Он увидел главный зал, в котором могли поместиться до тысячи шестисот человек, но отталкивающе мрачный, с окнами в грязных подтеках, с коричневыми оштукатуренными стенами и чугунными колоннами, Задняя стена алтаря была выкрашена в траурно-синий цвет; звезды, нарисованные на ней, уже давно не мерцали; темная дубовая кафедра была увенчана нелепой зеленой бархатной подушкой с кистями, выцветшей и потертой. Общее впечатление от зала было унылое, отталкивающее; пустые ряды темно-коричневых скамей печально глядели на Элмера.
"Ничего не скажешь, бодрая компания христиан спланировала здесь все так мило. Ладно, у меня тут через пять лет будет новая церковь, светлая, веселая, в готическом стиле, с современным учебным оборудованием, со специальными аудиториями для церковных обществ и кружков", - размышлял новый священник.
Помещение для воскресной школы было достаточно просторное, но запущенное: на полу валялись растрепанные молитвенники; в кухне для церковных ужинов, помещавшейся в подвальном этаже, стояла старинная неуклюжая печь и горы битых тарелок. Кабинет и канцелярия самого Элмера выходили на забитый машинами двор какого-то гаража и не проветривались. Орган, по словам мистера Черри, страдал сильной одышкой.
"Да ладно, - рассуждал потом сам с собою Элмер, - мне-то что! Места хватит, а уж народ сюда затащить - это моя забота! Пойдут как миленькие… Боже, ну и чучело эта Бандл! Надо будет добыть себе расторопную секретаршу, хорошенькую! Ну, за дело! Ура! Покажем этому городу, что такое первоклассный проповедник!"
Только через три дня ему пришло в голову, что Клео, быть может, тоже хочется посмотреть на церковь.
II
Хотя в Зените было почти четыреста тысяч жителей, а в Банджо-Кроссинге только девятьсот, банкет в честь Элмера, устроенный в подвальном этаже Зенитской церкви, был удивительно похож на торжество в подвальном этаже церкви в Банджо. Те же грубоватые братья с мозолистыми руками, те же пышнотелые сестры, великие мастерицы по части пончиков и пирогов, те же низенькие, расторопные деловые люди, любители посмеяться и отпустить благочестивую шуточку. То же домашнее мороженое и доморощенное красноречие. Но только народу тут было в пять раз больше, чем в Банджо, а Элмер всегда обожал количество. И потом среди недавней деревенщины попадалась и другая публика. Преуспевающие специалисты различных профессий, элегантные женщины, хорошенькие девушки, о которых с одного взгляда можно было сказать, что они посещают танцевальную школу и будут посещать, что бы там ни предписывало методистское учение.
Элмеру было весело с ними, он любил их всех - своих, как он выразился, "братьев-крестоносцев, которые решительным шагом идут вперед к победе царства божия на земле".
Ему нетрудно было установить, кто из присутствующих членов приходского совета более других достоин его внимания. Мистер Эрнест Апфелмус, один из церковных старост, был владелец кондитерской фирмы Жемчужина Океана и смахивал на пухлого и растерянного мальчишку, внезапно раздувшегося до гигантских размеров. Мисс Бандл шепнула, что он ужасно богат и не знает, куда девать деньги, кроме как на брильянты жене да на божьи дела. И Элмер преданно ухаживал за мистером Апфелмусом и его супругой, которая, кстати, очень недурно владела английским.
Но еще более значителен, хоть и не так богат, был, как понял Элмер, Т. Дж. Ригг, знаменитый адвокат-криминалист и попечитель Уэллспрингской церкви.
Мистер Ригг был мужчина невысокого роста, с лицом, изрезанным глубокими морщинами, с лукавым и умным взглядом. Элмер мгновенно определил, что такой человек должен быть чудесным собутыльником. У его жены был заразительный смех и девичье личико, круглое, голубоглазое, с гладкой кожей, хотя ей было уже за пятьдесят.
- С этими можно играть в открытую, - решил Элмер, стараясь держаться к ним поближе.
