— Получается, что Семенов может быть жив?
— Какая разница? Если он вписался в такую историю, ты его точно не интересуешь. Там работа вообще по всему миру.
— Что значит, какая разница? Он мне не нравился. Его не должно быть на этом свете. И что, никто не знает, кто такой крутой возник?
— Ну почему, знают, наверное. Но, говорю ж, это человек новый. Проявится — узнаем.
— Ладно. Иди. Нет, подожди. Марысю надо отправить отдыхать. В Словению. В ее дом. Она устала. Я тоже.
— Она согласна?
— А вот это никого не интересует. Просто нужно все оформить и довезти ее до места. Я тебе доверяю.
— Вполне приятная командировка, — улыбнулся Никита. — Осталось убедить Марысю, что она мне доверяет.
— Убеди. Потом скажешь, сколько я тебе должен.
Вечером озабоченный Козлов вошел в кабинет Марата.
— Проблема, хозяин. Марыся пьяная, вся в синяках, сейчас в клубе кричит, что ты онанировал на фото голой Лили Семеновой. Кстати, откуда у тебя ее фото? В клубе полно баб. И не только баб. Я пытался ее увести, она дерется. Слушай, откуда у нее синяки? Это ты?
— Тебе сразу на все вопросы отвечать? Я не онанирую, снимка голой Семеновой у меня нет. Она вообще чуть ли не помирает и беременная. Синяки случились, потому что Марыся свихнулась. В чем ты только что убедился. Нужно выгнать баб и не баб, закрыть клуб, вытащить Марысю и…
— Ты что!
— Я думал, ты умнее. Ее надо отвезти в Словению, с чего мы и начинали. Я не понял, почему у тебя столько проблем? Ты мог все это решить сам.
— Я не мог решить сам. Марыся — твоя женщина. Для начала попробую ее отвезти в твой дом. Нужен похметолог, мне сдается. Она сейчас не транспортабельна в смысле выезда за рубеж.
Глава 25
Сергею Кольцову ночью позвонила его гламурная приятельница Моника Ступишина, мужей которой он иногда отлавливал с другими своими гламурными приятельницами.
— Привет. Я тебя не разбудила?
— Обижаешь. Я, как вся элита, в этом время только бриллианты надеваю, чтобы выйти в свет.
— Шутишь, да?
— Нет. Моника, если ты скажешь, что и твой последний то же самое, — я не вынесу.
— Да нет. Этот спит все время. У него сонная болезнь.
— Или антидепрессанты.
— Да? Какой ты умный. Я поищу. Слушай, я тебе такое расскажу, умрешь со смеху. Сегодня в клубе пьяная Марыся Липская, вся в синячищах, орала, что ее Марат что-то делает — слово забыла, — на снимок натурщицы Семеновой. И что эта Семенова должна была от чего-то помереть, но не померла. И самое главное, из-за чего я звоню. Она вопила, что ее подружка видела в самолете из Парижа мужика, похожего на Андрея Семенова, ну, мужа этой Лили. Офигенного красавца. Я спросить хотела: он что, правда, появился?
— Он утонул больше полугода назад, Моника. Если я это говорю, значит, так оно и есть. Вы от своих денежных мешков одичали и решили, что на свете есть только один красивый мужик.
— Почему? Два, — закокетничала Моника. — Ты тоже. Но он лучше, если честно. Был. Жалко, что утонул. Слушай, а почему эта Семенова должна была умереть?
— А почему Марыся в синячищах? — ему легче было разговаривать с Моникой: вопросом на вопрос.
— Почему… Да гонит ее Сейфулин. Размечталась она: замуж, все дела. Кому такое чучело нужно, скажи?
— Не знаю.
— А он ничего, правда?
— Кто?
— Сейфулин.
— Не знаю. Я к нему безразличен.
— Да? А он очень богатый?
— Это не ко мне. Это в «Форбс». И ты определись: тебе нужен самый богатый или тот, кто не спит постоянно.
