– На втором этаже в гардеробной.
– Идем.
Скомканная палатка действительно валялась в гардеробе. Ренат даже не потрудился как следует ее сложить.
– Какое отношение ко всему имеет палатка? – вопрошала Лика.
– Решительно никакого, просто я хотела удостовериться, что она здесь.
Внизу Анжелика заявила:
– Кат, я ничего не понимаю. Извини, но до меня никак не доходят твои намеки.
– Лика, напряги извилины. Ренат напрямую или косвенно связан с той старухой!
– Ты с ума сошла!
– Нет.
– Ты говоришь чушь. Как Ренат мог быть связан с ведьмой, если она пыталась его убить?
– Пыталась? А ты уверена, что на столе лежал Ренат, а не кто-нибудь другой?
– Ката!
– Что «Ката»? Сама говорила, на веранде было темно. Свет пробивался только из комнаты старухи.
– Но светло было в комнате, а не на веранде, я очень хорошо разглядела лицо Рената.
– Тогда скажи, он лежал ногами вперед?
– Да. Ногами к двери.
– То есть, – Ката потащила Анжелику в столовую, – если я тебя правильно поняла, ты видела примерно следующее.
Неожиданно для Анжелики Катарина скинула туфли и легла на стол.
– Катка, ты, определенно, спятила. Зачем устраиваешь балаган?
– Это не балаган, это следственный эксперимент. Ну, я правильно лежу?
– Нет, – разозлилась Лика. – У тебя не связаны ноги и нет кинжала в сердце. А остальное вроде совпадает.
– И ты видишь мое лицо?
– Разумеется, вижу.
– А теперь выйди из столовой, прикрой дверь так, чтобы осталась маленькая щелка, и снова посмотри на меня.
Вздохнув, Лика послушно выполнила указание.
– Ну как? – спросила Копейкина.
Анжелика молчала.
– Лика, не играй в молчанку.
– Катка, – едва слышно пискнула девушка, – ты права, я не вижу твоего лица. Вернее, я вижу губы и ноздри.
– Что и требовалось доказать. Если ты стоишь у двери, а на столе, ногами вперед, лежит человек, очень трудно разглядеть его лицо. Ты знала, что, кроме тебя, Рената и старухи, в доме нет посторонних. Поэтому, увидев на столе парня с перевязанными конечностями, ты ни минуты не сомневалась, что это Колесников. А на одежде ты внимания не заостряла, я права?
– В принципе да. Но я и предположить не могла, что вижу не Рената. Кат, а кто тогда тот парень?
– Неизвестно.
– А где был Ренат?
– В данный момент мне легче ответить на вопрос по ядерной физике.
– Постой, постой, если твои слова имеют под собой почву и в ту ночь я действительно видела не Рената, то получается, что к моменту нашего прихода тот парень уже был мертвым. – Лика задрожала.
– Я не исключаю такой возможности. Вы же не заходили в комнату бабки. А поведение Рената наводит на определенные мысли, поэтому, как его ни оправдывай, он волей-неволей попадает под подозрение. Сначала у него разболелся живот, но ведь ты не можешь быть в этом уверена на все сто процентов. А соврать он мог запросто. Потом заглохла машина. И опять ты поверила Ренату на слово. Ночью ты проснулась в комнате, Колесникова рядом нет – уже странно. Ты толкнула бабку, побежала, а Ренат опять за кадром. И вдруг он появляется в палате и предлагает поиграть в молчанку. Ну, что теперь скажешь?
Лика опустила голову.
– Скажу одно – та ночь перевернула всю мою жизнь. Я теперь вряд ли смогу стать прежней Анжеликой Назаровой. Помоги мне узнать правду, Катка.
– Мы ее узнаем, можешь на меня положиться.
* * *– Сворачивай налево, – сказала Анжелика, пристально глядя вперед. – Я бежала оттуда, а здесь, – она запнулась, – меня сбила машина.
Ката медленно порулила по пустынной дороге, охраняемой с двух сторон высокими елями.
– Интересно, почему не встречаются дачные постройки? Сейчас на любом клочке земли в области растут садовые товарищества.
– Я сама об этом подумала, когда мы ехали на пикник. Но, судя по всему, в недалеком прошлом здесь располагалась деревенька, иначе как объяснить существование строения ведьмы? Хотя опять-таки не ясно, где в таком случае другие постройки. Ну не одна же она жила в этих краях, в самом деле.
Ката притормозила.
– Ты чего?
– Померещилось, – надавив на педаль газа, Копейкина продолжила путь.
Лика занервничала.
– Уже скоро. Кат, мне не по себе.
– Бояться решительно нечего.
– Мне бы твою уверенность. – Девушка извлекла из сумочки солнцезащитные очки и косынку.
– А косынка зачем?
– Ну и вопросик, разумеется, для маскировки. Мне, знаешь ли, не улыбается, чтобы ведьма узнала во мне ночную гостью. Ката, Ката, тормози, – закричала Назарова. – По-моему, мы приехали.
– По-твоему или точно?
– Точно. – Лика вытянула шею вперед и прищурилась. – Ага, все верно. Видишь заросшую тропинку? Мы с Ренатом брели по ней.
Оставив «Фиат» на обочине, Катка с Ликой подошли к тропке.
– Не похоже, чтобы по ней часто ходили.
– Не похоже, что по ней вообще ходили. Ты глянь, одна трава, и участок такой же захламленный…
– Идем?
Лика поправила косынку, взяла Кату за руку и неуверенно кивнула.
– Я тут прихватила одну вещицу из дома, так, на всякий случай. Думаю, она может нам пригодиться.
– Что за вещица?
Девушка достала из сумочки кухонный нож.
– Смотри.
– Лика! Смешно, честное слово, кого ты собралась пугать ножом? Древнюю старуху?
– Не пугать, а обороняться. И к твоему сведению, у этой древней старухи недюжинная сила. Иначе как, по-твоему, она справилась с тем парнем?
До избушки они добрались без особых приключений. Вопреки ожиданиям Анжелики никто не собирался выскакивать из-за кустов и набрасываться на женщин с кулаками.
– Вот это убожество, – шептала Назарова, уперевшись взглядом в дом бабки.
– Да-а, оказывается, все намного хуже, чем я предполагала. Мне казалось, домик более презентабельный.
– Презентабельней не бывает, я вообще удивляюсь, как он не рухнул. Это старье, наверное, еще при Петре возводили.
Ката остановилась.
– Трава-трава, везде трава. Хм… И совсем нет следов, ведущих к дому.
– У меня есть объяснение, но тебе оно вряд ли придется по душе. Ведьма передвигается либо в ступе, либо на метле.
– Лик, давай договоримся, в ближайшие часы ты не станешь упоминать нечистую силу.
Назарова нехотя поплелась за Катариной.
У почерневшего, полусгнившего крылечка Катка резко свернула вправо.
– Кат, ты куда?
– Хочу осмотреть домишко со всех сторон.
– Мне идти с тобой?
– Как хочешь.
Перспектива остаться одной перед крыльцом ведьминого жилища показалась Лике ужасной, посему, вздрогнув, наверное, десятый раз за последние пять минут, она последовала за Катой.
– Зачем тебе осматривать его со всех сторон? – шепотом вопрошала Анжелика. – Достаточно одного беглого взгляда издалека, чтобы понять – изба старше нас с тобой, вместе взятых.
– Вполне возможно, но в настоящий момент меня меньше всего интересует возраст дома.
– Тогда объясни, что мы выискиваем?
– Ну, – Копейкина вытянула вперед руку, – хотя бы вот это.
Лика проследила за ее взглядом и увидела разбитое стекло.
– Удивляюсь, как другие стекла умудрились остаться в сохранности.
– Лик, включи мозги. Ты не понимаешь, что разбитое стекло говорит о многом?
– Не понимаю, – скривилась Назарова. – Тебе, может, и говорит, а лично мне даже не намекает.
– Хорошо, задам вопрос иначе: скажи, как бы ты поступила, если бы в коттедже, не дай бог, конечно, разбилось стекло?
– Поступила бы как все нормальные люди – вызвала мастера.
– Правильно. А теперь обрати внимание на высокую траву под окном. Стекло разбилось давно, но его никто не торопится заменять. Скажи, почему?
– У ведьмы… У старухи нет денег.
– Могла бы закрыть дырку фанеркой или, на худой конец, полиэтиленом.
– К чему ты клонишь?
– А вот к чему. – Катка развернулась и быстро пошла к крыльцу.
– Ката, не беги, я за тобой не успеваю. Катка!
Ступив на скрипучие доски, Копейкина начала громко тарабанить кулаком в дверь.
– Ты рехнулась! – тряслась Анжелика. – Не стучи так, она нас сейчас в порошок сотрет.
– Ха! Как бы не так. Никто нас не сотрет, не обругает и даже слова не скажет. Этот дом пуст. Люди в нем не живут. И дело тут вовсе не в высокой траве и разбитом стекле, меня изначально терзали сомнения, и теперь они подтвердились. Пойми, это было бы очень просто, застань мы здесь старуху. Лика, ты стала игрушкой в чьих-то ловких руках.
– И ко всему причастен Ренат?
– Ответ положительный. – Катарина толкнула дверь ногой, и та медленно открылась. – Ну вот, очередное доказательство моей правоты. Дом не заперт. Заходи.
– Еще бабка говорила, что утром должен приехать ее сын. Выходит, и это тоже ложь?
– Несомненно.
– Кат, подожди, – Лика сняла очки, – а вдруг там кто-то есть?
– Сейчас проверим. – Она прошла на веранду и поморщилась от спертого воздуха.
Боязливо озираясь, Анжелика последовала ее примеру.
– Самая настоящая помойка. А воняет-то как, в прошлый раз такого запаха не было.
– Значит, дом проветривали.
– Ренат сидел здесь. – Назарова пнула ногой стул. – Старуха достала из шкафчика бутыль с жидкостью. – Она открыла потрескавшуюся дверцу и выдохнула: – Пусто.
– В какой комнате вы спали?
– В той. – Анжелика чихнула. – Меня сейчас стошнит, как я только согласилась лечь на грязную кровать в этих развалинах?
– А бельишко-то новое, – Ката потянула на себя белую простыню. – И подушка тоже. Получается, к вашему визиту подготовились заблаговременно. Теперь пошли в соседнюю комнату.
В центре стоял разобранный стол, у окна примостилась односпальная металлическая кровать. Рядом стояли два стула и допотопная тумбочка с одной дверцей. А вот возле тумбочки Катка заметила разрезанную веревку.
– Она! – вскрикнула Лика. – Та самая веревка. Кат, пожалуйста, пойдем отсюда, мне неспокойно. Ничего мы здесь больше не найдем. Уходим.
На улице Копейкина посмотрела на шиферную крышу избушки.
– Если есть дом, значит, должен быть и хозяин. Согласна?
– Согласна, согласна, только мы все равно не узнаем, кому принадлежит развалюха.
– Но попытаться стоит. Поспрашиваем, поинтересуемся, выясним.
– У кого? У елок и сосен? Оглянись вокруг.
– Я уже огляделась, а вот тебе стоит быть повнимательней. Ты столбы видела?
Лика задрала голову вверх.
– И что с того?
– Поблизости должен быть населенный пункт. Дачи, коттеджный поселок, деревня, да что угодно.
– А если заблудимся?
– Вот когда заблудимся, тогда и начнем паниковать. Не отставай.
Ката бодро вышагивала по тропинке, гадая, куда именно их выведет линия электропередачи.
Метрах в тридцати от глубокого оврага тропинка резко сворачивала влево. Впереди виднелся просвет.
Анжелика хотела третий раз простонать «я устала», как вдруг тропа вывела их на колдобистую пыльную дорогу.
