Снизив скорость до минимума, я медленно съехал на грунт и остановил джип прямо перед оградой.
— Приехали. Выходи сразу со стволом, я возьму инструмент.
Нет, тут ножницы для резки проволоки не подходят, буду полдня вгрызаться, как бобёр в осину. Ещё и трубы! Взял переносную «болгарку», работающую от аккумулятора и от бортсети автомобиля. А как же, в экспедиционном багажнике настоящего мародёра чего только нет! Это же реальная «Взлом-машина», а не банальный джип! Как его бросить? Эх…
— Решаем проблему радикально.
— В каком смысле? — спросила девушка, продолжая осматриваться с биноклем в руках.
— Проезд буду рубить.
— А не проще ли через терминал?
Я на всякий случай прикинул ещё раз.
— Да ну! Там наверняка солидные ворота на замках. Да и сюрпризы возможны. Здесь же мы как приехали, так и уедем при первом же шухере! И сразу домой, самый короткий путь. Не проще.
Надежда угасла моментально: никто остатки разрушенных самолётов с поля так и не убрал. Всё та же душераздирающая картина, которую детям и беременным женщинам лучше не показывать. Тяжелое впечатление, на душе сразу стало хреновенько. Ещё и проволока эта гулаговская… Я взял бинокль.
Противный мелкий дождь, волнистая линия колючки, уходящая вдаль, вышка управления воздушным движением. Окна закрыты жалюзи. На миг почудилось, что из-за оттянутых вниз морщинистой рукой пластиковых полос на нас пристально смотрит очередная сумасшедшая бабка, неведомо как пробравшаяся сюда. Меня аж передёрнуло. Сразу вспомнилась жутковатая надпись на стандартных листках — «Вы все умрёте!»
Низкое серое небо над заливом и полная безжизненность пространства. Истеричный рёв двигателя, мешающий мертвецкой тишине, захватившей аэропорт, нехило угнетает, даже странно… Привык что ли, к брошенкам? Страшно на это смотреть. Кажется, что два больших здания аэровокзального комплекса не рукотворные строения, а жутковатые рисованные элементы компьютерной игры про зомби-апокалипсис. Нет, не привык: мозг до сих пор не верит, что огромные бетонные коробки вокруг безнадёжно опустели.
— Что мне делать? — спросила Ани.
— По сторонам зырить, что же ещё, — ответил я, опуская на лицо прозрачную маску. — Особенно внимательно собачек паси, если появятся, говори сразу. По рации!
— Поняла. Ты думаешь, черти и здесь есть?
— Да ничего я не думаю. Я какую-то связь между ними чувствую… Всё, хорош болтать, я пошёл.
— Гош, сканер! — напомнила она.
— Ой! Мля, чуть не забыл!
Пока готовился к труду, дождь иссяк, в тучах показался просвет и жаркое южное солнце моментально высушило землю. Сразу стало душно от испарений, запахи обострились. А какие тут запахи? Известно какие… М-да, не лучшая атмосфера для работы.
На устройство нового въезда понадобилось сорок минут. Я отложил болгарку в сторону, взял лом и через некоторое время с гордостью оглядел большую, правда не совсем аккуратно сделанную прореху. Где тут портовое начальство, принимай работу, получайте новый КПП!
Ветер дул с запада, частично относя рвотный запах разлагающихся трупов, остатки впитавшегося в траву авиационного топлива и горелого мяса к столице, будто там своего амбре не хватает. Спасибо тебе, Зефир-Грека! Клянусь, ещё дня три назад я бы сюда не сунулся. Сейчас привык, не свалюсь. Бляха, ну и условия… Молоко за вредность надо давать и двадцать один день к отпуску.
Въехав на запретную территорию, я быстро понял, в чём хитрость.
Вдоль ВПП с правой стороны тянулась бетонная дорожка — специальная рулёжка для малой авиации. Так что ничего перетаскивать по грунту летунам не пришлось, последствия катастрофы рулёжную дорожку практически не задели. Таинственные владельцы так и переправили летательные аппараты на чистый участок взлётки.
Двигался я рывками. Чуть продвинусь — осмотр ракурсов. Хватит ломиться наобум, не дождётесь. Невидимый пока самолёт всё так же ревел винтом, так что нас не слышно. «Падж» не успел обогнуть страшный остов огромного киля «Боинга», а я уже понял: придётся останавливаться. Чуть назад… Встали! Под ногами чёрный бетон. Мы немного прошлись, огибая большой обломок крыла. Противно как… На фрагменты я вообще старался лишний раз не смотреть. Заняли позицию возле стоящего на ребре изуродованного куска алюминия.
Ну и что тут у вас?
Оба самолёта стояли на полосе рядом, практически напротив центрального здания.
