Просто, подчиняясь непонятному, давящему своей непривычной уверенностью предчувствию, положил на лоб Майки ладонь, и еще за миг до того, как белая кожа коснулась смуглой, понял, что угадал.
Лоб девчонки пыхал жаром, а румянец на щеках разгорался прямо на глазах.
Конс метнулся к двери, резко распахнул, едва не задев проходящего мимо прислужника.
И только тут сообразил, что не запоминал дорогу, и теперь ни за что не найдет лекаря. А пока туда сходит неторопливый коротконогий прислужник, ему придется смотреть, как утекают драгоценные секунды.
Парень растерянно оглянулся на тихо горевшую Майку, отчаянно, со всхлипом вздохнул, и истошно заорал во всю мощь легких:
— Авронос!
В голосе, неожиданно для него самого, прорвались глубокие и сильные нотки, словно парень долго тренировался, прежде чем научиться кричать, как муэдзин с минарета. Так, чтоб голос достал до каждого, кто находится в радиусе пятисот метров. Заботиться в такой момент о еще спящих постояльцах Костику как-то не пришло в голову.
Топот нескольких пар ног подсказал парню, что его крик достиг цели и он бросился назад в комнату. Подхватил Майку с сундука, перенес на лежанку, накрыл одеялом. И замер, не зная, чем еще может ей помочь.
— Что случилось? — Лекарь, запыхавшись, приостановился, едва шагнув в дверь.
— У нее жар.
Как ни старался Костик сказать это спокойно и безразлично, в голосе что-то прорвалось.
Нечто такое, от чего Авронос сначала разулыбался, а потом скривился в притворном кашле. И все кашлял и кашлял, топая по направлению к постели под злым взглядом пришельца.
А дойдя и рассмотрев жарко пламенеющие щеки Майки, сразу забыл и про кашель и про Костика. И вообще про всё забыл, копаясь в карманах в поисках чего-то, явно очень важного.
Наконец достал маленький флакончик, выдавил из него на кончик ножа крошечную сизую капельку и, поднеся к лицу Майки, вымазал кожу под подбородком. Затем, повернув кинжал острием, легонько провел кончиком по тому же месту.
Из царапины сразу показались рубиновые капли, и Костик коротко и угрожающе рыкнул, местная медицина не нравилась ему с каждой минутой все больше.
А Авронос мешал кровь с загадочным снадобьем, и его лицо мрачнело на глазах. Костик переводил взгляд с этого не предвещающего ничего хорошего лица на размазанные пятна крови и не решался произнести ни слова до тех пор, пока явственно не рассмотрел, как зеленеют и начинают пениться алые бусинки.
— Что это такое? — Теперь голос парня хрипел, словно сорванный на морозе.
— Лихорадка. Зеленый яд. Я ничем помочь не смогу, она была больна еще на Таджере, — тихо пробурчал Авронос и отступил от постели, — лучше бы ты её продал за шестьдесят серебряков.
— Это заразно? — вопрос вылетел автоматически, на самом деле Костику было по барабану, заразно это или нет, в голове стайкой отчаянных ночных мотыльков метались несвязные мысли, и он никак не мог сообразить, какая из них важнее.
— Для нас — нет. — Хмуро покачал головой лекарь, — ее получают с укусами зеленых таджерских слепней. Наверняка девчонка была работницей на плантациях тростника. Тебе лучше сейчас уйти… не нужно на это смотреть.
Уйти?!
Костик недоуменно вгляделся в поджавшего губы Авроноса, неверяще мотнул головой, как можно?
Просто уйти, не попытавшись ничего сделать?!
А как же долг врача, клятвы? Или в этом мире целители их не дают?
Блин. Не о том он думает. Нафиг всех местных лекарей, раз они так легко могут подписать приговор юной девчонке. Он должен сам попытаться вспомнить все, что говорила о таких случаях мать. Очень интересовавшаяся странными, практически невозможными фактами излечения от самых страшных недугов, ставящими в тупик светил медицины.
Яркой искоркой всплыло много раз повторенное слово, плацебо. Невероятная способность человеческого мозга делать чудеса одной только силой своей веры.
Чего же он ждет?!
Нужно срочно найти что-то такое, что убедит эту дикарку в возможности чуда. Эх, материну аптечку бы сюда! А впрочем…
— Авронос! Сколько она еще протянет? — боясь услышать, что времени совсем не осталось, крикнул парень, бросаясь к своему мешку, оставленному слугами у изголовья постели.
— Может до полудня прожить, — скорбная складка залегла возле губ разочарованного лекаря, ну надо же, как неудачно все получилось.
Он уже целый план выстроил, на привязанности пришельца к этой дикарке. Знать бы заранее… уговорил бы продать ее Тьершигу, расстроенный мальчишка способен на любую глупость.
