Ян еще раз покачал головой.
– У меня есть подозрение, старик, что ты интересуешься Албертом Ли по той причине, что он все-таки от слов перешел к делу – так сказать, с головой ушел в практическую сферу терминальных состояний. Я не прав?
– Ты что-нибудь слышал об этом? – в свою очередь спросил Мельник.
– Нет, об этом мне ничего не известно. Я давно потерял Ли из виду.
– Ну что ж… Еще раз спасибо тебе, Ян.
Гудман стоял у своего рабочего стола, заваленного бумагами. Его неподвижные глаза как-то по-особому смотрели на Павла.
Елена Козина остановилась возле машины Валентина Авдеева и посмотрела на сыщика через лобовое стекло. Валентин спал на заднем сиденье, подобрав под себя ноги, руки сцеплены на затылке. Детектив негромко храпел.
И снова она позавидовала, на этот раз Валентину. Она бы не глядя поменяла приемную на его машину.
Секретарша детективного агентства вспомнила, как впервые вошла в долю к частным сыщикам. Они собирали компромат на одного очень влиятельного в городе человека по заявлению его жены. Но его рабочий кабинет находился на десятом этаже двенадцатиэтажного здания.
– С воздуха туда не попасть, – докладывал Валентин шефу. – А при выходе из лифта тебя встречают здоровенные охранники с бритыми затылками. Терминаторы любезно здороваются и спрашивают: кто вы, назначена ли вам встреча, если да, то предлагают пройти в холл-отстойник к кожаным диванам, – за вами придут. Я так прикинул, что мне вряд ли дадут высунуть даже голову из лифта.
– Однако «жучок» поставить нужно, – изрек А.Хлопков. – Нам просто необходимо прослушать его на этой неделе.
– У меня есть идея, – сказал Валентин. – Придется взять в долю Хелен.
На следующий день, когда возле здания к подъему готовилась бригада стекломойщиков, Валентин оказался тут как тут. Собственно, бригада состояла из двух человек – мойщика и протирщика. Сыщик безошибочно определил в высоком мускулистом парне бригадира и с ходу спросил, сколько тот зарабатывает.
Старший снисходительно улыбнулся.
– Ничего не выйдет, мужик. Таких, как ты, за день ко мне подъезжает человек пятнадцать.
– Не положено? – спросил Валентин.
– Ага. – Похоже, бригадир проникся сочувствием к Авдееву и добавил: – Я понимаю тебя, мужик, в тебе возмущается природа, и тебя постоянно тянет ввысь. На турнике не пробовал висеть?
– Пробовал. – Детектив вытянул вперед длиннющие руки. – А сам вот маленьким остался.
– Не везет… А зачем тебе туда? – бригадир указал глазами наверх.
– Да не мне, девчонке моей приспичило. Хочу, говорит, в «люльке» наверх подняться.
– Дочка, что ли?
– Подружка. Полячка. Здесь по путевке, через два дня домой. Да вон она. Хелен! – позвал Валентин и махнул рукой.
Старший повернул голову и замер. Дразняще раскачивая бедрами, к ним приближалась высокая девушка в сильно декольтированной блузке. Она остановилась рядом с Валентином и положила ему на плечо руку.
– Ты уже договорился, дорогой? – шепелявя, произнесла она.
– Не положено, – огорчил ее партнер.
– Да?.. – Козина обидчиво выпятила нижнюю губу.
– Ну почему же… – отозвался бригадир. – Вообще-то я не против. Но внизу соберется толпа. – Он глазами удлинял и без того откровенный разрез на юбке полячки. – Вот если вы переоденетесь, наденете брюки, тогда пожалуйста. У вас есть брюки?
– Найду, – пообещала Елена, бесцеремонным взглядом ощупывая мускулистую фигуру бригадира.
– Вот и отлично. Через час встречаемся здесь. Мы поднимемся вдвоем, троим не положено. – Он посмотрел сначала на протирщика, потом на Валентина. И добавил: – По инструкции.
Козина помахала ему рукой:
– До видзеня.
«Жучок» на нужное окно она поставила без труда, однако почти все время ей приходилось отбиваться от назойливых рук бригадира. Некломаны [1] русский парень оказался просто нахальным поляком. Она так и заявила ему.
…Немного позавидовав Валентину, Козина не торопясь направилась к дверям административного здания. Но неожиданно вернулась к машине Авдеева и постучала в стекло.
Детектив быстро вскочил и спешно стал обувать ботинки. Девушка остановила его.
– Извини, Валя, я только хотела спросить, в котором часу ты родился.
– А я думал, работа подвалила. – Валентин снова разулся, пошевелил пальцами ног. – Не знаю, Хелен. Мне кажется, я родился ночью. Непроглядной туманной ночью. И что моим отцом был Иван Сусанин. А вообще с моей профессией не трудно выяснить не только час моего рождения, но и минуту зачатия. Тебе к которому часу нужны эти сведения?
Козина улыбнулась.
– Я достала точный гороскоп на эту неделю. Лично у меня все плохо в нем, не хватило пары часов. Может, думаю, тебе подфартит.
– Вряд ли. Я – Рыба. Рыбам вообще не везет. Вот Алексу фортуна может улыбнуться. Он по гороскопу – Близнец. Вся надежда на него. А я буду ждать своего часа во сне. К вечеру разбудишь, я подброшу тебя до дома.
– Спасибо. Обедать не будешь?
Валентин покачал головой и принял рабочее положение.
Козина поднялась на свой девятнадцатый этаж, вошла в свою приемную, села в свое кресло, покосилась на дверь кабинета, где в своем кресле дремал ее шеф А.Хлопков – Близнец по гороскопу. И вот так каждый день. Скучно.
Девушка открыла детективный роман и стала завидовать его героям – сыщикам, адвокатам и их секретаршам. Удивительно, но они почти не спали.
Глава 13
В десятом часу вечера в кабинете Андрея Белухи прозвучал телефонный звонок. В дальнем углу комнаты на диване расположился Алберт Ли: глаза закрыты, кончики пальцев соединены вместе, казалось, он дремлет. Вениамин Губенко сидел рядом с ним и незряче смотрел телевизор.
Белуха попросил Губенко убавить громкость и снял трубку.
Звонил Хейфец.
– Андрей, Мельник поставил машину на стоянку и поднялся к себе. Краснов сейчас пытается определить этаж и окна квартиры журналиста. Мне думается, что он устал и захочет бай-бай.
– Когда он уехал из мотеля? – поинтересовался Белуха.
– Ровно в четверть третьего. Вид у него был неважный, даже Леня испугался за него.
– Почему ты не позвонил за это время? – строго спросил Белуха. – Только не говори мне, что ты не мог.
– Мог, но не посчитал нужным, – ответил Хейфец.
– Ну-ну. – Белуха спустил эту вольность младшему товарищу.
Когда Карла посадили в тюрьму, Белуха успел отсидеть два года. Хейфец был оптимистом, с его губ не сходила мечтательная улыбка даже в те минуты, когда он молотил руками и ногами в самодельную «грушу».
Если спросить самого Карла, за что он получил срок, он бы не ответил. Но Белуха мог ответить за него одной стандартной фразой: «По глупости».
* * *У незнакомого шестидесятилетнего мужчины, ожидающего лифт, были белые как снег волосы. Рядом с ним сидела маленькая, под стать хозяину, белая собачка; ее умные глаза преданно смотрели на хозяина.
Карл вошел в подъезд, кивком головы поздоровался с незнакомцем, затем причмокнул губами собаке. Она тут же оказалась рядом с парнем и завиляла хвостом.
– Добрейшее животное, – сообщил хозяин собаки. – Идет к любому, кто бы ни позвал ее. А вы, молодой человек, живете, если я не ошибаюсь, на пятом этаже?
Хейфец кивнул.
– И совсем недавно вернулись из армии, – утвердительно продолжил незнакомец.
– Да, неделю назад. Служил в батальоне милиции. – Карл наклонился и почесал собаку за ухом.
– А я ваш новый сосед, живу прямо под вами, на четвертом этаже. Хотя «новый» – не совсем точно. Я год как поменялся сюда. Но для вас я действительно новое лицо. – Он протянул руку и представился: – Вячеслав Иванович.
– Карл.
– Очень приятно. У вас редкое имя.
– Для русского – да. Но мой отец был немцем. Поволжским, – последнее слово Карл произнес тихо, словно стеснялся его.
– Надеюсь, мы с вами подружимся. – Вячеслав Иванович, видимо, на что-то решился. – Знаете, давайте сделаем вот что. Вы поднимитесь к себе, покажитесь своей маме – ну, что с вами все в порядке, – и спуститесь ко мне. Выпьем чаю, так сказать, за знакомство. – Взгляд поблекших глаз старика стал просящим. – Поверьте, вы не пожалеете о потраченном времени, я интересный собеседник. Ну, уважьте старика.
Карл пожал плечами: «Почему бы и нет».
Сосед явно обрадовался.
– Отлично! А маму нужно предупредить обязательно. Вы уже взрослый человек, но поверьте, я знаю матерей. Сейчас она волнуется, несмотря на то что еще только десять часов вечера. А вот и лифт. Заходите первым, вам дальше.
Вячеслав Иванович пропустил Карла вперед и шагнул следом. За ним в кабину вбежала собака.
Потом Карл сидел за квадратным со светлой полировкой столом и пил крепкий чай с лимоном. Гостеприимный хозяин поставил перед гостем вазу с рассыпчатым печеньем, ближе к краю стола пододвинул пепельницу.
– Если захочешь курить, – сказал он Карлу, – пожалуйста. А сам я не курю, сердце.
– Тогда и я не буду.
– Ну и правильно. Еще чаю?
Карл не отказался. Ему приятно было находиться в комнате, одну стену которой занимал огромный красивый ковер и две скрещенные сабли на нем. У другой стены стоял старинный сервант с горкой хрусталя и фарфоровой посудой. Следом шли книжные шкафы, возле окна торшер, по обе его стороны два глубоких кресла. Карлу казалось, что в этой комнате никогда не разговаривают громко, вся атмосфера уютного помещения располагала к неторопливой тихой беседе.
Вернулся хозяин, неся в руке чашку чая.
– Вот так мы и живем вдвоем с Тишкой. Ты знаешь, Карл, у меня нет никого дороже этого пса. Он мой друг и мой брат. Тишка очень общительный, с удовольствием играет с ребятней на улице, но он никогда не предаст меня, своего друга. Мы вместе уже семь лет, он словно заботится о моем здоровье и никогда надолго не убегает. Он, конечно, может увязаться за какой-нибудь собачонкой, но к вечеру всегда дома.
Тишка как будто почувствовал, что говорят о нем, и запрыгнул хозяину на колени.
Карл допил чай, поблагодарил соседа и поднялся к себе домой. Мать стелила ему постель.
– Мам, а правда ведь, хороший этот сосед, Вячеслав Иванович.
– Правда, сынок. Только одинокий он. Однако ухоженный, все сам. А к нам не только он переехал. На восьмом этаже сейчас гаишник живет – поменялся с Колькой Гордеевым. Да ты, наверное, видел во дворе милицейскую машину.
– Видел, мам. Спокойной ночи.
– Спи, сынок.
