Вуаве прижал к уху крохотную коробочку. Выслушал сообщение. Затем проговорил, не оборачиваясь к сидящей рядом Мириам:
– К сожалению, нас встречают. Надо приготовиться.
Он произнес эти слова бесстрастно, но все-таки значение, которое он вложил в них, было моментально прочувствовано женщиной.
Вуаве был одет в обычную униформу менеджера, вынужденного полжизни болтаться в небе между Европой и Америкой: черные костюм от Calvin Klein, сорочка от Levanto и темно-синий галстук, купленный в одном из VIP-бутиков «Хэрродса». Мириам была в простеньком бирюзовом платье от Cavally с ниткой искусственного жемчуга и в босоножках эксклюзивной коллекции от Nina Ricci. Никаких украшений, только золотые сережки и запечатанный пирсингом пупок – впрочем, он виден не был. Мириам пошевелилась и так же спокойно, тихо ответила:
– Куда?!
Обоим лишние слова явно не требовались. На табло зажглась предупредительная просьба пристегнуть ремни и воздержаться от хождения по салону; но по опыту полетов и Мириам, и Вуаве знали, что летчики перестраховываются, давая эту команду как минимум на пять минут раньше. Поэтому Мириам легко встала и направилась к размещенному позади салона туалету. Стюардесса, рослая светловолосая немка с профессионально короткой, удобной стрижкой, проводила ее осуждающим взглядом: ну, конечно, эта корова не могла сходить в интимное заведение раньше! Еще придется ее вызывать… Интересно, она понимает по-английски?
Вуаве не смотрел назад. Он равнодушно забросил в рот несколько мятных леденцов, с вежливой брезгливостью отказавшись от розовых облаток Cadberry, предложенных стюардессой, и закрепил замок ремня под полами пиджака. Ремень болтался, но ливанец даже не подумал о его регулировке. Ему было все равно. Он только считал минуты и рассматривал варианты.
Волнения стюардессы оказались напрасны: Мириам появилась из-за портьеры даже быстрее, чем можно было предполагать. Женщина шла по проходу – в бизнес-классе на этом рейсе пустовало около десятка мест – но в этот момент какой-то пузатый чех, до этого времени спокойно читавший «Фигаро», вдруг опомнился, уронил газету и рванулся в туалет, грохоча жесткими штиблетами.
– Аh, shit! – пробормотала стюардесса и бросилась за ним. – Sir, excuse me! Couldn’t you refrain from…[5]
Но чех ее не слушал. Выставив вперед свой живот, как таран, он ударил им Мириам в бок; Вуаве не видел, как спокойное и даже ленивое лицо турчанки исказила гримаса острой секундной боли; она покачнулась, но совладала с собой и спокойно прошла к своему месту. Уселась, будто несла в себе какой-то драгоценный сосуд – боясь расплескать. Набросила на колени, укрытые платьем, такой же, как у Вуаве, до предела расслабленный ремень.
Стюардесса стучала в двери кабинки согнутым пальчиком, с едва сдерживаемым раздражением прося пассажира занять свое место. Семьдесят восемь пассажиров салона бизнес-класса не обращали на эту суету внимания, только двое русских у самого выхода комментировали ситуацию на непонятном большинству языке.
Женщина пошевелилась, устраиваясь в кресле. Не глядя на нее по-прежнему, Вуаве обронил:
– Все в порядке?
Мириам криво усмехнулась. Поправила платье.
– Да. Только, дорогой мой, мне придется ехать в отель босиком. На каблуках я могу ЕЕ выронить… мышцы не выдерживают.
Вуаве мельком посмотрел на ее голые ступни, лежащие на зеленом покрытии пола самолета, – белые, с перламутровым лаком на ногтях холеных пальцев. Равнодушно заметил:
– Это не принципиально. Думаю, ты никого не удивишь. При современных мерах безопасности на терминалах разувают всех.
Самолет снижался; разрубая крыльями облака, машина неслась к аэропорту Рузыне, в десятке километров от Праги. Мерцало табло. Стюардесса наконец выгнала из туалетной кабинки красного, как рак, чеха – он на ходу застегивал скользкие пуговицы ширинки – и быстрым взглядом осмотрела кабинку; потом усмехнулась, подняла с пола что-то белое и швырнула в контейнер для мусора.
Если бы зеркало, висевшее над умывальником, могло показать, что здесь происходило, то стюардесса увидала бы сейчас белый живот, выбритый пах и женское лоно, которое распирали жесткие, даже острые углы странной фигуры – бронзового треугольника, наложенного на бронзовый же квадрат.
