Сергей смотрит на его лицо: круглое, немного плоское, взгляд серых глаз растерянный. Что, в общем, естественно в такой ситуации. На него поглядывают все. Сергей уже подслушал какие-то сплетни в ветерке шушуканья: «беременная», «бросил», «другая» и т. д. То есть сверстники считают причиной смерти однозначно его. Но они, скорее всего, не знают, что Илья оставил семью, что Люда очень тяжело это переживала, скрывала от всех, как будто это свидетельствовало о том, что они недостойны любви отца. Она сразу стала называть Илью папой, ненавидела слово «отчим». Но Илья ушел от них больше трех месяцев назад, и все это время она встречалась с Вадимом. У нее появилась своя личная жизнь, в ней что-то происходило: радости, ссоры, примирения. Сгладило все это или нет боль из-за ухода Ильи — как в этом разобраться теперь. Вера в эти месяцы боролась с собой, старалась, чтобы у детей жизнь не очень изменилась, собственные чувства скрывала. Она мало общалась с дочерью, как сама признается. Илья… Он стал приходящим папой, слышал лишь то, что дети ему говорили, видел только свою вину. Он очень проницательный человек, но его мысли и чувства — это Лиля. Как бы он ни старался оставаться отцом этим трем детям. Вообще-то угораздило же его жениться на многодетной вдове. Сергей посмотрел на измученное, скорбное лицо своего клиента и подумал: «Ну не надо было вообще! Знал же, что побредет за Лилей по жизни. Если человеку нужна только одна женщина, незачем делать шаг в сторону. Вот теперь — расплата. И что еще будет… Не дай бог».
Все. На свежем холмике цветы. Только сейчас горько зарыдала Вера, тоненько закричала ее мать: «Ой-ой-ой! Что же это делается…» Одной девочке стало плохо, подбежала учительница, повела ее в контору. Вадим резко повернулся и почти побежал к выходу с кладбища, чтобы всех опередить. Он остановился у проезжей части, собираясь поймать машину.
— Привет, — сказал Сергей. — Я тебя подвезу. Нам по пути.
— Не понял? Вы кто?
— Меня зовут Сергей Кольцов, я частный детектив. Занимаюсь гибелью Люды по просьбе ее отца. Ищем причину.
— Она же повесилась! — Вадим уставился на Сергея изумленно. — Или нет?
— Да. Самоубийство. Но должна же быть причина, правда?
— А что, есть разница? Если она сама…
— Конечно, есть. Дело не закрыто, пока не выяснена причина.
— И чего с ней делать будут, с этой причиной, я не понял?
— Смотря какая причина. Статья есть «доведение до самоубийства».
— Ничего себе! Вы чего? Вы мне что-то шьете?
— Да нет же. Что ты такой нервный? В каждом деле есть свидетели. В этом, пожалуй, главный — ты. Свидетель! Ты меня слышишь? Просто свидетель! Давай спокойно подъедем к следователю, ответишь на его вопросы, и будем думать дальше. Ты не против?
— А если против?
— Тебе пришлют повестку, Вадим. Пошли в мою машину, а то уже идут люди с похорон. Ты вроде хотел от них побыстрее уехать.
— Да пошли, — буркнул Вадим.
Они сели в машину, Сергей быстро рванул с места и через несколько минут взглянул на своего пассажира. Он, конечно, в ужасном смятении. На лбу появились глубокие морщины, тонкие, длинные пальцы на коленях беспокойно двигаются. Как будто набирают текст на клавиатуре. Компьютерщик.
— А что ты сам думаешь? — спокойно спросил Сергей. — Почему Люда так поступила?
— Откуда я знаю! — выкрикнул Вадим. — Я и следаку вашему так скажу: я не знаю!
Глава 18
Лиля закрылась в ванной, включила воду, опустилась на резиновый коврик и заплакала. Слезы обжигали нежную кожу на щеках, такими горючими, безнадежными и злыми они были. Она больше не может! Эти дети ее ненавидят. Чужие дети, для которых она — главный враг. Они отнимают у нее время, которое ей необходимо, чтобы отдохнуть, чтобы обо всем подумать, подготовиться к работе. Она попросила у Игоря сегодня день, завтра должна быть в форме. Она собирает себя по кусочкам уже столько времени. Мама взяла дочку Вику, пытаясь ей помочь. А Илья… Конечно, он не виноват, что случилось такое несчастье. Но нужно было придумать другой выход, есть же какие-то родственники, няню можно нанять, в конце концов. В общем, не такой вариант: принудительное соединение обломков разных жизней. Не только Лиля обломок прежней жизни, но и эти дети. Просто она способна в силу опыта это оценить, а они, кроме протеста, ничего сейчас не чувствуют.
Странно: Илья — очень умный человек, почему же он этого не понимает? А если ответ такой: он понимает, но сознательно ее эксплуатирует. Сначала пришел спасать: бери мою жизнь, я твой. Потом погрузил в проблемы собственной жизни. А ей нужна своя! Да, она сейчас как будто тоскует по тому страшному времени, когда тонула в пучине без НЕГО! Без Андрея. Ей по-прежнему требуется хотя бы возможность тосковать по нему. Думать: а вдруг он вернется? Илья сознательно вытесняет из ее сознания такую возможность. Его преданность — она тираническая, деспотическая, другой преданность не бывает. Он не хочет, чтобы она дышала без него, как она не хотела дышать без Андрея. Но она готова по-прежнему бороться за свой выбор. Ее муж — Илья, но ее душа в плену у Андрея. Он не умер, раз она не может успокоиться. Так рвется сердце, а в голове каша.
Лиля поднялась, долго умывалась холодной водой. Результат был ужасный. Глаза опухшие, нос красный, щеки горят. А там дети, наверное, съели обед и ждут сладкого. Она купила им пирожные тирамису и вишневый компот. То, что сама любит. У детей горе, она хотела им его подсластить. А потом вдруг встретила взгляд Толика, — непримиримый, жестокий, как ей показалось, и вся ее решимость ушла и силы растаяли. Как объяснить детям, что она им очень сочувствует, но сама еще не совсем в порядке. С какой стати они будут принимать ее объяснения.
Лиля глубоко вздохнула и направилась в кухню. Две пары глаз внимательно и тревожно уставились на нее. У Толика глаза темно-карие в черных длинных ресницах, у Кати — светло-карие, почти рыжие, и реснички светлые…
— Сейчас будет компот и пирожные, — постаралась улыбнуться Лиля распухшими от плача губами. — Вкусные, вот увидите…
Толик встал из-за стола и подошел к ней.
— Спасибо, тетя Лиля. Только мы, наверное, лучше пойдем погуляем. Пока за нами мама не придет. Правда, Катя?
— Неправда! — вдруг заревела Катя. — Ты плохой. Ты обидел Лилю. Я подслушала: она плакала в ванной. Ты и меня напугал. Ты сказал, что Люда умерла и ее сейчас в могилку зарывают. Это неправда все! Ты злой!
— Боже мой, — в отчаянии произнесла Лиля. — Дети, что же нам делать? Мы ни с чем не справляемся. Я хотела, чтоб вам стало немного уютнее. Потому что, Катенька, Толик сказал правду. Люды больше нет на земле. Но она где-то рядом с тобой будет всю жизнь. Ну, как ангел, понимаешь?
Катя замерла с открытым ртом, пытаясь осмыслить то, что услышала. А Толя резко отвернулся и пошел к окну. Лиля обеспокоенно посмотрела на его напряженную тонкую шею, круглый детский затылок, уловила тяжелый взрослый вздох. Для нее это было как удар: он страдает! А она только что убивалась лишь о себе. Она встала рядом с ним.
— Мне легче понять Катю, она маленькая, — сказала она. — Ее можно прочитать, как книгу. С тобой все иначе. У тебя свое мнение обо всем. Свое отношение. Ко мне, например. Я его не могу изменить.