Прошло три дня. Вечером, дожидаясь мать с работы, Карл глядел из окна во двор. Внизу стояли «Жигули» шестой модели с синими буквами на капоте – ГАИ. Рядом с машиной он увидел трех ребят лет десяти-двенадцати, играющих с Тишкой. Карл поискал глазами Вячеслава Ивановича, но старика рядом не было. «Наверное, поднялся домой», – подумал Карл и снова переключился на детей.
Пацаны что-то привязывали к шее собаки, а та весело подыгрывала им и виляла хвостом. «Ошейник, что ли, приделывают». Парень стал более внимательно наблюдать за действиями пацанов.
И тут он увидел четвертого, скрывающегося за правым задним крылом машины, – тот тянул от бампера тонкую веревку. Точно такая же веревка была привязана к ножке скамейки, врытой в землю. Еще ничего не понимая, но с нарастающим беспокойством он продолжал наблюдать. И лишь когда пацаны начали завязывать петли на концах веревок, чтобы накинуть на шею собаки, он понял: привязанная к бамперу и накинутая петля на шею собаки с одной стороны и такая же веревка с петлей, привязанная другим концом к лавке, при движении машины моментально оторвут собаке голову.
Карл содрогнулся: «Вот это игры… Хотя какие там к чертовой матери игры! Уши оборву засранцам!»
Лифт был занят, кнопка у двери горела красным цветом. Карл побежал по лестничному маршу. Снизу до него донесся звук открывшейся кабины лифта и шаги, которые вскоре затихли за парадной дверью. На четвертом этаже щелкнул замок, и Карл увидел Вячеслава Ивановича, выходящего из своей квартиры.
– А, Карл! – приветствовал он соседа. – Здравствуй. Составь компанию старику. Если не торопишься, конечно. Одну секунду, я закрою дверь.
Карл даже не поздоровался.
– Пойдемте быстрее, дядя Слава. Кажется, вашей собаке хотят оторвать голову. – Не глядя на побелевшее лицо соседа, он быстро побежал вниз.
Когда Хейфец ступил на лестничный пролет между вторым и первым этажами, до него донесся шум заработавшего стартера и вслед за ним ровный, негромкий рокот запустившегося двигателя.
Карл в несколько прыжков преодолел последние ступени и выбежал из подъезда. В «Жигулях» сидел человек в милицейской форме, он включил заднюю передачу и повернулся назад. Он не обратил внимание на группу мальчишек, сидевших на газоне в трех-четырех метрах от его автомобиля. Спокойно заведя мотор и включив магнитофон, он подавал машину назад, чтобы развернуться.
– Стой! – Карл замахал руками.
Мальчишки бросились врассыпную, оставляя собаку, привязанную за шею двумя веревками. Старухи у подъезда испуганно посмотрели на парня. Одна из них перекрестилась, увидев его безумные глаза.
– Стой!!
Гаишник не видел и не слышал предупреждения. Он продолжал разворачиваться, натягивая невидимую веревку. Тишка, ничего не подозревая, с недоумением смотрел вслед убегающим друзьям.
Карл лишь на мгновение ощутил беспомощность. Он схватил валявшийся на дороге кирпич и, далеко прыгнув вперед, с отчаянным криком что есть силы бросил его в лобовое стекло машины.
Стекло оказалось каленым, а не триплексом, тысячи маленьких острых осколков блеснули ослепительным фейерверком, десятки их врезались в шею и руки милиционеру, кирпич сильно ударил в плечо.
Гаишник среагировал мгновенно. С акселератора нога переместилась влево и утопила педаль тормоза. Машина встала как вкопанная.
Собака только сейчас поняла, что ей грозит опасность, и стала метаться из стороны в сторону, насколько позволяли натянувшиеся веревки.
От неожиданной и острой боли милиционер перестал соображать, но длилось это секунду-две. Он отчетливо понял, что на него нападают, и, еще не видя нападавшего, рванул застежку на кобуре. Поворачиваясь в кресле, он вытащил пистолет и быстро передернул затвор. В двух метрах перед машиной он увидел парня, его блестящие глаза, даже уловил его тяжелое дыхание. Не колеблясь ни одного мгновения, гаишник направил на него ствол.
Но Карл видел все действия милиционера и отметил про себя, что тот не снял пистолет с предохранителя. Но, похоже, тот окончательно пришел в себя и перевел пистолет в рабочее положение.
Карл прыгнул на капот машины боком, сдирая кожу осколками стекла, и ногой ударил по руке милиционера. Однако пистолет остался в его руках, и Карл, предотвращая выстрел, коротко, но сильно ударил в челюсть гаишника. Тот обмяк. Карл взял пистолет и посмотрел на бесчувственного милиционера.
– Дурак… Люди ж кругом…
Он сидел на капоте машины и не видел, что происходит вокруг: как подбежал дядя Слава и освободил Тишку, не видел порядочной толпы вокруг себя. Очнулся он от мягкого прикосновения.
Рядом стояла мать. Прижимая руку к сердцу, она едва выговорила:
– Что ж ты наделал, сынок…
Карл попал под тяжелую 191-ю статью – от пяти до пятнадцати лет лишения свободы, при отягчающих обстоятельствах – вплоть до смертной казни. Через два месяца, проведенных в следственном изоляторе, Карл в зале судебных заседаний услышал приговор судьи: пять лет лишения свободы – все-таки ему дали минимальный срок. Прожив два года в солдатской казарме, он на пять лет переезжал в лагерный барак колонии для бывших работников правоохранительных органов.
Мать не дождалась сына. Холодной ноябрьской ночью она попала под грузовик, которым управлял пьяный водитель. Карлу оставалось отбывать еще три года.
Несомненно, в нем произошли какие-то изменения, он не раз спрашивал себя, а стоило ли вообще рисковать хоть чем-то ради собаки? И ответы его были противоречивыми. Но к концу срока он все же определился: нет. Но его устами говорила несправедливость, которая, облачившись в судебную мантию, пять лет назад зачитала ему суровый приговор.
Белухе был симпатичен этот парень, он согласовал вопрос с Вениамином Губенко, и в 1993 году, когда Хейфец отсидел положенные пять лет, они вновь встретились. Карл оказался за воротами лагеря с улыбкой на лице и сотней рублей в кармане. Белуха, сидя в машине, тоже улыбнулся и отсалютовал Хейфецу автомобильным гудком. Карл подошел, осмотрел заматеревшего сокамерника и вместо приветствия сказал: «Ну ты и растолстел!» Он даже не поинтересовался, куда везет его старый товарищ, и за всю дорогу до зверофермы произнес только одну фразу: «Здорово, когда тебя встречают». Белуха, оторвав взгляд от дороги, впервые увидел на лице Карла слезы.
* * *«Он не посчитал нужным», – еще раз подумал о Хейфеце Белуха и спросил:
– Карл, журналист куда-нибудь заезжал?
– Да, – ответил Хейфец. – Он довольно долгое время находился в университете. Человек, с которым он общался, имеет на дверях кабинета простенькую табличку: Ян Гудман. Леня следовал за Мельником до самых дверей.
– Хорошо, Карл. Что еще?
– Ужин в кафе.
– И все?
– Да. Он больше часа просидел за столиком и не выпил ни капли спиртного. – Хейфец на некоторое время умолк. – Андрей, тут подошел Леня. Он говорит, что свет в квартире Мельника погас. Что нам делать?
Теперь паузу взял Белуха.
– Вот что, Карл, – ответил он. – Подождите у подъезда Мельника с полчаса. Если за это время он не надумает куда-нибудь отправиться, приезжайте сюда.
– Хорошо.
Белуха положил трубку. Вениамин Губенко пододвинул стул и сел рядом. Алберт Ли не переменил положения: глаза закрыты, кончики пальцев соединены вместе. Белуха поднял массивную пепельницу и грохнул ею по столу. Алберт открыл глаза.