– И где мы очутились, где твои коттеджные поселки?
– Имей терпение, скоро мы достигнем цели.
Назарова плелась за Копейкиной с таким прискорбным и изможденным видом, что создавалось впечатление, будто бедная девушка возвращается домой с каторги. Еле передвигая ногами, Лика причитала:
– Пить охота, во рту пересохло. Катка, ну зачем ты затащила меня в эту глухомань? Ты сама не устала?
– Нет.
– А я… Ой, смотри, крыши. Катка, крыши домов!
Десятка три разнокалиберных домиков располагались на территории небольшого садового товарищества. Услышав музыку и детский смех, Анжелика взбодрилась. Единственное что ее угнетало, так это необходимость возвращаться обратно прежней дорогой.
Миновав открытые настежь ворота, Ката заприметила дородную тетку в голубом сарафане и поспешила ей навстречу. Но разговор изначально пошел в совсем ином ключе. Поздоровавшись, Катарина вполне миролюбиво задала невинный вопрос:
– Скажите, вы случайно не в курсе, кому принадлежит старенький домик недалеко от шоссе?
Очевидно, у тетки были проблемы в семье или она просто встала сегодня не с той ноги. В любом случае повела она себя, мягко говоря, некорректно.
Уперев руки в бока, дачница процедила:
– Кому надо, тому и принадлежит. Ходят тут, высматривают. Молочко, творожок, сметанку предлагают, а потом на пару дней домой уедешь, так все до последнего с дачи вынесут.
– Кто вынесет?
– Дед Пихто! Домиком интересуетесь? А я вот сейчас в милицию позвоню, и там выяснят, какой домик вам понадобился.
Лика взяла Катку под руку.
– Кат, пошли, она нам не поможет.
Не оборачиваясь, они поспешно ретировались от местной жительницы, слыша ее грозные крики:
– У меня злая собака на участке! Только суньтесь! Руки-ноги перегрызет!
– Неадекватная какая-то, – пискнула Анжелика. – А вон дедок над грядкой склонился. Подойдем к нему.
Восьмидесятилетний пенсионер охотно завел беседу с двумя молодыми незнакомками.
– Знаю, – прошамкал старик, – конечно, знаю, чей это дом. В нем Варвара проживала. Да только она уже год как померла. Ага, еще прошлой осенью ее схоронили.
– А родственники у нее были?
– Никого. Братья с сестрами давно на кладбище перебрались, Варька одна осталась.
Я когда участок пятнадцать лет назад здесь получил, с Варей сразу и познакомился. В ту пору их деревенька поболе была – девятнадцать домов насчитывала. А потом старики поумирали, других дети в город забрали, дома снесли, землю продали, и Варька в одиночестве куковала. Ее саму переселить хотели, вроде строить чего-то на том месте собирались, а потом застопорилось, остановилось и заглохло окончательно. – Пенсионер обтер рукавом лоб. – Дружили мы с ней. Оба старые, одинокие. То она ко мне в гости прискрипит, то я к ней приковыляю. А как умерла, так дом и опустел.
На участок старика вбежала взлохмаченная краснолицая женщина предпенсионного возраста и с ходу затараторила:
– Константинович, бери тачку! Айда со мной за навозом.
Дед оживился.
– Куда идти-то, Нюр?
– На поле. Тракторист, чтоб ему пусто было, все прямо на дорогу вывалил.
Константинович зацокал языком.
– Что за человек, как собака на сене, ни себе ни людям. Я ж ему утром пять сотен и бутылку предлагал. Так нет, заартачился, гони, говорит, тысячу и пол-литру. А сам… Эх, когда ж я отдохнуть спокойно на даче смогу? Нюрка, погодь, я тачку возьму.
Дед побежал в сарай, Катка с Ликой вышли за калитку, а Нюра помчалась к соседнему дому. Остановившись у сетки-рабицы, она завопила:
– Валька! Валентина? Ты чего – оглохла, что ли?
Из открытого окошка показалась голова худющей старушенции.
