На его звонок Виолетта радостно сообщила, что познакомилась с замечательным художником Пантелеем Кудесником и тот пригласил её в Финляндию писать северные пейзажи.
– Полетим вместе? – предложила она.
– Когда? – спросил озадаченный Волеслав.
– Послезавтра.
– У меня игра в среду с поляками, тренер не отпустит.
– Давай я его попрошу.
Волеслав засмеялся.
– Не надо показывать быку красную тряпку. Мы проиграли, и он рвёт и мечет.
– Жаль, отдохнули бы пару дней.
– Ты одна с ним летишь, с художником? – осторожно поинтересовался Волеслав. – Или с компанией?
– Не знаю ещё, – беззаботно ответила девушка. – Если Машка не согласится, полечу одна.
– Тогда приятного времяпровождения, – пожелал расстроившийся Волеслав и выключил мобильный.
Посидел на диванчике в гостиной, испытывая неприятное чувство ненужности, с трудом преодолел приступ ревности и решил больше Виолетте не звонить. Если она не понимала очевидных вещей, собираясь лететь в Финляндию с незнакомым художником «писать пейзажи», то встречаться с ней не стоило. Она слишком легко относилась к жизни и не считала себя связанной никакими условностями.
Вспомнилось давнее высказывание юмориста: как много девушек хороших, но тянет что–то на плохих.
Волеслав усмехнулся. С подругами ему действительно не везло. Те, кому он нравился, не нравились ему. Те, кого он обожал, его не жаловали.
Появилось желание позвонить Роме Волкову и «поплакаться в жилетку».
Рома был старше его на пятнадцать лет, закончил физфак МГУ, защитил диссертацию и работал сейчас в оптико–механической лаборатории, будучи специалистом по резонансно–волновым процессам. Кроме того, он занимался эзотерикой, был, по его словам, посвящённым в дела какого–то эзотерического сообщества и экстрасенсом. Волеслав звал его висвом – видящим суть вещей, хотя Роман предпочитал свои способности не демонстрировать. И при этом он действительно мгновенно разбирался в людях и видел все их болячки. К примеру, у Волеслава он вылечил намечавшуюся экстрасистолу, хотя всего–навсего, по его словам, «выправил энергетику» организма.
Они и познакомились через приятеля Тимошенко, когда тот позвал волейболиста к экстрасенсу. Кстати, Роман не приветствовал, когда его называли экстрасенсом.
– Извини, висв, – пробормотал Волеслав, набирая номер Волкова.
– Слушаю, – раздался в трубке густой баритон.
Волеслав невольно подтянулся: столько спокойствия и основательной уверенности нёс голос Романа. Воля и сам был очень спокойным человеком, но до Волкова ему было далеко.
– Евлампиевич, это я. Не откажешь встретиться?
– Когда? – последовал вопрос.
– Да хоть сейчас.
– Через час тебя устроит?
– Вполне. Если хочешь, приезжай ко мне.
– Уж лучше вы к нам, – хмыкнул Роман. – Жду в восемь.
– Хорошо.
Волеслав бросил трубку на диван, глянул на часы и начал собираться.
Роман жил на Беговой, недалеко от метро, поэтому к нему можно было ехать и общественным транспортом. Но Волеслав уже четыре года не ездил на метро, предпочитая свою синюю «Ауди», и во дворе дома Волкова появился без пяти минут восемь. Поднялся на шестнадцатый этаж, толкнул дверь.
Дверь была открыта. Хозяин запирал её на замок редко, только на ночь или когда уезжал по делам.
Тимошенко постучал костяшками пальцев по косяку двери.
Роман показался в двери гостиной, одетый в спортивные штаны и белую футболку с нарисованным на ней солнцем, махнул рукой:
– Проходи.
Волеслав снял туфли, сунул ноги в тапочки и прошёл в гостиную, отличительной особенностью которой были картины по стенам в простых рамках. Их рисовали пациенты Волкова, которых он «правил» (присутствовала также и картина Волеслава – космос, звёзды и сияние в форме запятой). Кроме того, везде – в нишах, на полках, на всех горизонтальных плоскостях – стояли многогранники, собранные из деревянных планочек и прутиков. Попав сюда в первый раз, Волеслав как зачарованный долго разглядывал творения хозяина (Роман клеил их самолично), требующие невероятного терпения и упорства. На вопрос: зачем тебе это надо? – Роман как–то ответил с тонкой улыбкой:
– Я так отдыхаю.