Тёмные окна терминала смотрели на нас безразлично: «Опять люди пришли? Не доломали? Хотите посмотреть на творение рук своих? И пофиг, ходите, смотрите, варвары… Выжили и выжили, недолго вам осталось».
Над Керкирой продолжали подниматься в небо дымы пожаров, короткий дождь не смог погасить пламя, всё ещё бушующее в тесных кварталах. По-моему, сегодня дымов добавилось! Пара дней, и столица острова окончательно станет непригодна для восстановления.
Насколько же Ян правильно выбрал место! Китайцам пожары не грозят. Нет плотной застройки, рядом много воды: озеро и море.
Перед самолётами уходящей в залив полосой тянулись полтора километра идеально ровных бетонных плит, небольшим летательным аппаратам этого должно хватить за глаза. Одна машина с работающим двигателем стояла ровно, вторая — под углом к оси взлётки, сорокаметровой ширины лента цвета слоновой кости легко позволяла им маневрировать свободно.
Ага, вот и смелые лётчики!
На носу самолётика с дурацкой кабиной серебрился размытый нимб крутящегося винта, под колёса подставлены красные колодки с ручками. Возле уродца работали двое молодых мужчин — упаковывали средних размеров красный пластиковый контейнер, подобный тем, в которых хозяева семейств хранят свой инструмент. После чего большинство папаш ставят их на самую дальнюю антресоль, отправляя на вечное хранение.
Через минуту один из мужиков выпрямился, заглянул в кабину, бросил взгляд на приборы и заглушил двигатель.
Ух, как же хорошо стало… Каждый раз удивляюсь, насколько мощными и громкими двигателями оснащены даже небольшие летательные аппараты.
Рядом с «горбуном» замерла белоснежная «Сессна» с двумя двигателями, эта ласточка покрупней будет! Здесь и народу было побольше — двое крепких парней с жёнами и их дети. Горка багажа пока лежала на бетоне, накачанный чувак в клетчатой рубахе с высоко подвёрнутыми рукавами неспешно укладывал поклажу внутрь, смотрел, прикидывал, что-то вытаскивал, перекладывал снова, второй ему подавал.
Женщины и дети авиаторов бездельничали. Расстелив прямо на лужайке за фонарями большое покрывало из плёнки, они устроились кто как захотел. Посередине стояли большие корзины со снедью и бутыли с водой. За спиной — две яркие каркасные палатки.
— Они прямо на поле и жили, — предположила Ани.
— По крайней мере, прошлую ночь точно провели здесь, — согласно кивнул я. — Боялись оставлять подготовленные самолёты без присмотра.
Тут нас заметили.
Первой вскрикнула девочка лет десяти, мамашки резво подскочили, двое мужиков тоже среагировали с похвальной быстротой — моментально выхватили стволы, хорошо, что гладкоствольные. Ничего себе, какой тёпленький приёмчик! Впрочем, разве мы поступили бы иначе? Дикий Запад, твою душу!
— Ань, успокой их!
У неё голос резкий, так что услышат хорошо. К тому же пусть лучше женщина крикнет, это расслабляет.
— Нет проблем, господа! — проорала боевая подруга по-английски. — Мы уже уходим! Просто приехали посмотреть! Уходим!
С другой стороны тоже загорланили — явно недружеское, понял без переводчиков.
Уймитесь уже, паникёры…
— Спугнули, — достаточно безразлично бросил я.
С ними всё ясно, сваливают. Собрались, какое-то время готовились, шаманили машины и наконец решились. На наше бытие побег эскадрильи никак не повлияет, последствий не будет, мы остались при своих.
— Правильно сделали, что спугнули! — неожиданно раздался из-за кучи обломков тихий женский голос. — Я из-за них даже в терминал сходить не могла, представляете, этот хрен в красной майке вёл себя как директор пляжа. А вы русские?
Всего лишь второй раз после дня «G» меня об этом спрашивают.
После первого случая последствия были: я узнал философскую поговорку-выручалочку, пользоваться которой буду всю оставшуюся жизнь.
Что теперь?
Джип обсыхал возле старого здания аэропорта.
Мы медленно зашли в аркаду, попав в маленькую уютную галерею, где всегда сухо в дождь и прохладно в жару. Гениальная на Корфу архитектура.
— Да пойдёмте же внутрь!
— Это что, твоя обитель? — брезгливо скривилась Ани, отколупывая пальцем кусок старой штукатурки.
— Тут жила, что уж имеем, не барыня… Сначала выбила боковое окно со стороны терминала, чтобы с дороги не заметно было, влезла внутрь. Потом удалось открыть дверь, стало полегче.
Она подошла к одной из дверей, достала отвёртку и ловко отжала язычок замка.
