– Будь счастлив… Ты преувеличиваешь, брат-плоддер. Я никогда не опекал тебя. С какой стати мне опекать здорового, веселого и резкого на язык мужика?!
– Это тебе только казалось. Таким я был от страха. Шесть плоддерских лет я денно и нощно трясся за свою шкуру. И лишь твое присутствие приносило мне успокоение и уверенность. Возвратившись на Землю, я всего лишился. Ну, конечно, родные и друзья помогали чем могли. Но у них всегда хватало забот и без меня. А ты ударился в ксенологию и совсем забыл о том, что где-то мается слабый, маленький человечек по имени Грант. Я подозреваю, ты всю жизнь питал иллюзию, будто вокруг тебя сплошь такие же экземпляры, как и ты сам. Растиражированные природой с точностью до нюансов. Способные из любой житейской передряги выйти своими ногами, в одиночку. И потому ты так легко бросал своих прежних спутников на произвол судьбы. Дескать, выплывайте как знаете. Делайте, как я… Ведь так?
– Так, – нахмурился Кратов. – И за какие-то несколько дней я слышу это уже не раз. Но ты, как я погляжу, все-таки выплыл?
– Конечно, выплыл. Что мне оставалось? Но для этого мне пришлось одолеть себя. Я был тихим, смирным синоптиком. А в один прекрасный момент я решил, что будет лучше, если судьба покорится мне, а не я судьбе.
– Ты и вправду переменился, брат-плоддер, – уважительно сказал Кратов.
– А ты, я вижу, как встарь, свято веришь в Божий промысел?
– Никогда этого не было! Но в какой-то мере я, безусловно, фаталист. И это помогает мне выцарапываться из упомянутых передряг. Кому сгореть, тот не утонет… Ну, разумеется, я и сам никогда не сидел сложа руки, смиренно дожидаясь избавления.
– Судьба по прозвищу «Удача», – сказал Грант. – Старая плоддерская присказка… Я уяснил одну простую вещь: человек может поломать любое горнее предопределение. Он может показать вот такой нос злому року! – Грант широко развел руки в стороны. – Я убедился в этом, когда стал, наконец, делать то, что хотел.
– И чего же ты захотел в первую очередь? – поинтересовался Кратов.
– Для начала – взять в жены субнавигатора Джемму Ким.
– О! – сказал Кратов и с готовностью подставил стакан под вязкую гранатовую струю.
– И я взял ее. Почему я должен брать в жены не ту женщину, какую хотел, а ту, какая ближе и согласна?! Будь счастлив!
– Будь счастлив… Я так не сумел бы, – признался Кратов. Голова у него слегка плыла.
– Это был вестерн! – вскричал Грант. – Я умыкнул ее прямо с галактической базы Звездного Патруля. Ты знаешь мою нелюбовь к дальним перелетам. Но я поборол все прежние предубеждения, проник на базу и уволок Джемму. Как она и была – в скафандре, чуть ли не с фогратором наперевес. Мне пришлось ее фактически изнасиловать, чтобы она поняла мои серьезные намерения… Человек – сам хозяин своей судьбы. А ты все еще смотришь наверх, прежде чем совершить поступок.
– Неправда! – запротестовал Кратов.
– Я все вижу, – сказал Грант и погрозил ему пальцем. – Зачем серому волку большие глазки?.. Эта девочка, с которой ты заявился, должно быть, кинулась тебе на шею раньше всех других. А ты, старый звездоход, крутой плоддер, гроза пантавров, и размяк. Уговорил себя, будто это подарок небес. Чушь!
Кратов снова покосился в окно. Вокруг стола носилась чумазая полуголая ребятня – сыновья Гранта и Джеммы Ким, погодки. На мгновение появилась Марси, в фермерском джинсовом комбинезоне, который был ей велик. Она несла тремя пальчиками, далеко отставив руку, свежеощипанного цыпленка. Увидев Кратова со стаканом, девушка притворно нахмурилась и погрозила ему свободным кулачком.
– Ты ничего не понимаешь, – сказал Кратов.
– Я все понимаю. Зачем серому волку большая голова?.. Помяни мое слово: она бросит тебя. Как подобрала, так и бросит. Так же внезапно. Она НЕ РАВНА тебе. И ты ей скоро наскучишь. Не представляю, какие темы для разговоров вы вообще можете находить.
– Марси тебе не нравится? – расслабленно спросил Кратов.
– Да нравится она мне! – сказал Грант страдальческим голосом. – И мордашкой, и повадкой. Но эта птичка не для тебя. – Он обнял Кратова за шею и притянул к себе. – Плоддер, плоддер, ты где-то проглядел свою женщину…
По-над домом с клекотом пронесся многоместный гравитр и опустился на заднем дворе, оборудованном под посадочную площадку.