Впоследствии он признался, что конструирование многогранников не является для него хобби, это потребность, поскольку каждая форма по–своему структурирует пространство и помогает видеть ту самую скрытую «суть вещей», о которой Тимошенко в общем–то не имел никакого понятия.
– Кофе, чай? – предложил Роман, пакуя в папочку красного цвета какие–то листочки.
– Кофе.
– На ночь кофе не рекомендую.
– Давай чай, – согласился Воля, прислушиваясь к своим ощущениям: на улице царила жара, но по гостиной Романа бродили прохладные сквозняки, будто работал кондиционер.
Хозяин скрылся на кухне, вернулся с подносом, на котором стояли чашки, прозрачный чайник и разносортное печенье.
– Ты расстроен, – заметил Роман.
Волеслав хотел было пожаловаться на Виолетту, принимавшую необдуманные решения, но в данный момент это не казалось главным, и он поведал собеседнику историю с победой польской сборной.
Роман выслушал его внешне невозмутимо.
– Я фантазирую? – смутился Волеслав, берясь за ореховое печенье.
– Не думаю, – качнул головой Роман. – Твой случай не единичный.
– Шутишь? – удивился Воля. – Тебе уже рассказывали подобные истории?
– Не мне. Уже набралась солидная статистика. Наиболее значительные события попали в прессу, хотя серьёзно их никто не просчитывал. – Роман похрустел печеньем. – С другой стороны, я, может быть, не знаю об этом.
– О чём?
– Олимпиаду в Китае помнишь?
– В две тысячи восьмом году? Я тогда в школу ходил.
– Китайские спортсмены все поголовно были подвергнуты нейролингвистическому программированию, превратившему их в зомби с высоким энергетическим потенциалом. Потому они и выиграли Олимпийские игры в общекомандном зачёте. В последующие годы ни один из китайских чемпионов не показал выдающихся результатов ни в одном из видов спорта.
– Здорово! Ну и что? Хочешь сказать, что поляков тоже зазомбировали?
– Нет, тут другой случай. Кто–то воздействовал на вас во время игры психофизически.
– Разве это возможно?
– Теоретически допустимо всё. Способ дистанционного психофизического воздействия называется психотронным манипулированием, а также, по–простонародному, отводом глаз и морочением. Он давно разрабатывается военными лабораториями и, вполне возможно, реализован материально.
– «Удав», – усмехнулся Волеслав.
– Что?
– Я читал какой–то роман, герои которого применяли генератор подавления воли – «Удав». Или «глушак». Фантастика, конечно.
– В наши нановремена реализуется любая фантастика. Однако есть и очень сильные волевые операторы, способные управлять людьми на расстоянии без всяких «глушаков».
– Ты серьёзно?
– Более чем. Вспомни опять же Олимпийские игры в Ванкувере. Учёные не обратили на них особого внимания, но кое–какие специалисты серьёзно уверяют, что на наших спортсменов было организовано психофизическое воздействие. Не зря же они то падали на ровном месте, то приходили к финишу чуть ли не мёртвыми. Да и проигрыш хоккеистов канадцам тоже сильно подозрителен. Отчего это вся команда вдруг превратилась в сборище индивидуалов? Растерялась?
– Ты думаешь, их загипнотизировали? Кто?
– Не задавай лишних вопросов. Когда у вас следующая игра с поляками?
– Они приедут к нам в среду.
– Где играете?
– Где и всегда – в спорткомплексе «Динамо», на Лавочкина.
– Я приду посмотреть.
– Об этом я и хотел тебя попросить, – обрадовался Волеслав. – Если появится хозяин «гвоздевого» взгляда, дам знать.
– Мне надо будет сесть так, чтобы я мог с тобой перекинуться парой слов.
– Попрошу наших помощников выделить тебе место в зоне обслуги. Я ещё не уверен, что тот хмырь с гвоздями вместо глаз приедет.
– Результат игры важен?
– Ещё как! Причём теперь не только им, но и нам. Если мы проиграем, поляки выходят в плей–офф Лиги, а мы нет.
– Понятно. Договорились.
Роман унёс чайный прибор, вернулся с очень красивым многогранником, смонтированным из прозрачных стеклянных стерженьков.
– Как он тебе?
Волеслав осторожно взял многогранник в руки.
– Что это?
– Ромбокубоктаэдр. Что–нибудь чувствуешь?
Волеслав прислушался к своим ощущениям.
– Тепло… и руку покалывает.
– Он структурирует пси–энергетические потоки. А ты молодец, если чуешь изменения энергобазы пространства. Какой–то экстрарезерв у тебя есть. Не желаешь попробовать развить его?
