Распахнув дверцу и плюхнувшись на переднее сиденье, Крячко дал волю нервам, высказав водителю все, что думает о нем лично и о его организации.
— Там подъем, — оправдывался водитель, молодой казах. — И дорога обледенелая. Я боялся.
— Боялся! — передразнил его Крячко. — За это повезешь меня бесплатно!
— Как бесплатно? — залопотал было таксист, но Крячко сунул ему под нос свое удостоверение, пообещав вдобавок провести внеплановую проверку в таксопарке, где тот работал. Водитель притих. С довольной улыбкой полковник сообщил адрес, и машина помчалась по заснеженным улицам. Ехать предстояло в район куда худший, чем Загородное шоссе. Крячко вообще не любил Юго-Восток.
«Хорошо, что есть навигатор, а то бы обязательно заблудились», — подумал Крячко, когда они уже доехали до Марьина.
Он вышел из машины и снова позвонил Елизавете, чтобы уточнить адрес.
В подъезде пахло сыростью. Крячко отметил, что жить в таком доме крайне неблагоприятно для здоровья, но людям выбирать, скорее всего, не приходилось.
Одна из дверей на третьем этаже была приоткрыта. Туда и направился сыщик. Войдя в квартиру, он увидел девушку, которая смотрела на гостя удивленными глазами и явно желала что-то спросить.
— Добрый день. Это я вам звонил.
— Добрый… день… Но кто вы и как вы попали сюда?
— Я же звонил вам, я из Московского уголовного розыска.
— А по какому вопросу? — Ее голос начинал дрожать, наверное, от страха.
— Да не переживайте вы так, я всего лишь хотел задать вам пару вопросов.
— Зачем? Мне не нужны неприятности.
— У вас не будет никаких неприятностей. Я лишь хотел узнать, где сейчас находится Екатерина.
— Какая Екатерина?
— Ну вы забирали сестру из больницы? — начал терять терпение Крячко.
— Н-нет, я никого не забирала…
Крячко окончательно впал в ступор. В этот момент в его кармане зазвонил телефон.
— Здравствуйте! Куда вы пропали? — Это была Елизавета.
— Знаете, я вот перед вами стою…
— Как?
— Двадцать вторая квартира.
— Вообще-то я живу в двадцать третьей…
Крячко понял, что вошел не в ту квартиру. Извинился и поспешил исправиться…
— Вот теперь вижу, вы стоите передо мной, — с улыбкой ответила молодая светловолосая женщина, из-за стройности и цвета волос выглядевшая совсем девушкой.
— Да уж, неловко получилось. Это у меня с мороза, — пожаловался Крячко в надежде, что ему предложат горячего чаю. — Замерз жутко, пока к вам добирался. А еще такси такое дорогое — мама не горюй!
Женщина оказалась понятливой и предложила Крячко на выбор чай или кофе. Крячко выбрал второе. Пока он разувался, Елизавета приготовила для него миниатюрную чашку душистого напитка. Осторожно держа чашку двумя пальцами, Крячко микроскопическими глотками отпивал содержимое и внутренне сокрушался: нужно было попросить чай. Чашечка была такой крошечной, что Станислав не успел даже ощутить толком вкус напитка, не говоря уже о том, чтобы согреться.
— Так по какому вы вопросу? — спросила Елизавета.
— Скажите, кем вам приходится Екатерина Сорокованова?
— Это моя сестра. А что случилось? С ней все хорошо? — забеспокоилась женщина.
— Надеюсь. На самом деле я хотел у вас поинтересоваться ее самочувствием, а заодно узнать, как я могу с ней связаться. Это ведь вы забирали ее из больницы?
— Да, я забирала. Вместе с мужем. Вы ведь… — Она запнулась. — Знаете, что это за больница?
Крячко молча кивнул, отпивая последний глоток кофе и с сожалением заглядывая в чашку.
— Ой, давайте я вам еще налью! — спохватилась Елизавета.
— Лучше чаю! — поспешно вставил Крячко. — Так она у вас?
— Нет. — Лицо Елизаветы помрачнело. — Она пожила у нас неделю и съехала.
— Куда? — поинтересовался Крячко.
Елизавета вздохнула.
— В какую-то общину. К ним в больницу иногда приходили представители религиозных организаций. Я им не слишком доверяла — боялась, что обработают. Они поддерживали больных, про Бога рассказывали, книжки приносили… А много ли надо психически слабому человеку? Короче, Катя, после того как вышла из больницы, к ним и ушла.
— Обработали?
— Ну, пока вроде бы нет… — не слишком уверенно сказала Елизавета. — Она заходила ко мне, вся светится, рассказывала, что у них там свое хозяйство, живут дружно, поют, молятся. На работу даже устроилась…
— Вот как? Куда же?