– Какого орешь, Нюрка?
– Бери ведра и к воротам беги.
– А чего там?
– Говно бесхозное! Тракторист продать не смог и вывалил. Давай пошевеливайся, а то разберут.
Анжелика округлила глаза.
– Они что, больные на голову? Зачем им навоз сдался?
– Здрасте, а чем, по-твоему, землю удобрять?
– Навозом?
– Разумеется. Или ты думала, огурцы с помидорами растут на честном слове?
– Фу, – Назарову передернуло. – К овощам теперь не притронусь.
Ката усмехнулась, но уже через секунду посерьезнела.
– Подытожим. Хозяйка умерла в прошлом году, родни у нее нет, дом ничей. Что за старуха там хозяйничала, кто лежал с кинжалом на столе и какая роль во всем отводилась Ренату, остается загадкой.
* * *Два дня спустя Катка сидела в гостиной Назаровой, пытаясь разработать план дальнейших действий. В самый неподходящий момент в коттедже появилась мать Тамары – визгливая, высокомерная особа, облаченная в дорогой костюм кремового цвета.
Не обращая внимания на Копейкину, дамочка с порога пошла в атаку:
– Где она? Где эта неблагодарная девчонка? Я хочу посмотреть ей в глаза, позови мою дочь.
– Кира Вениаминовна, Томы сейчас нет.
– Она опять уехала к нему? Почему ты молчишь, Анжелика, отвечай, когда тебе задают вопрос.
– Тамара не посвящает меня в свои планы.
Гостья опустилась в кресло.
– Лика, я же считала тебя разумной девушкой, а ты устроила в доме притон. Как ты могла позволить Томке перебраться к себе? Неужели не видишь, что она совершает огромную ошибку. Зачем предоставляешь им место для встреч?
– Я не могла отказать Томе в просьбе.
– Могла, Лика, еще как могла. И пока не поздно, повлияй на ситуацию. Откажи Томке от дома, пусть возвращается к нам.
– Она взрослый человек, ей давно пора жить самостоятельно.
– Одумайся! Одумайся, Анжелика, как у тебя язык поворачивается нести подобный бред. У Томки и этого голодранца нет будущего, она обрекает себя на нищенское существование с хроническим неудачником и бездельником.
– Филипп не бездельник, у него есть работа.
– Работа? Тебе самой не смешно? Что это за работа, если он беден как церковная мышь? На какие средства он собирается обеспечивать Томку? Или хочет, чтобы она превратилась в домработницу и до конца жизни простояла у плиты в какой-нибудь коммуналке.
– Вы к нему несправедливы.
– Мне нет до него никакого дела, душа болит за дочь. Наломает дров, а потом локти кусать станет. Посмотри, – Кира Вениаминовна осмотрела гостиную, – тебя окружает роскошь. Ты живешь в коттедже. Одна! А чем моя Томка хуже, она тоже заслуживает самого лучшего. Сможет ее бездарь когда-нибудь купить такой дом? Ни в жизнь! У него кишка тонка.
– Насильно вы не заставите Тамару расстаться с Филом, они любят друг руга.
– Посмотрим. Я не собираюсь сидеть сложа руки, видя, как единственная дочь затягивает петлю на шее.
Катарина решила вмешаться. Кашлянув, она с нескрываемым раздражением проговорила:
– Вашей дочери двадцать два года, глупо рассчитывать на то, что она будет прислушиваться к вашим советам.
Кира Вениаминовна вспыхнула:
– А ты вообще кто такая?
– Катарина моя соседка, – быстро вставила Лика.
– Соседка, – передразнила разгневанная фурия. – У твоей соседки и детей, наверное, нет. Ей чужды материнская забота и переживания. Конечно, раздавать советы всяк горазд, когда его это не касается. Знаете, что я вам скажу, милочка. Нарожайте сначала своих деток, воспитайте их, вложите в них душу, отдайте им все без остатка, а потом, когда они начнут платить вам черной неблагодарностью, мы с вами поговорим.