— Что?
— Неважно. Я просто тебя озадачил. Извини, звонит второй телефон. Когда тебе покажется, что твой муж спит не один, звони, как всегда.
Сергей разъединился и глубоко задумался. Плохая информация. Они выпустили из виду этих вечно снующих по миру баб, смысл жизни которых обо всем увиденном сообщать друг другу. Интересно, кто еще, кроме Моники, обратил внимание на слова Марыси о человеке, похожем на Андрея? Вряд ли это серьезно, конечно, но все-таки стремно.
…Марат подъехал к своему дому и посмотрел в окна. В спальне на первом этаже настежь открыта терраса, видимо, для отрезвления Марыси. На постели лежит она, ее придерживает Козлов. Рядом два человека, один сделал укол, другой следит за капельницей. Хорошо выводят! Но до чего крепка Марыся! Она продолжает что-то настойчиво и громко говорить. Марат переступил низкий подоконник террасы, постоял, послушал. Как интересно, как складно. Сегодня не день, а тысяча и одна ночь.
Марат вернулся к машине и поехал в Москву. Утром ему позвонил Козлов и сказал, что Марыся готова к путешествию.
— Да-да, — ответил Марат. — Звони.
Сам тут же набрал номер заместителя Козлова.
— Коля, подъезжай ко мне в московскую квартиру. Дело есть.
Глава 26
Андрей вернулся из Риги почти счастливый, отдохнувший, расслабленный. Родители… Ради этого стоило вернуться.
Следователи ответили на очень многие вопросы. Личности погибших в том лагере пленных были установлены. Это были люди, не имеющие отношения друг другу, связанные лишь тем обстоятельством, что в один день оказались в Киеве. Спортсмен, актер, сверхсрочник армии в отпуске, студент. Они исчезли в разных местах города.
— Пока ясно одно, — сказал Земцов. — Вы все достаточно молодые люди. Все — примерно одного роста, физически сильные, умные. Предположить, что кто-то ходил с сачком ловить наугад таких ребят, — нелепо. Конечно, следили, отбирали, не исключено, что кто-то вас продавал. Кому? Тоже есть версия. Новый криминальный авторитет готовит свою армию. Есть слухи. Система проверенная. Сначала фактически истребление личности — тест на выживание. Потом — другой уровень, другая подготовка. Ты, Андрей, сорвал этот план. Но поискать можно. Где-то рядом с тобой были продавец и охотник. Рядом с другими — тоже. Возможно, это один и тот же человек. Родственники твоих товарищей приедут. Расскажешь, что можно им рассказать.
— Да, расскажу. Я перевел им на карточки практически все свои деньги. Хочу оплатить их возвращение домой и похороны.
— Решим этот вопрос. Илья тоже собирается с ними встретиться.
— Что с тем участком?
— Твой товарищ-юрисконсульт помог. Мы связались напрямую с владельцем. Ты знаешь, он даже заинтересовался. Готов пойти навстречу. Не знаю, можно ли там что-то найти. Кого-то опознать… Дело это не быстрое. Андрей, мы тут поговорили с Сережей, он считает, что тебе пока нужно вернуться во Францию. Какая-то ерунда пошла, слухи от какой-то тетки, которая тебя вроде узнала в самолете. В общем, идея была рискованная. Но выход есть. Мы без тебя во всем разберемся, кого надо, нейтрализуем, и ты вернешься, чтобы свидетельствовать, к примеру, на суде. Если такой идеальный вариант возможен. В любом случае, когда их нейтрализуем, ты приедешь. Имя свое вернешь. Обещаю. Пока мы в тумане.
— Как насчет моей встречи с Викой и Лилей?
— Как договорились. Сегодня приедут все родственники, встретишься с ними здесь, поговорите… Это надолго, думаю. Завтра Лиля и дочь будут тебя ждать. Мы возьмем билет в Париж. Можешь позвонить жене.