Он посмотрел на нее влажными глазами.
— Вы не поняли, тетя Лиля. Я не знал, как поблагодарить вас за то, что вы тут с нами… Я не умею. А вы убежали плакать. Я ж ничего такого…
— Говори мне «ты», как Катя. И называй Лилей, пожалуйста. Не люблю я быть тетей.
Когда Илья открыл дверь своим ключом и вошел в кухню, он увидел такую сцену: Катя висела на шее у Лили, Толик деловито раскладывал вишни в чашки для компота. У всех были красные глаза и носы.
— Обедаете? — спросил он.
— Да, — ответили все трое и посмотрели на него испуганно. Он ведь вернулся ОТТУДА.
— А где Вера? — спросила Лиля.
— Она с родителями поехала домой. Придут еще знакомые на поминки. Я заехал за детьми.
— Илюша, — сказала Лиля. — Может, пусть останутся здесь? Это не для них мероприятие, честное слово. Дети, вы хотите остаться?
Они не ответили, только благодарно выдохнули. Им было страшно ехать на эти непонятные поминки, где не будет Люды.
— Хорошо, — сказал Илья. — Я скоро вернусь.
Когда он вернулся, дети спали в комнате Вики — Катя на кровати, Толик на диване. Лиля сидела в кресле и смотрела на них.
— Знаешь, — сказала она. — Я как будто спряталась за них от всего. Мне кажется, им тоже было хорошо. Они больше не плакали.
Илья молча поцеловал ее ладошку.
— Пойду смою с себя сегодняшний день. Все прошло… Прошло. Людочку похоронили. Сергей повез ее парня к следователю.
— Его подозревают в чем-то?
— Больше некого. Кроме меня, конечно. Завтра что-нибудь узнаю. Но я должен сам посмотреть ему в глаза. Я все пойму.
— Его подозревают в чем-то?
— Больше некого. Кроме меня, конечно. Завтра что-нибудь узнаю. Но я должен сам посмотреть ему в глаза. Я все пойму.
Глава 19
Сергей позвонил им рано утром, когда оба еще были дома.
— Привет, — сказал он Илье. — Я недалеко, могу зайти, если у вас с Лилей время есть.
— Заходи.
Илья открыл Сергею дверь, провел на кухню, где Лиля заваривала кофе и готовила тосты. Она посмотрела на Кольцова тревожно. Если речь пойдет о парне, с которым встречалась Люда, то ее присутствие вроде бы необязательно. Но ведь Илья поручил Сергею по возможности искать информацию об Андрее…
Сергей с аппетитом проглотил первый тост, выпил чашку горячего кофе, дал Лиле согласие на вторую.
— Ребята, я не издеваюсь, — объяснил он. — Реально жрать хочется. Еще и поэтому решил вас дома прихватить. Решил, эти точно покормят. Не помню, говорил я вам уже, что я одинокий степной волк?.. Должен был сказать, это у меня припев такой с каждым клиентом.
— Не говорил, — невозмутимо отреагировал Илья, — но я и так что-то такое уловил. Поэтому ты ешь, не ограничивай себя. Лиля любит, чтобы волки были сыты.
— Спасибо. Я продолжу. И начну понемногу говорить. В общем, состоялась ознакомительная беседа с Вадимом Медведевым, девятнадцати лет, он полгода встречался с Людмилой. Познакомились они летом на пляже в Москве. Жили в одном районе. Как вы знаете, все последние звонки в ее телефоне в основном — от него или ему. Повел он себя естественно для его положения — то есть чего-то боялся и тупо молчал. Не исключено, что ему действительно нечего рассказать. Он и за пределами кабинета Земцова убеждал меня в том, что понятия не имеет, из-за чего Люда на него обижалась в последнее время. Может, она и не обижалась, но по какой-то причине не отвечала на его звонки три дня. Илья, а когда она сказала тебе, что вроде у нее есть проблема, но это не точно?