- Слушайте, преподобный отец, - предложил ему Ригг, - отчего бы вам и вашей супруге не заглянуть сегодня к нам после банкета? Можно будет отдохнуть, посмеяться, прийти в себя после этого рукодельного кружка.
- Я бы с большим удовольствием! - Элмер смекнул, что если он хочет действительно чувствовать себя в своей тарелке, то нельзя брать с собой Клео. - Только жаль, у жены, у бедненькой, страшно разболелась голова. Подбросим ее домой, а потом я поеду к вам.
- Когда пожмете еще пару тысяч рук?
- Именно!
Элмер был приятно поражен, когда выяснилось, что у мистера Ригга свой лимузин и свой шофер, - Элмеру не так уж часто доводилось разъезжать в лимузинах. Приятно все-таки, когда твои братья во Христе не испытывают недостатка в благах земных… В то же время при виде лимузина он стал держаться с Риггом более сдержанно, почтительно и елейно, и когда они доставили Клео в отель, Элмер изящно откинулся на бархатное сиденье и, поэтически взмахнув рукою, молвил:
- Какой сердечный прием оказали мне эти милые люди! Я так им благодарен! Воистину проявление высокого духа…
- Слушайте! - фыркнул Ригг. - С нами благочестие не обязательно. Мы с моей старушкой - стреляные воробьи. Мы любим религию, любим добрые старые гимны - это память о нашем родном захолустье. По-нашему, религия - отличное средство держать в руках народ: пусть лучше думают о высоких материях, чем о высокой зарплате, стачках и беспорядках, от которых так страдает наша промышленность. А кроме того, мне по душе хороший, энергичный проповедник, который умеет показать товар лицом. Поэтому я и стал попечителем. Но мы сами не так уж набожны. Так что, когда вам захочется дать себе передышку, а я думаю, что такому здоровенному малому, как вы, тошно слушать все время, как хнычут сестрицы во Христе, приходите к нам запросто, и, если вздумаете выкурить сигару или даже пропустить рюмочку, как порою делаю и я, грешный, мы вас отлично поймем. Верно я говорю, жена?
- Спрашиваешь! - отозвалась миссис Ригг. - А я сбегаю на кухню и, если кухарки не будет дома, сама поджарю вам яичницу. Да и пива бутылочка всегда найдется в холодильнике - смотрите только не проболтайтесь кому-нибудь из братьев. Идет?
- Еще бы! - обрадовался Элмер. - Само собой! Только я-то сам вот уж несколько лет, как не пью и не курю. Раньше, конечно, всякое было, а потом бросил совсем и теперь не хочется идти на попятный. Ну, а вы, естественно, валяйте. И знаете, какое это облегчение, когда в твоем приходе есть человек, с которым можно говорить свободно и не бояться, что он упадет в обморок! Ведь эти святоши, которые благочестивей самого господа бога, - они ни за что не дадут священнику вести себя просто, по-человечески!
Просторный и не очень новый дом Риггов был забит книгами - причем видно было, что здесь их читают, - книги по истории, биографии замечательных людей, записки путешественников… В маленькой гостиной с пылающим камином и широкими мягкими креслами было уютно, но миссис Ригг здесь не сиделось.
- Пошли на кухню, сочиним гренки с сыром! Обожаю готовить, но не смею сунуть нос в кухню, пока прислуга не ляжет спать.
Итак, первая беседа Элмера с Т. Дж. Риггом, которому суждено было стать единственным его настоящим другом после Джима Леффертса, состоялась в огромной кухне, за сверкающим белой эмалью столом, вокруг которого хлопотала миссис Ригг, потчуя мужчин гренками с сыром, салатом из сельдерея, холодной курицей - словом, всем, что нашлось в холодильнике.
- Мне нужен ваш совет, брат Ригг, - сказал Элмер. - Хотелось бы, чтобы первая проповедь прозвучала сенса… так, чтоб люди навострили уши и слушали. Тему надо сообщить завтра, чтобы успели подготовить объявление. Не подпустить ли немного пацифизма?
