Джим Батчер Выходной
Вор осматривал еще один обнаруженный портал, когда я кое-что услышал — топот приближающихся шагов. Святая женщина была на середине очередной проповеди: о внимательности, предусмотрительности и все в таком духе, но я поднял вверх руку, призывая к тишине, и она была вынуждена замолчать.
Топот раздавался примерно на расстояние около двадцати шагов, быть может, чуть больше.
Я раздраженно фыркнул и достал свой меч,
— Компания.
— Спокойнее, сын мой, — сказала Святая женщина. — Мы даже пока не знаем, кто это.
Разрушенный мавзолей был достаточно далеко от проторенных путей, чтобы кто-нибудь мог потревожить нас из праздного любопытства. Святая женщина была фантазеркой, если она думала, что эта компания может быть дружески настроена. Они показались спустя мгновенье — окружной судья и две дюжины его разбойников.
— Всегда в окружении купленных госчиновников, — проворчал чародей позади меня. Я оглянулся на него, а затем посмотрел на вора. Проворной маленькой шалуньи нигде не было видно.
— Вы проникли на запретную территорию, — прогромыхал судья. У него был громкий, рокочущий голос. — Оставьте это место немедленно, под страхом наказания Венценосных Законов.
— Сэр! — возразила Святая женщина. — Наша миссия здесь из разряда первостепенной важности. Мы имеем приказ от вашего собственного сеньора, который предписывает оказывать нам поддержку и помощь в этом деле.
— Но не попирать могилы моих подданных, — пророкотал он еще громче. — Прочь! Прежде чем я спущу девять огней Атарака на…
— Хватит болтать! — прорычал я и метнул тяжелый кинжал ему в грудь.
Направленный моими могучими мускулами, кинжал ударил его в сердце, двумя дюймами ниже левого соска. Превосходное попадание! Мой удар сбил его с ног. Сопровождающие его люди завыли в изумленной ярости.
Я достал огромный меч из наспинных ножен, издал львиный рык, и указал на две дюжины головорезов.
— Хватит болтать! — заорал я и разрубил двадцатифунтовым огромным мечом ближайшего ко мне разбойника, как будто он был тонкой деревянной палочкой. Он свалился безвольной грудой.
— Хватит болтать! — прокричал я, продолжая махать мечем. Я с легкостью смял несколько следующих головорезов, словно они были из парафина. Слева от меня, из ниоткуда возникла воришка, и проворным движением перерезала ахиллесовы сухожилия другому негодяю. Святая женщина взяла наизготовку дубинку и затянула молитву своему божеству во всю силу лёгких.
Чародей пронзительно закричал, и огненный фаербол пролетев над моей головой, взорвался на расстоянии двадцати одного фута передо мною. Затем как взрывная волна от ядерного взрыва он расплылся идеальным кругом, сжигая и запекая бандитов, а потом двинулся ко мне и нехотя остановился на расстоянии двенадцати дюймов перед моим носом.
— Ой, ладно тебе, перестань! — сказал я. — Оно работает совсем не так!
— Что? — потребовал пояснить чародей.
— Оно работает совсем не так! — настаивал я. — Даже если ты вызываешь огонь с помощью магии, то это по-прежнему огонь. Он ведет себя как огонь. Он расширяется сферически. И для закрытого пространства, это означает, что он расширяется гораздо дальше в коридорах и туннелях. Он не мог пройти всего-навсего двадцать футов, а затем остановится.
— Фаерболы используются, чтобы они срабатывали именно таким образом, — вздохнул чародей. — Но знаешь ли ты, что это рутинная процедура, просчитать на какое расстояние такие вещи распространятся, когда срабатывают. Я имею в виду, оно всех бы отправило на тот свет.
— Это простая математика, — согласился я. — И есть лучший путь, чем фаербол, который распространяется на двадцать футов, сжигая всё в округ. Что, неужели фаерболы действуют избирательно, высматривая повязанные ленточки?
Билли вздохнул и положил карточку своего персонажа и игральные кости.
— Гарри, — произнес он мягко. — Повторяй за мной: Это только игра.
Я поднял вверх руки и, насупившись, посмотрел на него через обеденный стол. На нём царил хаос из закусок, пустых коробок из-под попкорна, кусочков бумаги и крошечных маленьких моделей монстров и героев (включая массивную накаченную модель моего персонажа — варвара).
Джорджия, жена Билли — грациозная брюнетка, сидела с нами за столом, рядом примостилась ослепительно рыжеволосая Энди. Во главе стола прятался за несколькими складными ширмами, покрытыми фантастическими изображениями, Кирби.
