Она осторожно заглянула в глаза Гурову и тут же отвела взгляд.
– Я вам все расскажу и на все вопросы отвечу, – пообещал Гуров, – только в другом месте, а не сейчас. Сейчас вы будете отвечать на мои вопросы.
– Да я же не против, – засуетилась Светлана Владимировна, – я же просто так, из любопытства.
– Расскажите мне о личной жизни вашего директора.
– Александра Анатольевича? – переспросила Светлана Владимировна и покраснела.
Это смотрелось так удивительно и неожиданно, что Гуров откинулся назад в креслице директора и усмехнулся. Эта тетка с крашенной под свеклу головой была, несомненно, влюблена в своего начальника. Обычная, в общем-то, история.
– Что же вы молчите? – спросил он.
– Ну что я вам могу сказать, – Светлана Владимировна нахмурилась, – вы же сами мужчина и понимаете все это получше меня… Ну, какая может быть личная жизнь… Александр Анатольевич не женат… А у нас в магазине работают разные девушки…
– Теперь понимаю… – Гуров подумал и начал уточнять: – Стало быть, получается, что ваш директор склонен строить свою личную жизнь по производственному признаку?
– Ну да. Так. Это я и имела в виду.
– А почему?
– Так меньше проблем и сложностей. – Светлана Владимировна улыбнулась и игриво потупила глазки. Гуров снова усмехнулся.
– Для кого меньше?
– Для него, для кого же еще! Для девушек проблем как раз больше, как вы сами понимаете. Если вы понимаете.
Гуров кивнул и спросил коротко:
– Принуждение?
– Нет, нет, – засуетилась Светлана Владимировна, – как вы могли такое подумать! Да и не рабство же у нас в конце концов! В двадцать первом веке живем. Я бы назвала это методом скрытой экономической стимуляции мотивации.
Гуров рассмеялся.
– Я понял, – сказал он. – Это вы демонстрируете, что учились на курсах менеджмента.
– На двух. И очень дорогих.
– Да плевать, – Гуров резко оборвал лирическую нить, впрягшуюся в ткань разговора.
Он уже понял, что когда Светлана Владимировна напугана и чувствует себя неуютно, то ее ответы получаются короче и информативнее.
Светлана Владимировна, только что расслабившаяся, снова напряглась.
– Как вы думаете… Или, точнее говоря, подтверждаете ли вы мою мысль, что Александр Анатольевич и своему брату помогал решать его личные проблемы? Используя все тот же метод стимуляции, или как вы его там назвали?
– Я, наверное, не совсем точно выразилась, – спохватилась Светлана Владимировна. – Наши девушки, имеющие желание продолжить дальше повышение своего карьерного и образовательного уровня, поступают в студию топ-стиля.
– Это еще что такое? – удивился Гуров. – Это здесь? Вместе с рыбой?
– Дело тут вот в чем. Есть студия топ-стиля, которая занимается подготовкой дам эскорта, пре-да-парте, ну и так далее. Студия известна за пределами Москвы, приезжают девушки из регионов. Первый месяц – обучение бесплатное, так сказать, пробное. Потом – или они начинают зарабатывать и оплачивать сами свою учебу, или, если их отчисляют, то устраиваются, как могут. Как умеют. Многие возвращаются по домам. Кто-то остается в Москве. У нас, в нашей сети магазинов, например.
– А у вас все-таки сеть магазинов?
– Ну да, только все остальные поменьше, чем этот, но тоже не маленькие. Этот – самый большой. Головной, так сказать.
– Фамилия Никодимова вам что-нибудь говорит?
– Нет, а должна?
– Нонна Никодимова, – повторил Гуров.
– Ах, Нонка! Ну да, я ее знаю. Талантливая девушка! – Светлана Владимировна закивала, радуясь, что справилась со сложным вопросом, оказавшимся совсем простым. – Она у нас начинала, потом ушла в студию, потом вернулась. Металась, в общем, но потом Александр Анатольевич помог ей устроиться в театр, я забыла его название, и она теперь актриса, да. Не так давно заходила… Неплохо выглядит, неплохо… Но я забыла, в каком театре она играет.
– В театре жизни.
– Что?
– Ничего, просто подумал вслух. А где, вы говорите, находится эта ваша студия? Может быть, ваш директор там?
– Может, и там, конечно, но Александр Анатольевич не часто там бывает. Он один из учредителей, а всего учредителей несколько человек… Но может находиться и там, я не знаю… Запишите адрес. Ресторан «Харбин»… Так, улицу я помню. Пречистенка. А номер дома забыла, к сожалению. Я не хожу по ресторанам. Ну вы найдете, проедете и увидите.