- М-м…
- Знаю, знаю! Во время войны я, конечно, был таким же патриотом, как всякий другой, вступил в Фор-минитмен, еще месяц - уж был бы в военной форме. Но, честное слово, теперь, когда война благополучно завершилась, все кричат о пацифизме - крупнейшие проповедники страны, и как их слушают! А здесь, в Зените, насколько мне известно, еще никто не трогал эту тему. Можно бы произвести большое впечатление…
- Что ж, верно. Отчего бы не стать пацифистом, пока новой войны не предвидится? Вполне разумно.
- Или, может, взять что-нибудь поблагороднее, назидательнее, с эдаким поэтическим уклоном? Как по-вашему? Вы ведь знаете здешнюю публику. Может, такая проповедь произведет больше впечатления? Или что-нибудь сильное, обличительное, смело бичующее порок? Знаете, пьянство, безнравственность - короткие юбки и прочее - ха, черт побери: у девиц юбки, что ни год, то короче!
- Я лично за последнее, - сказал Ригг. - Верное дело. Ничего нет лучше хорошей смачной проповеди о пороке. Да, сэр! Решительный бой пьянству и ужасающей половой распущенности, а то действительно все это принимает чудовищные размеры. - Мистер Ригг задумчиво смешал себе коктейль - виски с содовой, кусочек льда - не слишком крепкий: наутро ему предстояло защищать в суде некую особу, обвиняемую в злостном шантаже своих любовников. - Да-да. Кое-кто говорит, будто такие проповеди - сенсационная трескотня и только, но я на это всегда говорю одно: если священник таким путем заставляет народ ходить в церковь - а ведь очень немногие представляют себе, как трудно составить хорошую проповедь о пороке: чтобы и пробрало как следует и в то же время не получилось чересчур непристойно - так вот: надо только залучить людей в церковь, а там уж, пожалуйста, угощайте их старой, доброй, прочной религией, показывайте путь к спасению, учите соблюдать законы и добросовестно зарабатывать свои честные трудовые деньги, а не считать с утра, много ли осталось до конца рабочего дня, как мои чертовы клерки! Да-да, если вам нужен мой совет, берите порок… Слушай, ма, думаешь, его преподобие не обидится, если мы ему расскажем тот анекдотец про горничную и коммивояжера - помнишь, Марк рассказывал?
Элмер не обиделся. Больше того: у него был тоже наготове анекдотец ничуть не хуже. Домой он отправился в час ночи.
"С этой парой можно славно проводить время, - размышлял он, с наслаждением развалившись в такси. - Только со стариной Риггом надо держать ухо востро. Он стреляная птица и не прочь меня поймать… - И тут же возмущенно одернул себя: - А между прочим, что значит "поймать"? Что это я, правда? И ловить нечего! Пить отказался, от сигары тоже отказался - разве нет? Никогда не ругаюсь, разве что когда выйду из себя… Веду истинно христианскую жизнь! И, кстати, привожу в лоно церкви в сто раз больше душ, чем любой святоша-трезвенник, который боится смеха и веселья хуже чумы. "Поймать!" Черта с два!"
III
В субботу утром среди церковных объявлений в зенитских газетах появилось сообщение о первой проповеди Элмера, напечатанное на двух столбцах. Тема звучала многообещающе: "Может ли приезжий найти в Зените притоны порока?"
Да, может, и без всякого труда, - заявил Элмер в своей проповеди. Он сказал это перед аудиторией в четыреста человек, если не больше, хотя обычно на утренних богослужениях набиралось не более сотни.
Он сам новый человек в Зените, и вот он пошел по городу и был "потрясен - нет, ошеломлен, охвачен ужасом", на каждом шагу сталкиваясь с пороком - и каким заманчивым, привлекательным пороком! Он обследовал Браунс-Айленд, шумный пляж, танцевальную площадку, ресторан в южной части Зенита; он обнаружил, что мужчины и женщины купаются вместе! Он живописно изобразил женские ножки, описал двух милых молоденьких женщин, которые к нему привязались на улице. Он рассказал про официанта из ресторана Брауна, который хоть и отрицал, что в ресторане продают спиртные напитки, был готов сообщить ему, где их можно достать и где найти ночной игорный дом. "Играют в покер и при этом на деньги, понятно?" - пояснил Элмер.