— Я только говорю, — сказал я, — что нет причины, которая мешала бы изображать магию, по крайне мере, хоть чуточку точнее, не так ли?
— Опять все это разглагольствование. — Проворчала Энди. — Я имею в виду, что я знаю, что он настоящий чародей и все такое, …но Господи!
Кирби угрюмо кивнул:
— Это как взять физика на просмотр «Звёздного пути».
— Гарри, — сказала Джорджия твердо. — Ты делаешь это снова.
— Нет, не делаю, — запротестовал я. — Я только сказал, что…
Джорджия скептически приподняла бровь и пристально посмотрела на меня поверх своего орлиного носа.
— Ты знаешь правило, Дрезден.
— Тот, кто убивает веселое настроение — платит за пиво, — хором пропели остальные за столом.
— Ох, ну зарежьте меня за это, — пробурчал я им, но усмешка вылезла наружу вопреки моему недовольному взгляду, когда я полез в бумажник и выложил двадцатку на стол.
— Хорошо, — сказал Кирби. — Давай свои повреждения от фаерболла, Билл.
Билл бросил две квадратные игральные кости и воскликнул:
— Ха, два пункта выше среднего. Выкусите-ка, прихвостни!
— Они все мертвы, — подтвердил Кирби. — Мы можем хорошенько там отдохнуть до следующей недели.
— Вот хрень! — возмутился я. — Я только настроился прикончить кого-нибудь.
— А я всего-навсего одного сразила! — пожаловалась Энди.
Джорджия покачала головой. — Мне даже не удалось закончить создание своего заклинания.
— Ах да, — позлорадствовал Билли. — Семь раз идентифицировать магические вещи и чинить то, что поломал тупой варвар, но я наконец-то повысил уровень. Как это тебе, Гарри?
— Я дам тебе знать, когда сам повышу уровень, — сказал я, вставая. — Но все идет так, как я хочу. Почему? Потому что уже завтра у меня, Гарри Дрездена, будет выходной.
— Вот те раз! — воскликнул Билли, усмехнувшись мне, когда остальная компания начала наводить порядок после вечернего игрового сеанса.
Я одел черный кожаный плащ и пожал плечами.
— Никаких учеников, никакой работы, никаких командировок по делам Совета, никакой стражеской чепухи, никаких поездок из города по делам «Паранета». Моё, очень личное, свободное время.
Джорджия посмотрела на меня, широко улыбаясь. — Скажи мне, что ты не собираешься провести время впустую, пританцовывая вокруг этой мистической дыры в полу, которую ты называешь лабораторией?
— Нуу, — протянул я.
— Гляньте, — улыбнулась Энди. — Он покраснел!
— Я не покраснел, — ответил я и подхватив пустые бутылки и коробки из-под пиццы, направился на маленькую кухню Билли и Джорджии, чтобы выбросить их в мусор.
Джорджия последовала за мной, крутясь рядом, желая тоже выбросить несколько клочков бумаги в мусор.
— Горячее свиданье со Стейси? — спросила она тихим голосом, чтобы сохранить приватность беседы.
— Думаю, что если я хоть раз назову её «Стейси», Анастасия пристрелит меня, за то, что я чересчур ленивый, чтобы назвать её полным именем, — ответил я.
— Ты кажешься немного нервным из-за этого.
Я пожал плечами. — Это будет первый раз, когда мы проведем вместе целый день, без чего-нибудь, пытающегося порвать нас на лоскутки по пути. Я… Я хочу, чтобы все сложилось удачно, ты понимаешь? — Я небрежно провел пальцами по волосам. — Я имею в виду, мы вдвоем сможем использовать этот выходной.
— Конечно, конечно, — сказала Джорджия, глядя на меня спокойными, понимающими глазами. — Ты подумал над тем, куда сходить вместе с ней?
Я пожал плечами. — Не знаю. У неё и у меня очень разные взгляды насчет… нуу, практически насчет всего, за исключением того, что надо делать с существами, которые портят людям жизнь.
Высокая, стройная Джорджия оглянулась назад в обеденную комнату, где её невысокий, крепко сбитый, накаченный муж убирал фигурки.
— Противоположности притягиваются. Знаешь, есть даже песня про это… ну и все такое прочие…
— Одно чувство во все времена, — пропел я. — Никто из нас не пытается продлить, то что между нами, на века. Мы нравимся друг другу. Мы заставляем друг друга смеяться. Господи, это так приятно, эти дни… — вздохнул я, и немного застенчиво посмотрел на Джорджию. — Я всего-навсего хочу, чтобы завтра она приятно провела время.
На интеллигентном лице Джорджии появилась улыбка: — Я думаю, это похвальное желание.
