- Ой, кто это? - спросила сначала маленькая Льдинка и засмеялась потом. - Ой, Пушистый Хвостик это же, Пушистый Хвостик снежный весь.
А Пушистый Хвостик повёл усиками и серьёзно подумал «Здравствуйте». И он теперь всё время белый, потому что зима. И шубка его была такая же искристая, как вся наступившая зима и казалось, что Пушистый Хвостик вместе со всем большим лесом завернулся в белый покров снега. И Пушистый Хвостик, оставляя двойную цепочку маленьких следов, вёл Волка и маленькую Льдинку недалеко к маленькой полянке, на которой тоже был снег и ещё там были коровёнок и его мама-корова. И Льдинка с маленьким Волком говорили «Здравствуйте» с улыбкой, а коровёнок с его мамой-коровой говорили «Му-у-у», а сами тоже думали «Здравствуйте». А Льдинка маленькая их обнимала, потому что не видела их с далёкой осени и поэтому соскучилась.
А ещё на снежной полянке было маленькое озерце-лужица, которое нашёл маленький Волк. Озерце было голубое, как небо, и почему-то всё неподвижно гладкое.
- Смотри, Льдинка, вода замёрзла, - сказал тогда маленький Волк. - Потрогай, какая твёрдая, это, наверное, лёд…
Льдинка потрогала пальчиками прозрачное стёклышко льда. А маленький Волк взял маленький прозрачный кусочек и сказал:
- Смотри, Льдинка, это вот льдинка настоящая, такая как ты, лёгкая и красивая. И через неё можно смотреть на солнышко…
Солнышко в льдинке было необыкновенное, живое и весёлое. И Волк и маленькая Льдинка смотрели на солнышко через настоящие льдинки и давали смотреть пушистому хвостику, коровёнку и его маме-корове.
- Пойдёмте с нами, - сказал потом маленький Волк.
- Мы покажем вам наш большой розовый домик, - и Льдинка сказала.
Пушистый хвостик вопросительно нагнул ушко, выпрямил, подумал, а потом первый запрыгал назад по тропинке, по которой они пришли. И коровёнок с мамой-коровой тоже пошли.
Они долго удивлённо смотрели на красивый розовый домик, а потом придумали, что все будут жить тут же рядышком в лесу, чтоб не скучно было без Волка и маленькой Льдинки. И все тогда пошли смотреть на красивый рядышком лес, где жить потом, а Льдинка и маленький Волк тогда пошли в свой розовый домик.
- Льдинка, давай смотреть, что бывает в нашем домике, - предложил маленький Волк и они стали знакомиться с тем, что в большом уютном домике было.
Дорожка, мягкая, тёплая и пушистая вела к белым большим дверям.
Белая большая дверь открыла комнату большую и розовую, комнату смешных игрушек. Волк и маленькая Льдинка не видели ещё игрушек, а игрушки были смешные, потому что были настоящие понарошку. Был настоящий Пушистый Хвостик, только ещё больше маленький и понарошку. Были коровёнок и мама-корова маленькие понарошку. В углу за шкафчиком был даже Тот кто живёт ночью маленький и понарошку. И Льдинка и маленький Волк были тоже понарошку, но как будто настоящие. И звери разные были и домики для них понарошку. И ещё другие были смешные игрушки и мячики, которые прыгали, если подбросить, и кубики, которые не прыгали совсем. Маленький Волк смотрел на смешные игрушки, а Льдинка весело улыбалась и сразу понимала для чего они такие смешные игрушки.
