Защитник Мироздания улыбнулся и, взяв Самсона под руку, попытался подвести его к магическому зеркалу. Однако, тот внезапно заупрямился и, ловко вывернувшись, сказал:
- Прости меня, мастер Алекс, но моя миссия полностью окончена и я теперь могу заняться своими собственными делами. А на счет того, что у кого-то в Парадиз Ланде, вдруг, начнет болеть голова или еще что-нибудь, ты не волнуйся. Куда чаще она у этих бездельников болит с похмелья и все они считают для себя честью хоть немного разделить с тобой боль и ответственность за все то, что ты делаешь. Будешь в Парадизе, заходи в гости, двери моего дома открыты для тебя в любое время и для меня не будет большего счастья, чем принять тебя.
Самсон крепко пожал руку Алексу и направился к ближайшему магическому зеркалу. Поражаясь тому, как легко у него было на сердце и своему прекрасному самочувствию, Защитник Мироздания с улыбкой посмотрел вслед этому здоровенному черноволосому парню и немедленно перенесся в свои покои. Там он все-таки принял магические водные процедуры, которые окончательно привели его в полный порядок.
Хотя жители Вифлеема сделали свой подарок от всего сердца, ему не очень-то нравилось выглядеть в их глазах слабаком, но тут уже ничего нельзя было поделать. Сам он переносил эту боль, посылаемую ему Господом Богом, как предупреждение о том, что он вновь лезет не в свое дело, стоически и лишь однажды рассказал об этом Айрис. Как об этом узнали все остальные обитатели он даже не догадывался. Скорее всего, об этом узнал сначала Конрад, а уж потом пошло поехало.
Правда, здесь не следовало исключать и второго Защитника Мироздания, тот тоже был парень себе на уме и вполне мог специально разнести по своим владениям весть о том, что его друг, Создатель Алекс, постоянно стремится творить добро напрямую, но испытывает потом тяжкие муки. Для него эта история вполне могла послужить в качестве некоего инструмента, с помощью которого он решил привить некоторую толику уважения к Защитникам Мироздания и хоть какое-то сострадание к их нелегкой судьбе.
Если так, то это была грубая, топорная работа, но она привела к отличному результату. Теперь уже он сам должен был принимать окончательное решение, делить свою боль между тысячами людей в Парадиз Ланде или нет. Для него, собственно, и так все было ясно, тут двух мнений быть даже не могло и он более не собирался пользоваться золотой фляжкой, хотя и не был намерен отказываться от своей благотворительной деятельности. И то, и другое ему было очень важно.
С того момента, как его друг Олег вернулся из Парадиз Ланда Защитником Мироздания, прошло уже полтора года. За это время турецкая строительная фирма только и сделала то, что укутала бывший дворец князя Головина зеленой паутиной защитной сетки, повешенной поверх лесов. Поэтому никто не обращал внимания ни на это здание, ни на то, что творилось вокруг него. Того же, что происходило внутри, не мог видеть никто из смертных.
За полтора года по всей Земле было создано уже несколько десятков тысяч опорных пунктов, которые позволяли людям и магам спокойно и без лишних хлопот перемещаться с одного континента на другой, передвигаться из страны в страну и из города в город. Это было очень удобно. Вместе с тем у Парадиз Ланда на Земле имелось теперь уже более ста тысяч агентов, завербованных из числа людей. Так что с этой стороны все выглядело более, чем убедительно. Пожалуй, речь теперь уже шла о том, чтобы более не расширять этой сети.
Куда хуже, на взгляд Алекса, дело обстояло с практической работой в Зазеркалье, ведь помимо Земли только на двух, самых развитых планетах имелись посты наблюдения. Там работали две команды магов из Парадиза, но пока что не предпринимали никаких активных действий, а только собирали информацию о двух цивилизациях, находившихся на довольно высокой стадии развития. И на Рейтаре, и на Тристане уже вовсю царил и зверствовал рабовладельческий строй.
Несколько тысяч ангелов и магов Парадиза вместе с сотнями ученых с Земли вырабатывали теперь грандиозные планы, простертые в далекое будущее и Алекс не очень то вмешивался в их работу, хотя именно ему все они подчинялись. Ольгерд занимался только делами Парадиз Ланда и у него вполне хватало своих хлопот, но занимался он, в основном, благоустройством этого волшебного мира, да, еще, изредка, проводил всяческие воспитательные акции.