— Хорошо. Потом. Сейчас я очень волнуюсь.
День до самой ночи прошел в скорби, разговорах, которые сжигают душу. Андрей и Илья перевели по Интернету на счета родителей погибших ребят все, что могли. Когда Андрей увидел останки Олега и Александра, он заплакал. Илья смотрел на слезы брата и чувствовал, как его собственное сердце обливается кровью. Андрей плакал только совсем маленьким. Ночь он пролежал без сна в своей каморке и мысленно провожал друзей — никого ближе, чем эти мученики, у него, как ему сейчас казалось, не было, — туда, где они упокоятся.
Утром оперативники отвезли его в дом Лили. Дежурили во дворе, в подъезде, на площадке.
Лиля открыла дверь и молча прижалась к нему всем телом.
— Вика приедет после школы, — сказала она.
— Сколько осталось времени?
— Часа четыре.
…Такого острого восторга ни один мужчина еще не испытывал, подумал Андрей, когда эти четыре часа были на исходе. И он рассмеялся от счастья. Покрыл поцелуями обнаженную Лилю.
— Я скажу тебе сейчас, а потом мы сообщим всем. Я никуда не еду. Я просто соглашался с ними, пока не узнал, что ты меня по-прежнему любишь. Мы должны быть вместе. Я прошел все круги ада и вернулся к тебе. Я научился ценить свое счастье. Скажи «да». Илья все поймет. Он же мой брат.
Лиля погладила его по голове, лицу, улыбнулась, легко отодвинулась и встала.
— Мой любимый, — сказала она, накинув халат. — Конечно, нет. Мы ничего не станем менять. Мы счастливы оттого, что живы. Что нам дали возможность вспомнить друг друга, запомнить на всю жизнь. Но мы сейчас прощались, мы же не попрощались тогда, когда ты был мне мужем. Теперь все на своих местах. И наши близкие не будут страдать из-за нас никогда. Мой муж — Илья. Твоя жена — Мари. Мы встретимся, мы станем большой семьей. Мы станем братом и сестрой.
— Я не могу в это поверить.
— Почему? Я не останусь с тобой такой ценой. Мне достаточно сознания, что я нашла тебя. Это такое мучение — жить на этом свете без тебя. Теперь ты есть. Но я не твоя жена. Высшее счастье женщины — это покой и порядок. Мы сможем, Андрей.
— Да.
Он встал и начал одеваться. Она, как всегда, оказалась права. На самом деле он тоже не будет счастлив, зная, что страдает Мари, их малыш, который скоро родится, Илья… В крови Андрея сейчас такое солнце горит от встречи с Лилей. Этого хватит навсегда.
Глава 27
Вика влетела в квартиру и с визгом повисла у Андрея на шее.
— Девочка моя, — растроганно сказал он. — Какая же ты большая. Я привез подарки, тебе, наверное, все будет мало.
— Я влезу! — радостно закричала Вика. — Во что хочешь влезу!
Андрей разговаривал с дочкой, они смеялись, Лиля принесла им не обычный обед, а всякие вкусности. Они ели, вспоминали смешные истории. В это время открылась дверь, и в квартиру вошел Илья. Остановился на пороге гостиной. Из кухни к нему выбежала Лиля, крепко обняла.
— Наконец-то ты пришел. Я все жду-жду…
Она целовала его при них. Илья поднял голову, увидел, как внимательно взглянул Андрей и отвел глаза. Илья все понял. Андрей хотел остаться. Лиля отказалась. Она выбрала его! Он — ее единственный муж, как она и говорила. У него подогнулись колени. Едва устоял. В который раз эта женщина отменяет его казнь. Она его судьба…
— Лиля, открой дверь, пожалуйста, — попросил он. — На площадке стоит Сергей и стесняется. Он есть хочет.