- В них можно играть, - сказала тогда маленькая Льдинка. И казалось, что смешные игрушки забавно подмигнули им…
Но дорожка, мягкая, тёплая и пушистая звала уже, выводила обратно к другой двери белой и большой…
…В комнате вечернего света было маленькое озеро. Прямо в полу озеро чистой голубой воды. И в воду вели маленькие ступеньки. И очень трудно было удержаться, чтобы не искупаться сейчас прямо, в маленьком озере, как в хрустальной речке когда-то…
Но дорожка мягкая тёплая и пушистая вела дальше, по лесенке знакомой вверх, к другим белым дверям. А за дверью следующей была комната похожая на их большую светлую комнату, но не такая немножко и там ещё лесных цветиков не было. Тогда Волк и маленькая Льдинка решили, что это комната пока ничья. Дорожка вошла в коридор, который уже вёл к их большой комнате, но в коридоре тоже были двери. А за дверями тоже были комнатки, маленькие и без окошек, а только со светом вечера. В комнатках всё в основном было непонятное, блестящее и интересное, какие-то шкафчики, тумбочки, ручки и скамеечки. И маленькая Льдинка смотрела-смотрела и спросила, что это, а маленький Волк сказал тогда, что это, наверное, неизвестно что. И тогда получилось, что они со всем большим домиком уже познакомились. И Волк и маленькая Льдинка пошли в свою большую светлую комнату к лесным цветикам и к тёплому молочку в кувшине. А когда они попили молочко, то уже был вечер в самом начале, и в последнем окошке ярко-розовое искристое солнышко опускалось уже на отдых прямо в мягкий пушистый снег горизонта. Снег поэтому тоже был розовый, и деревья в снегу были розовые, и всё вокруг розовое.
Солнышко совсем уже спряталось в мягкий пушистый горизонт, и высоко в небе тогда показалась большая добрая мама-луна. И свет её окрасил весь ночной мир в снегу в мягко-сиреневое, и тогда всё стало как будто во сне.
- Волк, пойдём в сиреневый лес, он красивый, - негромко говорила Льдинка и вдвоём тогда, дорожкой мягкой, тёплой, пушистой, по лесенке вниз, к дверям открывающимся в волшебный свет сиреневого мира.
Маленький Волк и Льдинка стояли на пороге, и весь волшебный сиреневый мир казался лёгким и немножко грустным сном.
«Олешку жалко» сердечком маленьким почувствовалось Льдинке.
Но пришёл Тот кто живёт ночью и успокоил, как мог, звёздочками своих добрых глаз. И Тот кто живёт ночью показал, как падает снег.
Снег пошёл большими, сиреневыми в свете мамы-луны снежинками. И от снежинок стало весело, потому что они опускались на Волка и маленькую Льдинку и их можно было ловить ладошками.
- Смотри какие они все разные, Льдинка, - говорил маленький Волк, показывая разные снежинки Льдинке и снежинки улыбались, а Льдинка смеялась с ними.
А большой сиреневый лес спал и Тот кто живёт ночью немножко покатал на себе Льдинку и маленького Волка по красивому тихому лесу. На лапах мягких взлетел потом Тот кто живёт ночью и, как сквозь сон, пролетел с Волком и маленькой Льдинкой сквозь стены их уютного домика, к открывавшейся уже двери комнаты волшебных снов…
Утро зимы было ярким и солнечным. А потом был день наполненный солнцем и ещё чем-то хорошим. Весь день Волк и маленькая Льдинка жили в большом уютном своём домике и сначала, утром ещё, они тогда спустились по лесенке и через дверь белую большую пробрались в комнату маленького озера. В комнате как-то не было уже вечернего света, а лучи солнца играли весёлыми зайчиками сквозь всё прозрачно-хрустальное маленькое озеро. И вода была прохладная немножко и голубая немножко. Маленькая Льдинка сняла своё лёгкое розовое платьице и трогала ещё босой ножкой плавную водичку со ступенек. А Волк маленький тогда уже плыл по маленькому озеру к другому берегу на полу. А потом плавать вместе было очень хорошо и весело ещё очень, потому что вода брызгалась и капельки переливались в солнечных лучиках и были как будто разноцветные. Волк и маленькая Льдинка купались долго, аж пока не устали совсем, а на стульчиках, рядом с маленьким озером которые были, лежали ещё пушистые полотенцы. И когда ими вытираешься, то тепло и хорошо.. И Льдинка потом надела своё красивое розовое платьице с крылышками бабочек на плечах и тогда Волк и маленькая Льдинка пошли в другую ещё белую большую дверь, за которой уже была комната смешных игрушек.
А маленькая Льдинка показывала Волку, как можно играть со смешными игрушками, как с настоящими только понарошку. А Волк маленький и сам потом умел, и умел из кубиков делать маленькие домики для смешных зверей и человечков, которые всё время украдкой как будто улыбались хитро, то смешно подмигивали, если на них не смотреть прямо. И Волк и маленькая Льдинка играли в смешные игрушки, пока не захотелось тёплого молочка. Тогда Льдинка ходила наверх и из их большой светлой комнаты принесла кувшин с молочком. Волк и маленькая Льдинка пили маленькими глоточками и давали пробовать тёплое молочко всем смешным игрушкам, и смешным игрушкам тёплое молочко очень понравилось.
Когда Волк и маленькая Льдинка уходили дорожкой мягкой, пушистой, тёплой из комнаты смешных игрушек, наступал уже ранний зимний вечер. И в своей комнате большой они придвинули стульчики к окошку и как всегда смотрели тогда, как опускалось за горизонт вечернее солнце и приходили солнышку вслед вечерние зимние сумерки.
…Когда тихо всё было кругом и было слышно почти, как падают за окном снежинки, еле уловимый скрип… из коридорчика перед большой комнатой… легко приоткрылась как будто дверь… а потом ещё раз…
- Кто это? - шёпотом спросила тогда маленькая Льдинка, но спокойно, шёпотом тогда сказал маленький Волк: «Наверное, это Кто-то… кто-то, который тоже есть с нами…»
«И совсем я не кто-то» подумал Кто-то и перестал раскачиваться на дверях, слез и пошёл маленькими шажками по стенам и потолку в их большую комнату. А когда вошёл в вечерний свет лесных цветиков, то стал совсем маленьким, серым и лохматым. Стоял на потолке, как будто так и надо и смотрел серый маленький лохматый, чёрными глазками на Волка и маленькую Льдинку.
…Когда тихо всё было кругом и было слышно почти, как падают за окном снежинки, еле уловимый скрип… из коридорчика перед большой комнатой… легко приоткрылась как будто дверь… а потом ещё раз…
- Кто это? - шёпотом спросила тогда маленькая Льдинка, но спокойно, шёпотом тогда сказал маленький Волк: «Наверное, это Кто-то… кто-то, который тоже есть с нами…»
«И совсем я не кто-то» подумал Кто-то и перестал раскачиваться на дверях, слез и пошёл маленькими шажками по стенам и потолку в их большую комнату. А когда вошёл в вечерний свет лесных цветиков, то стал совсем маленьким, серым и лохматым. Стоял на потолке, как будто так и надо и смотрел серый маленький лохматый, чёрными глазками на Волка и маленькую Льдинку.
«Кто-то» - придумали тоже!», ворчал в серую варежку обиженно, «Хозяин я тут может быть, а не кто-то какой-то совсем!»
А Волк и маленькая Льдинка улыбнулись тогда и сказали «Здравствуйте». А Льдинка ещё спросила «А Вы кто?»
«Кто, кто - дед пехто», ворчал маленький серый взъерошенный, «Домичный я, вот кто. И живу я здесь, начиная с сегодня. И вот и всё».
А Льдинка тогда улыбалась и сказала, что тогда лучше жить на полу, а не на потолке. И маленький взъерошенный поупрямился немного, а потом шажками маленькими спустился на пушистый мягкий пол и согласился.
Он стоял, маленький и смешной, на коротеньких ножках, круглый почти в своей лохматости и глазки чёрные только сверкали.
- Как тебя зовут? - спросила маленькая Льдинка.
- Как зовут, как зовут. Никак не зовут! - ерошился забавный серьёзный.