Вся эта неспешная возня не очень то нравилась второму Защитнику Мироздания, но он, пока что, не предпринимал никаких решительных шагов и не стремился форсировать события. То, что на Землю уже потянулись из Парадиза туристы, его вполне устраивало. Это держало в напряжении его многочисленных помощников, для которых главной директивой было только одно, - не высовываться. То, с какой ловкостью они разруливали конфликтные ситуации, случающиеся при этом, уже говорило о их профессионализме. Но Алексу хотелось большего, он уже мечтал о каких-то более решительных акциях, направленных против человеческой косности.
Какими они должны быть, он пока что не знал, но много думал об этом. Главное он для себя уже выяснил, такие акции должны были иметь вид спонтанных событий и никто не должен догадываться о том, что они кем-то спланированы. Иначе это не будет иметь должного эффекта. Алекс не знал еще какими должны быть эти акции, но уже был готов к тому, чтобы управлять ими со стороны. Тихо, практически незаметно и очень ловко.
Возможно, такие манипуляции могли бы быть подвержены чьему-либо осуждению, но как раз это было не важно. Куда важнее было бы то, если бы они давали конкретные результаты, которые можно было тщательно анализировать, чтобы в следующий раз достичь еще более выдающихся и важных результатов. Единственное, чего ему не хотелось делать, так это бездумно играть судьбами людей Земли и проводить над ними какие-то дикие и безжалостные эксперименты.
Про обитателей Парадиза он при этом не думал. С ними и так все было ясно и их собственными желаниями можно было даже пренебречь. В конце концов все они прекрасно знали что их ждет в самом ближайшем, разумеется по их мерке, будущем, а потому не должны противиться его воле хотя бы из-за того, что они были небожителями, а стало быть его помощниками. Вот тут-то, по мнению Алекса, и возникала коллизия, ведь если он станет объяснять каждому ангелу, магу или магическому существу в чем заключается его задача, они тотчас начнут играть некую роль и тут же наломают дров.
Тот же Яхве, по воле которого добрых пять тысяч лет готовилось вхождение в Парадиз Ланд человека из Зазеркалья, разыгрывая этот громадный спектакль с помощью магии самого высшего уровня, которая повелевала даже такими вещами, как мысль и движение души, никого не ставил об этом в известие и результат, в конечном итоге, был великолепен. И при этом никто не играл никакой роли и все как бы шло своим чередом, хотя и было предопределено им еще в глубокой древности. Именно такую методику и собирался взять на вооружение Алекс, а потому связался с Ольгердом и попросил того срочно прибыть в его дворец, чтобы обсудить кое-что.
Парадиз Ланд. Уллештерн, лесной поселок Химмельдорф. Утро того же дня.
Лютеция еще раз внимательно осмотрела комнату своего сына и, убедившись в том, что она ничего не забыла, вышла из своего небольшого, аккуратного домика. Ей очень понравился и этот крохотный лесной поселок, в котором она прожила почти полтора года, и этот домик, который ей подарили жители Химмельдорфа, - гоблины, дриады, ундины, люди, несколько хохотушек-фей и две русалочки, мать и дочь.
Домик действительно был очень красив. Белый, двухэтажный, сложенный из гладко оструганных дубовых брусьев с кухней и столовой на первом этаже и двумя спаленками на втором, крытый деревянной черепицей, окрашенной в красивый ярко-голубой цвет. Обстановка в нем была простой и, в то же время, очень уютной. В этом домике, в котором Лютеции жилось так мирно и покойно, она выносила и родила чудесного младенца, которого сразу же полюбили все триста двадцать семь жителей этого тихого лесного поселка.
Все они считали её мальчика сыном какого-то златовласого ангела и даже не даже не догадывались о том, кто же является его отцом на самом деле. Лютецию часто спрашивали, как зовут того ангела, от которого она родила сына, но она только отшучивалась и лишь мечтала о том, чтобы никто не связал с ней и её сыном тот удивительный случай, когда на их поселок опустилось радужное, сверкающее облако. Уж она то прекрасно все поняла и весть о том, что в Золотом дворце произошло преображение двух Создателей не застала её врасплох.
Выйдя на зеленую, ярко освещенную солнцем лужайку, она тихонько засмеялась от радости, увидев, как синеволосая юная русалочка Рада играет с её сыном. Пожалуй, только одна Рада догадывалась о том, кто же на самом деле является отцом сына Лютеции и только потому, что эта девушка хранила об этом полное молчание, она согласилась взять русалочку с собой, чтобы отвезти девушку в Золотой дворец. Как и сама Лютеция русалочка упорно отвергала всех ухажеров и мечтала. Впрочем, о чем мечтала эта миниатюрная красавица не знал никто кроме неё самой.