Лиля, смеясь, впустила Кольцова, накормила его. Потом приехала Ирина Викторовна, мать Лили. Земцов вошел с деловым видом и показал на часы. Все стали собираться. Ирина Викторовна сказала: «Давайте сядем на дорожку». Посидели полминуты. Андрей надел куртку прямо на рубашку, на площадке вспомнил: «Я забыл джемпер. Лиля, открой, пожалуйста, он в прихожей». Она открыла дверь и сказала:
— Обязательно посмотри в зеркало. Так надо, когда что-то забываешь. Иначе пути не будет.
Андрей рассмеялся.
— Я вспомнил, как над русскими студентами шутили в Кембридже, во Флориде, в Калифорнии. «Вы немножко ненормальные. Все время глупости говорите: сядем на дорожку, плюнем через левое плечо, надо в зеркало посмотреть, а то пути не будет». Я не стану смотреть в зеркало. Будет путь.
…Он попрощался со всеми, сумку перебросил через плечо: там нечего сдавать в багаж, ступил на эскалатор, они ему махали… Он повернулся к ним лицом, его губы еще смеялись, когда на лбу появилась и растеклась красными струйками черная точка, глаза остановились… Земцов бросился к нему, затрезвонила сигнализация, а Сергей пулей промчался в толпу по траектории выстрела. Он поймал невысокого худого человека в черной бейсболке, надвинутой на глаза, убийца бежал, расталкивая людей. Сергей заломил ему руку, сдернул бейсболку, взглянул в лицо и дернул руку еще сильнее. Человек глухо застонал. К Земцову Сергей привел стрелка, держа винтовку с оптическим прицелом.
— Слава, посылай людей за Сейфулиным. Я узнал этого. У него в правом суставе сидит моя пуля. Это один из троих, кто целился мне в затылок у Сейфулина. Мне кажется, ему пулю так и не вынули. Я дернул, — он завопил от боли. Но он и левой хорошо стреляет.
Илья стоял на коленях перед телом брата. Вика громко плакала. Врачи «Скорой» молча и сочувственно ждали. Илья встал и тревожно оглянулся. Где Лиля? Он увидел, что она сидит, прислонившись к стене, лицо искажено, а из-под юбки по тонким колготкам течет в сапоги и на пол кровь.
— Илюша, быстрее, — сказала она, когда он бросился к ней. — Наша девочка разорвала меня всю. Она не хочет жить на такой земле…
Глава 28
У дочери Ильи оказался сильный характер, как у Лили. Они боролись на равных. Мать запретила врачам делать ей уколы, которые могли бы ослабить боль и ее силы. Она не позволяла себе потерять сознание ни на минуту. Она держала ребенка, потому что обязана была дать ему жизнь, а не смерть. А дочка требовала свободы от жизни, жестокость которой пронзила ее словно стрелой в аэропорту. Она отказывалась от ее продолжения. Прошло много часов, и опасность отступила. И дитя уснуло, не разлучаясь с матерью. Чтобы вместе с ней проснуться.
Измученный врач вышел к Илье, который сидел с закрытыми глазами, не зная, на каком он свете, и дотронулся до его плеча.
— Ты как, парень? Твои девочки живы. Жена у тебя — боец. Удержала малышку.
Илья закрыл руками лицо. Опять — отмена приговора. Он вновь знает, для чего живет.
…Сейфулина арестовали той же ночью в его кабинете. Он сидел один и ждал вестей.
— Зачем ты это сделал, идиот? — спросил его Земцов, когда ребята втащили Марата в его кабинет.
— Я не скажу ни слова, — ответил тот.
Илье об этом Сергей рассказал утром: заехал его навестить.
— Он, как бык, идет до конца, — сказал Сергей. — Зачем он это сделал, мы не поняли.
— Мне кажется, дело в Лиле, — устало ответил Илья. — Он прочитал, что она в беде, и приехал предлагать мне деньги на ее лечение. Он на что-то надеялся. Узнал, что появился Андрей, и это его добило.
— Ну и разбил бы свой медный лоб, — проворчал Сергей. — Слушай, я что-то совсем разлюбил человечество.
