— Но они его союзники, а не ваши.
— Разве они прикрывают его отступление?
— Возможно, капитан.
— Это меня не волнует. Я никогда не боялся индейцев.
— Ну что же, пойдемте, кабальеро: мы на краю джунглей.
Тропинка внезапно оборвалась перед огромными зарослями, стоявшими сплошной зеленой стеной, образованной густой листвой и гигантскими стволами, между которыми, казалось, не могли пробраться ни люди, ни кони.
Тот, кто не бывал в южноамериканских тропиках и особенно в бассейнах огромных тропических рек, никогда не сможет составить представление о буйной растительности, произрастающей на влажных почвах в этом жарком климате.
Девственная почва, постоянно удобряемая листвой и плодами, а они наслаиваются друг на друга веками, постоянно покрыта такой густой растительностью, какой не знает никакая другая часть света. Здесь даже самые скромные виды растений приобретают гигантские размеры.
Черный корсар и испанец остановились перед темными зарослями и, во избежание неожиданностей, стали внимательно прислушиваться к долетавшим из них звукам. Тем временем оба флибустьера и африканец вглядывались в чащу.
— Где же они проехали? — спросил корсар испанца. — В этом сплетении лиан и деревьев не пройдешь.
— Гм!.. — хмыкнул каталонец. — Не унес же их дьявол, надеюсь. Кто же тогда заплатит мне за палочные удары?
— Не на крыльях же летели их кони, — промолвил корсар.
— Губернатор хитер: он наверняка постарался запутать свои следы.
— Где-то, кажется, шумит вода, — сказал Кармо.
— Тогда все понятно, — заметил каталонец.
— Что же? — спросил корсар.
— Следуйте за мной, кабальеро.
Отойдя назад, солдат отыскал на земле следы копыт и пошел по этим следам, минуя заросли колючих пальм, дающих гроздья плодов, похожих на наши каштаны.
Стараясь не оцарапаться об их длинные и острые шипы, он скоро добрался до того места, откуда доносился шум воды.
Он еще раз взглянул на землю, стараясь различить на примятой траве и листьях лошадиные следы, ускорил шаг и не останавливался, пока не дошел до небольшой речки с темной водой, шириной в два-три метра.
— Ха-ха! — засмеялся он весело. — Я говорил вам, что старик хитер.
— Что ты имеешь в виду? — спросил корсар, начиная уже терять терпение.
— Что он пошел по этой речке, чтобы сбить нас с толку и пробраться в джунгли.
— Река глубока?
Каталонец погрузил в воду свою шпагу и нащупал дно.
— Здесь глубина меньше одного-двух футов.
— Змеи здесь водятся?
— Нет, я уверен, что нет.
— Тогда и мы войдем в воду. И быстрее, быстрее! Посмотрим, как долго они ехали на лошадях.
Все пятеро вошли в речку: испанец — первым, африканец — последним, поскольку ему поручили следить за тем, что делалось позади. Как только они сделали несколько шагов по дну, темная вода еще больше помутнела, со дна поднялась грязь, ил, гниющие листья, от которых шло невыносимое зловоние.
Лесная речушка изобиловала водорослями и другими прибрежными растениями, во многих местах казавшимися затоптанными или оборванными. Повсюду попадались заросли хрупких растений из семейства ароидных, ломающихся от малейшего прикосновения, поскольку их стебли почти полностью состоят из непрочной губчатой массы, и многие другие, мешавшие флибустьерам двигаться.
Под темными сводами, образованными кроной громадных растений, склонявшихся над маленьким водяным потоком, царила почти полная тишина. Лишь временами через правильные промежутки времени неожиданно раздавался звук, похожий на колокол и заставлявший Кармо и Ван Штиллера задирать голову вверх, настолько он был обманчив.
Но этот серебристый звон, отчетливо разносившийся по лесу, пробуждая эхо в девственном лесу, исходил не от колокола, а от птицы, прятавшейся в густой листве деревьев и прозванной испанцами звонарем. Крик этой птицы величиной с небольшого голубя разносится очень далеко,
Маленький караван продолжал двигаться в полной тишине, желая поскорее узнать, до какого места губернатор и его эскорт могли ехать на лошадях сквозь непроходимые заросли, сплетавшиеся так густо, что почти полностью заслонили свет солнца. Внезапно с левого берега раздался выстрел, и по реке пошла рябь, словно от картечи.
— Гром и молния!.. — воскликнул Ван Штиллер, инстинктивно пригнувшись. — Никак, мы попали в засаду?!