— Мне нужно посмотреть по ежедневнику, когда я возил ее к стоматологу. Столько потом всего навалилось… Я даже забыл об этих ее словах. Кажется, через два дня Лилю вызвали по поводу гибели Валерии Осиповой. Я очень виноват перед Людочкой. Я должен был приехать, выяснить… Но этот парень может что-то знать. Она была очень искренней. Если она не могла поделиться со мной или Верой, то она что-то наверняка говорила ему.
— Понимаешь, он сейчас думает только о себе. Как бы чего не вышло. Как бы его в чем-то не обвинили. Его придется припереть к стенке, даже если он по сути и не виноват. Я послушал на кладбище, о чем шушукались ее одноклассницы. Сплетни такие: она была беременной, он ее бросил, у него другая, ну, обычный набор. По результатам экспертизы, как вы знаете, беременной она не была. Он сказал, что был ее первым мужчиной. Насчет «бросил», «другая» — это он отрицает. Ну, это проверим легко. Но звонил он ей действительно вплоть до последних часов ее жизни…
— А как он вам показался вообще? Как следователям? — нервно спросил Илья. — Ну, вы же опытные люди, должны чувствовать, есть его вина или нет…
— Илья, — негромко заметила Лиля. — В такой ситуации вину чувствуют все, ты же понимаешь. Но это может быть совсем не та вина, о которой говорят следователи…
— Да! Ты молодец! — воскликнул Илья. — Я вот о чем сейчас подумал, Сережа. Людочка была очень принципиальной и ревнивой. Этот парень мог просто похвастаться своим успехом у женщин, чего-то наболтать. А она такие вещи воспринимала достаточно драматично. Она встречалась в школе с одним мальчиком, потом увидела, что он несет портфель другой девочки, и резко поставила точку. Это случилось в седьмом классе. Причем она даже заболела тогда. Поднялась температура, два дня лежала дома… Вере не рассказала, только мне.
— Нет, — сказала Лиля. — Из-за пустой болтовни или ревности можно слечь с высокой температурой, но так страшно убить себя… Нет. Это исключено, я уверена.
Илья и Сергей внимательно посмотрели на нее. Она могла быть экспертом по женской любви, боли, жизни и смерти. Им с ней в этом равняться не приходится.
— Распечатки их разговоров я постараюсь получить. Есть вероятность, что Вадим что-то скрывает. Как и то, что он чего-то не понял, недооценил, — сказал Сергей. — Поводы для ревности тоже проверим для полноты картины.
— Сережа, ты все время говоришь про распечатки разговоров. Это действительно так просто? — спросил Илья.
— Это реально. Операторы сотовой связи обязаны сотрудничать со следствием. В принципе нужен запрос официального следователя. Но у меня — свои связи. Сам не так давно был следователем на госслужбе. Вообще я просто заехал с первичной информацией. Будем с ней работать. У вас есть еще немного времени?
— Совсем немного, извини, — сказал Илья. — Мне детей сегодня нужно отвезти в сад и школу. Лиля сейчас пойдет их будить. А ты пока говори.
— Я хотел бы, чтобы Лиля еще на минутку задержалась. Я просматриваю материалы об Андрее… — Лиля вздрогнула и застыла. — Ничего пока нет конкретного. Просто личность очень яркая. Бурная биография. Множество знакомых в разных странах. Вроде бы должен где-то проявиться, если допустить, что он жив и скрывается. Но для этого нужна сеть агентов и все такое… Мы же в розыск его не объявляем, я что — кустарь-одиночка…
— Ты к чему это? — не выдержал Илья.
— Расслабься, пожалуйста. Я один вопрос хочу Лиле задать. Есть такой невинный прием. Деза называется. Ложная информация, которая широко распространяется. Мол, что-то случилось с вами или дочерью, нужна помощь… Вы меня поняли?
— Это безумие, — резко сказал Илья. — Мы никогда на такое не пойдем — сообщать в идиотских социальных сетях, что Лиля или Вика больны, умирают и прочий бред. Исключено!
— Знаешь, — резко встал Сергей. — Я привык искать выход, получая экстравагантное задание. И я сейчас это делаю. Ты хочешь узнать, жив ли твой брат? И при этом идти по морю аки по суху. Так не бывает. Логику включи и дай мне отбой.
— Я даю тебе отбой, — встал и Илья.
— А я — нет, — произнесла Лиля. — Мне очень трудно решиться на столь дикий по сути поступок, но если нет других вариантов. Илья, если Андрей жив, он может, конечно, жить без меня и без Вики, он мог даже жениться. Но узнав, что со мной или дочкой что-то страшное случилось, он даст о себе знать, мне кажется…
— Лиля, это уже было! Ты погибала, не могла ходить. Он не дал о себе знать.
— Но об этом никто не знал, кроме семьи, — пожала плечами Лиля. — Обо мне вообще не бывает никакой информации, это условие моей работы. Художники знают, что меня нельзя публично представлять, показывать прессе.
— Я правильно понял, что вы готовы сделать исключение? — спросил Сергей.
— Пожалуй, — задумчиво произнесла Лиля.
Они оба вздрогнули из-за того, что в руках Ильи треснула чашка, кровь потекла на пол. Никто не шевельнулся. Они переждали минуту, потом Сергей сказал:
— Илья, не сходи с ума. Ты же сам сегодня позвонишь и скажешь, что готов на все, лишь бы знать правду. Я тебя вроде понял.
— Да, — согласился Илья, его улыбка была похожа на гримасу боли. — Теперь я точно хочу знать правду до самого конца. Раз Лиля готова на все…
— Дело ведь еще вот в чем, — спокойно продолжил Сергей. — Я посмотрел, с кем и как Андрей вел свой бизнес. Я бы не исключил преступления. Понимаешь? Просто пока не готов развивать эту тему. От него могли избавиться. Он не вписывался в тот клан, с которым вел дела. Вдруг мы выйдем и на такую информацию. Осведомленных людей гораздо больше, чем кажется. Но для этого нужно как-то всколыхнуть прошлое, упомянуть о том, что произошло. Иначе не привлечь внимание. События валятся, как снежный ком.
— Ох, — горестно выдохнула Лиля. — Его могли убить?
— Могли и не убить. Просто с чего-то нужно начать.
— Но я еще ничего не решила. Мы с Ильей не решили. Если мы на это пойдем, тогда Игорь, мой художник, может дать интервью, раскрыть мое инкогнито, а потом… Потом, скорее всего, я откажусь в этом участвовать.
Она бросилась к Илье, взяла его порезанную руку, прижала к ране белую салфетку.
— Все нормально, — утешил ее Илья. — Это была моя инициатива. Я сказал «А», теперь скажу «Б». Передохну только. Неожиданно, однако.
Глава 20
Ольга пролежала дома три дня. Иногда поднималась и пила снотворные таблетки, проваливалась в кромешный сон на несколько часов, просыпалась и сразу жалела об этом. Она ни о чем не думала, ничего не хотела. Даже есть. Только по ночам открывала практически пустой холодильник, жевала засохший сыр или выпивала сырое яйцо. Какая разница, что жевать и глотать. Она считала, что недостойна чего-то хотеть. Стоит появиться надежде, стоит ей чему-то порадоваться, как жизнь тут же отбрасывает ее назад, на необитаемый остров невезения. Виктор не звонил, Ольга не искала этому объяснений. Ну, допустим, он договорился обо всем со своей женой, у них все в порядке… Правда, у них горе. Но у кого нет горя. Разочарование сожгло все чувства Оли к Виктору. А они точно были! Он ей нравился, она радовалась его звонкам и встречам, она бы его горячо жалела, если бы он рассказал ей о своей беде. А так… Она ему — никто, есть у нее жалость или нет, никого не интересует. Ольга со своим пессимистичным максимализмом даже допускала, что жена Виктора пришла по договоренности с ним. Ну не хватило у него самого смелости… Или просто не хотелось сцен.