Тем временем, за десять минут до того, как в залах «Прага Рузыне» на трех языках объявили о прибытии рейса номер восемь тысяч восемьсот девять, Лондон – Прага – Москва, к служебному входу в аэропорт подъехала черная «ауди». В ночи, окутывающей город, она была совершенно незаметна, а в аэропорту – тем более. Два человека, вышедшие из нее, несли поклажу: один тащил настоящий кофр, второй обошелся скромным кейсом. Оба – профессионально безликие; в одном, с внушительными фельдфебельскими усами и бакенбардами, угадывался чех – любитель «Пльзенского», а во втором можно было безошибочно узнать русского – по движению челюстей, мнущих жевательную резинку, и по огромным солнцезащитным очкам, очевидно, не нужным в такой пасмурный день, как этот. Люди поднялись по лестнице в помещение службы безопасности, и старший, чех, молча предъявил дежурному бумагу с государственным гербом и коротким текстом. Пока дежурный изумленно вчитывался, чех произнес по-английски:
– Urgently. All through one terminal. We need five minutes to adjust the equipment[6].
Дежурный только хлопнул глазами; через секунду он уже снимал трубку, связываясь с терминалом. Посетители, не слушая его объяснений, развернулись и быстро пошли вниз. Видно было, что они отлично знают, где находится терминал приема прибывших пассажиров.
За стойкой уже дежурили два таможенника и сотрудница аэропорта, высокая темноглазая молдаванка. На двух соседних терминалах зажглись табло: «The terminal temporarily does not work. We apologize for the delivered inconveniences!»[7]
Пассажиры, недовольно гомоня, – кто-то громче, кто-то тише, – вытягивались в очередь на проход. Двое русских в неряшливо повязанных галстуках толклись в очереди, один из них склонился к своим ботинкам из ярко-желтой кожи, а второй пихнул его локтем:
– Лева, офуел? Тут не нужно… Мы же не улетаем, нафиг!
– Ну, мля…
Его товарищ разогнулся. Пассажиры: немцы, поляки, стайка американских студентов, старички из Бельгии, две монашки и несколько сосредоточенных менеджеров – проходили через рамку. Это была обычная процедура, принятая в некоторых аэропортах бывшего Восточного блока по требованию Евросоюза. Но сейчас на рамке были укреплены небольшие датчики, а провода тянулись под вскрытым ковролином за ширму, где у ноутбука дежурил русский в темных очках, а чех, шевеля усами, уставился в монитор видеокамеры, показывающей всех проходящих пассажиров.
Русские между тем странно замешкались; мужчина в желтых ботинках нахально ткнул пальцем в кого-то и громко сказал товарищу:
– Е-па мать! А это вон… смотри!
За худощавым, седоватым ливанцем в тонких золоченых очках без оправы размеренно двигалась женщина в платье светлой бирюзы; она шла босиком, гладя своими полными, ухоженными ступнями пол аэропорта. Видно было, что это не удивляет ни саму женщину, ни тех, кто шел рядом, – никого, за исключением двух русских.
– Ништяк телка! – отреагировал тот, кто сделал товарищу ценное замечание. – Блин, Лева, пойдем, нам таких утром вагон подкатят…
Женщина и человек в очках уже проходили через рамку. Босая пассажирка замешкалась, зацепившись краем платья за край рамки; в это время на ноутбуке за шторкой экран тревожно мигнул густо-сиреневым, и оба наблюдателя моментально напряглись. Усатый хрипло бросил напарнику:
– Scan![8]
Изображение на мониторе многократно увеличилось, и сиреневое пятнышко тоже. Стало видно, как во внутреннем кармане одного из проходящих прибор обрисовал топорно сделанную куклу – вероятно, деревянную.
– Черт! – по-русски проговорил человек в темных очках. – Бутор, Макс. Вуду, ничего серьезного.
Пара уже вышла на открытую стоянку. Босые ступни женщины бесшумно ступали по гладкому асфальту, в неярком свете ночных огней казались матовыми. Вот к тротуару подкатил «мерседес» черного цвета, подходящий к оттенку пражской ночи, и эти роскошные ступни исчезли за его лаковой дверцей, как и старомодные штиблеты ее спутника. А двое русских остановились перед витриной киоска Duty free, рассматривая бутылки с этикетками. Тот, которого звали Лева, заметил оживленно:
– Мля! Думал, куклу забыл… вот она!
– Какую?
– Да эту, помнишь? В магазине черной магии-то купили, у негра. В этом, как его… в Сохе, типа.
– А… ну да. Пойдем, такси надо взять.
Через десять минут двое с чемоданами, уложив в них привезенную аппаратуру, покинули аэропорт, поблагодарив дежурного, а тот все еще обеспокоенно размышлял, как докладывать о визите двух странных интерполовцев из особого отдела.
А еще через двадцать минут «Боинг» авиакомпании «British Airways» поднялся в воздух. В кабинке буфета немка-стюардесса рассказывала подруге, рыжеволосой полячке:
А еще через двадцать минут «Боинг» авиакомпании «British Airways» поднялся в воздух. В кабинке буфета немка-стюардесса рассказывала подруге, рыжеволосой полячке:
– Представляешь, что эта толстая корова, из бизнес-класса, в туалете делала?