Корсар тоже пригнул голову и поспешно схватил ружье, а флибустьеры предусмотрительно отскочили назад. Только каталонец не двинулся с места, спокойно разглядывая деревья, росшие по берегам реки.
— Засада? — спросил корсар.
— Я никого не вижу, — смеясь, ответил каталонец.
— Но кто же стрелял? Ты слышал?
— Да, капитан.
— Так что же это значит, по-твоему?
— Как видите, мне даже смешно. В это мгновение сверху донесся грохот еще сильнее прежнего. И снова река вспенилась от града осколков.
— Это бомба!.. — воскликнул Кармо, отступая назад.
— Да, талько с дерева, — ответил каталонец. — Подождите, я вам покажу, в чем дело.
Перейдя на правый берег, он показал своим спутникам растение, по всей видимости принадлежавшее к роду колючих ансар, с шипами на ветках и листьями шириной в двадцать — тридцать сантиметров. На ветвях висели круглые плоды, заключенные в жесткую оболочку.
— Будьте осторожны, — предупредил он. — Плоды уже перезрели.
Не успел он закончить фразу, как один из шарообразных Плодов с грохотом разорвался, осыпав окружающих градом мелких зерен.
— Они не причинят вам зла, — сказал каталонец, видя, что Кармо и Ван Штиллер отпрянули назад. — Это обыкновенные семена. Как только плод перезреет, оболочка становится страшно твердой. А потом лопается под напором перебродившей мякоти и разбрасывает вокруг семена. А лежат они в шестнадцати камерах.
— Но плоды-то по крайней мере съедобны?
— В них есть млечный сок, но им не брезгуют только обезьяны, — ответил каталонец.
— Черт возьми, оказывается, есть деревья, которые швыряются бомбами!.. — воскликнул Кармо. — А я-то думал, что на нас напали солдаты губернатора.
— Идемте же! — скомандовал корсар. — Время не ждет.
Флибустьеры двинулись дальше и, пройдя двести — триста шагов, увидели перед собой груду каких-то полузатопленных тел, возвышавшихся посредине реки.
— Ого! — воскликнул каталонец.
— Что там? — спросил Кармо. — Надеюсь, не новый склад гранат?
— Боюсь, что хуже. Если зрение мне не изменяет, это кони губернатора и его свиты, — ответил каталонец.
— Осторожно… — предупредил корсар. — Всадники могли укрыться где-нибудь поблизости.
— Вряд ли, — возразил каталонец. — Губернатор знает, с кем он имеет дело. Он наверняка опасается погони.
Они продвигались друг за другом на некотором расстоянии, дабы всем сразу не оказаться под огнем противника. Шли пригибаясь, стараясь укрыться под сенью деревьев.
Опасаясь засады, каталонец останавливался через каждые десять — двадцать шагов, напрягая слух и вглядываясь в сплетения лиан, окутывавших деревья на обоих берегах речки.
Следуя вперед с величайшей осторожностью, преследователи добрались наконец до того места, где громоздились темные туши. Каталонец не ошибся: это были убитые кони, брошенные в реке один возле другого. С помощью африканца он приподнял одного из них и увидел, что тот прирезан навахой.
— Это губернаторские кони, — сказал каталонец.
— Но где же всадники? — спросил корсар.
— Наверное, ушли в заросли.
— Ты видишь какие-нибудь следы?
— Нет, но… ах, хитрецы!
— В чем дело?
— Видите там сломанную ветку, из которой все еще течет сок?
— Ну и что?
— Посмотрите повыше, там еще два сломанных сучка.
— Вижу.
— Так вот, эти хитрецы забрались на ветви и спустились по ту сторону прибрежных зарослей. Нам остается только последовать их примеру.
— Ну, морякам к этому не привыкать, — заметил Кармо. — А ну, разом! Свистать всех наверх!..
Протянув вверх длинные и тонкие, как у паука, руки, каталонец подтянулся и влез на могучий сук. Следом за ним с замечательной быстротой вскарабкались на деревья и все остальные.
Старый солдат ловко перескочил на другой сук, протянувшийся чуть ниже, оттуда — на другое дерево и так продолжал свое воздушное путешествие, внимательно приглядываясь к сучкам и листьям, попадавшимся на пути.
Добравшись до густого сплетения лиан, он внезапно спрыгнул на землю, издав радостный крик.
— Эй, каталонец! — окликнул его Кармо. — Никак, ты нашел кусок золота? Говорят, его здесь полно.
— Нет, это всего-навсего кинжал, но для нас он дороже золота.
— Конечно, если всадить его в сердце губернатору!
Черный корсар также спрыгнул на землю и поднял короткий клинок с узорчатым лезвием и тонким, как игла, острием.
— Его, наверное, потерял капитан, сопровождающий губернатора, — заметил каталонец. — Я его видел у него за поясом.
— Значит, они спустились здесь, — заметил корсар.
— Смотрите-ка, вон тропа, которую они прорубили топорами в зарослях. Ведь у каждого на седле было по топору.
— Отлично, — сказал Кармо. — Это позволит нам избежать напрасного труда, и мы будем продвигаться гораздо быстрее.
— Итак, до них очень далеко. Были бы они близко, мы бы услышали удары их топоров.
— Они опередили нас на четыре или пять часов,
— Это много, но мы все равно их догоним.
Флибустьеры и каталонец двинулись по тропинке, проложенной беглецами в девственной чаще. В том, что здесь недавно побывали люди, не было никакого сомнения: срубленные ветви не успели завянуть и во множестве валялись на земле.
Вскоре, чтобы наверстать упущенное время, все пятеро перешли на бег. Но внезапно им пришлось сбавить скорость — впереди возникло непредвиденное препятствие: земля у подножия гигантских деревьев оказалась сплошь устланной густым ковром колючей ансары — растения, весьма распространенного в джунглях Венесуэлы и Гвианы и делающего лес почти непроходимым. Шипы их настолько остры, что прокалывают не только ткани, но зачастую и подошвы ботинок. Африканец, шедший босым, а также Кармо и Ван Штиллер, не имевшие высоких сапог, вскоре очутились в безвыходном положении.
— Гром и молния! — воскликнул Ван Штиллер, первым наткнувшийся на колючку.
— В ад и то, наверное, легче пробраться. Того и гляди, оставишь здесь шкуру, как святой Варфоломей9.
— Акула тебя подери! — заорал Кармо, тут же подскочивший от боли. — Хромать нам всем, если дело пойдет так дальше. Не мешало бы лешему вывесить объявление: «Проход запрещен».
— Не беда, мы найдем другой, — подбодрил его каталонец. — Жаль только, что уже день на исходе.
— Неужели придется остановиться? — спросил корсар.
— Судите сами!..
Как-то разом в лесу воцарилась глубокая тьма, заполнившая все его уголки.
— Но беглецы ведь тоже остановятся? — спросил корсар, нахмурив брови.
— Да, до восхода луны, — отвечал каталонец.
— А когда взойдет луна?
— В полночь.
— Тогда устраиваем привал, — дал команду Черный корсар.
Глава XXI. В ДЕВСТВЕННОМ ЛЕСУ
В ожидании восхода луны маленький отряд выбрал местечко под корнями огромной суммамейры, возвышавшейся над всеми деревьями джунглей.
Суммамейры, достигающие зачастую шестидесяти и даже семидесяти метров, опираются на собственные подпорки в виде узловатых корней необычайной толщины. Симметрично располагаясь вокруг ствола, они образуют причудливые арки, под которыми могут поместиться свыше двадцати человек.
Это укромное убежище предохраняло корсара и его друзей от любых напастей как со стороны людей, так и зверей.
Кое-как примостившись под корнями лесного великана и наскоро проглотив по кусочку мяса с сыром, путники решили с пользой провести оставшиеся четыре часа и вздремнуть, прежде чем продолжать погоню. Не считая разумным всем оказаться в объятиях Морфея, они установили дежурство.
Пошарив в траве и осмотрев все вокруг, дабы убедиться в отсутствии змей, они воспользовались советом каталонца и набрали, каждый для своего ложа, побольше листвы, опавшей с громадного дерева. Растянувшись на мягкой подстилке, путники спокойно заснули, а африканец и Кармо встали на страже, чтобы охранять покой спящих.
Беспросветная тьма сменила сумерки, длящиеся на экваторе буквально минуты, и многоголосый хор птиц и зверей разом смолк.
На несколько минут воцарилась тягостная тишина, словно все пернатые и мохнатые обитатели леса исчезли или погибли по мановению волшебной палочки, но вскоре до слуха часовых из темноты донесся такой неистовый гвалт, что Кармо, не привыкший ночевать в джунглях, подскочил от страха.
Казалось, на деревьях засела целая свора собак, принявшаяся лаять, рычать, завывать… Ко всем этим звукам присоединялся какой-то странный скрип, будто издаваемый ржавыми колесами.
— Акула тебя подери! — выругался Кармо, задирая голову кверху. — Что там за гвалт? Можно подумать, что здешние собаки летают, как птицы, и царапаются, как кошки. Как они туда забрались? Не знаешь, черный кум?
Вместо ответа африканец тихо рассмеялся.
— А это кто так расшумелся?.. — продолжал Кармо. — Похоже, будто сотня моряков решила раскрутить все снасти, чтобы произвести чертовски трудный маневр. Это что — обезьяны, кум?..
— Нет, белый кум, — ответил африканец, — это лягушки, всего только лягушки.
— И это они так квакают?
— Да, кум.
— А это кто же такой?.. Слышишь? Будто сотня кузнецов колотит по жести, чтобы изготовить котлы для преисподней.
— Это тоже лягушки.
— Акула их подери!.. Скажи мне это кто-нибудь другой, я наверняка бы принял его за шутника или безумца. А это что еще за лягушки?
В этот миг из джунглей донесся такой мощный рев, перешедший в легкое подвывание, от которого нестройный хор лягушек разом смолк.
Явно взволнованный, африканец живо обернулся в ту сторону и поспешно схватил лежавшую рядом аркебузу.
— Видать, это — властелин, раз он рычит так громко, а вовсе не лягушки, не так ли, мой друг?
— О да! — воскликнул африканец с дрожью в голосе.
— Кто же это?
— Ягуар.
— Гром и молния!.. Коварный хищник?
— Да, кум.
— Уж лучше повстречать трех разбойников, вышедших на мокрое дело, чем этого кровожадного зверя. Говорят, он не менее страшен, чем индийские тигры.
— И африканские львы, кум.
— Тысяча акул!..
— Что случилось?
— Ничего, но я подумал, что если на нас нападет ягуар, то нам не придется в него даже выстрелить.
— Почему?
— Да если до губернатора и его людей донесется стрельба, то они тотчас же заподозрят неладное, и тогда только мы их и видели.
— О! Уж не думаешь ли ты схватиться врукопашную с ягуаром?
— А не пойти ли на него с саблей?
— Любопытно было бы посмотреть, что из этого получится.
— Типун тебе на язык, куманек. В этот миг где-то совсем рядом раздался еще более страшный рык. Африканец затрепетал.
— Дьявольщина!.. — пробормотал Кармо, начиная беспокоиться. — Дело становится опасным.
Черный корсар зашевелился под плащом, служившим ему одеялом.
— Ягуар? — спросил он спокойно.
— Да, командир.
— Далеко?
— Нет, к тому же он, кажется, идет в нашу сторону.
— Ни в коем случае не стрелять.
— Но он нас растерзает, капитан.
— Ты так полагаешь, Кармо?.. Посмотрим. Сбросив с себя плащ, он старательно завернул в него левую руку. Затем вскочил на ноги и обнажил шпагу.
— С какой стороны слышится рев? — спросил он.
— Оттуда, капитан.
— Ну что же, подождем.
— Не разбудить ли нам каталонца и Ван Штиллера?
— Не надо, справимся сами. Помогите и подбросьте сучьев в огонь.
Напрягая слух, можно было различить, как поблизости кто-то урчит и похрустывает сухими листьями: хищник, видимо, учуял присутствие людей и крался тихо.
Замерев возле костра с обнаженной шпагой, корсар прислушивался к каждому шороху и не спускал глаз с кустов. Кармо и африканец стояли чуть поодаль: один с саблей в руке, другой — с аркебузой, которой предназначалась роль палицы.
Шорох листьев доносился из самой густой части леса, урчание то замирало, то становилось слышней: ягуар подбирался крайне осторожно.
Внезапно все смолкло. Корсар подался вперед, но ничего не услышал. Подняв голову, он встретился глазами с двумя горящими точками, сверкавшими в густых зарослях.
— Вот он, капитан, — прошептал Кармо.
— Вижу, — ответил спокойно корсар.
— Сейчас он на вас прыгнет.
— Я этого только и жду.
— Это дьявол, а не человек, — пробормотал флибустьер. — Ему, должно быть, не страшен и сам Вельзевул со всей его хвостатой братией.
Остановившись шагах в тридцати от лагеря флибустьеров — а это очень близко для такого хищника, способного прыгать не хуже, если не лучше любого тигра,
— ягуар все еще не решался перейти в наступление. Беспокоил ли его огонь, горевший под деревом, или что-то другое, трудно сказать. Постояв с минуту в зарослях, зверь, не сводивший угрожающего взора с противника, внезапно исчез.
Несколько секунд еще слышалось, как колыхались ветки и шуршали листья, затем шум совсем прекратился.
— Ушел, — сказал со вздохом облегчения Кармо. — Пропади ты в брюхе каймана!
— Он, пожалуй, сам сожрет любого каймана, кум, — заметил африканец.