– То есть вы хотите сказать, что эта Нонна Никодимова работала в ресторане «Харбин»? – переспросил Гуров.
– На втором этаже, в студии. Но, может быть, и в самом ресторане какое-то время. Я точно не знаю этого.
Глава четвертая
Стас посмотрел на черную скривившуюся кнопку дверного звонка, надул губы и подумал, что такие аксессуары украшением квартир не являются. Он осторожно дотронулся до кнопки указательным пальцем, и раздался звонок. Грубый и резкий вой, а не звонок. Стас поморщился и прислушался. За дверью сперва была тишина, потом послышалось ширканье тапочек, шуршание халата, и освещенный изнутри дверной «глазок» затемнился.
– Ого! Вот это да! – послышался голос Ольги. – Секундочку, пожалуйста, подождите секундочку, я не ждала вас так скоро! Секундочку!
Стас промолчал. Ольга, покопошившись за дверью, отперла ее. Она была одета в длинный теплый халат и в продранные на носках матерчатые тапочки.
– Вы такой неожиданный мужчина! – заманчиво произнесла Ольга, тараща глаза на Стаса.
Очевидно, она думала, что так выглядит сексуальней. То бишь желанней. Она была не права, но Стас не стал ее разубеждать.
Он вошел в нечистую прихожую, заставленную и заваленную всякими ненужными вещами. Одних полиэтиленовых пакетов, набитых мусором, здесь стояло три штуки.
В раскрытую дверь была видна комната, в ней неубранная постель, давно не мытые полы и скривленная на один бок люстра под потолком.
– У меня легкий беспорядок, – проговорила Ольга, проследив за взглядом Стаса, – я не ждала гостей. Я вообще-то убираюсь постоянно, но, сами понимаете, я работаю педагогом-психологом, все время отдаю работе, детям, педагогическим планам, тестам, тетрадкам… В кухню, пожалуйста, пройдите.
Стас разделся в коридоре и прошел в кухню.
В кухне тоже давно не убирались, грязная посуда, не умещающаяся в раковине и разложенная на разделочном столе, доказывала, что порядок здесь наводят все-таки не так постоянно, как это декларировалось, а крошки, рассыпанные по столу, и пыль по углам на полу только подтверждали это наблюдение.
– Я живу очень насыщенной духовной жизнью, – сказала Ольга, якобы незаметно сметая рукавом халата крошки со стола. – Присаживайтесь, господин полковник, будем пить чай. Или кофе? Или кефир?
Стас подумал и согласился на чай. Ольга еще разок улыбнулась и, подойдя к раковине, начала мыть две чашки.
Стас получил возможность теперь осмотреться и в кухне. Осмотр только подпортил ему настроение, когда он заметил на подоконнике старинное пятно чего-то липкого, на котором скорчились два тараканьих трупа.
– Что вы можете мне рассказать об Анатолии Ветринове? – спросил Стас.
– Козел! – не оборачиваясь, брякнула Ольга, тут же повернулась и улыбнулась. – Ну, я в смысле иносказательном. Нехороший человек то есть.
– А почему нехороший?
– Ну, сами посудите, какой подлый, и ненадежный, и неверный он человек! – Ольга поставила на стол две чашки; стаканом, потому что чайник под кран не умещался из-за горы грязной посуды, наполнила его и поставила на плиту.
– Разве кто-нибудь, кроме негодяя, стал бы брать себе в любовницы молодую неопытную девчонку? Сам-то он был уже, слава богу, в возрасте, а Нонка-то? Вот то-то и оно-то.
Ольга села напротив Стаса, навалилась локтями и грудью на стол и сладко зевнула.
– Ой, извините, я почти до пяти утра все тетрадки проверяла. Не поверите, такие смешные ошибки бывают у наших лицеистов!.. Так о чем это я? А, ну да, о покойнике! Вы знаете, Стас… можно я вас так буду называть, господин полковник?
Стас кивнул.
– Ну вот, посудите сами! Ну о чем можно разговаривать с молодой девчонкой? Я все понимаю, я дама современная и продвинутая и не ханжа какая-нибудь заскорузлая, ни в коем случае, но посудите сами, посудите! Ведь Нонка почти что школьница! С нею просто скучно! Скучно! Я могу сделать только два вывода, и они взаимно не исключают друг друга. Вывод первый: Ветринов был педофилом. Его нужно было лечить в психушке, потому что педофилия – это болезнь! Вывод второй: он сам был скучным никчемным человечком, и с ним наверняка совершенно не о чем было поговорить! Он ничего не читал, фильмов сложных, культовых, я имею в виду, не смотрел, да и вообще в жизни ничего не видел, кроме разве что бань с проститутками, прости, господи! Тоже мне директор банка! Одно название!