Светка с голубыми глазами. Светлана Одинцова, блондинка из Одессы с хорошим южнорусским лицом. Невысокая плотная девушка лет двадцати пяти или чуть больше, не станешь же после пяти минут знакомства расспрашивать о возрасте.
— Когда вы начали пилить своей жужжалкой ограду, я испугалась всерьёз, подумала, бандиты какие-то лезут!
— А потом? — спросил я, разглядывая бесхитростное жилище, устроенное в тесном производственном помещении-пенале.
Стеллажи по стенам, простенький сейф, два стола со стульями, диван. Везде старые плакаты, календари и графики. Когда-то тут сидели авиационные мастера или начальники участка. Технари. Коллеги, так сказать, узнаю родное! Разве что называли их как-то иначе. Сервис-мастер, старший инженер смены, специалист по контролю качества…
Слева на столе находилась коробочка старого интеркома ITT, такие до сих пор можно встретить на промышленных предприятиях… Аж ностальгия пробрала! Держу пари, в ящиках стола лежат журналы по технике безопасности.
— Лицо твоё разглядела. — Светлана располагающе улыбнулась. — Уж больно оно нашенское, родное! И веснушек много.
Я машинально дотронулся до обгоревшей морды. Лицо как лицо, чего они пристали?
— Вот-вот, я говорила! — тут же обрадовалась Ани, по-хозяйски хватая меня под локоть и притягивая поближе. Ещё и грудью прижалась. — А ты что ответил, дорогой? «При чём тут конопушки, там какой-то самолёт летает, вот что обсуждать надо, давай бегом, бегом…» Много ты смыслишь в главном!
Надо же, девушка из Одессы! Загибаем пальцы, считая сюр. Одна в старом здании иностранного аэропорта. Прячется, но как-то наивненько… К людям не едет. В кармане лежит большая отвёртка. Любит и умеет бить окна. Определяет русских по веснушкам. Анекдот какой-то.
— Ты вообще как тут появилась, птица? — спросил я, с опаской садясь на старый продавленный диван. Господи, на нём, наверное, сам Одиссей сидел.
— Известно как, с дружком-любовником! — бесхитростно заявила одесситка, торопливо раскладывая по пластиковым тарелкам печенье. — Чай горячий, я воду на костерке кипячу, за зданием между гаражами. Если курите, то можно. Сейчас джем достану!
— Свет, да ты не суетись, лучше подробней расскажи, — попросила Ани.
— Да чё рассказывать? Нечего. Натерпелась страхов, вот и весь рассказ.
— Почему в Керкиру не поехала? У тебя машина есть?
— Есть Егор, есть… А караулить кто будет?
— Что тут можно караулить? — спросил я, ещё раз оглядывая нехитрую обстановку. Ничего ценного не вижу. Разве что сейф…
И вдруг что-то начал понимать, замирая в ожидании. Сейчас что-то будет. Словно холодная вода поднималась от ног к голове… Напарница тоже молчала, внимательно глядя на одесситку.
— Так самолёт же! — И она непринуждённо показала в окно на чёрно-золотистую «Бонанзу». — Ах ты! Печенье уже совсем высохло, просроченное. Надо было брать круассаны в пакетиках.
— Секундочку, уважаемая, ты хочешь сказать, что это твой самолёт?! — Я изумился настолько, что вскочил с дивана и подошёл к окну.
— Теперь, пожалуй, что мой, — как-то уныло произнесла она.
Вот так запросто! Владелица личного самолёта! Хорошо они там в Одессе живут!
— Красивый, да? Это «Бонанза ВЕ36» 1972 года выпуска, состояние отличное. Раньше он принадлежал Андреасу, мы вместе сюда прилетели, к нему в гости.
— Грек?
Света кивнула и тихонько шмыгнула носом. Не плачет, отплакалась.
— Ой, ребята, ладно, давайте чай пить. Вы даже не представляете, как я соскучилась по нашим! Да просто по живым нормальным людям! Даже устную речь забывать стала, представляете! Вот сахар, в баночке, накладывайте.
Это правильно. Нет лучшего средства завязать обстоятельный разговор, чем коллективное чаепитие в спокойной обстановке.
— Так. Девушки, подождите меня тут, выйду, осмотрюсь, кое-что заберу из машины.
— Джип лучше за дом поставить, там место есть скрытное, никто не заметит.
— Показывай.
Размечтался! Ани отпускать меня одного не собиралась…
В бывший кабинет мы вернулись только через полчаса, я воспользовался возможностью познакомиться с ближайшей инфраструктурой — пригодится.
Дальнейший разговор проходил без сложностей.
Навалившаяся беда быстро сдирает с людей шелуху.