— Найди какое-нибудь средство привести ее в сознание. Всего на минуту, — решительно скомандовал лекарю Конс, возвращая того к действительности.
— Зачем? — Авроносу было жаль тратить на рабыню очень дорогое зелье, заведомо зная, что это бесполезно, — да и нет у меня ничего подобного.
— Если нет, срочно отправь за ним слуг, — ультимативно заявил этот сумасброд, обшаривая карманы своих огромных иномирских штанов, — мне нужно, чтоб она ясно понимала то, что я буду говорить.
— Конс… ты зря надеешься. Ей уже ничем не помочь, еще не выжил никто из заболевших зеленой лихорадкой… а среди таких людей были очень достойные и важные господа…
— Авронос! — в голосе парня гремели грозовые раскаты, — сделай так, как я говорю! Иначе я тоже не стану ничего делать ни для тебя, ни для твоего господина, ни для гильдии Хадзони!
— Ну, зачем же сразу про гильдию, — мягкий голос Хадзони, про которого все забыли, прозвучал умиротворяюще, — я уже отправляю слугу за ближайшим лекарем, думаю, у него найдется нужное снадобье. Я оплачу любое.
— Не нужно, — сквозь стиснутые зубы мрачно проскрежетал Авронос, — я припомнил, есть у меня одно зелье… просто считаю это бессердечным… вырывать ее из забытья.
— Не будем сейчас говорить о том, что считаю бесчеловечным я, — в серых глазах парнишки сверкнуло презрение, — просто дай ей зелье.
Возмущенно сопя, лекарь принялся снова шарить по карманам жилетки, появившейся на нем пару дней назад. Конс уже подметил, что все самое ценное из своих вещей Авронос имел обыкновение прятать именно там.
Вскоре нужное зелье нашлось и лекарь застыл с крошечной ложечкой в одной руке и флаконом в другой, ожидая команды подопечного.
Перерыв все карманы и подивившись загадочному появлению в них присущих только этому миру предметов, таких как косточка от съеденного еще на плоту фрукта, и кусочек сухарика, Костик облегченно выдохнул.
Не придется особо мудрить с приготовлением чудодейственного лекарства, в маленьком кармашке отыскалось несколько двуцветных витаминок, которые прописала ему мать.
— Давай, — скомандовал он обиженно сопящему лекарю, становясь рядом с постелью, и в последний раз торопливо продиктовал самому себе детали спонтанно возникшего плана по спасению умирающей.
Потом на это не будет ни одной лишней секунды.
— Сейчас начнет действовать, — мрачно буркнул Авронос и отодвинулся от рабыни, в припухшие и потрескавшиеся от жара губы которой только что влил зелья на две сотни серебряков.
Дорого ему обходятся причуды этого молокососа, а будет ли с него толк, даже видящий не скажет. Они в пути уже пятый день, но никаких способностей, кроме проникновенной игры на старом дейнэ, в парне пока не проснулось. Не считать же способностью необычайную жалость к подставившей его таджерке?
Ведь от сурового наказания плетьми этого простака спасло только то, что он пришел из другого мира. Стражники своими глазами видели, как в заросший сорняками приемный круг пути, считавшегося заглохшим уже несколько лет, вывалился полумертвый чужак.
Они и рассказали про пришельца Авроносу, мотавшемуся между материками по личным делам своего господина, и в тот момент лекарь жалел лишь об одном, что, не желая коротать ночь в яме для прибывших, шагнул в проход, едва рассвело.
— Майка! — сев рядом с девчонкой, Конс приподнял ее повыше, и подложил под голову еще пару валиков.
Ему казалось очень важным смотреть рабыне прямо в глаза, так, чтобы не пропустить ни малейшего колебания или сомнения.
— У-у… — с трудом промычала она и медленно подняла тяжелые ресницы, — что?
— Ты заболела. У тебя зеленая лихорадка.
Где-то рядом оскорбленно засопел Авронос, но Костик решительно отмел все посторонние звуки и мысли.
Всё не важно, и всё потом. Сейчас главное — Майка и грош ему цена, если он не сумеет втрюхать ей дезу.
— Я умираю? — слабый голос девчонки звучал неверяще, но обметанные губы дрогнули.
Ее личико слегка побледнело, жар временно отхлынул, значит, следовало поторопиться.
— Щаз. Никаких умираю! Я на тебе шестьдесят серебряников потерял и еще кучу на зелья, — грубовато подсчитывая убытки, Конс очень надеялся, что именно упоминание о деньгах настроит рабыню на деловой и серьезный лад. — Слушай внимательно! В моем мире такая болезнь лечится, нужно только, чтоб ты сама очень хотела выздороветь. Ну как, хочешь жить?!