— Да вроде бы продавщицей. В аэропорту, кажется. Мелочовку какую-то продает сувенирную. Не то чтобы я была рада ее переезду, но и горевать не пришлось, сами понимаете. Надеюсь, что с ней все хорошо и она не попала ни в какую передрягу?
— То есть ей там все нравится? — Крячко избежал прямого ответа.
— Да, даже очень! Там у них что-то типа общежития, коммуны какой-то. Только с религиозным уклоном. Я один раз к ней туда ездила, посмотрела — все чисто, прилично. Подумала еще: может, и правда там ей лучше? Кто тут за ней присматривать будет? Она уже большая девочка, я не могу за ней следить, у меня своих детей двое! И жить у нас постоянно — не вариант. Квартира у нас тесная, летом вот второй малыш родился… А в Москвореченск обратно отпускать — вообще опасно! Как она там одна станет жить? А вдруг рецидив? Так что я даже рада была!
— А в Москвореченске у нее что? Квартира?
— Да, родительская. Я за москвича замуж вышла и сюда перебралась, а Катя там осталась. Я еще подумала, что эти сектанты на квартиру ее нацелились, и сразу предупредила открытым текстом, чтобы не надеялись: квартира на нас обеих оформлена, а теперь, после Катиного диагноза, я ее опекун. Так что без моего согласия они ничего сделать не смогут. Лучше бы ее сдать, конечно…
— Гхм… — прокашлялся Крячко, собираясь поменять тему. — А вы не знаете, она с парнем своим встречалась после выписки?
— С Олегом? Не знаю. Вроде бы нет. А почему вы вообще об этом спрашиваете? Чем вас заинтересовала Катя? Или вы от Олега? Может быть, он ее ищет и подослал вас, потому что ему самому неудобно? — Женщина забросала Крячко вопросами.
— А почему неудобно? — задал встречный вопрос Крячко.
— Ну… Он же вроде как бросил ее. И не интересовался потом.
— Да-да-да, — с сочувствием поддакнул Крячко. — А она переживала небось, да?
— Поначалу переживала, потом забылась. Честно говоря, эта община ей здорово помогла преодолеть депрессию. Не знаю уж, имеют они корыстные цели или нет, но Кате там хорошо!
Крячко мысленно усмехнулся: Елизавета говорила так, словно пыталась убедить саму себя, что сестре гораздо лучше под присмотром людей из общины, чем в ее доме.
— Значит, с Олегом она не виделась? И не переписывалась? — спросил он вслух.
— Нет. Так где он? Это он вас послал?
Крячко уже не смог скрыть улыбки. Представить, что какой-то молодой человек мог вот так запросто послать полковника МВД по своим личным делам… Наверное, такое вообразить могла только наивная женщина.
«Баба есть баба!» — привычно решил Крячко, а вслух сказал:
— Нет, милая. Олег никуда меня не посылал. Олег Никонов убит прошлой ночью.
На лице женщины отобразились растерянность и удивление.
— И вы думаете, Катя причастна к этому? Ха-ха, смешно! — На самом деле ей было совсем не до смеха. — Этого не может быть! Катя не способна на убийство.
— Это мы проверим, — пообещал Крячко.
— Проверяйте, но сразу вам скажу, что напрасно потеряете время. Она не такой человек!
— Да вы не волнуйтесь, Лиза! — Крячко перешел на излюбленный доверительный тон. — Ты же ее сестра, значит, хорошо ее знаешь! Вот и скажи, почему не способна? Как ты это определяешь?
Он приготовился слушать длинные страстные речи о том, какой прекрасный и безобидный человек Екатерина Сорокованова — обычно именно такими доводами свидетели аргументировали невиновность подозреваемых родственников, — однако Лиза повела себя по-другому.
Она усмехнулась и сказала:
— С ее заболеванием невозможно пойти на убийство. Я читала об этом в медицинском справочнике. Думаете, она хотела отомстить? Да она верила, что выздоровела, и что он вернется к ней и все поймет.
— Ага, значит, все-таки надеялась его вернуть?
— Ну вы что, женщин не знаете? Конечно, надеялась!
Крячко не то чтобы не знал женщин. Просто он считал их существами, понять которых нормальному человеку невозможно. Женские чувства и их природа были для него чем-то запредельным. Однако он никогда бы не признался в том, что ничего не понимает и предпочитал объяснять все привычным: этих баб хрен поймешь!
— А вот книжку про Медичи ей тоже эти из общины дали? — спросил он.
— Нет, это я ей принесла.
— Зачем? — Крячко был удивлен таким простодушным признанием.
— Ну, попалась на глаза, я и принесла! Ей же там скучно было, сами понимаете!
— А вот книжку про Медичи ей тоже эти из общины дали? — спросил он.