Чайник вскипел, Ольга долила кипятка в заварник, стоящий на столе, подумала и бросила туда еще и щепотку новой заварки, достав ее из надорванной чашки, притаившейся в углу подоконника.
Заварник был старый, фаянсовый, весь изукрашенный темно-коричневыми подтеками.
Стас сделал правильный вывод, что хозяйка квартиры просиживает над тетрадками каждый день и каждую ночь. А еще он подумал, что, наверное, «козел» Ветринов в свое время подло пренебрег выдающимся умищем и несомненным образованием Ольги и остановил свой выбор на более простой и сердечной Нонне. И правильно сделал мужик.
– Сахар, господин полковник, ой, простите, Стас, – Ольга пододвинула ближе к Стасу фаянсовую сахарницу с выщербленными краями. Сахар был весь в склеившихся кусочках, ложка, торчащая в сахарнице, была вся облеплена сахаром.
– Спасибо, я пью без сахара, – ответил Стас, уже жалея, что вообще согласился на такое угощение. Хотя чего не сделаешь в интересах службы.
– Хорошо, с Анатолием Ветриновым мне все ясно, – сказал он, – а что вы можете сказать об отношении Нонны к нему?
– Нонна, – повторила Ольга, и ее лицо на мгновение приняло выражение брезгливости и неприятия, – Нонка, – повторила она и вздохнула. – Нонка – она из поколения next, знаете такое выражение? Это поколение, которое следует за нашим. Она девочка малограмотная, как вы сами и заметили, незамысловатая, но уже достаточно алчная и меркантильная. Апофеоз примитивизма! Ее интересовали только деньги, она только и делала, что тянула и тянула из своего любовника деньги, деньги, деньги, и больше он ей ни для чего не был нужен.
Стас кивнул, Ольга поулыбалась и начала шумно, с причмокиванием, пить чай.
– А что вы можете сказать про брата Анатолия Ветринова? – небрежно спросил Стас.
Он не знал, подозревает ли Ольга вообще о существовании у банкира еще и брата, и задал вопрос на всякий случай. Про запас у него был приготовлен еще один, связанный напрямую со вчерашним происшествием.
– Саша? То есть, я хотела сказать, Александр Анатольевич – совсем другой человек. Настоящий предприниматель! – Ольга неожиданно вдохновилась и не стала скрывать этого. Или не догадалась.
– Он очень опытный руководитель и талантливый, не побоюсь этого слова. Вы не знаете, наверное, но Александр Анатольевич основал сеть продовольственных магазинов, и у него есть топ-студия, которой он руководит. Вы слышали что-нибудь о ресторане «Харбин»? – спросила Ольга.
Стас почувствовал, как воспоминания зашевелились у него под черепной коробкой и заболела вчерашняя шишка на затылке.
– Нет, не слыхал, а что это? Восточная кухня?
– Да, вьетнамская. Или корейская? – Ольга встала и, покачивая бедрами больше, чем это было нужно функционально, подошла к чайнику, стоящему на плите, хотя, при желании, до него можно было и дотянуться рукой. – Хорошая кухня, заходите, не пожалеете.
– Трепанги жареные, – пробормотал Стас.
– И трепанги есть, – Ольга подлила себе чаю и вернулась на табурет. – Они классные такие, когда жареные. Немного сопливые, конечно, но все равно классные. А вам нравятся трепанги?
– Не очень, – улыбнулся Стас. – Город Харбин, как мне помнится, находится в Китае, поэтому кухня, скорее всего, китайская, а не вьетнамская.
– А какая разница? – искренне удивилась Ольга. – Китайская, вьетнамская, корейская, еще какая-то… В общем, оттуда, от желтых узкоглазиков. А жаркое из змей вам нравится, Стас? По вкусу напоминает свинину постную. Очень прикольно, очень.
– А как же так получается, что вы, преподаватель лицея, как вы сами сказали, знаете, что Александр Анатольевич – хороший руководитель, однако руководит он, как я понимаю, вовсе не лицеем, а трепангами и змеями?.. Точнее, изделиями из них.
– Ну, знаете! – Ольга напряглась лицом, понимая, что надо как-то объяснять положение. – Если я, например, преподаватель, или, точнее говоря, вот вы полковник милиции, это же не значит, что и все-все ваши друзья и знакомые только полковники милиции, верно?