– Я не знаю.
– Не нужен. И что мы будем делать?
– Не знаю.
– И я не знаю. Я еду сюда каждый день, как на каторгу. И не ехать не могу. И счастье мое какое-то больное. Я счастлив оттого, что мне тоже больно, это ж с ума сойти! Как же! Я ж тоже страдаю! И чем мне хуже, тем больше я счастлив! Вот до чего ты меня довела! Я и люблю тебя, и боюсь. Боюсь твоего лица, твоих глаз. Я вообще боюсь на тебя смотреть, потому что сделать-то ничего не могу. Потому что все бессмысленно, понимаешь? И что делать, а? Что нам делать?
– Надо ждать.
– Понятно. Ждать. Хорошо, я буду ждать. Только не доставай меня, ладно?
– Да кто тебя достает?
– И не прогоняй. Хорошо?
– Ну, зачем же так мучиться?
– А это мое дело. Я давно хотел тебе сказать… «Вот сейчас он сделает мне предложение…», – устало подумала Маша.
– … нет, лучше не надо. – Он вздохнул.
– Почему?
– Это мои проблемы. Черт, – он тронул вихор на макушке. – Время надо, а где ж его взять? Слушай, у тебя нет среди знакомых частного детектива?
– Частного детектива? – она растерялась. – Нет. А тебе зачем?
– Ну, нет, так нет.
– Тебя что, кто-нибудь преследует?
– Нет.
– Шантажирует?
– Чего ты пристала? Блин! Ляпнул, не подумав!
– Но… может быть, охрану нанять? – неуверенно сказала она.
– Ну да! Мне – охрану! – он шевельнул квадратными плечами. – Не бери в голову. Обойдется.
– Да что ж такое! – в сердцах сказала она. – Одни проблемы!
– Черная полоса.
– Как ты сказал?
– Я сказал: черная полоса. Надо перетерпеть.
– Мне уже кажется, что она никогда не кончится…
– Кончится. Так не бывает, чтоб всегда. Давай спать. – Он зевнул и открыл шкаф, где лежало постельное белье. Потом достал оттуда подушки, одеяло, аккуратно застелил постель, лег и вдруг улыбнулся: – Вот и поговорили! А хорошо поговорили, как думаешь?
Она легла рядом, устроилась на его плече и тихо сказала:
– Завтра будет результат. Только бы я ей подошла! Только бы подошла!…
… – Мне жаль.
И Надя отвела глаза.
– Что, никак? – жалобно спросила Маша.
– Я же тебя предупреждала: вероятность очень мала, – Надя не говорила, а словно оправдывалась за статистику. Да, вероятность ничтожно мала. Настолько мала, что было глупо надеяться. Но разочарование все равно так глубоко!
– И что теперь делать? – упавшим голосом спросила она.
– Есть еще два способа, но родственник совместимый по генам с пациентом – это идеальный вариант. Чтобы найти не родственного донора понадобится, Бог знает, сколько времени и очень много денег. Если честно, я надеялась на чудо.
– Я давно уже перестала верить в чудеса!
– Ну, перестань. У Сони же есть отец.
– Да, ты права. Поеду к нему!
– Позвони сначала. Предупреди.
– Но это же его дочь!
– А он об этом помнил все эти годы? – усмехнулась Надя.
– Все эти годы я ни о чем и не просила. Но теперь он просто обязан помочь!
– Хорошо. Позвони мне, скажи, когда его ждать в клинике. Мы все подготовим.
– А есть хоть какая-то надежда?
– Надежда всегда есть. Насколько я знаю, у него есть еще две дочери. Тогда вероятность совместимого донора увеличивается до двадцати пяти процентов. А это уже кое-что!
– Скажи… А эта трансплантация… Она поможет?
– Да, – уверенно сказала Надя. – Мы можем вылечить девочку. Только нам нужен донор.
– Значит, он будет!
…Последний раз она набирала этот номер первого сентября. Маша прекрасно помнила, чем закончился разговор: папа отговорился делами. На этот раз она его заставит. Это последний рубеж обороны. Он нужен Соне. И он приедет.