— Нет, это я ей принесла.
— Зачем? — Крячко был удивлен таким простодушным признанием.
— Ну, попалась на глаза, я и принесла! Ей же там скучно было, сами понимаете!
— М-да… — протянул Станислав. — Наверное, чего-то не понимаю. А где Екатерина училась? Что закончила?
Втайне Крячко надеялся услышать что-нибудь о химико-биологическом факультете или, на крайний случай, о фармацевтическом колледже — это было бы указанием на то, что она хорошо разбирается в ядах, — однако ответ был из разряда неожиданных.
— Она детский художник, — сообщила Екатерина. — Работала в типографии, оформляла детские книжки.
— А где находится их община?
— В Чертанове.
— Ну что ж, спасибо вам за информацию, Елизавета. Последний вопрос: у вас есть номер телефона Кати?
— Да, конечно, записывайте.
* * *Выйдя от Елизаветы, Крячко набрал номер Екатерины. По счастью, ему не пришлось долго объяснять, кто он и почему хочет ее видеть, и уж тем более сообщать по телефону причину этого желания. Девушка сразу же сказала, что она сейчас дома и освободится через час. На осторожный вопрос Крячко, где находится ее дом, Екатерина назвала координаты той самой «общины». Крячко сообщил, что подъедет через час, убрал телефон и задумался. До общины он легко мог добраться на метро, причем затратив на это меньше часа. Ехать в управление не было смысла. Станислав пообедал в ближайшем кафе, после чего направился к метрополитену.
Он, признаться, побаивался увидеть нечто похожее на монастырь, обнесенный высоченными стенами, через которые придется пробиваться силой, послушниц в черных платках и глухом наряде до пола. Но все оказалось гораздо проще.
«Община» представляла собой длинное здание, огороженное забором, с множеством окон. На дверях красовалась вывеска «ХРИСТИАНСКИЙ РЕАБИЛИТАЦИОННЫЙ ЦЕНТР». Крячко позвонил в калитку и поднялся на цыпочках, чтобы заглянуть через забор. Из дверей здания вышла женщина средних лет, одетая в джинсы и теплую куртку на меху. Она подошла к калитке и приветливо поздоровалась с гостем.
— Добрый день, я к Екатерине Сороковановой, — сообщил Станислав, не торопясь предъявлять удостоверение. — Я от ее сестры Лизы.
— Проходите, — кивнула женщина, пропуская его. — Катя говорила о вас.
«Интересно, что?» — мелькнуло в голове Крячко, пока он шел по дорожке к зданию.
Женщина повела сыщика по длинному коридору, отделанному без роскоши, но вполне добротно и современно. По обеим его сторонам располагались двери с номерами — как в гостинице или общежитии. Остановившись возле одной из них, женщина постучала и громко произнесла:
— Катя, к тебе!
Дверь открыло белокурое создание с удивленно-восторженным взглядом. Екатерина Сорокованова была очень похожа на свою сестру, только у Лизы было не такое отрешенное выражение лица, как у Кати. И улыбалась Екатерина по-другому, отчего ее лицо выглядело блаженным.
— Привет, Катя, — непринужденно поздоровался Крячко. — Я Станислав. Только что встречался с твоей сестрой, мы с ней говорили о тебе. Она сообщила, что тебе здесь очень нравится.
— Нравится? Да, верно, Станислав. — Глаза Екатерины стали огромными и счастливыми. — Мне здесь хорошо. Здесь Оксана. — Она посмотрела влюбленным взглядом на спутницу Крячко.
Та, кажется, поняла, что Крячко не собирается склонять ее подопечную оставить общину, извинилась и вышла.
Обстановка в комнате была самая простая: две узкие кровати, стоящие вдоль стен, шкаф и стол у окна. Видимо, Екатерина делила эту комнату с кем-то еще.
— Садитесь. — Катя показала рукой на кровать. Станислав, смущаясь, присел на самый краешек. Комплекция не позволяла ему сидеть спокойно, и полковник все время ерзал, то и дело сползая с кровати.
— Екатерина, ну как самочувствие? — начал он.
— Спасибо, все хорошо.
— Доктор говорил, что ты поправилась, — приврал Крячко. — Вот, зашел проведать тебя, узнать, так ли это.
— А вы откуда? — спросила Екатерина.
— Я-то? — почесал затылок Станислав, придумывая на ходу подходящую должность. — Я из контролирующих органов. Скажи, а ты давно тут, в Москве?
— В Москве? В Москве я нахожусь полгода. Даже немного больше. Работаю и живу теперь. А вы?
Крячко немного удивился такому вопросу, но поспешил ответить:
— Я тут родился.
— Здорово!