– А, которая сидела на тридцать четвертом месте?
– Да. Вот! – Стюардесса с возмущением показала коллеге стильные босоножки. – Под креслом оставила. А в туалете – трусики. Видать, захотелось дамочке срочно оргазм испытать перед Прагой… Представляешь?
Девушки захихикали. Полячка деловито прибрала туфли в шкаф.
– Прилетим в Москву, я знакомой в комиссионный сдам… Хорошая обувь, сразу видно. Вот извращенка, да?
* * *Было уже без четверти двенадцать ночи, когда глубоко под землей, в центре Новосибирска, Элина Альмах плюхнулась на кожаный диванчик в комнатке отдыха и скинула на ковер тапочки, заявив:
– Не могу, Александр Григорьевич! Ноги не держат… Последнее сообщение из Праги было. Ни-че-го. Ни там, ни в Калининграде, ни в Варшаве ничего не обнаружили.
Полковник молчал, посасывая потухшую сигару. Мрачно.
– Значит, – глухо проговорил он, – либо наши люди сработали некорректно, либо… либо они куда-то спрятали улльру. И в багаже, и на теле она непременно бы дала сиреневый эффект. Непременно! Это правило, в котором исключений нет.
– Может, они ее накрыли каким-то энергетическим экраном? – устало предположила Альмах, массируя тонкие ступни, обтянутые хорошими колготками. – Ох…
– Ну да. Тряпочкой магической обернули… Черт возьми, Элина Глебовна, как мы все-таки об этом еще мало знаем! И как ненадежны все эти электронные приборы обнаружения… Человек, человек нужен, биолокатор. А где ты столько наберешь, а?
Альмах кивнула, просительно посмотрела на полковника.
– Александр Григорьевич… может, вы меня отпустите, а? Я домой на пару часиков, хоть вздремну немного.
– Да, – рассеянно разрешил Заратустров. – Да, и у дежурного все-таки возьмите шоколадку. Я вам оставил.
Новости
«…похоже, что стиль casual, помноженный с легкой руки модных проповедников „простоты“, восприняли в Москве с русской истовостью… Теперь, если зайти в офис крупной компании, нередко можно встретить молодую сотрудницу, которая поприветствует вас, щеголяя в модных джинсах и хлопковом топе. При этом из-под джинсов будут выглядывать голые пальцы ее босых ног с двухсотдолларовым педикюром, а из-под топа – фрагмент голого тела. Недавнее выступление в московском найт-клубе CrazySorry мага и кудесника Рами Капитоно ввело моду на босые ноги среди модной столичной тусовки. Оголяя пятки в своих офисах, молодые люди черпают „энергетику земли“ и „разжигают внутренний огонь“. Увлечение это подтверждается несколькими последними обозрениями по искусству фэн-шуй: спрос на шероховатую плитку, по которой ходили босиком китайские мудрецы, впитывая „благотворную ци“, вырос в Москве в несколько раз… Любопытно то, что сам Рами, сибирский волшебник, приехал в Москву отнюдь не из Сибири, а из Лондона, где, по слухам, живет на полном попечении герцогини Йоркской, леди Сары…»
Лида Типперс-Жэрнен. «Что они там носят?»
Herald Tribune, Нейи-сюр-Сен, Франция
Тексты Майя и Алексей
– А все-таки она мне не нравится! – задумчиво проговорил Алексей, катая по столу крошки и лепя из них Хлебного Человечка.
– Что? Котлета не нравится?! – удивилась Майя. – Ты же сам хотел из лосося!
Она стояла у плиты на кухне, в очень откровенном бикини и грубоватом кожаном фартучке, который надежно защищал ее тело спереди от брызг масла, но открывал сзади соблазнительные ягодицы, символически прикрытые полосочками трусиков-стрингов. Этот наряд являлся смысловым продолжением только что проведенного ритуала «Двойной поКУПки», разработанного ими не так давно. Развивая тему выгодных покупок, Майя высказала мысль, что по-настоящему удачный шопинг будет, если производить поКУПки в КУПальнике. Идея казалась заманчивой, но Алексей резонно заметил:
– М-да. В купальнике мы еще где-нибудь в Майами или в Париже все купим… А в среднестатистическом российском магазине ментов сразу вызовут. Помнишь, мы в июне в банке деньги снимали?
– О, конечно! – расхохоталась девушка. – Я, по-моему, была в шортах, босиком и… ага, в майке с Годзиллой. А ты – в кофте из рыболовной сетки и в шортах клетчатых.
– Да. Помнишь, как тетка-администратор орала?!