На звонок ответили быстро. Кажется, у Владимира Васильевича было прекрасное настроение.
– У нас случилась беда, – без всяких предисловий заявила Маша. И настроение ему испортила, это уж точно!
– Ну, что там еще?
Она представила его лицо. Как он поморщился, словно от кислого, и уже мысленно начал подсчитывать, во сколько ему это обойдется. Сейчас будет торговаться.
– Мне не деньги нужны, – торопливо сказала она.
– А что тогда?
– Соня заболела. – Ее голос стал жалким. – У нее… Лейкоз… – Спокойно. Ты это сказала. – Нужна трансплантация.
– Ну, так сколько? – нетерпеливо спросил он.
– Деньги у меня есть. Нужен донор. Видишь ли, я не подхожу. Я прошла обследование, и… Я не могу быть донором для Сони.
– Кровь что ли сдать?
– Да, сначала кровь. Но вообще-то Соне нужна пересадка костного мозга.
– А это больно? – с опаской спросил он.
– Тебе сделают укол, не беспокойся. Забор материала проходит под общим наркозом.
– Ты с ума сошла… – зашипел он. – Я не стану рисковать своим здоровьем…
– Да нет никакого риска!
– Ты хотя бы знаешь, какое сегодня число? – зло спросил он.
– Начало декабря, – рассеянно ответила Маша.
– Вот именно! Новый год на носу! У меня куча проблем! И вообще я уезжаю!
– Но речь идет о твоей дочери! О ее жизни, понимаешь?!
– Это твоя дочь. Ты сама так захотела. Вот сделала бы тогда аборт – и никаких проблем!
Она растерялась. И что на это сказать?
– Ты… ты… ты… Как ты можешь?
– А когда ты меня шантажировала, о чем думала? – зло сказал он. – Я тебе мало дал? Квартира, деньги… Я, между прочим, поступил, как благородный человек.
– Твоя дочь умирает. И не деньги ей теперь нужны. Ей нужен ты. Ты сам. Кусочек тебя. И тогда она будет жить.
– Ничего ты не получишь! У меня, между прочим, есть подписанный тобой документ. В присутствии нотариуса, между прочим.
– Ты меня не слышишь! Я прошу тебя приехать в больницу! Возможно, что и ты не подойдешь. Тогда понадобятся Сонины сводные сестры…
– Что?! – заорал он. – Только посмей тронуть моих детей!
– Но… Соня… Она…
– Жаль, что тебя тогда не грохнули, – с сожалением сказал он. – Не было бы сейчас ни тебя, ни твоего ублюдочного ребенка. И проблем бы у меня не было.
– Ты не человек…
– Пошла на х…
Она так и стояла с телефоном в руке. В холле клиники, откуда позвонила ему сразу после разговора с Надей. И что теперь делать? Машинально она набрала номер Ильи. Абонент не отвечает. Длинные гудки. Ах, да! У него съемки!
Маша вышла из клиники и побрела искать свою машину. Она шла по стоянке и не видела ее. Даже показалось, что ее там нет. Она так и ходила вдоль ряда машин и не видела своей. Это было похоже на нокаут с той лишь разницей, что она ходила и вообще, совершала какие-то действия, но сознание отключилось полностью. И тут зазвонил телефон. Она пришла в себя и ответила на вызов.
– Извини, я был занят, – торопливо сказал Илья. – Увидел неотвеченный звонок, и… Что случилось?
– Мне плохо.
– Ты где?
– В больнице у Сони. Мне плохо, – повторила она.
– Я освобожусь через час, хорошо? Ехать можешь?
– Не знаю…
– Сиди там. Я сейчас приеду.
– Но…
Он уже отключился. И тут Маша увидела свою машину. Да вот же она! В двух шагах! Ну же! Возьми себя в руки! Папа не хочет помочь Соне, так надо его заставить! Она перенабрала номер Ильи.
– Я сейчас выезжаю, – сказал тот. – Потерпи.
– Я ее нашла.
– Кого?
– Свою машину.