– Вот и Мессершмидт прилетел со своей африканочкой, – объявил Грант с удовлетворением. – Сейчас я вас познакомлю и запущу отсчет времени. На какой минуте ты дашь ему по рогам.
Часть третья Гнездо Феникса II
1.«Туатара», открытая гравиплатформа на четырех пассажиров и восемь тонн груза, бесшумно плыла над грунтом со скоростью задумчивого пешехода. Ее тупой, круто скругленный кверху наподобие конька нос раздвигал жесткие стебли высокой искрасна-бурой травы. Стебли, до последнего не желая уступать, с душераздирающим скрежетом елозили по бортам и днищу.
– Нельзя ли приподняться? – спросил Биссонет, чье красивое лицо, слегка искаженное гримасой неудовольствия, напоминало портрет молодого дьявола.
– Нельзя, – сказал Дилайт равнодушно. – Нужды нет заявлять о своем присутствии до времени.
– Зачем же мы летели? – с сарказмом полюбопытствовал Биссонет и, не получив ответа, надулся.
Джед, правивший «туатарой», хмыкнул и со значением подмигнул Кратову, что сидел рядом. «Я же говорил – сущие дети!» – читалось в его шкодливых темных глазках. Кратов понимающе кивнул и снова уставился вперед, в частую багровую гребенку без конца и без края.
Над головами разведчиков брели тугие низкие тучи, сквозь которые не пробивался ни единый лучик света. Стоял «пепельный полдень», как называл это время суток Дилайт. Ровная тоскливая серость неожиданно и резко на горизонте сменялась на зловещее зарево. До беспрестанно вулканирующего, изрыгающего пламя и лаву терминатора рукой было подать.
Планета Финрволинауэркаф. «Двуглавый дракон с одной головой в огне и другой во мраке»…
– Совсем неподалеку отсюда высаживался Горяев, – заметил Дилайт.
– Занесло нас… – сказал Джед.
– Странная прихоть, – проворчал Биссонет. – Возводить циклопические сооружения, заведомо обреченные на втягивание в полосу пожаров.
– Такие громадины, как «Горяевский могильник» или «Кратовский дольмен», при здешнем уровне технологии могли возводиться веками, – произнес Дилайт. – Чтобы высечь, а затем доставить на строительную площадку стотонную плиту, нужны усилия тысяч людей. Предприятие вровень с нашими пирамидами.
– Если только они не спекали эти плиты из мелких фрагментов, – возразил Биссонет. – Что, по некоторым гипотезам, и осуществлялось древними египтянами, вопреки устоявшемуся мнению о безудержной эксплуатации зловредными фараонами несчастных рабов. Вы же не делали ни единого анализа сколов. За неимением таковых…
– В последнем случае они успели бы не только воздвигнуть здание, но и попользоваться им, – сказал Дилайт, привычно игнорируя пустяшный булавочный укол. – Хотя время неумолимо прижимало бы их к терминатору.
– Отсюда и культ огня, – кивнул Биссонет. – Точнее, множественные культы. Огонь как неизбежность, фатум…
Кратов прислушивался к рассуждениям ксенологов вполуха. Ему хватало собственных проблем.
С того момента, как миди-трамп упокоился на иссохших персях этого мира, Кратова не покидало ощущение допущенной ошибки. Нет, не нужно ему было соглашаться на участие в миссии! В конце концов, он волен был отказаться выполнить приказ Гроссмейстера и найти своему отказу весомые оправдания. Тот же Кодекс плоддерской чести, не одобрявший контакты с Внешним Миром. Та же экстренная необходимость очередного досмотра вверенных его с Грантом попечению Галактических маяков. И, как последний неубиенный козырь, его пирофобия…
Хотя здесь он вынужден был сознаться себе, что именно злосчастный недуг стал последним побудительным мотивом к его согласию на предложение Дилайта. Он никак не желал примириться с угнездившимся в самых недрах подсознания темным необоримым страхом и мечтал о том лишь, как бы вышибить его оттуда раз и навсегда. Клин клином… Оттого и путешествовала с ним сейчас подаренная Грантом зажигалка, на слабый огонек которой он принуждал себя смотреть неотрывно по нескольку раз в день. Обливаясь холодным потом даже при виде этого жалкого отблеска давнего пожара, откуда он вышел – а скорее, выполз – и с обугленной кожей, и с обожженной душой.
И вот он здесь, и он здесь не нужен.
Формально его роль в составе миссии сводилась к тому, чтобы указать ксенологам руины материального объекта, фигурировавшего в его рассказе под названием «дольмен». Навигатор из него оказался аховый: в район, где все происходило, корабль привели Джед и Татор фактически вдвоем… Да, разумеется, локация обнаружила наличие многочисленных скальных обнажений, среди которых вполне мог затеряться не то что этот чертов дольмен, а и все египетские пирамиды во главе со Сфинксом.
Но самое-то гнусное заключалось в том, что Кратов совершенно не узнавал этих мест.
Все переменилось. Тогда, два года назад, он шел, увязая в мертвом пепле, и ничего живого вокруг не было и в помине, кроме съежившихся от жара чудовищных кактусов. Да еще, пожалуй, загадочных белых фантомов, которые он так и не сподобился толком разглядеть и потому до сих пор не ведал, живые они или нет. Дольмену негде было укрыться от его глаз…
Теперь долина жила. Буйно заросла ржавой травой, мерзко скрипевшей под днищем «туатары». Громады кактусов налились соками и больше не торчали раскоряченными скелетами, а высились гордо и прямо, расправив мохнатые лапы и опушась венчиками иглистых соцветий. Вживе они оказались лиловыми в алых пятнах неправильных очертаний, – чего в первый свой прилет Кратов видеть не мог, – и являли собой дивное по красоте зрелище. Дилайту, которому кактусы эти, должно быть, глаза намозолили, наплевать было на прелести пейзажа. Биссонет, если и восторгался в душе, то ревностно таил свои чувства за пренебрежительной маской. Джед Торонуолу при въезде в долину изумленно прищелкнул языком и далее ничем своих эмоций не выдавал.
Кратов же глядел на это лилово-красное буйство с восхищением, к которому примешивалось чувство горечи. От понимания того, что никакой не проводник он здесь, что вовек не сыскать ему следов своей высадки в этом Диснейленде…
– Скалы, – объявил Джед. – Подхожу вплотную.
Дилайт коснулся бронированной перчаткой кратовского плеча.
– Это? – спросил он.
Тот отрицательно помотал головой.
– Да, на дольмен слабо похоже, – сказал Джед, ведя «туатару» вдоль черного каменного языка. – Хотя бы и тщательно порушенный. Отметим этот печальный факт.
Он высветил на пульте карту местности и проставил на ней очередной красный крестик. Десятый по счету.
– Много ли еще? – спросил Биссонет сердито.
– С полсотни, – ответил Джед. – За сутки не управимся, это уж точно.
– Долго, – произнес Биссонет с неодобрением.
– Вы куда-то спешите? – кротко осведомился Дилайт.
– Что мы прицепились к этому дольмену? – возвысил голос Биссонет. – Даже если он и был в действительности, в чем я отнюдь не убежден…
Кратов молчал, пригнув голову.
– Какую пользу мы почерпнем из пребывания в сени его руин? – продолжал Биссонет. – Распишемся на камне? Феномен наличия сигнал-пульсатора мы все равно не удостоверим. Да и было ли это? Не пригрезилось ли? Я склонен предложить план более плодотворного времяпрепровождения. Первое: незамедлительно откочевать к центру материка, где ранее отмечались поселения Аафемт…
– Мы обсудим ваш план, – сказал Дилайт спокойно. – На корабле, вместе со всеми. Джед, что там у нас по маршруту?
– Полтора километра к югу, – с готовностью сообщил Торонуолу и пихнул Кратова могучим плечом. – Не спи, плоддер, гляди в оба.
2.Кратов забился в угол своей каюты и, чтобы не мучиться стыдом, достал зажигалку.
Он таращился на пляшущий огонек и не видел его – едва ли не впервые за все время. Воспоминания о безрезультатной вылазке не отступали, грызмя грызли его, вынуждая морщиться, жмуриться и трясти головой в тщетной попытке отогнать их подальше. «Нельзя, нельзя было соглашаться! У них свой путь, у меня свой. Ворона в стае фениксов… И тысячу раз прав этот красавчик Биссонет: никому мой дольмен не нужен. А я здесь потому и только потому, что мне поверили, что он существовал». Кратов тихонько застонал. «Но ведь и вправду было, я все это видел!.. Или я сошел с ума, впал в затмение, и мне прибредились и каменный ящик, и стол из полированного гранита, а на нем зовущий на помощь прибор? Как доказать им, что я не обманул, коли я этого даже себе доказать не умею?!»
Дверь бесшумно отползла, и так же бесшумно в каюту бочком просочился Эл Татор. Длинные черные волосы его были сколоты на затылке в пучок. Кратов торопливо согнал с лица гримасу отчаяния и попытался придать своей нелепой, смятой позе хоть какую-то непринужденность.
– Можно мне сесть? – полушепотом спросил Татор.
Кратов подобрал ноги, и Эл осторожно примостился на краешке койки. Его смуглое скуластое лицо было непроницаемо. Но ясно было, что явился он с одной-единственной целью не дать Кратову окончательно скиснуть, что подбил его на это не кто иной как Джед и что сам Татор не знает, с чего начать и уж тем более – чем продолжить.
После нескольких минут деликатного молчания он коротко вздохнул и сказал:
– Я хотел было предложить вам потренироваться еще, Кон-стан-тин. Но Джед сильно занят. Он готовит зонды-автоматы. Элул потребовал сразу много зондов. Элул отлично справился бы и сам, но у ксенологов совет.
Кратов усмехнулся:
– Решают, как поступить со мной и моей байкой про дольмен?
– В том числе, – помолчав, подтвердил Татор. – Джед беседовал с Элулом. Не все ксенологи удовлетворены результатами разведки. Некоторые полагают, что вы, Кон-стан-тин, ввели их в заблуждение. Особенно им не нравится, что вы плоддер. Наверное, не слишком хорошо, что я передаю вам эти вести. Но это правда.
– Для меня это не секрет, – сказал Кратов. – А что вы сами думаете?
– Я думаю, что вам ни к чему сочинять то, чего нет, – ответил Татор торжественно. – Вы звездоход, Кон-стан-тин. А уж потом плоддер. И Джед думает так же.
– И это для меня не секрет… Я не выдумал ничего. Я действительно все это пережил. Если бы предвидеть, чем обернется! По крайней мере, я бы позаботился о доказательствах.
– Отдельные ксенологи могут не знать, что значит слово звездохода. Сама суть нашей работы такова, что не всегда удается выйти из переделки с доказательствами на руках. Не так ли? И если мы перестанем верить друг другу на слово, повторения прежних ошибок не миновать.
– И все же я кляну себя за неосмотрительность.
– Может быть, вы клянете себя за то, что вообще ввязались в эту историю? – испытующе спросил Татор.
Кратов, помедлив, пристыженно улыбнулся и кивнул.
– Мы все хотим вам помочь, Кон-стан-тин. Это задевает и нашу честь, не единственно вашу. Зачем, например, Джед стал бы возиться с зондами?
– И в самом деле, зачем? – оживился Кратов.
– Джед нашел бы тысячу причин увильнуть, если бы в зондах нуждались лишь ксенологи. Но он был кроток, как ягненок, если только встречаются ягнята таких размеров, и сразу принялся делать то, о чем его попросили.
– Наверное, мне бы следовало помочь ему, – сказал Кратов без особой уверенности.
Татор печально покачал головой.
– Зонды – очень умные и тонкие автоматы, Кон-стан-тин. Шесть лет назад у вас таких еще не было. Пожалуй, это я мог бы заняться зондами. Но Джед прогнал меня прочь. Джед не любит, когда кто-то суется в его дела. Он хорошо чувствует технику. Лучше, чем я. Хотя он всего лишь навигатор, а я инженер и мне полагалось бы чувствовать технику лучше всех на корабле и в его окрестностях.
– Я убежден, что после Джеда вы, Эл, разбираетесь в этом лучше всех на Уэркаф…
– А я не убежден, Кон-стан-тин, – серьезно сказал Татор.
Он встал и, обхватив себя руками за плечи, прошелся по каюте – три шага туда, три шага обратно. Его взгляд задержался на графии, где Аксютин, пыжась от счастья, обнимал русокосую женщину.
– Это его жена, – пояснил Татор. – Сейчас редкий мужчина называет свою подругу женой. Это большая ответственность, чересчур большая для мужчины. Но Павел ее не побоялся. У них трое детей… Так вот, я не убежден в правоте ваших слов. Никогда, ни при каких обстоятельствах я не сумел бы построить сигнал-пульсатор. Починить – куда ни шло. Но не построить. А на Уэркаф кто-то его построил.
– «Третья сила», – сказал Кратов. – Сепулька могла попасть сюда извне и совершенно случайно. К примеру, авария на корабле. Опустились, приступили к ремонту. А тут на них налетели эти… Серебряные Змеи.
– Слишком замысловато. Не забывайте, что рядом с Уэркаф дрейфует галактическая база. Один ваш «корморан» они могли еще проглядеть. Но не два же корабля кряду!
– Сепулька выглядела очень старой. Корабль «третьей силы» мог грохнуться давно, задолго до появления здесь и базы и даже разведчиков с Эаириэавуунс, – Кратов неожиданно произнес это слово без запинки и сам себе мысленно поаплодировал. – Потом его обломки утянуло за терминатор, и он сгинул навсегда. Сепулька же осталась в лапах Серебряных Змей.
– И спустя много лет они ухитрились привести ее в действие, – с сомнением произнес Татор.
– Ничего странного. Есть древняя инженерная аксиома: любую вещь можно починить, если достаточно долго вертеть ее в руках.
Глаза Татора засияли.
– Замечательно! – сказал он с удовольствием. – Теперь я знаю, как обойтись с этими двумя маленькими паршивцами.
– Какими паршивцами?! – опешил Кратов.
– Два блока в филд-контроллере. Такие негодяи! Я поручу их кому-нибудь из свободных ксенологов, пускай вертят до посинения.