– Конечно. «Еще бы голая пришла, шалава!» – передразнила Майя. – А охраннику нравилось, он даже не сразу нас выпер, помнишь?
– Да, – скептически подтвердил тот. – Если бы не та девушка, у которой ты заняла туфли на пять минут, мы бы так перевод и не получили. Одним словом, есть в России ситуации, с которыми не справится ни один волшебник. Даже танцующий.
Но они все-таки решили попробовать. И вот, потратив полтора часа, все-таки нашли такой магазин. Он стоял на берегу Бердского залива, в элитном коттеджном поселке «Изумрудный», и там торговали омарами, лягушачьими лапками и плодами фейхоа. А заходить туда можно быть в чем угодно. Более того, менеджеры, радостно улыбаясь парочке в неглиже, – хотя Алексей все-таки надел шорты – продали им филе лосося с безумной скидкой, в рамках акции «У самого синего моря», да еще одарили немного смущенную Майю бесплатным абонементом в солярий на зиму. Симорон в очередной раз ласково помахал им доброй розовой ладошкой!
Теперь девушка жарила котлеты из лосося, а Алексей сосредоточенно катал хлебные мякиши.
Он еще что-то сказал, но Майя ничего не расслышала в треске и шипении. Она положила последнюю котлету на серебряное блюдо и похвасталась:
– Во, как пахнут! Аж слюнки… Ешь, давай. Ты что там говорил?
– Да ту квартиру. Двумя этажами ниже, под волшебной. На Лескова. Посмотреть бы ее?
– Ну, давай предложим ее хозяевам переоборудование, – рассудила девушка, накладывая ему котлеты и облизывая пальчики: вкусно! – Придем и…
– Да я думаю, что ЭТИМ хозяевам никакая волшебная квартира не нужна, – пробормотал Алексей, принимаясь за котлету. – Роскошно, Майка… Нет, есть другой способ.
– Какой? Взломать замок, да?
– Ну… вроде того.
– Ты с ума сошел! – испугалась Майя. – Тогда точно милицией кончится!
Они словно поменялись ролями – обычно в их тандеме Майя была самой «безбашенной».
– Да не переживай ты… Не будем мы ничего взламывать. Ты о промышленном альпинизме слышала? Есть у меня друг один, он этим занимается.
– Ну, это, знаешь, тоже… Соседи, увидев этих твоих альпинистов, первым делом позвонят в милицию. Забудь.
– Почему? – не сдавался молодой человек. – Если нашу Агнию Андреевну убедить в том, что мы поработаем над ее квартирой снаружи, то… то она станет внизу, как цербер, и нас прикроет. А мы тогда в окна той квартиры и заглянем.
– Интересно, что ты ей предложишь? – засмеялась Майя, обильно поливая котлету грибным соусом. – Установить выносную магическую духобойку, защищающую от темных сил? Или антенну астральной связи?!
– А вот… щели заделывать! – блеснул очками Алексей. – Друг у меня, Виталий… В общем, есть идея. ТАКуй!
– Погоди ты…
– ТАКуй, говорю.
Они крепко сцепились под столом босыми ногами и одновременно выкинули вперед руки, выкрикнув: «ТАК!» И, казалось, забыли об этом. Но на самом деле забыла только Майя.
К вечеру этого же дня, когда девушка была в институте на консультации, Алексей позвонил ей по мобильному и загадочно спросил:
– Ты можешь представить себя большой, жирной, отвратительной мухой?!
– Что?! Ты чего?
– А придется, – он причмокнул. – Будешь по стене ползать. Как муха!
– Что, неужели Агния Андреевна согласилась?
– А то… Завтра ближе к полудню и начнем. Когда этот спальный район вымрет.
Друг Виталий, о котором говорил Алексей, оказался высоченным, внешне нескладным парнем с косматыми прядями волос и толстыми губами, напоминавшими то ли бурятские позы, то ли уйгурские манты. Очевидно, разлеплялись эти «манты» только в самой крайней необходимости: он выслушал Алексея, изредка бурча какое-то нутряное «угу», а потом все-таки разлепил их, спросив:
– А чего мы делать-то будем, на стене?
– Трещины заделывать!
– Какие трещины? Это литой дом, там не бывает трещин…
– Трещины есть в любом доме, – авторитетно сообщил Алексей. – Это ж наша родина, сынок… А нет – так нарисуем.
Альпинист, которого звали Виталием, усмехнулся, посмотрел на Майю – девушка стояла в шикарном сарафане с подсолнухами – и снова разлепил губы-манты:
– Ну… ладно. Грязная одежда есть?
– Грязная?! Да вроде нет.
– Ну, подберу что-нибудь. Роба у меня есть, краской заляпанная.
– Вы че, мальчишки, офигели?! – возмутилась Майя. – То косячок курить, то это… чужое, заляпанное надевать. Еще и потное, наверно. Не буду я!