– Ее на штрафстоянку уволокли? Ах, вот оно что! А я-то думал, с Соней беда!
– Да. С Соней. С машиной все в порядке.
– Погоди… Тебе что, совсем плохо? Ничего не соображаешь?
– Похоже, что я отключилась… Я только что звонила ее отцу… Он отказывается ехать в больницу…
– Почему? – удивился Илья.
– Боится, что ему будет больно, – горько сказала она.
– Это точно! – зло сказал он. – Ох, как ему будет больно! Это я тебе обещаю!
– Постой… Ты что, бить его собрался?
– Бить! Да его убью!
– И правильно! – со злостью сказала она. В душе все кипело. Чужим детям и то помогают, и деньгами, и… А тут… Родная дочь! Убить его за это мало!
– Скажи мне, где его найти?
– Как где? На Рублевке!
– А номер дома? Название поселка хотя бы?
– Ну, откуда я знаю?
– Ладно, разберемся. Ты как? Ехать можешь?
– Я попробую.
– Не надо плакать. Если дело только за этим, я его заставлю, слышишь?
– Да.
– Я клянусь тебе!
– Верю.
– Ну? Как?
– Лучше. Ты и правда мне поможешь? – жалобно спросила она.
– Ну, конечно! Наконец-то я хоть чем-то могу тебе помочь!
– Да это все, понимаешь? Все, что мне сейчас нужно!
– Тогда тем более, – серьезно сказал он. – Я еду домой.
Он так хорошо это сказал: «Я еду домой». Так спокойно. И она едет домой. Там они встретятся и все обсудят. Илья его заставит. Они едут домой…
– Давай, рассказывай, – велел он.
Уселись на кухне, она кое-как собрала на стол. Илья достал из холодильника бутылку водки, спросил:
– Будешь?
– Нет.
– Зря. Тебе бы выпить.
– Не хочу. Не буду, не проси. Не могу.
– Тогда я выпью. – Он налил рюмку водки, выпил. – А ты рассказывай.
– Что рассказывать?
– Как там у вас все было?
– Мне было девятнадцать лет… – она жалко улыбнулась. – Приехала Москву покорять, но в вуз не поступила, отучилась на курсах секретарей, потом пошла на собеседование. В третьей фирме встретила его…
– Кто он там был?
– Генеральный директор.
– Понятно.
– Что тебе понятно? Мне было девятнадцать! Что я видела? Ничего! Что знала? Даже не знала, откуда дети берутся!
– Узнала? – усмехнулся он.
– Да.
– Это он тебя научил?
– Он… – в горле, словно комок застрял, Маша сглотнула. – Мне казалось, что он меня любит. Все было так красиво: цветы, подарки, поездки за границу…
– И так некрасиво все закончилось. Бросил с ребенком, да?
– Все гораздо сложнее. – Она решилась. – Хорошо, я расскажу тебе правду.
– С удовольствием послушаю.
Он уселся поудобнее, руки положил на стол, перед собой, и посмотрел ей прямо в глаза:
– Ну?
– Издеваешься, да?
– Какие же вы все-таки… женщины… Какие же вы дуры! Бабье, одним словом!
– Я ничего не буду рассказывать, – обиделась Маша.
– Будешь. Нам надо чем-то его прижать. Поэтому выкладывай.
– Хорошо. Когда я забеременела… он… В общем, он сделал вид, будто хочет бросить свою богатую жену и жениться на мне. На самом деле, это была ловушка. Он испортил тормоза на моей машине, думал, что я разобьюсь.
– Ты это серьезно?
– Да. Но получилось так, что мою машину взял брат. Он поехал на ней, и… В общем, он разбился. Погиб. Семь лет назад. Кстати, Надя – его невеста. С тех пор мы вместе и…
– Выходит, криминал? Ты в милицию-то ходила?
– Да. Там я встретила Мишу.
– Постой… Жених, да? Тот самый мужик, что был передо мной?
– Никого перед тобой не было! – сердито сказала она. – Миша мой друг. Он пытался мне помочь.
– Дело-то завели? – с усмешкой спросил Илья.