Я уже подошел к своей машине — старому, побитому временем «Фольксваген жук», который я зову «Голубым Жучком», когда Энди торопливо направилась ко мне.
Это была совсем юная дюжина подростков называющих себя «Альфами», когда я впервые встретил их, — ребятишек из колледжа, которые собрались вместе и изучили магию превращения в волков. Они проводили время как вервольфы, защищая и обороняя город, который нуждался в их помощи. После обучения в колледже многие из них разъехалось по различным уголкам страны, но Энди была одной их тех немногих, кто все еще вращались поблизости.
Большинство из «Альф» предпочитало одежду, которую было легко снимать — так удобнее при быстром превращении в большого волка, не надо возиться с узкими джинсами и нижним бельём. В этот редкий летний вечер Энди была одета в маленький кокетливый пурпурный сарафан и ничего больше. Я скользнув взглядом по её волосам, её красивой фигуре, и её длинным, стройным ногам, задерживая взгляд на похожих на носы бомбардировщика времен Второй Мировой Войны холмиках, которые вели себя интригующе энергично, колыхались в такт её торопливых шагов.
Она заметила, что я обратил на это внимание и, улыбаясь мне соблазнительной улыбкой, подошла ко мне так, что её грудь стала похожа на пытающийся взлететь бомбардировщик. Ей нравилось привлекать внимание.
— Гарри, — сказала она. — Я знаю, что ты ненавидишь смешивать бизнес и удовольствие, не есть кое-что, о чем я бы хотела с тобой поговорить завтра.
— Извини, милая, — сказал я со своим лучшим акцентом Бугермена. — Не завтра. Выходной. Важные вещи. Занят.
— Я знаю, — сказала Энди. — Но я надеялась…
— Если это смогло подождать до тех пор, пока мы доиграем в «Акронус», то это сможет дождаться конца моего вых… выходного. — Сказал я твердо.
Энди почти вздрогнула от моего тона, но кивнула, — Хорошо.
Я почувствовал, как мои брови удивленно приподнимаются вверх. Я не вкладывал слишком много твердости в свои слова, и Энди не была из того типа людей, которые обращают внимание на вербальные залпы, невзирая на их тон или значение. Образно говоря, эта женщина была как танк.
— Ладно, — откликнулся я. — Я позвоню.
Пока я забирался в машину, к Энди подошел Кирби. Он обнял её сзади и прижал спиною к своей груди, глубоко вдыхая аромат её волос. Она закрыла глаза и прижалась к нему еще сильнее.
Нда. Я почувствовал себя немного вуайеристом, поэтому резко дернул рычаг переключения скоростей и поехал домой. Только одно имело значение во времени, невзирая на всё, что сказала Джорджия. Я все-таки позвоню.
Когда я собрался остановиться на покрытой гравием парковке, возле деревянного дома, в котором живу, я уже знал, что у меня проблемы. Возможно, это была сверхразвитая интуиция, остро заточенная за годы детективной работы печально известным Гарри Дрезденом, — профессиональным чародеем города Чикаго. Сверхъестественным шерифом, охотником на привидений и просто странным всезнайкой. Но моя мистическая интуиция забила тревогу при ощущении Тени Смерти, кружащей поблизости.
Или может быть, все дело было в большом черном фургоне, разрисованном пылающими черепами, пентаграммами с козлиными головами, и перевернутыми крестами, который был припаркован перед моей входной дверью. Шесть-шесть-шесть на одно, полдюжины на другое.
Как только я подъехал, двери фургона распахнулись и из него показались люди в черном. Они вылезали наружу без точности и согласованности профессиональных игроков в мяч и без уверенного чванства отпетых бандитов, и выглядели так, словно я прервал их посредине поедания плохого обеда. У одного из них соус для тако стекал спереди по легкой белой кружевной футболке. Остальные четверо… нуу, они выглядели как нечто. Они были одеты практически во все черное — готическое, что подразумевало множество бархата, немного кожи, горсть резины и щепотку поливинилхлорида, чтобы приправить все это. Три девушки, двое парней. Все они были довольно юные. У каждого из них были палочка, посох и кристалл, висящий на цепочке, и у всех было смертельно серьезное выражение на лице.
Я припарковал машину, не обращая на них внимания, затем вылез из неё и, держа руки в карманах плаща, остановился выжидая.
— Ты Гарри Дрезден, — сказал самый высокий среди них парень с длинными черными волосами и такой же козлиной бородкой.
Я покосился на него, как на пустое место, подражая Клину Иствуду, и ничего не сказал, подражая Чоу Йун-Фат.
— Ты тот, кто приезжал в Новый Орлеан на прошлой неделе. — Он сказал это как «Навлеан», хотя в остальном его акцент был среднезападным. — Ты тот, кто осквернил мою работу.
Я уставился на него.
— Вау, подожди минутку. Это действительно было проклятье на той милой леди?
Он презрительно мне ухмыльнулся.
— Она заслужила мой гнев.
— А я предположил, что это какой-то плохой фен-шуй.
Его презрительная усмешка мгновенно растаяла.
— Что?
— Скажу тебе по правде, это было настолько несерьезно, что я только сделал ритуальное очищение, чтобы она себя почувствовала лучше, и показал членам «Паранета», как это делать самим в будущем, — я пожал плечами. — Извини за своё проклятье, такое бывает, «Хочу быть как Дарт».
Он несколько секунд пытался восстановить самообладание, прежде чем произнес:
— Извинения тебе не помогут, чародей. Сейчас!
Он и его отряд подняли своё разнообразное снаряжение, злорадно и презрительно улыбаясь.
— Защищайся!
— Ладно, — сказал я, и достал из кармана свой сорок четвертый.
«Косящий под Дарта» и его команда моментально растеряли все усмешки.
— Чт-что? — сказала одна из девушек, нос которой из-за избытка пирсинга походил на подушечку для иголок.
— Я уяснил защищать себя, — сказал я с техасским акцентом, растягивая слова. Я небрежно держал пистолет, направив его вниз и в сторону, а не прямо на них. Мне не хотелось никого поранить.
— Послушайте, детишки. Вам действительно необходимо поработать над своим имиджем.
Дартопоклонник дергаясь, закрывал и открывал рот. Эти судороги длились уже около минуты.
— Я имею в виду, что с украшением фургона немного переборщили. Но, черт побери, не мне кидать камни. У моего «Фольксвагена Жука» большая цифра «53», нарисованная внутри круга баллончиком на капоте. Вы же выехали на другой теме, — я показал на одну из девушек, брюнетку державшую в руках палочку с примотанным кристаллом на конце. — Милая, мне тоже нравятся фильмы с Гарри Поттером, но это же не означает, что я побегу и сделаю себе татуировку в виде Черной Метки на левом предплечье, как это сделала ты. Я посмотрел на остальных юнцов.
— И вы одели долбанные слизеринские шарфы. Господи! Как кто-нибудь может воспринимать это все серьезно?
— Как ты посмел… — начал «Хочу быть как Дарт», явно шокированный.
— Еще одно замечание, ребята. Если бы у вас был реальный дар, воздух фактически был бы в огне, с момента вашей готовности. Но у вас неудачников, даже у всех вместе взятых, недостаточно магии, чтобы превратить утром яйцо в яичницу.
— Как ты посм…
— Я могу так говорить, потому что я на самом деле чародей. И я прошел школу, чтобы заслужить этот посох.
— Как т…
— Я думаю, что вы ребята, вероятно, состязаетесь в своих способностях с другими людьми в вашей весовой категории. У вас были маленькие дуэли, и может быть, у кого-то из носа пошла кровь, а кто-то вернулся домой с мигренью, и это заставило вашего внутреннего мегаломана возбудиться. Но это разные вещи. — Я кивнул девушке с наголо обритой головой: — Извините меня, мисс. Который сейчас час?
Она удивленно посмотрела на меня.
— Ум. Начало второго…?
— Спасибо.
«Темный Лорд» снова сделал попытку закончить свой драматический диалог.
— Как ты посмел угрожать нам оружием смертных?
— Уже после полуночи, — сказал я идиоту. — У меня нет часов.
Это мгновенно его снова добило. — Что?
— Это — мой выходной день, и у меня есть планы, так что позвольте мне пройти.
«Типа Дарт» выглядел сбитым с толку. Он действительно потерял почву под ногами и, судя по всему, еще не скоро прейдет в себя. Если я собираюсь ожидать это стоя возле него, то это может занять всю ночь.
— Ну ладно, детки. Вы хотите немного магии? — Я направил оружие на фургон. — Как насчет того, что я заставлю ваши окна исчезнуть?
Дартопоклонник судорожно сглотнул. Потом он поднял посох (дешевую резную вещь, которую вы можете купить в ловушке для туристов в Акапулько) и произнес зловещим голосом: — Это еще не конец. Все только начинается. Мы твой худший кошмар, Дрезден.
— Пока вы на него совершенно не тянете. Спокойной ночи, дети.
«Хочу быть, как Дарт» снова злобно усмехнулся, собирая по клочкам остатки своей гордости, и шагнул к фургону. Остальные последовали за ним, как хорошенькие маленькие утята. Фургон завелся и поехал прочь, напоследок злобно метнув гравий в «Голубого Жучка».