— Не то слово. А уж как я рад! — подхватил полковник. — Так вот, Екатерина. Мне известно, что вы некоторое время провели в больнице. Только недавно выписались…
— Нет, нет! — к удивлению полковника, возразила девушка. — Вернее, да, провела, но теперь-то я полностью здорова! У меня нет никаких отклонений, понимаете!
— Конечно, я вас прекрасно понимаю, — с самым серьезным видом согласился Крячко. — Более того, я это вижу!
— Тогда о чем вы хотели поговорить со мной?
— Я хотел поговорить про Олега.
— Никонова? — Глаза ее широко распахнулись.
— Да, про него. Я знаю, что вы… знакомы.
— Да, это мой парень.
— Бывший?
— Пока что да. Но я точно знаю, что выздоровела, а значит, он вернется ко мне. И заберет.
«Не уверен в этом, — подумал Крячко. — Вернее, уверен как раз в обратном».
— А что с ним не так? — спросила Катя.
— Катюш, ты мне лучше расскажи про ваши отношения, — с отеческим видом попросил Крячко. — Вы, говорят, расстались? Что так? Ты такая девчонка симпатичная! — Стас, как мог, подбодрил девушку.
— Мы расстались. Да, мы расстались с ним. Из-за них. Из-за меня. Из-за того, что я была другой. Но это прошло! Прошло, понимаете? Я стала прежней! Мы с ним договаривались. Я ему обещала. И я сдержала слово. Я стала прежней. Теперь он должен вернуться.
Голос Екатерины звучал так, словно она прибыла с другой планеты. Крячко нахмурился. У него мелькнула мысль, что девушка, возможно, поспешила с выпиской. Или врачи поторопились…
— Слушай, Катя, а тебя сейчас ничего не беспокоит? — с опаской спросил он.
— Что вы имеете в виду?
— Ну… — Крячко неопределенно покрутил рукой в воздухе, досадуя на то, что не умеет так красиво выражаться, как Лев Гуров. — Никто ничего тебе не говорит? Не внушает?
Девушка прекрасно поняла его.
— Нет-нет! Они ушли! — радостно сообщила она.
— Кто? — на всякий случай уточнил Крячко.
— Они — те, кто диктовал мне эти ужасные вещи.
«Опаньки! — подумал Крячко. — А что, если…»
Черт! Такая мысль не приходила в голову ни ему, ни Гурову. Что, если Катя — жертва собственной болезни? Если у нее в голове звучат голоса, которые ВНУШАЮТ ей поступать особым образом? Крячко сам невольно произнес это слово. И теперь оно приобрело особый смысл. Эти самые ОНИ могли внушить ей убить Никонова!
Крячко от волнения завозился на кровати, пытаясь усесться поудобнее.
— И… что же они диктовали? — максимально осторожно и ласково спросил он.
— Что я плохая. Что стану другой. И останусь навсегда. Что я никому не нужна. Что меня никто не любит, — словно по пунктам перечисляла девушка, делая паузу после каждого предложения.
— Вот как? Ну, это они глупости говорили! — уверенно сказал Крячко. — А про Олега они говорили что-нибудь?
— Про Олега? — У Кати была привычка переспрашивать. — Про Олега — нет. — И шепотом добавила: — Они же о нем не знают!
«Час от часу не легче!» — подумал Крячко, у него уже шла голова кругом.
— Слушай, Кать, а когда вы виделись с ним в последний раз?
— Я не помню. Давно. Была весна… Да, весна. Я помню, потому что пахло сиренью. Я очень люблю сирень. А вы?
— И я, — соврал Крячко. — И после этого вы не встречались? Мне известно, что он приезжал с Москву.
Это сообщение явно обрадовало Екатерину. Глаза ее распахнулись и стали бездонными. Она развела в стороны руки, будто птица крылья, Крячко грешным делом подумал, что она в порыве радости хочет броситься ему на шею. Вместо этого девушка воскликнула:
— Правда? Точно! Я так и знала! Он приезжал, чтобы найти меня! Извиниться. Хотя я и не обижаюсь, вы не подумайте. Он хотел меня забрать. Он придет и заберет меня. Он ничего не говорил вам про это?
— Нет, мы незнакомы.
— Да? — Девушку это не удивило. — Жалко. Ну ничего, еще познакомитесь.
— Непременно. — Крячко не знал, говорить ли девушке, что Олег убит. После некоторых раздумий он решил пока воздержаться.
— Катюш, а что ты делала вчера?
— Работала. Я работаю в киоске, продаю сувениры.
— В аэропорту, да? — Крячко хотел было достать записную книжку, но тут же отказался от этой идеи, вспомнив, что шизофреники очень подозрительны. Записи, сделанные при них, могут довести больного до паники.
— Нет, не в аэропорту. На вокзале, — сказала девушка.