– Я забрала заявление, – тихо сказала Маша.
– Почему?
– Обстоятельства так сложились. В общем, Володя предложил мне денег. Я была одна, на чужой квартире, беременная, абсолютно беспомощная…
– А как же Миша?
– Он тоже сказал: возьми деньги. И Надя. И я взяла. Вот откуда у меня эта квартира.
– Теперь понятно, как работает наша милиция, – усмехнулся Илья. – Ты хоть с ним поделилась?
С Мишей?
– Перестань!
– От того, что я перестану, толку не будет, – он тяжело вздохнул. – А богатая жена знает? О твоем ребенке? О том, что ее ненаглядный убил человека?
– Не сам убил. По его просьбе испортили тормоза у моей машины.
– Выходит, он заказчик. Сколько ты говоришь, времени прошло?
– Семь лет.
– Семь лет. Многовато. Если только припугнуть оглаской… Кто он теперь?
– Как и тогда: бизнесмен. Дела у него идут хорошо. Ах, да! У него тесть – банкир!
– Не в Думе, часом, сидит? – усмехнулся Илья.
– Подробностей я не знаю.
– Плохо. Как ты говоришь, его зовут? Володя?
– Владимир Васильевич. У него офис на Чистых прудах.
– Поговорю с ним, а там видно будет. Если же не подействует… – Илья выразительно сжал кулаки.
– Если не подействует, то что?
– Придется пойти к его жене. Говоришь, и дочки есть?
– Да. Взрослые. Одна учится за границей, в Швейцарии, кажется. Другой… дай-ка я посчитаю… Шестнадцать, да.
– А жена у него какая?
– Стерва, – уверенно ответила Маша.
– А, если отбросить эмоции?
– Думаешь, я из ревности? Избалованная папина дочка и стерва, вот она кто! По крайней мере, такая была семь лет назад! И ходит с охраной! Так что, ты к ней не подберешься! Не обольщайся!
– Не забывай, кто я. Секс-символ российского экрана. Для меня любые двери открыты, – похвастался Илья. – Узнаю, где она будет, на какой тусовке, и подгребу туда. Делов-то!
– А если она не ходит на тусовки?
– Куда-нибудь да ходит, – уверенно ответил он. – Им надо вести светскую жизнь. Я ее расколю, не бойся.
– А если она не станет тебя слушать?
– Если бы, да кабы… Но сначала, конечно, я набью ему морду, – Илья сладко зажмурился.
– Тебя в тюрьму упекут, – сердито сказала Маша.
– А кто меня на это подбивал не далее, как сегодня?
– Мне нужен его костный мозг, а без крови я как-нибудь обойдусь.
– Экая ты кровожадная! Ладно, будет тебе мозг. Ну? Успокоилась?
– Успокоюсь, когда он приедет в больницу.
– Договорились. Еще что ли, водочки выпить? – Илья посмотрел на початую бутылку.
– У тебя завтра съемки.
– Что мне будет, с двух-то рюмок?
– Да пей!
– Нервы ни к черту, – пожаловался он, наливая водку. – Хорошо, съемки заканчиваются. Я фильм имею в виду. Сериал-то еще снимаем. Но на денек-другой можно вырваться. В офисе-то воспитательный процесс начинать несподручно, надо бы застать его в злачном месте, и тогда… В какие клубы он ходит?
– Со мной ходил в пятницу вечером, как правило, в самый дорогой и пафосный ночной клуб. Думаю, если ты пойдешь туда, то не ошибешься.
– Покажи мне этого господина, – сказал Илья и, махнув рюмку водки, потянулся к банке с солеными огурцами.
– Надо будет подъехать к его офису к концу рабочего дня. Там я тебе его и покажу… Это похоже на шпионский боевик!
– Наконец-то настоящее дело!
– Я вижу, ты рад.
– Да. Я рад. Рад, что могу тебе помочь, могу действовать. Рад, что, наконец, появилась и мужская работа. Мне как-то даже легче стало. Все будет хорошо, я в этом уверен.