Все выжившие уже определились с намерениями. Спросишь запросто — тебе и ответят просто. «Ищу подходящую яхту, собираюсь плыть в Венецию…» — «Надо уходить на материк, а там и до Германии недалеко, машину везде найду». — «Хрен редьки не слаще, а здесь тепло и относительно безопасно. Буду на острове бедовать, хозяйство подниму, заживу по-древнегречески». Или же так: «Останусь ждать Санта-Клауса и Человека-паука!» Есть и такой вариант: «Спокуха, пасаны! Скоро приплывёт американский авианосец, быстро наведёт порядок везде и сразу, всех спасёт! Ведь у американцев всё нормально, без базара!»
Вот и сейчас — все прояснялось предельно быстро.
— Не поняла, вы уже нашли катер?
Я отрицательно покачал головой, чувствуя неуместный стыд. Действительно, а почему до сих пор не добыли? Поводы вечные, отговорки-отмазы…
— Сегодня собирались забрать. — Я словно торопился определиться в разговоре с новым человеком, который по свежаку хорошо видит суть проблемы. — А ты что планируешь, так и останешься тут сидеть? Можем тебя к Маркосу отвезти.
Света посмотрела на меня как-то странно. Как на глупыша.
— Ну какой Маркос, ребята… Если бы я хотела остаться тут, Егор, то давно бы уехала в Новый порт, китайцы рассказывали, что там живет большая община.
Китайцы? Ай да Ян, хитрован, ведь ничего не сказал!
Да не, чего я на Яна тяну… Зря. Он просто по-другому всё видит. Светка родом не из Поднебесной, для него — ещё одна выжившая, и не больше. Не мешает девка — и ладно, мало ли здесь таких потеряшек болтается. Интереса не представляет? Значит, не представляет и для всех остальных.
— Мне, ребята, улететь надо. На Одессу.
Ого! День обещает быть полным открытий.
Не торопись, Гош, помолчи чуть-чуть. Подумай. А вот теперь…
— Ты что, пилотировать можешь? — опередила меня Анька.
— Конечно же могу! Все документы есть, — быстро ответила хозяйка. — И неплохо, честно-честно! Я улететь не могу, вот в чём проблема. Потому что одной не справиться. Вот и сижу здесь как дурочка, неизвестно на что надеюсь…
Мы с подругой замолчали, не зная, как реагировать. Опешили от таких новостей.
— Ребята, а давайте вместе махнём! — влепила одесситка самым крупным калибром. — Я не вру, пилотировать действительно умею, налёт хороший, никаких проблем! Мы с Андреасом почти всю Европу облетали… А вот в технике слабовата. Самолет надо заправить, в баке горючего осталось минут на двадцать лёта. Аккумуляторы посажены, надо заряжать, кое-что по мелочам накопилось. Системы пора проверить…
Слушатели не выронили ни слова, впитывали с шалой жадностью.
— Сдался вам этот катер, вы же не моряки! Как нарвётесь на турецких беспредельщиков в проливах! Или в шторм попадёте, отнесёт куда-нибудь к египтянам… Это же аэроплан! Четыре часа пути при хорошей погоде, и мы в Одессе! Да и присесть всегда можно, площадок по маршруту очень много… А, ребята?
В глазах — кумулятивный заряд надежды. Простая, как булка с маком.
Я откинулся на спинку недовольно скрипнувшего дивана, сцепил руки на затылке и уставился в обшарпанный потолок.
В голове кипели, толкали и зло матерились самые разные мысли.
Вот тебе и стройный план! Катер или яхта… Сборы и отмены. Аккумулятор и горючка… Чёрно-золотой. Баба странная. Шторма и турки с кривыми кинжалами в зубах. Обозлённые вояки на сторожевиках и новоявленные пираты. Потерявшие берега попутные островитяне и пролетающие в небесах истребители, готовые вмазать куда угодно…
Стройный план — и неожиданные новые шансы. Из Одессы в Россию добираться — это вам не из Средиземноморья шкандыбать по неведомым морям, совсем другой расклад…
— Скорость у машины какая?
— Триста двадцать крейсерская.
— Груз?
— Чуть меньше трёхсот килограмм, кроме ваших тушек. Конечно же, чем меньше коммерческая нагрузка, тем лучше. А что вам брать? Самое необходимое, остальное везде есть, добывается одинаково.
Я же говорю: в новом мире все уже определились с перспективами, передумали и на пять раз перерешали, ворочаясь беспокойными ночами. Только мы с Анькой почему-то всё ещё мечемся, как ужи на сковородке. Катер типа ищем-свищем, найти не можем, умные книжки о навигации читаем…
Ай да грека!
Кому — два, кому — три. Нам выпало три орешка, возможный максимум.
Гош, дурень, это Большой Шанс! Больше такого не будет.
Можно отказаться, не вопрос. Через пару дней что сам себе говорить будешь? А через неделю в море, глядя на огромные пенистые валы?