- Так не бывает, - сказал тогда маленький Волк. - Всех зовут как-нибудь, потому что так интересно.
А Льдинка тогда спросила «Может быть тебя зовут Кушка? Мне подумалось почему-то».
- Подумалось, подумалось. Покушать кстати совсем не помешало бы. Вот! - заявил тогда маленький серый, взъерошенный и добавил, подумав. - Да, чуть не забыл вам сказать, меня зовут Кушка, прошу не забывать и я хозяин и страшный я ещё. Вот!
- Страшный, страшный, - засмеялась маленькая Льдинка. - А у нас молочко есть тёплое.
И Волк и маленькая Льдинка тогда давали тёплое молочко Кушке, а он кушал и шевелил серыми лохматыми ушами. Потом Кушка сел на пол довольный совсем и сказал:
- Ну ладно, так и быть, расскажу вам про своё житьё-бытьё. Я вообще в лесу жил кое-где, да очень уж мне ваш домик понравился, поэтому, сами понимаете я теперь хозяин. Вот! А так я страшный ещё и меня в лесу все боятся.
- Да? - сказала маленькая Льдинка.
- Да, очень просто страшный. А вообще заболтался я с вами. Завтра прийду, - сказал маленький взъерошенный Кушка.
И Льдинка и маленький Волк сказали «До свиданья, до завтра». А Кушка сказал «До свиданья» и пошёл по стенам и потолку в коридорчик.
- Здесь жить буду, - сказал потом из коридорчика, с потолка, и долго возился, устраиваясь поудобней спать.
А Волк и маленькая Льдинка улыбнулись ему вслед и уже открывалась, уже ждала их за дверью вечернего света комната волшебных снов…
И пошла зима, с ярким солнышком на снегу дня и с долгими сиреневыми вечерами. С солнышком Волк и маленькая Льдинка ходили в зимний лес и в гости к пушистому хвостику, коровёнку и его маме-корове или жили в своём большом розовом домике, смотрели на солнышко и белый в снегу лес в большое светлое окошко, ходили к смешным игрушкам и купались в маленьком хрустальном озере. В зимнем лесу всегда было интересно и в домике было интересно, а Пушистый Хвостик и коровёнок, и смешные игрушки всегда особенно ждали Волка и маленькую Льдинку. Днями зимы было хорошо…
…А по вечерам, когда совсем уже уходило отдыхать за горизонт солнышко, шажками маленькими появлялся серый, взъерошенный Кушка, который обязательно говорил, что он хозяин страшный, а сам не страшный был, а смешной и хороший. Он каждый вечер мог рассказывать про своё житьё-бытьё и рассказывал всё больше и интересней. Тогда Льдинка и маленький Волк садились на мягкий пушистый пол и слушали тихо, а Кушка взял привычку забираться немного вверх, на стену, и оттуда рассказывал. Он ходил немного взад-вперёд по стенке и оживлённо сверкал чёрными глазками:
«…По моей памяти годов тьма до того ещё, помнится пугал я бывало тигра…»
- А что такое тигра? - спрашивала маленькая Льдинка.
«Тигра это такая зверь, которая летать не умеет, а меня всё равно боится, - отвечал тогда Кушка и строго предупреждал: - и прошу меня не перебивать, не то я страшен в гневе. Так вот значит, пугал я в то время как-то раз тигра. А он полосатый такой и всё время делает вид, что ему не страшно и что меня не боится, тигра такая. Ну тут я ему показал, я показал страхоту, такую страхоту, что жуть прямо. И что вы думаете? Вот с того времени и тигра тоже меня боится, как положено…»
Про такие страшки Кушка мог рассказывать долго, но потом уставал, пил ещё тёплое молочко и шёл спать в тёмный коридорчик, где-то под потолком.