Она вздохнула. Илья, как и Надя, неисправимый оптимист, она же, напротив, пессимистка. Как хочется им верить! Но, Господи, как же трудно!
Какое-то время они молчали. Потом Маша спросила:
– Илья, а где твой паспорт?
– Как-как?
– Я хотела узнать, где ты прописан? Может, у тебя проблемы с регистрацией? Могу я взглянуть?
– Вот это уж точно не твои проблемы! – ответил он довольно резко и встал.
– Но я хотела помочь… – растерялась Маша.
– Тогда со стола убери. Я, между прочим, вчера мыл посуду. Сегодня твоя очередь.
– Но…
– Все. Я спать.
Через два дняОни с Ильей стояли на часах возле офиса на Чистых прудах, и, как раз была пятница, вечер. За эти семь лет мало что изменилось. Город жил в обычном режиме, с утра в отданные под офисы особняки со всех концов Москвы тянулись «белые воротнички», вечером расползались обратно по домам, а сегодня, в пятницу, по боулингам, бильярдным и ночным клубам, отрываться после напряженной трудовой недели. Вся узкая улочка была запружена дорогими иномарками, в двери входили и выходили люди, ярко светились окна. Когда-то и Маша приезжала сюда на работу, в этот особняк, по документам принадлежащий, насколько она знала, Людмиле Павловне, его жене. Видимо, дела у тестя-банкира шли хорошо, и его зять тоже процветал.
Ничего не изменилось и… Изменилось все! Потому что теперь ей нет дела до всего этого. Маша вдруг вспомнила, как, живя на съемной квартире, ходила по улицам этого огромного города и жадно смотрела на освещенные окна многоэтажек. И думала: неужели среди тысяч и тысяч квартир не найдется и для нее местечка? Маленький домик, который был ей тогда так нужен. И она думала только об этом, считая отсутствие жилья своей главной проблемой. И даже приходила от этих мыслей в отчаяние.
А до этого она хотела купить шубу. И, бродя по тем же улицам, замечала только женщин в шубах, мысленно их примеряла, эти шубы, и думала о том, где взять деньги. По сравнению с квартирой это была мелочь, пустяк, также как сейчас наличие собственной квартиры пустяк по сравнению с диагнозом Сони.
Сейчас она смотрела только на людей. Она смотрела на них и думала: неужели среди этих тысяч и тысяч нет того единственного, который мог бы спасти Соню? И если есть, то, как его найти? Какое у него лицо? Какого цвета глаза? Волосы? Если бы только знать, как он выглядит! Но в том-то и дело, что она не знает ничего. Совсем ничего. Единственная зацепка – родственные связи. Двадцать пять процентов, как сказала Надя. Одна четверть. Много это или мало? Существенно больше, неужели не знать вообще ничего. И она терпеливо стояла у дверей, словно часовой, охраняющий важный объект, не обращая внимания на пронизывающий ветер и мелкий мокрый снег, который сыпался с неприветливого неба. Она была не одна и оттого, что можно разделить свою боль и томительность ожидания на двоих, было легче.
– Замерзла? – спросил Илья и заботливо стал укутывать ее шею шарфом.
Припарковаться здесь нереально, они оставили машину в двух кварталах, и теперь Маша мерзла. Погода сегодня слякотная и отнюдь не декабрьская.
– Может, зайдем в кафе напротив, погреемся? – спросил он. – Кофе попьем.
– Боюсь его упустить.
– Но ты же замерзла!
– Соне сейчас хуже.
– Ну, как знаешь, упрямица.
Около восьми Владимир Васильевич, наконец, появился. Маша не видела его семь лет. Заметила, что погрузнел и словно бы стал меньше ростом. Или ей так показалось, потому что рядом был Илья?
– Вот он, – шепнула она.
Володя был не один. С ним вместе из офиса вышла хорошенькая блондинка высокого роста. Она все время чему-то смеялась, высоко вскидывая голову, зубы у нее были крупные, челюсть сильно выдавалась вперед, и это ее портило.
– Ну и лошадь! – хмыкнул Илья.
– На него смотри! – сердито сказала она. – Ты его запомнил?