– Как?
– Я подумаю над методикой. Чай ещё будешь?
– Нет, спасибо. – Волеслав передал почти невесомый ромбокубоктаэдр хозяину, и тот унёс его в спальню.
Они ещё поговорили на разные темы, хотя Волю больше интересовала тема экстрасенсорного восприятия, но Волков не был расположен на беседы о тайнах человеческой энергетики, и через час приятели расстались.
Волеслав какое–то время колебался, прикидывая, не махнуть ли в ресторан с кем–нибудь из знакомых, потом глянул на часы и твёрдой рукой направил авто домой. Следовало обдумать всё, что рассказал ему Роман, и подготовиться к сражению – не столько с таинственным «пси–манипулятором», сколько с самим собой.
2
Что он не такой, как все, Роман понял давно, лет пятнадцать назад. Хотя сначала не придавал этому особого значения. Ну, видеть начал светлые ореолы вокруг людей, так называемые ауры. Ну, пришло нечто вроде ясновидения: откуда–то вдруг снисходило понимание характеров окружающих, становились понятными их намерения, желания, болезни. Ну, кто–то невидимый предупреждал его об опасности того или иного мероприятия. Что из того? У выпускника физфака МГУ были свои планы, мечты, области применения знаний и намеченные цели. Тем более что специалистом он стал хорошим, если уже через год после окончания университета защитил диссертацию и стал кандидатом физико–математических наук.
Однако шли годы, Роман научился не только видеть невидимое и слышать неслышимое, воспринимать «суть вещей», как говорил его друг–волейболист Воля Тимошенко, но и выправлять их энергетику, то есть лечить, по сути. И к своим тридцати девяти, – в феврале ему должно было исполниться сорок лет, – Роман Волков понял, что надо решать. На двух стульях сидеть всегда непросто, а здесь речь шла совсем не о стульях, а о смене образа жизни. Научная работа начинала мешать иному плану бытия, связанному с пониманием процессов экстрасенсорного восприятия.
Начиная изучать истинную историю России–Руси, потом её эзотерическое сакральное наследие, он не знал, что достигнет положения, когда его заметят руководители АНЭР – Ассоциации независимых экстрасенсов России, объединяющей людей с паранормальными способностями, и предложат войти в их Круг посвящённых в тайны Мироздания. Он согласился, хотя и не без долгих размышлений, но до сих пор так и не окунулся в жизнь Круга с головой. Всё время находилась более важная работа. Жизнь в реальности, данной ему в ощущениях, пока казалась интересней.
Несмотря на возраст, выглядел Роман молодо, лет на двадцать шесть. Рост метр восемьдесят один, телосложение нормальное, без особо развитой мускулатуры. Друзья предлагали ему заняться боевыми практиками, но он считал, что может постоять за себя и без знания боевых навыков, на уровне инстинктивного понимания предлагаемых действий. Глаза у него были тёмно–синие, взгляд прямой, нос не выдающийся, а наоборот, курносик, как ласково говаривала бабушка.
Складка губ Романа казалась жёсткой, а вот характер он имел доброжелательный, был исключительно терпеливым и спокойным. Из–за чего до сих пор не женился: девушки принимали его уравновешенность за нерешительность или равнодушие и не хотели ждать, пока он предложит им руку и сердце. Лишь одна ждала. Даниэла, Дана, Нэля, Ни. Ни – в том случае, если вдруг обижалась на него.
Она действительно ждала уже два года, а он никак не мог определить, готов ли изменить образ жизни ради неё или нет.
Встреча с Волеславом Романа обеспокоила.
Во–первых, он чувствовал в себе некую силу , которую надо было каким–то образом проявить. Во–вторых, история с волейболистами требовала расследования, поскольку случаи обидного проигрыша сборных России на соревнованиях разного уровня уже составили внушительный формуляр. Создавалось впечатление, что в дело вступали некие скрытые системы психофизического воздействия, оттачивающие свои приёмы. И если о «глушаках» можно было не говорить всерьёз, хотя не исключалось появление материальных генераторов пси–излучения, то волевые операторы существовали, и Роман кое–кого из них знал.
Сначала он хотел позвонить Даниэле и пригласить на матч сборных России и Польши. Потом передумал. Предстоящее дело требовало полной сосредоточенности, а при Даниэле он не смог бы стопроцентно настроиться на поиск «гипнотизёра». Если таковой существовал.
В среду позвонил Волеслав:
– Ты приедешь?
– Когда начало?
– В семь вечера. Я договорился с тренером, хотя и не рассказал ему всего. Можешь сесть с нашими парнями из команды.
– Хорошо, буду.
В половине седьмого Роман оставил машину – он ездил на белой «Хонде–Аккорд» – на стоянке у спорткомплекса, позвонил Волеславу, и его провели в зал через служебный ход.
Встреча сборной России и Польши вызвала ажиотаж среди любителей волейбола, и зал был полон.
Роман сел за спинами запасных игроков, массажистов, врачей и каких–то мужчин в спортивных костюмах с символикой России, но явно не относящихся к волейболистам. Внимательно оглядел противоположную трибуну, где расположились руководители и болельщики польской сборной. Их было немного, всего два десятка, все с национальными флагами, и ничто в их поведении не указывало на присутствие среди них «колдуна», способного воздействовать на людей издали, одним только взглядом.
Волеслав, вышедший на площадку вместе с остальными игроками сборной, помахал Роману рукой. Он был собран, деловит, сосредоточен на игре и жаждал одного – показать, на что способен. Кроме того, он был уверен, что висв (Роман невольно усмехнулся) и родные стены помогут ему отбить пси–атаку неведомого гипнотизёра, и это согревало самого Романа, одновременно заставляя его отнестись к поставленной задаче серьёзно.
Прозвучали гимны Польши и России, команды вышли на поле.
Роман привычно настроился в ритм просветлениия. Хотя его коллеги–хранители из АНЭР называли это состояние иначе – светозарень. Теперь он мог видеть–слышать–чувствовать «тонкие» нервные токи, пронизывающие спортзал и образующие красивую ментальную паутину.
Негативных узоров в этой паутине не было. Токи были разные: нетерпеливые, ждущие, радостные, озабоченные, деловитые, ободряющие, понимающие, уверенные, – но ни одного злобно–спрятанного, таящегося, ненавистного, намечающего недоброе.
Роман ещё раз просканировал зал своей эфемерной «антенной» воли, покачал головой. Возможно, на этот раз поляки не рискнули привезти с собой «магического оператора», психически воздействовавшего на игроков команды противника, и опасения Тимошенко были напрасными.
Игра началась.
Российские игроки действовали слаженно, безошибочно, играли собранно и уже к середине партии ушли в отрыв на пять очков.
Болельщики приветствовали их настрой аплодисментами, но вели себя прилично. Всё–таки любители волейбола отличались от фанатов «всенародной» игры – футбола, очень редко выплёскивая эмоции криками, а тем более метанием на поле бутылок или петард.
Первый сет россияне уверенно выиграли со счётом двадцать пять – восемнадцать, несмотря на все усилия тренера польской сборной выравнять игру.
Началась вторая партия.
И тут Роман впервые почувствовал смутное беспокойство, ещё до того, как игра сборной России начала разваливаться.
Зал пронзила бесшумная, невидимая глазу, но ощущаемая психосферой Романа зарница.
И тотчас же нападающий российской команды споткнулся на ровном месте и пробил в сетку.
Роман включил экстравосприятие «на всю мощность».
Паутина пси–связей спортзала проявилась ярче, однако в ней по–прежнему преобладали светлые тона, краски увлечённости и интереса. Канал чужой воли срабатывал лишь на мгновение, и поймать его вектор было невозможно с одного раза. Обладатель паранормального воздействия умело прятал свою ауру под «шапкой–невидимкой» биоэнергетической защиты. Что, кстати, говорило о его высоком потенциале.
Роман засомневался. Он тоже умел прятать мысли и чувства от чужого взгляда и защищать голову от «телепатического прослушивания», однако никогда ещё не встречал людей, использующих свои возможности с недобрыми помыслами.
Ещё одна «зарница» слетела с трибун на игровую площадку.
Замешкался принимающий российской сборной, Вадим Хомуцкий выдал некачественный пас, и доигровщик команды Эндрю Далинга пробил в блок.
Волеслав на площадке кинул взгляд на трибуну с запасными игроками, за спинами которых сидел Волков.
Роман кивнул, давая ему понять, что видит ситуацию.
Вторую партию россияне выиграли, но с большим трудом.
Потом «зарницы» посыпались чаще, и сборная просто–напросто провалила третий сет, проиграв со счётом двадцать пять – четырнадцать.
Сначала Роман, раздосадованный своей несостоятельностью, – «колдун» никак не идентифицировался, – подумал, что кто–то использует тот самый пресловутый «глушак», о котором он говорил с Волей, но в спектре «зарниц» чувствовался некий личностный «запах», и Роман начал искать пси–оператора тщательнее.