— Щаз. Никаких умираю! Я на тебе шестьдесят серебряников потерял и еще кучу на зелья, — грубовато подсчитывая убытки, Конс очень надеялся, что именно упоминание о деньгах настроит рабыню на деловой и серьезный лад. — Слушай внимательно! В моем мире такая болезнь лечится, нужно только, чтоб ты сама очень хотела выздороветь. Ну как, хочешь жить?!
— Да… — она хотела надеяться, видно было по болезненно исказившемуся лицу, но пока не верила.
— Тогда смотри! — Конс поднес к ее лицу бережно зажатую между пальцев витаминку, — видишь? Это лекарство я принес из своего мира, и сейчас дам тебе. Медленно соси его и представляй, как оно расходится по всему телу, добирается до каждой жилки и убивает яд, изгоняет прочь. Я буду помогать. Но не вздумай сдаваться, прибью!
Девчонка расширенными глазами смотрела на необыкновенную бусинку в пальцах хозяина и всем сердцем надеялась, что он говорит правду. А иначе зачем было её будить? Она много видела тех, кому не повезло, и знала точно, смерть к ним милосердна, тихо сжигая в беспамятстве.
— Поехали, — непонятно почему сказал этот странный парень сунув бусину Майке в рот, и сурово уставился ей в глаза, — соси её, как конфетку!
Тут Конс мысленно чертыхнулся, выражения попроще подобрать додумался, а узнать, есть ли в этом мире конфеты — забыл.
Но не прерывать же из-за этого операцию?!
— Соси, тебе должно быть сладко, — не отводя взгляда, повелительно диктовал он снова начинавшей гореть рабыне, — это первый слой лекарства, он смешивается с ядом, чтоб обмануть болезнь, прикинуться безвредным. А сейчас ты почувствуешь кислоту, вот это и есть то снадобье, что окончательно убьет болезнь. Прислушайся к своему телу! Кислота постепенно вытесняет яд, выгоняет прочь, возвращает твоим органам здоровье и силу…
Он говорил не переставая, зная точно, слова не играют особой роли. Главное — его убежденный тон и ее вера в чудодейственное лекарство.
Конс и сам изо всех сил старался верить, просто до дрожи в пальцах представляя себе, как откатывается, вытесняется здоровой кровью скопившаяся в организме зеленая гадость. Как она, словно на проявляющейся картинке, бледнеет, отступая, тает куском льда в горячем чае, выступает последними, безвредными каплями на коже.
Он не представлял, сколько прошло минут. По идее, не могло быть, чтобы слишком много, но для него действительность растянулась во времени самым невероятным образом.
В один и тот же момент Конс находился в ритме обычного, торопливого бега секунд, и витал где-то в безвременье, успевая за один удар сердца вытеснить из воображаемого участка Майкиного тела очередную порцию зеленого яда. Вместе с породившими его бактериями, видевшимися почему-то усатыми червяками.
Все кончилось внезапно, и душевный настрой, и силы, и понимание происходящего.
— Невероятно…
Еще грохотал в ушах потрясённый шепот Авроноса, а сознание уже стремительно проваливалось в черную дыру забытья.
— Как Майка? — словно кто-то невидимый нажал треугольник, включая просмотр, и ролик понесся точно с той точки, на которой останавливался.
Только в комнате уже не было неяркого утреннего света, а был трепещущий огонек прикрученного почти до отказа светильника.
Да и комната была другая, более высокая, просторная и удобная, Конс, едва приподнявшись на локте, сразу это сообразил. Но в тот же миг, сминая это ничего не значащее понимание, в душе взорвался ворох тревожных вопросов, а сколько прошло времени? Чем закончился его эксперимент? Где Майка? И вообще все, чума их забери?!
— А? — сонно спросил со стоящей в ногах постели кушетки голос Авроноса, — Конс?
— Майка где? — с нажимом повторил парень, садясь и опуская на пол ноги.
— Не вставай! — заволновался лекарь и вылез из-под одеяла, — ты еще слаб. Жива твоя Майка, и невредима. Отсыпается на соседней кровати, можешь убедиться.
Конс торопливо повернул голову и увидел на стоящей у противоположной стены лежанке сверток из одеял. Ближе подходить не стал, лекарь не стал бы обманывать, а в голове и так всё плыло от резкого движенья.
Да и организм желал всего и сразу.
— Где тут отхожее место?
— Идем, провожу, — Авронос уже натянул смешные шлепанцы и стоял рядом.
— Лучше просто покажи, сам схожу, — заупрямился Конс, не хватало, чтоб его под ручку в туалет водили! — А ты пока еды достань, в животе кишки смерзлись.
— Сейчас, сейчас, — настырный лекарь все же поддержал подопечного, пока вел до двери.
