В целом можно сделать вывод, что после отказа Советской России от стратегического союза с националистической Германией наиболее рациональным для СССР оставался вариант обеспечения успеха в вероятной оборонительной войне в 1941 году и отказа от наступательной политики, по крайней мере, до полного перевооружения РККА в 1942 году.
Такое решение — на оборону в случае возможной войны — и было принято Сталиным на 1941 год реально.
Лишь откровенно агрессивные приготовления Германии вдоль советских границ и информация об этих приготовлениях разведки пограничных войск НКВД СССР, постоянно передаваемая Сталину наркомом Берией, побудили Сталина срочно активизировать нашу военную деятельность примерно с 18–19 июня 1941 года.
В коллизиях предвоенной ситуации 1941 года по сей день много неясного, но я неоднократно писал в своих книгах о том, что при ее анализе, и, особенно при анализе последней предвоенной недели, важнейшими реперными точками следует считать:
— нарастающий в течение апреля — июня 1941 года поток информации о масштабных приготовлениях немцев и концентрации их войск в приграничной полосе, получаемый от приграничных информаторов массовой разведки погранвойск НКВД СССР;
— постепенное осознание Сталиным готовности Гитлера начать войну уже летом 1941 года;
— предварительный политический зондаж Гитлера, предпринятый Сталиным в форме опубликования Заявления ТАСС от 13–14 июня 1941 года;
— окончательный политический зондаж Гитлера, предпринятый Сталиным 17 или 18 июня 1941 года в форме отклоненного Гитлером предложения немедленно направить в Берлин Молотова;
— организация Берией и руководством ВВС РККА 17 или 18 июня 1941 года, по поручению Сталина, полета вдоль границы командира 43-й истребительной авиадивизии ЗапОВО полковника Г.Н.Захарова для получения информации о ситуации по ту сторону границы со съемом информации в реальном масштабе времени силами погранвойск НКВД и немедленной передачей ее в Москву;
— решение, не позднее 19 июня 1941 года, Сталина о проведении срочных военных мероприятий, включая вывод командования Западного и Киевского Особых военных округов на фронтовые командные пункты.
Я об этом писал не раз, об этом же я говорил и в документальном фильме «Кто прошляпил начало войны?», снятом в 2008 году по моей концептуальной разработке ассоциацией «Наше кино» по заказу НТВ.
Да, многое еще не ясно до конца. Но уже можно сказать, что катастрофические события конца июня — начала июля 1941 года были обусловлены рядом таких объективных и субъективных причин, в том числе — просчетами высшего генералитета, которые позволяют снять лично со Сталина не только обвинение в намерении нанести летом 1941 года внезапный превентивный удар по Германии, но и обвинение его в ответственности за провалы начального периода войны.
Сталин не прошляпил начало войны. Однако для затронутой выше темы не менее важен тот неоспоримый факт, что Сталин летом 1941 года превентивной войны и не готовил — с любой точки зрения.
Александр Больных Тильзитский тупик
Если говорить о планах превентивного удара Советского Союза по Германии в 1940-х годах, то можно заметить одну интересную особенность. С легкой руки британского историка (советского изменника Суворова) Резуна принято считать, что Гитлер опередил Сталина всего на какую-то пару недель, в результате чего война продлилась четыре кровавых года, вместо того чтобы закончиться за четыре недели. Этакий блицкриг по-советски. Но тогда следует, что Сталин выбрал чуть ли не самый неподходящий момент из всех возможных для нападения на Германию, специально дождавшись сосредоточения основных сил Вермахта на востоке. Зачем? Чтобы разгромить их «малой кровью, могучим ударом»? А где гарантия, что это получится? Полностью отмобилизованная, отдохнувшая армия — не тот противник, на котором следует проверять сомнительные идеи. Но не проще ли было попытаться достичь своих целей в более благоприятной обстановке?
Такая благоприятная обстановка складывалась для Красной Армии не один раз, причем всегда ключевым фактором можно было считать рассредоточенность немецких частей и соединений. Впервые мы видим подобную ситуацию в сентябре 1939 года во время так называемого «освободительного похода» в Польшу. К этому времени дивизии Вермахта были равномерно «размазаны» буквально по всей территории страны, изрядно потрепаны боями и маршами. Напротив, Красная Армия действовала сосредоточенными, компактными ударными группами, которые никаких боев не вели, так, мелкие локальные стычки, не более. Поэтому она имела все шансы перемолоть немецкие дивизии до того, как немцы сообразят, что именно началось. Имелся еще один дополнительный нюанс, работавший на Красную Армию. Знаменитые Панцерваффе пока еще не превратились в реальную силу, слаженность танковых дивизий была далека от идеала, а структура оказалась такой же громоздкой и неуклюжей, как и у нас. Но вот количество танков было сильно неравным, да и качество тоже. Поэтому шансы на успех были совсем неплохими, требовалась только внезапность.
Вторым, просто идеальным, периодом нужно считать июнь 1940 года, когда Вермахт увяз в боях во Франции. В этом случае предстояло смять лишь слабые кордоны, и совсем не требовалось дожидаться, пока немцы по уши увязнут в операции «Морской лев», тем более что они и не планировали переправлять в Англию все свои силы. Я считаю, что это была идеальная возможность воткнуть нож в спину Гитлеру, причем отразить этот удар у немцев не было никаких шансов. Танковые дивизии, которые пришлось бы перебрасывать из Южной Франции, в лучшем случае встретили бы советские мехкорпуса в районе Зееловских высот, и еще не факт, что сумели бы остановить их. По сути, такой вариант войны вылился бы в схватку между советскими танковыми войсками и Люфтваффе, вот пикировочные эскадры могли прибыть на Восточный фронт буквально через пару дней. При этом в условиях полной готовности советской авиации и ее численном превосходстве успех Люфтваффе совсем не выглядит гарантированным.
Но ведь нет же, приспичило почему-то дожидаться лета 1941 года, когда обстановка для подобного мероприятия стала чуть ли не наихудшей из всех возможных. И все-таки, давайте попытаемся представить, как все могло сложиться, если поверить в мифическую дату 6 июля 1941 года. Мы предлагаем вам перевод отрывка книги известного американского историка Дэвида Гланца «Гроза без дождя» — «Dry Thunderstorm».
Раннее летнее утро где-то на территории Генерал-губернаторства… Вермахт продолжал готовиться к Восточной кампании, в частности, штаб 41-го танкового корпуса прорабатывал график выдвижения частей к советско-германской границе и вел тоскливую переписку со штабом 77-й бомбардировочной эскадры, которая наотрез отказывалась поддерживать действия танков генерала Рейнгардта. Не помогло даже вмешательство командующего 4-й танковой группой Гёпнера, командующий 1-м воздушным флотом генерал-оберст Келлер стоял насмерть, утверждая, что имеет свои собственные задачи, которые выше и важнее поддержки какого-то там корпуса.
Но вся эта мирная бюрократическая идиллия разлетелась в прах, когда в 4 часа утра совершенно внезапно советские бомбы посыпались на мирно спящие немецкие аэродромы. 4-я и 6-я смешанные авиадивизии атаковали Линденталь, Тракенен и Блюменфельд, где базировались самолеты 54-й истребительной эскадры. Хотя советским самолетам пришлось пролететь над территорией, занятой германскими войсками, немцы просто не успели своевременно отреагировать, и все свелось к беспорядочной стрельбе зениток. По воспоминаниям одного из пилотов эскадры:
«Советские самолеты в первом же вылете нанесли сокрушительный удар по нашим авиационным частям на аэродроме Линденталь. Бомбы обрушились на истребители Ме-109, выстроенные вдоль взлетной полосы перед своими укрытиями. Советские истребители сопровождения И-16 атаковали аэродромы вместе с пикирующими бомбардировщиками СБ-3 (так в тексте!) и уничтожили большую часть немецких самолетов на земле. Наши истребители, которым удалось взлететь, были сбиты на взлете или сразу после него».
Аэродромы, где базировались самолеты 1-й, 76-й и 77-й бомбардировочных эскадр, пострадали меньше, хотя и там имелись потери. Замысел советского командования был очевиден: лишить группу армий «Север» воздушного прикрытия, после чего бомбардировщики, даже если они рискнут действовать самостоятельно, станут легкой добычей советских истребителей, а войска будут совершенно беззащитны перед атаками с воздуха. Напомним, что на всю 4-ю танковую группу были выделены только 133-й и 164-й зенитные полки.
Одновременно с ударом по аэродромам советские войска перешли границу почти на всем ее протяжении. Главный удар Северо-Западного фронта наносился как раз в полосе 41-го механизированного корпуса на левом фланге 4-й танковой группы. Как позднее стало известно, ударный кулак составляли части 12-го мехкорпуса Красной Армии. Не следует обольщаться фиктивным равенством сил: корпус против корпуса, в двух танковых дивизиях немецкого корпуса числились 390 танков, причем 160 из них были типа 35(0, а еще 90 — Т-II, то есть почти две трети машин в лучшем случае можно было считать ограниченно боеспособными. Зато в 12-м мехкорпусе числились 806 танков, конечно, следует вычесть отсюда непонятно каким образом затесавшиеся танкетки и музейные экспонаты, вроде РГ-17, но все равно двукратное номинальное превосходство возрастает до пятикратного фактического, если еще вспомнить о пушечных бронеавтомобилях БА-10. К тому же пока еще немецкие части находились в основном в местах тыловой дислокации и лишь готовились к выдвижению в приграничную полосу. И, как мы уже отмечали, немцы были фактически лишены второго из своих главных козырей — авиационной поддержки.
Одновременно с ударом по аэродромам советские войска перешли границу почти на всем ее протяжении. Главный удар Северо-Западного фронта наносился как раз в полосе 41-го механизированного корпуса на левом фланге 4-й танковой группы. Как позднее стало известно, ударный кулак составляли части 12-го мехкорпуса Красной Армии. Не следует обольщаться фиктивным равенством сил: корпус против корпуса, в двух танковых дивизиях немецкого корпуса числились 390 танков, причем 160 из них были типа 35(0, а еще 90 — Т-II, то есть почти две трети машин в лучшем случае можно было считать ограниченно боеспособными. Зато в 12-м мехкорпусе числились 806 танков, конечно, следует вычесть отсюда непонятно каким образом затесавшиеся танкетки и музейные экспонаты, вроде РГ-17, но все равно двукратное номинальное превосходство возрастает до пятикратного фактического, если еще вспомнить о пушечных бронеавтомобилях БА-10. К тому же пока еще немецкие части находились в основном в местах тыловой дислокации и лишь готовились к выдвижению в приграничную полосу. И, как мы уже отмечали, немцы были фактически лишены второго из своих главных козырей — авиационной поддержки.
В обстановке хаоса, воцарившегося после первого удара советской авиации, возникло естественное замешательство, перешедшее в легкую панику. Командующий 1-м воздушным флотом генерал-оберст Келлер приказал немедленно поднять разведчики и приготовить бомбардировочные эскадры, которые почти не пострадали, к ответному удару. Однако повторилось то же самое, что уже происходило в период Битвы за Англию. Столкнувшись с неприятными неожиданностями, немцы отреагировали на них далеко не лучшим образом. Самолет 11-й разведывательной группы «обнаружил» огромную танковую колонну, движущуюся в направлении Куссена. Келлер немедленно приказал самолетам 76-й и 77-й бомбардировочных эскадр атаковать эту колонну, в воздух были подняты около сотни бомбардировщиков Ju-88. Однако сведения разведчика оказались настолько неточными, что самолетам пришлось довольно долго рыскать в поисках цели. Ударная группа развалилась на отдельные отряды, причем I группа 76-й эскадры нарвалась на советские истребители. Хотя Ju-88 был неплохим самолетом, но без истребительного прикрытия он превращался в удобную мишень. В считаные минуты были сбиты 5 самолетов, среди погибших оказался и командир группы капитан фон Зихарт. II группа 77-й эскадры сгоряча едва не отбомбилась по разворачивающимся подразделениям собственной 1-й танковой дивизии, катастрофу каким-то чудом удалось предотвратить в самый последний момент.
Развернутый в приграничной полосе 82-й разведывательный батальон 6-й танковой дивизии был моментально смят ударом советской 23-й танковой дивизии. Собственно, его командир только и успел сообщить, что принимает бой, после чего связь прервалась. Как позднее стало известно, 45-й танковый полк майора Тихоненко прошел через расположение немцев, не встретив никакого сопротивления. Позиции не были оборудованы, их попросту не существовало как таковых, уцелели лишь те, кто успел вовремя сдаться в плен.
Генерал Рейнгардт решил остановить наступление русских встречным ударом своих танковых дивизий, однако им требовалось некоторое время для подготовки. Бросать танки в наступление вслепую Рейнгардт не хотел. Одновременно он связался со своим соседом справа, командиром 56-го танкового корпуса генералом фон Манштейном. Однако тут же выяснилось, что у Манштейна масса собственных проблем, причем более серьезных. Завеса его корпуса также была смята, причем здесь русские ввели в дело тяжелые танки, против которых были бесполезны противотанковые орудия. Предусмотрительный Манштейн усилил передовую завесу ротой истребителей танков «Панцеръягер I», но эти легкие машины были просто передавлены советскими стальными монстрами. Поэтому Манштейн, не особо стараясь скрыть раздражение, посоветовал Рейнгардту самому разбираться со своими трудностями. Единственное, чего сумел добиться Рейнгардт, это обещания командира 77-й бомбардировочной эскадры подполковника Райтеля выслать две группы для атаки русских танков. Но Райтель сразу предупредил, что не может ничего гарантировать, так как связь со штабом истребительной эскадры нарушена, а он не желает посылать свои самолеты на убой, утренний вылет показал, насколько рискованным может стать вылет без сопровождения истребителей.
Как выяснилось буквально через пару часов, осторожность Райтеля была более чем обоснованной. Советская авиация нанесла повторный удар по немецким аэродромам, теперь были атакованы места базирования бомбардировочной авиации. Нельзя сказать, чтобы русские летчики бомбили очень точно, видимо, они полностью выложились в утренней атаке, но тем не менее на аэродромах Хейлингенбейля, Йезау и Вормдитта воцарился хаос. Опомнившиеся немецкие зенитчики вели интенсивный огонь и сбили около двух десятков самолетов, однако немедленный вылет, обещанный Райтелем, сорвался.
Зато самолеты 7-й смешанной авиадивизии буквально в порошок стерли поспешно брошенный навстречу русским авангард 6-й танковой дивизии. Генерал Ландграф выдвинул вперед то, что оказалось под рукой — II батальон 11-го танкового полка и роту истребителей танков. Опасаясь за судьбу своих главных сил, он задержал приданный дивизии батальон 411-го зенитного полка, результат получился ужасным.
«Нас атаковали десятки русских самолетов, они были буквально повсюду. Бомбы сыпались градом, во время первого же захода они накрыли голову колонны, и командир батальона погиб. Танки пбпытались свернуть с дороги, чтобы укрыться в соседней роще, но местность оказалась довольно топкой, и машины ползли буквально с черепашьей скоростью, превращаясь в отличные мишени. Особенно плохо пришлось истребителям танков, так как их расчеты были прикрыты только щитами. Русские истребители, идя на бреющем над самой дорогой, безжалостно расстреливали их из пулеметов. В результате атаки батальон понес очень тяжелые потери и был вынужден отступить, не выполнив задачи».
В общем, на фронте 4-й танковой группы сложилась очень неприятная для немцев ситуация. За день советские войска продвинулись в глубь немецкой территории на расстояние до 30 километров и при этом нигде не встретили серьезного сопротивления. Хуже всего было то, что 1-й воздушный флот, хотя и не был уничтожен, понес серьезные потери и был фактически парализован. Вечером две эскадрильи 76-й эскадры, откликнувшись на отчаянные призывы Манштейна, сумели разбомбить небольшую колонну советской 2-й танковой дивизии, но это не только не остановило, но даже серьезно не задержало русские войска. Их перевес в силах был слишком велик.
Ночью немецкие командиры попытались собрать сведения с различных участков фронта, чтобы прояснить ситуацию. Картина вырисовывалась самая мрачная. Русские уверенно наступали по всей линии границы, хотя продвижение было неравномерным. Стрелковые корпуса лишь перешли границу, оттеснив немецкие завесы, тогда как механизированные острыми клиньями врезались в расположение немецких войск, причем до сих пор оставалась не слишком понятной конечная цель их наступления. Самое же главное — перед генералом Гёпнером стояла практически неразрешимая проблема: как остановить русское наступление? Окопаться и закрепиться его войска не успевали, значит, оставался только встречный контрудар, но при колоссальном превосходстве русских в силах этот контрудар мог закончиться катастрофой. На помощь соседей рассчитывать не приходилось, так как соседняя 3-я танковая группа из группы армий «Центр» оказалась в еще более сложном положении. Огромные массы советских танков с Белостокского направления ударом на север — здесь направление определилось сразу — грозили отрезать группу Гота. Вообще было похоже на то, что советское командование готовило огромный котел, в котором должны были оказаться 3-я и 4-я танковые группы, 16-я армия и часть сил 9-й армии. Именно она попала под удар и разваливалась буквально на глазах, из ОКХ уже поступили требования отправить армейский резерв (моторизованную дивизию СС «Тотенкопф») на юг. Отступать к укреплениям в районе Кенигсберга? Они, разумеется, выглядят грозно, но сумеют ли они сдержать удар танковой армады? А пока что, не занятые войсками, они и вообще бесполезны.
Генерал Келлер отчаянно пытался восстановить хоть какой-то порядок в своих эскадрах, что удавалось ему плохо. Относительную боеспособность сохранили 1-я бомбардировочная эскадра и несколько разведывательных групп. Келлер попытался было добиться у Геринга посылки подкреплений с Запада, но командование Люфтваффе гасило свой пожар. На центральном участке фронта положение складывалось вообще катастрофическое.
Словом, это была тяжелая ночь для генерал-оберста Гёпнера. И, словно мало было других неприятностей, русские ночью выбросили в немецком тылу несколько диверсионных групп парашютистов, которые устроили переполох на дорогах. Одна из таких групп даже атаковала штаб 8-й танковой дивизии как раз в тот момент, когда туда примчался командир корпуса Манштейн. Слава богу, рота охраны сумела отбить нападение, и Манштейн остался цел, но во время нападения погибли начальник штаба корпуса подполковник барон фон Эверфельдт и командир дивизии генерал Бранденберг, что еще больше увеличило замешательство.