Все эти фасоны начали злить Эйч Пи еще до того, как его загрузили в багажное отделение. Тот факт, что мадам Аргос полностью его игнорировала, еще более усугублял ситуацию.
Автомобиль, несшийся впереди них, нырнул в новую долину, и через несколько секунд их машина последовала его примеру. В животе у Эйч Пи все перевернулось, и он почувствовал, как дурнота подступает к горлу.
— Bag! — простонал он, и остальные пассажиры с ухмылками передали ему мятый полиэтиленовый пакет, по поводу которого они чуть раньше заключили пари.
«1000 дирхамов! — успел подумать Эйч Пи, прежде чем излить в него содержимое своего желудка. — Чертовски дорогая блевотина!»
Когда через несколько минут спазмы прекратились и он, запятнанный и пристыженный, поплелся обратно к машине, издевательский смех Анны Аргос свидетельствовал о том, что приступ рвоты обойдется ему еще дороже, чем он думал.
— Мы едем прямо в бедуинский лагерь — больше никаких крутых виражей, о’кей?
Шофер покосился в зеркало на белое как мел лицо Эйч Пи. Тот лишь молча кивнул в ответ. Все стекла были опущены, кондиционер работал на полную мощность, однако ничто не могло перебить кислый запах блевотины, исходивший от его одежды и бороды.
Анна наклонилась к Венсану и что-то прошептала ему на ухо. Эйч Пи видел, как ее губы почти коснулись уха француза, и оба в очередной раз дружно рассмеялись.
Вряд ли стоило держать пари, над кем…
Решив игнорировать их, Эйч Пи стал смотреть в окно. Солнце постепенно превращалось в красный шар у горизонта, и тени позади песчаных барханов становились все длиннее. Вдали кружилось несколько черных птиц. Они описывали круги вокруг какой-то точки среди бескрайних песков.
Движение казалось почти гипнотическим, и на некоторое время Эйч Пи забыл о тряске.
Трудно сказать, каким он представлял себе бедуинский лагерь — возможно, несколько брезентовых палаток и парочка вонючих облезлых верблюдов. Умеренная доза нищей повседневной жизни в пустыне, чтобы удовлетворить любопытство туристов. Однако он ошибся. Это была насквозь показушная страна.
Лагерь располагался в ложбине и представлял собой десяток павильонов, расположенных полукругом. Его окружал высокий плотный забор из соломы или какого-то другого похожего материала, наверняка эффективно защищающего от песчаных бурь. Вдоль забора были расположены столбы с прожекторами, а между ними тянулись гирлянды разноцветных ламп и флажков. Спереди забор переходил в высокую стену с двумя сторожевыми вышками и открытыми воротами.
Все это претендовало на стиль средневековья, однако, судя по цветовой гамме и состоянию, являло собой типичный новодел.
Они припарковали машины у стены и едва вошли в ворота, как им навстречу полилась арабская популярная музыка. На открытой площади посреди лагеря был настлан деревянный пол, покрытый арабскими коврами, а вокруг стояли низенькие столики с подушками для сидения, рассчитанные человек на сто. Здания, которые он разглядел издалека, как оказалось, не имели четвертой стены — все они были открыты в сторону центральной площади. Внутри них находилось еще больше посадочных мест, к тому же кухня, сувенирная лавка и павильон с кальянами.
Здесь, посреди пустыни, все это казалось немного абсурдным и смахивало на мираж.
— Салам алейкум! Welcome, welcome my friends![37] — закричал невысокий толстоватый мужчина в костюме бедуина, выбежавший им навстречу. — Вы приехали рановато, ужин начнется примерно через час, но вы можете пока купить сувениры, покататься на квадроцикле, проехаться на верблюде или покурить шишу.[38] Если все это вас не привлекает, то для немусульман работает бар.
Мужчина широко улыбнулся и сделал паузу, чтобы стихли смешки.
— Если вы хотите освежиться, то туалеты находятся вон там. — Он указал на барак в дальнем конце лагеря и бросил многозначительный взгляд на Эйч Пи. — В десять вечера начнется шоу с танцем живота. Надеюсь, вы проведете у нас незабываемый вечер!
Эйч Пи более всего на свете тянуло завалиться на подушки и покурить трубочку, однако он решил последовать совету и привести себя в порядок.
Оказалось, что туалет снабжен шлангом и небольшим душевым мундштуком, так что после некоторых акробатических движений, истратив кучу мыла, Эйч Пи более-менее освежился.
Рубашку он отправил в помойное ведро. Правда, она была сшита на заказ из тончайшего таиландского шелка, однако он готов был пожертвовать ею, чтобы вернуть себе хоть каплю самоуважения. В сувенирной лавочке выбрал розовую туристическую футболку с психоделическим арабским узором, а затем покорно позволил продавцу надеть себе на голову чалму.
Покончив с этим, Эйч Пи пошел и уселся возле одного из низеньких столиков, заказал себе пиво и стал дожидаться, пока остальные наиграются в гигантской песочнице.
Венсан и Анна вернулись не скоро — уже начало смеркаться. Они шли рядышком, все время касаясь друг друга телами и о чем-то негромко переговариваясь по-французски.
Собственно говоря, его все это не должно было волновать. Не то чтобы он влюбился в нее — ничего подобного. Однако существуют все же кое-какие правила. Анна — его спутница, именно он пригласил ее сюда.
Естественно, остальные члены группы бросали на него недоуменные взгляды. Однако его возможности были ограниченны. Эйч Пи застрял в этой проклятой пустыне, и, хотя чувство унижения и оскорбленного достоинства постепенно перешло в пылающую ярость, он мало что мог сделать. Правда, Венсан был с него ростом, однако куда более жилистый и, похоже, умеет постоять за себя, если придется. Кроме того, за спиной француза стояла вся его компания, так что приглашать его помериться силами — не самая удачная идея.
Кроме того, сам Эйч Пи скорее герой-любовник, нежели воин.
Нет, единственное, что ему остается, — продолжать делать вид, что ему наплевать, поскорее набраться под завязку и затем уехать отсюда первым же караваном.
Он решил вложить в поставленную задачу все запасы энергии.
Шоу с танцем живота нисколько не развеяло его мрачные мысли. Поизвивавшись некоторое время, легкомысленно одетая дама вызвала публику на танец, и вскоре танцпол заполнился туристами, которых оказалось не меньше семидесяти человек. Сам Эйч Пи предпочел бы остаться в уголке и тихонько покуривать травку, однако одна из французских девушек потащила его танцевать. Она была слишком хороша, чтобы отказываться.
Несмотря на опьянение, Эйч Пи чувствовал себя полным идиотом. Чалма на голове, туристическая футболка и неестественная улыбка, танец кайфующего белого человека в ненастоящем лагере посреди вымышленной страны. Вероятно, он выглядит еще более глупо, чем чувствует себя, если такое вообще возможно!
Анна и Венсан висели друг на друге всего в нескольких метрах от него: нога Венсана между ее ног, ее рука на его затылке, в то время как их бедра совершенно синхронно двигались в такт арабской поп-музыке.
Красавица француженка, с которой у Эйч Пи не было ни единого шанса, уже танцевала со своими приятелями где-то в стороне, так что он решил доковылять до своего места и удобрить свое оскорбленное достоинство еще одним бокалом пива.
За их столиком никого не было, все ушли танцевать, однако среди тарелок и бокалов он различил некий золотистый предмет.
Это была роскошная зажигалка Венсана.
Повезло!
Он огляделся вокруг, сделал вид, что тянется за банкой пива, и стремительным движением схватил драгоценную безделушку. В его ладони она оказалась тяжелой и прохладной, куда солиднее, чем его собственная стальная «Зиппо». Наверняка из чистого золота, и небрежный пожиратель лягушек точно хватится потом своей потери.
Ухмыльнувшись, Эйч Пи положил зажигалку в карман брюк, потом поднялся и направился к туалету, чувствуя, что отомстил заносчивому французику.
* * *Возвращение прошло без приключений, и около четырех они приземлились в Бромме.
Другой отряд телохранителей, встречавший их, взял на себя охрану министра, а вскоре появился и микроавтобус, посланный за ее группой. На переднем пассажирском месте восседал Людде Рунеберг.
— Приятно видеть вас всех в добром здравии, — приветствовал он их. — Загружайтесь и поедем в управление для сдачи оружия и дебрифинга.[39] Доктор Андерберг ждет…
* * *На задней стороне лагеря в заборе оказался разрыв, и Эйч Пи остановился на бетонной лестнице туалета, с любопытством вглядываясь в темноту.
Как подумаешь, так даже жуть берет…
С одной стороны от него находился ярко освещенный лагерь с мигающими лампочками, музыкой, едой, напитками и прочим изобилием. С другой стороны всего в нескольких метрах простиралась пустыня. Миля за милей бескрайних песков и темноты.
Сколько времени они ехали, прежде чем попали сюда? Трудно сказать, шофер ехал не самой прямой дорогой навскидку часа два. Сколько часов нужно, чтобы пройти это расстояние пешком? Шесть? Восемь? Если идти в нужную сторону, так сказать… При пятидесятиградусной жаре в компании лишь змей и скорпионов так легко сбиться с пути. Как чувствует себя человек, затерянный в пустыне?
Эйч Пи невольно сделал пару неуверенных шагов в темноту.
Лагерь располагался в низине, однако освещение от многочисленных лампочек позволяло разглядеть в темноте очертания бархана. Наверху темнела одинокая тень, напоминавшая косо стоящий телефонный столб, и после некоторых колебаний он направился в ту сторону.
Подойдя ближе, Эйч Пи обнаружил, что на самой верхушке столба восседает птица — видимо, одна их тех черных птиц, которых он видел вдали в течение дня. Птица сидела неподвижно, нисколько не пугаясь его присутствия. Более всего она напоминала тощую ворону, однако в отличие от своих европейских родственников имела изогнутый клюв, похожий на турецкую саблю.
Когда Эйч Пи приблизился, ворона рывком повернула голову и уставилась прямо на него. От взгляда ее маленьких глаз, похожих на горошинки черного перца, что-то перевернулось у него в душе, и он замер в нескольких шагах от своей цели.
Птица продолжала молчаливо разглядывать его. Эйч Пи почему-то не мог отвести от нее глаз и даже затаил дыхание.
Внезапно грубый клюв открылся на сантиметр, и на мгновение Эйч Пи показалось, что птица пытается ему что-то сказать.
Волосы у него на теле встали дыбом.
Вот уж…
— Гураб аль-байн!
Эйч Пи вздрогнул.
За спиной у него стоял Эмир, их водитель.
Проклятье! До чего он перепугался!
— Ч-то-что?
— Гураб аль-байн, — повторил мужчина, указывая на птицу. — Пустынный ворон. Они приносят несчастье, bad things — you understand?[40]
В этот момент ворон каркнул — глухой раскатистый звук завибрировал, ударяясь о грудь Эйч Пи. Затем птица наклонила голову набок и, в последний раз посмотрев на людей, тяжело взмахнула крыльями и покинула свой наблюдательный пост. Несколько секунд спустя она исчезла во тьме пустынной ночи.
— Не надо ходить один, босс. Вы можете заблудиться. Легко пропасть, понимаете?
Да уж, Эйч Пи это прекрасно понимал.
— Bad things, — пробормотал он себе под нос, глядя в темноту.
Глава 05. Bad things
Форум столпов общества
Опубликовано: 7 ноября 21.28
Пользователь: MayBey
Самое худшее, что может случиться с полицейским, — потеря доверия к коллегам…
Просмотреть все 29 комментариев
* * *Выйдя из туалета, он чуть не налетел на Анну Аргос.
Она стояла спиной к нему и, как ему показалось, кого-то ждала. Судя по всему, Пожиратель лягушек решил отложить круассанчик, прежде чем предаться утехам в тени припаркованных машин.
Вот ведь идиоты!
В следующую секунду Эйч Пи увидел блестящий прямоугольник телефона, приложенный к уху, и внутри у него все подпрыгнуло. Ярость, уже почти угасшая в нем, запылала с новой силой, и он напористо двинулся вперед.
— Нет-нет, за мной никто не следил, все в порядке. Я на другом конце земного шара, — пробормотала она по-английски, прежде чем он схватил ее за руку.
В ее взгляде отразился такой же страх, как это было в его фантазиях в VIP-зале, и, как тогда, злость его тут же улетучилась. Прошло несколько секунд, прежде чем Анна пришла в себя и с раздражением стряхнула с себя его руку, однако он успел все понять.
Кем бы ни была Анна Аргос, какой бы крутой ни притворялась, однако существовало что-то — или, что еще более вероятно, кто-то, кого она боялась до смерти, даже пребывая на другом конце земного шара.
— Отпусти, мерзкая скотина!
— Sorry,[41] — пробормотал он, нетвердой походкой отступая назад, держа руки перед собой. — Я немного перебрал. Не будем ссориться!
Она бросила на него гневный взгляд и снова повернулась к нему спиной.
— Знаете, моя сестра жила с парнем, который ее бил, — проговорил он.
Повернув голову, она посмотрела на него удивленным взглядом. Когда несколько секунд спустя она открыла рот, ее голос звучал уже совсем не так враждебно.
— И что?
— Я убил эту сволочь, — ухмыльнулся он и поплелся обратно в сторону лагеря.
* * *Они сняли с себя рации и защитные жилеты, заперли оружие в сейфы и переоделись в штатское. Андерберг зарезервировал конференц-зал для проведения обязательного дебрифинга, и теперь все нетерпеливо ожидали этой процедуры.
Не меньше часа понадобится, чтобы обсудить все случившееся, а потом пройдет еще час, прежде чем можно будет поехать домой.
Хотя лично она, хоть и устала не меньше остальных, совершенно не торопилась домой.
— Ждем Рунеберга, — произнес Андерберг, заметивший нетерпение группы. — Кстати, вот и он.
Рунеберг вошел в зал.
— Небольшие изменения, — кратко проговорил он. — Нурмен, ты проведешь свой дебрифинг в одиночестве, когда остальные закончат. Пока можешь написать отчет.
Она вздрогнула и открыла рот, чтобы возразить. Так никогда раньше не делалось, и ей вовсе не хотелось, чтобы ее выдворили за дверь на глазах у подчиненных.
Однако прежде, чем она успела что-либо произнести, Рунеберг отрезал:
— Вперед, Нурмен! Чем быстрее мы закончим, тем скорее попадем домой.
Несколько секунд спустя дверь конференц-зала закрылась за ней.
* * *Наконец-то!
Он лежал на подушках в павильоне, где предлагали шишу, и блаженно делал глубокие затяжки. Кальян, стоявший перед ним, негромко побулькивал, в то время как влажный прохладный дым обволакивал горло, клубился в дыхательных путях, опускался в легкие.
Sweet![42]
Кто-то из французов — Эйч Пи точно не помнил, кто именно, — принес эту смесь. Немного травки на дне, потом выверенная доля табака сверху, под фольгой с древесными углями. Кто бы ни был этот парень, свое дело он знал — эффект был идеально сбалансирован!
Compliments to the chef![43]
Теперь он чувствовал себя куда спокойнее, заметно расслабился.
Скосив глаза на свою туристическую футболку, Эйч Пи вдруг рассмеялся. Просто ужас, до чего она идиотская и до чего же глупо выглядел, должно быть, он сам в ней, да еще и с полотенцем на голове.
Он расхохотался, и его веселость передалась остальным посетителям павильона.
— Эй, Томас! Что тебя так развеселило?
— Ничего особенного, парень, ничего особенного, — хихикал он, не в силах остановиться. — Просто вся эта долбаная страна… Здесь все сплошная показуха, понимаешь?
Он снова затянулся из кальяна, задержал дым в легких на пару секунд и откинулся на подушки.
— Мы поняли, Томми, — пробормотал второй француз. — Все искусственное, не по-настоящему, d’accord?[44]
Он добавил что-то по-французски, и все начали посмеиваться.
— Вот именно, — пробормотал Эйч Пи, глядя в потолок, в то время как агент 007 Дрёма наконец-то появился, расслабил мышцы вокруг его век и мягко опустил шторы. — Все не по-настоящему. Это просто…
— Игра?
Он открыл глаза. Последнее слово прошептал кто-то справа от него, где-то ближе к выходу из павильона, однако в слабом свете его затуманенный взор различал лишь темные силуэты.
— Ч-что? Кто это сказал?
Ответа не последовало, лишь новые смешки. Неужели он ослышался, неужели его больное воображение снова выпустило на сцену свой хор мальчиков?
Мигая, Эйч Пи пытался вглядеться в полумрак, однако туман в голове не желал рассеиваться. Похоже, курительная смесь все же оказалась чуть-чуть крепковата…
— Ты когда-нибудь совершал настоящий поступок, Томас?
На этот раз вопрос задал француз, сидевший рядом с ним.
— Что ты имеешь в виду? — заплетающимся языком проговорил Эйч Пи и почесал шею.
— Тебе доводилось совершить что-нибудь такое, от чего душа и тело просыпались и начинали действовать на повышенных оборотах? Словно весь мир замер, следя за тобой?
Снова смешки, он и сам засмеялся, хотя не понимал до конца почему.
Постепенно у него возникало ощущение, что французы смеются над ним, что они подтрунивают над ним, но его обкуренный мозг не мог разобраться, как и зачем.
— Знал бы ты, парень… — пробормотал он и обнаружил, что произнес эту фразу по-шведски.
Тогда он повторил ее по-английски. Знали бы эти парни, с кем они делят кальян… Живая легенда — вот кто он такой!
Тонкие белые жалюзи на окнах павильона покачивались взад-вперед от прохладного ночного ветерка.
Вперед…
…назад
Туда…
…сюда.
— Так что же ты совершил, Томас? Валяй, рассказывай!
Этот вопрос задала одна из девушек, возможно, та красотка, с которой он танцевал.