На Вашингтон-авеню, в северной части города, он обнаружил два кинотеатра, в которых "гнусные и размалеванные поставщики зловонного порока" - Элмер имел в виду киноактеров - танцевали на экране с двусмысленными телодвижениями, при виде которых щеки всякой приличной женщины покрылись бы краской стыда, и где все те же поставщики распивали напитки, которые, как он понял, представляли собою не что иное, как смертоносные коктейли. На обратном пути в гостиницу после посещения этих кинотеатров к нему прямо на ярко освещенной улице пристали три особы легкого поведения. Праздношатающиеся гуляки (к которым ему, по-видимому, легко удалось войти в доверие) рассказывали о тайных кабачках, торговцах наркотиками, притонах изощреннейшего разврата.
- Вот, - восклицал Элмер, - что может какой-нибудь приезжий найти в нашем - отныне и моем горячо любимом городе! Но может ли он столь же легко найти добродетель, а? Может ли, скажите мне? Или же он найдет лишь покладистых прихожан, которые прохлаждаются в свое удовольствие в то время, как справедливый господь угрожает граду сему огнем и всепожирающей серой, что уничтожили Содом и Гоморру в их гордыне и скверне! Братья! С помощью всесильного бога создадим же здесь, в этой церкви, оплот добродетели, которого ни один чужой не сможет не заметить! Мы ленивы. В нас не горит праведный огонь благочестия. На колени же, о нерадивые христиане, и молитесь, чтобы бог простил вас и помог создать братство ревностных, бодрых, пламенных последователей каждой заповеди господа бога нашего!
Газеты напечатали проповедь почти целиком… Так уж случилось, что в церкви присутствовали репортеры; Элмер (тоже по чистой случайности) зашел в субботу в "Адвокат-таймс", случайно вспомнил, что встречался с репортером "Адвоката" Биллом Кингдомом в Спарте и совершенно случайно, просто желая помочь доброму старому Биллу подработать деньжат, сообщил ему, что в это воскресенье в его церкви произойдет нечто весьма интересное.
В следующую субботу Элмер дал такое объявление:
"ПРАВДА ЛИ ЭТО, ЧТО РЯДОМ С НАМИ ШНЫРЯЕТ НАСТОЯЩИЙ ДЬЯВОЛ С РОГАМИ И КОПЫТАМИ?"
В воскресенье в церкви собралось уже восемьсот человек. А через два месяца Элмер - все более уверенно и эффектно - выступал с проповедями перед аудиторией более многочисленной, чем в любой другой церкви Зенита, не считая, быть может, четырех или пяти.
Но его коллеги-священники, а в особенности раздосадованные собратья-методисты брюзжали скептически: "Ах, просто новая сенсация. Его хватит ненадолго. Ни образования, ни закалки… Да и потом Старый город разваливается на глазах…"
IV
Клео и Элмер подыскали в Старом городе красивый старинный дом, и дешево (район был неважный). Элмер намекнул жене, что если он сам принес такую высокую жертву, согласившись переехать в Зенит на меньшее жалованье, то и ее отец, как ревностный христианин, обязан им помочь. Так что если ей не удастся заставить отца уяснить себе эту мысль, он, Элмер, к сожалению, будет вынужден на нее рассердиться.
Клео съездила в Банджо-Кроссинг и вернулась домой с двумя тысячами долларов.
У Клео был врожденный вкус, и она понимала толк в мебели. Для своего старинного дома, отделанного белыми панелями, она заказала стулья, комоды и столы в стиле старинной новоанглийской мебели. В гостиной сверкал белизною камин, и на нем стоял чудесный старинный канделябр из хрусталя.
- Шик! Не стыдно пригласить самый bon-ton, и, будь уверена, я скоро добьюсь, и чистая публика у меня валом повалит в церковь… Честное слово, иногда жаль, что я не пошел в епископальную церковь. И шику куда больше, и никто не поднимает вой, если пастор позволит себе опрокинуть рюмочку.
- О Элмер! Как ты можешь! Ведь методистская церковь - это…
- Боже ты мой! Хоть бы раз в жизни не искажала умышленно моих слов! Я, понимаете, рассуждаю в чисто философском плане, вовсе не конкретно, а она уже начинает, тут как тут…
В доме был наведен порядок. Пора было обратить внимание на свой гардероб. Он одевался обдуманно, как актер перед выходом на сцену. Для кафедры - по-прежнему визитка. Для церковного кабинета - подчеркнуто скромный пиджачный костюм - серый, коричневый или синий в полоску, - крахмальные воротнички, строгий синий галстук. Для выступлений перед довольно буйными членами дневных клубов шли мужественные, спортивные костюмы из твида и не менее мужественные отложные воротнички в сочетании с мужественным голосом и мужественными остротами.
Свои густые волосы он зачесывал назад с массивного квадратного лба, так что они, точно грива, ниспадали чуть пониже воротника. Жаль, правда, мало в них было седины, а то бы пророк, да и только…
Еще и месяца не прошло, как он поселился в Зените, а две тысячи уже растаяли без следа.
- Ничего, окупится, дело верное, - говорил Элмер, - познакомлюсь с тузами - увидят, что хоть и церковь - барахло и район - трущоба, да зато сам лицом в грязь не ударю, что тебе твой хлыщ из церкви на Чикасо-роуд.
V
Если в Банджо-Кроссинге Элмер изнывал от безделья, то в Зените он почти изнемогал оттого, что его разрывали на части. При Уэллспрингской церкви имелось десятка два различных общественных организаций, а Элмер еще удвоил их число, ибо ничто так не помогало добиться любви, гласности и пожертвований. Богатые старые гиены, никогда не ходившие в церковь, отвалят тебе сто, даже пятьсот долларов, если ты распишешь им, как матери, кутаясь в шали, приходят с глазами, полными слез, к пункту бесплатной раздачи молока.
Для бедных мальчиков и девочек из Старого города при церкви имелись кружки ручного труда, домоводства, гимнастики и птицеводства. Были созданы отряды бойскаутов и скаутов-девочек. Шли собрания комитета прихожанок, женского миссионерского общества, регулярно проводились церковные ужины перед молитвенными собраниями, курсы изучения библии для учителей воскресных школ, занятия кружка рукоделия, работали ясли и бесплатная столовая для бедных и больных, полдюжины клубов для юношей и для девушек, полдюжины кружков для матерей семейства, домашних хозяек, мужской клуб с ежемесячными обедами, на которые пастору вменялось в обязанность залучать бесплатно выдающихся ораторов. Воскресная школа напоминала маленький университет. И каждый день десятки посетителей шли к пастору за утешением, за советом, за денежной помощью: юноши, искушаемые соблазнами; вдовы, которым требовалась работа; старухи, которым нужна была уверенность в бессмертии; бродяги, взывающие о подаянии, и велеречивые агенты книжных магазинов. Если жители Банджо стыдились выставлять напоказ свои тайные горести, то здесь, в большом городе, всегда находились одинокие, которые тешились тем, что они чуточку не такие, как все, чуточку странные, чуточку не укладываются в рамки общепринятого - люди, которые жаждали говорить о себе и твердо рассчитывали на то, что священнику это всегда должно быть интересно.
У Элмера едва хватало времени готовиться к проповедям, хотя теперь он искренне стремился сделать их по-настоящему оригинальными и красноречивыми. Старых запасов уже явно не хватало. Надо было пополнить свой словарь и даже - куда ни шло - нахвататься новых идей из книг по биологии, из жизнеописаний великих людей, из политических передовиц.