Выйдя на зеленую, ярко освещенную солнцем лужайку, она тихонько засмеялась от радости, увидев, как синеволосая юная русалочка Рада играет с её сыном. Пожалуй, только одна Рада догадывалась о том, кто же на самом деле является отцом сына Лютеции и только потому, что эта девушка хранила об этом полное молчание, она согласилась взять русалочку с собой, чтобы отвезти девушку в Золотой дворец. Как и сама Лютеция русалочка упорно отвергала всех ухажеров и мечтала. Впрочем, о чем мечтала эта миниатюрная красавица не знал никто кроме неё самой.
Русалочка, как и Лютеция, уже была готова к полету. Она была одета в красный, суконный комбинезон, утепленный волчьим мехом, в котором выглядела толстушкой. В точно такой же комбинезончик, только синий, был одет и ребенок молодой друинны, так не похожий на свою мать. Да, и крылатый друз, на котором эта молодая циркачка добралась до дремучих лесов Улленштерна, тоже был полностью готов к полету.
Огромный, светло-зеленый, с желтым брюхом птеродактиль сидел на своем высоком насесте уже оседланный, с вьюком на спине и, пощелкивая длинной и зубастой, как у каймана, пастью, с нетерпением поглядывал на свою хозяйку такими же изумрудными, как и у друинны, глазами. Ему давным-давно надоел этот огромный лес, в котором он был вынужден жить. Эти перепончатокрылые летуны любили жить на скалах вблизи морей или больших озер, но были вынуждены подчиняться желаниям своих наездников.
Гелиосу грех было жаловаться на свою хозяйку. Ведь у него был не только высокий насест с большой конурой с кормушкой, в которой никогда не иссякало свежее мясо, но и полная свобода действий. Этот гигант частенько улетал из Химмельдорфа и по две недели пропадал невесть где, но все равно был не очень-то доволен выбором своей хозяйки. Ему давно уже надоело жить вдали от своих товарищей и он, зная о том, сколько их кружит над Золотым дворцом, рвался в полет.
Взяв сына на руки, Лютеция пошла к насесту, на ходу надевая на палец Кольцо Творения, которое она еще никому не показывала. С жителями Химмельдорфа она попрощалась еще вчера и потому её никто не провожал, как она и просила их об этом. Русалочка Рада пришла к её домику, стоявшему немного особняком, на самом краю поселка, всего полчаса назад и она зашла в спальную сына только за тем, чтобы лишний раз убедиться в том, что она ничего не забыла.
Уже через каких-то десять минут быстрокрылый Гелиос летел на высоте добрых двенадцати километров, где было ощутимо прохладнее, чем внизу, и уверенно продолжал набирать высоту. Лютеция показывала своему золотоволосому сыну, которому она так еще и не дала имени, огромные владения его могущественного отца. Мальчик смотрел сверху вниз на бескрайние просторы Парадиз Ланда своими круглыми, ярко-голубыми глазёнками и, казалось, прекрасно понимал то, кем является его отец и кто он сам. Крепко прижимая к себе малыша, Лютеция тихо говорила ему на ухо:
- А когда ты вырастешь, мой мальчик, то ты тоже станешь Создателем и сотворишь тысячу таких же прекрасных миров как Парадиз Ланд, который охраняет от всех бед и невзгод твой отец, Создатель Ольгерд.
Только тогда, когда они поднялись на высоту двадцати пяти километров, молодая друинна показала своей синеокой подружке, что обладает знаниями Верховного мага и уже в следующее мгновение они сидели не в скрипучих кожаных седлах, а в мягких велюровых креслах, в закрытой и уютной гондоле. Их суконные комбинезоны на меху тотчас превратились в роскошные бальные платья и теперь им точно не придется стесняться нарядно одетых обитателей Золотого дворца.
К тому же и под Гелиосом появилась реактивная летающая платформа и он, треугольно сложив свои перепончатые крылья, понесся вперед с огромной скоростью. От Улленштерна до Золотого дворца было почти семь тысяч лиг полета, но теперь могучий друз, прекрасно управлявшийся с этой машиной, мог домчаться до него всего за каких-то пять часов. На юную русалочку это не произвело какого-то особого впечатления и она, глядя на Лютецию влюбленными глазами, воскликнула в восторге:
- Я всегда знала Лютечка, что ты подруга самого создателя Ольгерда! Я поняла это сразу же, как ты только прилетела к нам в Химмельдорф. Ах, как я мечтаю стать, как и ты, подругой Создателя Ольгерда. Я его так люблю, Лютечка, что во мне все так и дрожит, когда...
Русалочка, вдруг, осеклась и умолкла, так и не сказав своей подруге, что же заставляет её временами дрожать. Но молодая друинна и так слишком хорошо понимала её чувства, чтобы понять все остальное. Порой, при одной только мысли об Ольгерде на неё горячей волной накатывались воспоминания о его ласках и она уже ничего не могла с собой поделать, так страстно ей хотелось вновь обнять его.