И совсем уже поздним вечером тихо и плавно открывалась дверь в комнату волшебных снов… И когда приходил к порогу комнаты Тот кто живёт ночью, тогда Льдинка и маленький Волк и Тот кто живёт ночью потом, уходили в далёкие волшебные сны…
_______________________нервно немножко тихо хорошо никто не вспомнит не бойся никогда дотронуться до капелек дотронуться до стёклышек согреться о кусочек маленького сердца о маленькие кусочки детских сердечек не было не будет и нет никогда не страшно нет кашля животик не заболит больше сейчас согрею только тебя немножко окошко светлое помогает быть тут не уходи только больше и я не уйду тропинкой в лес тропинка мягкая вся там хорошо живёт вместе окажемся от дождика не уйти глазки не спрятать тайну не поведать не закапать листик слезинкой не уберечь крошек от холода не отвоевать ни завоевать ни хлебушка в клювик положить потрогать ещё раз и никогда уже не суметь ни вернуться ни забыть последнюю капельку счастья что досталось что осталось маленькой непотревоженной завернуть бережно бережно в тряпочку паучку на сохранение пусть живёт тоже ведь больно
Тёплый снег
земля, уставшая покорёженная земля покрылась всё успокаивающим слоем пепла, свернулась очень большим, очень измученным клубком и не стала жить, только очень глубоко в земле под непреодолимым в своей тяжести грунтом осталась одна… маленькая… норка…
***в норке жил ёжик, ёжик жёг свечку и думал что-то маленькое ежиное своё
***я – ёжик – думал ёжик – а прогулки по длинным подземным коридорам никогда не выводят из мира тихих всё знающих снов и если где-то темно то где-то обязательно полумрак подземелья приводит к необъятному в полусумерках вдоху полёта
***ёжик думал и жёг свечку и забывая о том что он есть ложился маленьким колючим клубочком спать…
***он не успевал по всем пунктам, не успевал зажигать звёзды и не успевал дарить улыбки, не успевал раздавать хлеб и не успевал собирать камни, закончилось время преисподней малой и пришло время преисподней большой, мир рухнул, разом твердыней обратившись в пыль, прах сравнял всё, и тогда понял он, что он успел…
***…ничего не вышло… ископаемые боги восстали и рвут в клочья обесточенные души… глаза исполняются смертоносной логикой и дети смеются страшным кашлем смеха… их травы змейкой да прямёхонько в огнь… огонёк-то уж точно не пощадит… а у нас за пазухой свет в маленьком упрятанном окошке… нам теперь не терять… досыта вложено хлебушка в изголодавшиеся горлышки… до радости когда-то был мил мир… и никогда уже не страшны оголённые ручонки маленького убийцы.
***грязен и суетен издёрга крыл не видно ничего ничего ничего тяжелы веки неподъёмно тяжелы засовестившегося перед солнцем от улыбки лишь кровь на изгибах рвущегося в изломах рта умолись умолись умолись вдребезги
скоро взойдёт солнце
по заснеженной тропинке по взъерошенной по спинке серый котик мудрый уголками губ зимний свирепый лес ветхий разбитый сруб сиреневый добрый свет волшебницы мамы-луны оживи нас неприкаянных под ледяным настом избушка снова уютна и светла и накрыто на стол, серка котик в чёрного глаз огня кота и мёртвых детей красота
ХолодЗима нынче непреодолимая выдалась то ли в жилах снег по рукам оголённым озноб обмороженными красными руками разгребал непроходимую толщу снега перед лицом перед глазами почти закрытыми стремящимися продраться лохмотья былого величия доспехов не помогали уже не грели врастали лишь жалящими лоскутами в израненную истёртую о ледяные порезы наста кожу очнуться бы от всё издирающего сна посидеть бы задумавшись на пенёчке в весне леса да никак ослабление отчаянных усилий уводило в мягкое податливое оборачивающееся кошмаром и пальцы отмороженные напрочь уже пальцы царапались в неравную с ласковой изрезающей ледяной кромкой лоб охладевшей головы заморозил за своей надёжностью мысли и тщетно почти но прокладывал путь уставшим от холода но не обмороженным глазам до края было мгновение