Зазвонил его телефон. Сергей выслушал сообщение с непроницаемым видом. Потом сообщил Илье:
— Гукова, которая арестована по делу о самоубийстве твоей дочери, покончила с собой в тюрьме.
— Как это возможно?
— Практически невозможно. Но, боюсь, это не наш вопрос. Что бы там ни было, людей, виновных в смерти Люды, больше нет. Илья, тебе нужно думать о живых. Вам всем надо выкарабкиваться из этих бед. Такое счастье: Лиля и девочка победили! Вечером заеду выпить. Андрея помянем. Смерть его была мгновенной. Это точно. Масленников говорил.
— Приезжай. Завтра я отвезу тело Андрея в Париж. Жена хочет его похоронить там, где на его могилу приходить будет сын…
Когда Сергей приехал к Земцову, тот доложил:
— Стрелок, которого ты взял, сдал заместителя начальника охраны Сейфулина. Тот по заданию Марата выследил нас с Андреем, велел его убить. Его арестовали. Он согласился работать со следствием и сказал, что получил информацию о том, что его шеф Никита Козлов продавал людей в рабство претенденту на криминальное правление. Мы проверили его счета. В тот день, когда Андрей и другие были захвачены в Киеве, Козлову перевели крупную сумму с одного счета, который отслеживается службами Швейцарии. Козлов летит в Москву из Словении, сейчас его возьмут. Он людей отбирал, посылал вербовщикам информацию на них, сдавал. Тамасова и Бритова перекупил однозначно он. Как мы не подумали, что для Семенова это совершенно не характерный поступок. Он бы в драку полез.
— А чей счет-то?
— Некого Ваграна. Ничего более точного нет. Его расстреляли сегодня в Афганистане. Кто, не знаю, желающих было много. Но это…
— Не наш вопрос. Добровольцев, что ли, мало?
— Слишком много. Полным-полно урок и отморозков, готовых любого грохнуть и заодно украсть кошелек. Таких перекупить можно, как людей Сейфулина, но стоят они пятак за пучок. Тут кто-то ставил серьезное дело. Не только Семенов, но и его товарищи по плену отличались высоким интеллектом, смелостью, были физически сильными людьми. Это говорит о том, что готовился не бандитский передел, а что-то более серьезное. Есть предположение, что эти люди, уже обученные, вооруженные, нацеленные на конкретные программы, проникли бы в бизнес, госструктуры, власть. Представь себе отряд Андреев Семеновых…
— На нем и обломалось все. Его подчинить было нельзя.
— Мы не знаем, кто прошел эту подготовку до него. Короче, таких людей мало, стоят они дорого, перекупить их не получилось бы.
— Да… Я — не Лиля, но Сейфулина бы… лучше бы его кончить до суда. Такого мужика убил, подонок. И не факт, что мы докажем заказ.
— Так постарайся. У него есть враги, которым не нужно, чтобы он вышел. Ты ж со всеми в дружбе.
— В любви, точнее. Постараюсь. Дело Розовской и Селина ты сдаешь?
— Да. Готовлю.
— Ты понял, откуда у нее такое количество квартир, дарственных, завещаний?
— Тут и понимать нечего. Все три ее мужа — из управ и префектур. Она сказала сегодня, что один дарил ей по квартире на день рождения, другой взятки брал дарственными, а она… Дурой, говорит, надо быть, чтобы пропустить этих козлов. У них квартиры — в каждой новостройке на «их» территории. Похоже, у нее просто охотничий азарт. В случае с Валерией Осиповой и Ольгой Ветровой я инкриминирую ей убийство и соучастие по мотиву мести Виктору.
— А помирали ее супруги от чего, не сказала?
— Экология, говорит, плохая. Зарубежные мужья живы. В этом уже не разберемся.
— Злая женщина. Слушай, меня зацепило насчет козлов. Они что, у нас все холостые? Эти — из управ-префектур?