В полутемном коридоре на них налетело сразу трое слуг, видимо, Авронос успел дернуть шнурок. Двое лакеев подсунули крепкие плечи под руки Конса и почти понесли его, куда было приказано, третий развернулся и шустро побежал в неизвестном направлении. Консу хотелось надеяться, что финиш этого забега будет на кухне, а не в спальне Хадзони.
Для себя он все решил заранее и теперь не собирался отступать от данного судьбе обещания. Ну, или богам, если они тут есть.
В комнате, когда Костик вернулся, было светлее и потрясающе вкусно пахло от расставленных по столу тарелок. Довольно красивых, для харчевни. Но рассмотрел их Конс много позже, когда немного насытился. И только тогда сообразил, что и еда разительно отличалась от того, что они ели в последние дни. Никаких вареных овощей, порезанных крупными кусками и целых кур. Крошечные котлетки таяли во рту, бесподобные паштеты и нежнейшая, прозрачная от жира малосольная рыба, хрустящие тарталетки, наполненные разнообразными острыми и мясными салатиками…
— Готовят тут обалденно, — сообщил Конс лекарю и тот вдруг захихикал.
— Ты, небось, думаешь, что мы еще на том постоялом доме?
— А разве — нет?!
Парень огляделся внимательнее, и — поверил Авроносу. Убедили окна, поблескивающие разноцветными стеклами и обрамленные тяжелыми шторами из дорогой, даже на вид, ткани. В том доме таких точно не было.
— Сколько прошло дней?
— Половина, — довольно заулыбался Авронос, и, заметив недоумение Конса, пояснил, — ты лечил Майку утром, а сейчас ночь. Быстро восстанавливаешься.
— Я ее не лечил, — попытался прояснить ситуацию землянин, — она сама себя вылечила. Это метод такой, нужно чтоб пациент поверил в то, что лекарство чудодейственное.
И уже сказав это, беспокойно оглянулся на рабыню, может не стоит говорить такое при ней?
— Спит крепко, — понял его тревогу лекарь, — я ее вечером покормил и дал снотворное. Ей нужно отдохнуть, лихорадка очень силы забирает. А про лечение поговорим утром, ты ложись, поспи еще, я пойду в свою комнату.
— Это твой дом?
— Это дом моего господина, — ответ прозвучал так веско, словно Конс оказался на даче президента, — если что-то понадобится, дерни вот этот шнур, твои слуги спят в соседней комнате. Все остальное — завтра.
— Стой, а как же Хадзони?
— Можешь про него забыть, — высокомерно усмехнулся Авронос, — с ним рассчитались сполна. Он больше не решится тебя побеспокоить. Отдыхай.
Лекарь важно прошествовал к двери, и всё в нем, осанка, походка и наклон головы просто излучали чувство собственного достоинства.
Надо же, как меняет людей обстановка! Подивился Конс и придвинул поближе тарелочку с красиво разложенными ломтиками разнообразных фруктов. Чего зря пропадать такой красоте.
Глава 8 Стан
Таш был не просто зол, он был в бешенстве. Уже много лет он не допускал при выполнении заданий господина никаких оплошностей. Разумеется, бывали неудачи и даже потери, но никогда — по его вине или недосмотру. Человек не в силах предусмотреть испытаний, приготовленных для него богами, с этим ничего не поделать. Но Таш умел выходить из любых ситуаций и недоразумений с наименьшими потерями, чем те, кто попадал в них наравне с ним.
И то, что случилось с вверенными ему животными, казалось самому верному и ловкому из тайных агентов коменданта невероятно хитрой интригой врагов. Или происками неведомых сил. Просто поверить, что сразу двое трезвых мужчин могли не запереть клетку с мангуром, было бы большой глупостью с его стороны. Тем более, они клялись всем самым дорогим, что незаметно приглядывали друг за дружкой.
Таш вполне мог бы заподозрить, что мангуров мог выпустить странный малохольный дрессировщик, про которого рассказывали невероятные байки. Однако все вокруг, и Юфот и Памо и слуги, сновавшие в тот момент по двору, в один голос заявили, что парнишка, не вставая, спал на куче багажа, обнявшись со своей клеткой. Впрочем, он дрых и в тот момент, когда подошла его очередь отвечать на вопросы. Таш сам еле растолкал его, и вид у парня был такой озадаченный и изумленный, что разочарованный командир маленького обоза даже не стал задавать никаких вопросов.
Чего время зря тратить. Да и первый же вопрос Стана, интересовавшегося, когда они будут кушать, а чуть позже, его молодецкий аппетит, окончательно убедили Таша в невиновности парня. Не могут люди, ограбившие хозяина на три сотни золотых, так увлеченно сметать со стола все подряд.