Лютеция удивленно взглянула на свою подружку и её сердце тревожно екнуло - "Неужели все то, что я тогда узнала, действительно правда?" Вместе с тем в её душе шевельнулся черный червячок сомнения и горечи. У Создателя Ольгерда, любовницей которого она была всего несколько часов, уже было шесть подруг и уже только поэтому сама она даже не мечтала о том, чтобы стать его постоянной подругой.
Зато эта синеглазая красавица, которой только недавно исполнилось восемнадцать лет, уже успела по уши влюбиться в самого Защитника Мироздания и теперь мечтала стать его подругой. До этой минуты её желания были гораздо скромнее и она лишь говорила ей о том, что мечтает побывать в Золотом дворце Создателя. Да, это было, пожалуй, не очень скромно со стороны этой юной особы. Впрочем, вспоминая своего возлюбленного, она вовсе не думала, что это невозможно. Вот только как на это посмотрят другие подруги Создателя. Ласково улыбнувшись русалочке, она все-таки сказала ей веселым голосом:
- Ну, уж если ты действительно влюбилась в Ольгерда, Радочка, то, значит, так тому и быть. У него есть три сестрички-русалочки, будет теперь и синеокая подруга.
Понимая, что, скорее всего, она внушает этой юной девушке несбыточные надежды, Лютеция все-таки не стала отговаривать её и призывать спуститься с небес на землю. Уж коли ты догадалась о том, что одинокая друинна была его возлюбленной, которая родила ему сына, то теперь уже ничто не могло разубедить её в том, что она не вправе признаться Создателю в своей любви. Да и её короткое знакомство с остальными подругами Ольгерда говорило, что, скорее всего, они не отвергнут их обеих. Во всяком случае она на это надеялась.
Тем не менее, чем ближе они подлетали к Золотому дворцу, уже видневшемуся впереди яркой искоркой среди зеленых лесов, тем тревожнее у неё становилось на душе. Ведь она сделала все, что только было в её силах, чтобы скрыться от своего возлюбленного свою беременность и то только потому, что стала матерью его ребенка еще тогда, когда просто не могла ею быть. Что ни говори, а она поступила не совсем честно, когда с помощью магии сохранила в себе его семя и зачала спустя несколько дней после своего преображения, произошедшего на острове Избавления.
Тайком покинув своих друзей по их танцевальной группе, Лютеция, по сути, ограбила их, забрав Гелиоса себе, хотя это был друз Кассия, их руководителя. Ну, как раз перед ним она еще могла оправдаться, те более, что он был для неё чуть ли не отцом и взял её на воспитание после трагической гибели родителей. Уже то, что они, повинуясь магии Колец Творения невольно стали любовниками, хоть как-то извиняло девушку, а вот то, что она стала матерью не поставив об этом в известие Создателя Ольгерда, было, на её взгляд, большим проступком.
Хотя Лютеция и верила в свою счастливую звезду, ей все равно было страшно, ведь она даже пошла на то, что заблокировала свое Кольцо Творения, что, как ей казалось, было чуть ли не преступлением. Вообще-то, как маг, она была достаточно хорошо образована еще задолго до того, когда стала владелицей этого удивительного магического инструмента, ведь её родители были магами и будь у кого-нибудь из них Кольцо Творения, они были бы живы и сейчас.
С такими тяжелыми мыслями Лютеция, мать сына Создателя Ольгерда, который в тот памятный день был преображен в её чреве и потому родился не только Создателем, но и был от рождения неуязвим от всех имен Смерти, подлетала к огромному Золотому дворцу. Убрав в пятое измерение ревущую машину, секрет сотворения которой Лютеция постигла сама, Гелиос, летя по кругу, стал быстро снижаться. В небе было тесно от множества друзов, пегасов и ангелов и ему стоило больших трудов спуститься к самому дворцу и приземлиться возле огромного золотого портала.
К удовольствию Гелиоса, который терпеть не мог ходить по земле, на которой он был почти беспомощен, неподалеку от дворца было несколько десятков золотых насестов для таких огромных птеродактилей, каким он был. Спустившись по крылу своего друза на просторный помост, Лютеция велела ему ждать её возвращения и, прижимая к себе сына, пошла вместе с Радой к магической золотой летающей платформе. Спустя пару минут платформа остановилась возле самых дверей Золотого дворца и путь ей преградили два ангела. Один из них, огромного роста, с черными волосами и пронзительными синими глазами, вежливо, но строго, спросил их: