Согласно Маршалку, Мекленбургский дом уходил своими корнями к III веку до н. э., к вандальскому королю Антуру (или Антиру, как у других авторов). Дотошный тюрингец отмечал, что в XV–XVI столетиях в некоторых местностях Мекленбурга еще сохранялись вандальские обычаи, которые назывались «вендскими». В дальнейшем эти данные подтвердил Андреас Мюлий, советник мекленбургского герцога Иоанна Альберта I, много работавший в старинных архивах и считавшийся последователем Маршалка. Традиция «Мекленбургских генеалогий» сохранялась во всех последующих трудах о происхождении Мекленбургской династии, которую наравне с династией Рюриковичей возводили к древним королям вандалов. В ряде северно-немецких источников Русь действительно называли «Вандалией», а ее правителей — «королями вандалов».
Итак, мекленбургскую и российскую династии возводили к общим вандальским предкам. Проректор гюстровской гимназии Фридрих Томас в буквальном смысле находил в генеалогиях Мекленбурга «русские» корни. Он ссылался на рукопись, автором которой был нотариус мекленбургского придворного суда Иоганн Фридрих фон Хемниц. Согласно этому документу Рюрик считается сыном князя Годлиба, убитого в 808 году данами. Труд Хемница интересен как наиболее полная родословная правителей Мекленбурга, начиная с первого легендарного короля вандалов Антира (Anthirius). Однако и Хемниц, в свою очередь, ссылался на манускрипт 1418 года, который ему удалось обнаружить в шверинском архиве.
Томас, полемизируя со шведским автором Петром Петреем, намекал на то, что русские из Ливонии и Руси (а для него Ливония тоже была «русской») происходят именно от древних русов с южной Балтики, откуда были родом Рюрик и его братья.
Наименование «вандалы» было, видимо, общим для нескольких близкородственных племен: варягов/русов, герулов, ободритов/ререгов, велетов и др., которых немцы позднее начали называть «вендами». В Мекленбурге и Померании о варяжских и вандальских предках, а также об исторических связях с Россией помнили вплоть до XIX века. Очевидно, что «немецкими» эти земли стали лишь после того, как варяги и их потомки были онемечены католическими орденами. Есть все основания полагать, что окончательно современная этническая картина южнобалтийского региона сложилась уже после Тридцатилетней войны 1618–1648 годов, в результате которой Европа понесла невосполнимые человеческие потери.
Если попытаться бегло пересказать родословную Рюрика на основании мекленбургских текстов, мы получим достаточно полную и непротиворечивую картину. Одним из первых исторических королей вандалов-русов был Радегаст, который погиб в 405 году во время неудачного нападения на Рим. Его потомок, «король герулов и ругов» Одоакр, сумел низложить последнего римского императора. Как уже говорилось, Хенниг объединял генеалогии русов/ругов и герулов, возводя их к Одоакру. Вислав, брат Одоакра, стал прямым родоначальником вандальских правителей в Мекленбурге. Это имя (иногда в интерпретации Witslaw) встречается в мекленбургских генеалогических таблицах вплоть до 1325 года. Последний князь Вислав был известным в северной Германии миннезингером, рыцарем-поэтом. С его смертью прервалась древняя правящая династия на острове Рюген, который с тех пор вошел в состав Померанского герцогства.
Франкские хроники под 789 годом упоминают короля Витслава, который через шесть лет был убит саксами. «Мекленбургские генеалогии» также указывают 795-й как год его гибели. Власть перешла к его сыну Траскону, который занял престол в городе Рерик, существующем по сей день на южнобалтийском побережье близ Ростока и Висмара. Еще одним сыном Витслава и родным братом Траскона был князь Годлиб (Годелайб).
В 808 году Рерик подвергся нападению данов, во время которого князь Годлиб был убит. В 1930-е годах там проводились археологические раскопки, подтвердившие события начала IX века. Показательно, что недалеко от Рерика расположен городок Руссов, впервые упоминающийся в 1305-м.
В 809 году датские шпионы убили короля Траскона, которому наследовал третий сын Витслава Славомир. Он развязал войну против франков, но потерпел поражение в 818-м. Славомир, вероятно, оказался заложником, долго прожил при франкском дворе и перед смертью даже будто бы принял крещение.
После гибели Годлиба у его сыновей Рюрика, Сивара (именно так во всех немецких источниках!) и Трувора не осталось никаких прав на главный престол, и они отправились в провинциальный Новгород. Иоганн Хюбнер датировал это событие 840 годом.
Удивительно, но мекленбургская традиция знает и Гостомысла, который якобы погиб четыре года спустя, в 844-м (непонятно, впрочем, тот ли это Гостомысл или не тот). В одном сборнике документов по истории Мекленбурга он назван «правителем варягов». Татищев писал о его родственных связях с правителями вандалов, приводя отрывок о князе Вандале из Иоакимовской летописи: «А здесь Иоаким вместо народа вандалов князя именовал, равно Гелмолд онагож Винулем…» Кстати, в Новгороде сохранился обширный фольклорный материал о мифическом царе Вандале и его потомках[55], свидетельствующий о прочных контактах населения северозападной Руси с вандальским населением южнобалтийского побережья («Царевич Росс-Вандал», «Князь Славен Новгородский», «Вандал, царь новгородский»)[56].
У Гостомысла был сын Табемысл, который правил на Балтике вплоть до 862 года (летописная дата призвания варягов!) и воевал с франкским королем Людовиком Благочестивым. Но по одним источникам, в том году он был убит, по другим — правил и после 862-го. После него «рюриковская» ветвь династии пресеклась, и королевский титул переняли представители родственной линии, потомки Биллунга, к которому возводили свое происхождение позднейшие Мекленбургский и Брауншвейг-Люнебургский правящие дома.
Главным вопросом позднейшей дискуссии вокруг мекленбургской генеалогической традиции стала проблема достоверности родословных. Первый «норманист» Г. З. Байер считал, что «…Бернард Латом и Фридерик Хеминиций и последователи их, сие первое от всех как за подлинное положили. И понеже они сыскали, что Рурик жил около 840 года по рождении Христовом… И понеже у Витислава короля два сына были, один Трасик, которого дети ведомы были, другой Годелайб, которого дети неизвестны, то оному Рурика, Трувора и Синава приписали»[57].
Мекленбургская традиция не вписывается ни в норманнскую теорию, ни в концепции антинорманистов. И те и другие указывали, как правило, на неточности и противоречия в отдельных генеалогиях. При этом не может не удивлять, что немецкие ученые, стоявшие у истоков «норманизма», с полным доверием относились к древнерусским летописям, сложнейшему и противоречивому источнику, но с сомнением принимали свидетельства своих же немецких исследований.
Убить пересмешника!
Литература — поле деятельности медиумов и «великих мыслителей и мудрецов», по словам Мережковского. Порой удивляешься, каким образом обычный человек, знающий об окружающем мире столько же, сколько и все мы, вдруг умудряется делать пророчества на сотни лет вперед, причем угадывая не только фабулу, но и коннотации. Отличие поэта от обычного человека лишь в том, что он — поэт. Алексей Константинович Толстой, автор «Князя Серебряного», создавший вместе с братьями Жемчужниковыми пародийного Козьму Пруткова, был большим специалистом по «русской старине», — уж точно не меньшим, чем Крузе, Длугош, Поссевин или Штаден. В конце 60-х годов XIX века он написал язвительный стихотворный текст «Змей Тугарин» («Над светлым Днепром, средь могучих бояр, / Близ стольного Киева-града…»), который, возможно, заслуживает того, чтобы быть приведенным здесь полностью. Но в силу его объема я ограничусь несколькими цитатами.
Текст как будто писан вчера. Как будто автор знал содержание работ и суть полемики вокруг людей, родившихся значительно позже, всяких Савицких, Гумилевых, Янов, Джемалей и Дугиных. Как будто он был лично знаком с Сурковым, Задорновым, Прохановым. Круг идей этого стихотворения наверняка не выдержал бы экспертизы на политкорректность (как минимум), а скорее всего, как и ряд текстов родственника поэта, Л. Н. Толстого, был бы признан «экстремистским». Но тут я, пожалуй, приведу слова часто цитируемого мною Александра Блока, который, комментируя бравые эскапады футуристов по поводу Пушкина, заметил: «Сегодня они ставят ему памятники; завтра хотят сбросить его с «корабля современности». То и другое определяет только этих людей, но не поэта…»[58]
«Змей Тугарин» как нельзя более точно, афористичным простым языком передает весь спектр современной проблематики, связанной с «особым путем России».
Напомню сюжет: на пиру у князя Владимира появляется незнакомец, который вызвался позабавить собравшихся песней. Начав «за здравие», он, внешность которого явно отсылала к монгольским татарам (вернее, к монгольским татарам, какими их представляла почтеннейшая публика: «ой рожа, ой страшная рожа»), стал намекать на события далекого будущего, а именно XIII века.
5Дальше Толстой, который едва ли был знаком с современной концепцией российской «державности», базирующейся на бредовом фундаменте «евразийства», тем не менее дает ее исчерпывающее определение.
11 12 13 14 15Последние строки выделены мной. Здесь, в этом коротком четверостишии, уместилось все: и «движение НАТО на восток», и «пантюркизм», и антинорманизм, возведенный в принцип, и намек на «нефтяную иглу» — основу российской экономики XXI века, которая стала таковой вследствие раздела собственности между полуфеодальными кланами, взращенными на советских мифах о «дружбе народов», и которая в конце концов поставила великую нацию в один ряд с арабскими халифатами… Кровь кровью, но проблема-то вовсе не в ней. Нет «плохой» и «хорошей» крови. Проблема в «точках сборки», которые определила «национальная элита» в деле постройки российской государственности.
Однако Толстой оставляет шанс. Все эти пророчества подаются в контексте явной карнавальности, комичности и абсурдности происходящего, то есть они суть ЛЖЕпророчества, отсылающие к Великому лжецу. Волхв, предсказатель, провидец предстает в пародийно-инфернальной ипостаси и в финале истории превращается в «смердящего», «адского» Змея [Тугарина]. Снова «змеиная» тема! Но змей этот картонный — «надувное чудище», как метко «скреативил» автор одной из известных телереклам. Змей летает над Киевом «на крыльях бумажных». И, естественно, как и положено клоуну, он вызывает смех у всех присутствующих.
7 20 25 26 28Короче, в соответствии с ч. 1 ст. 282 заработал бы в наше время Алексей Константинович как минимум штраф в размере 100 тыс. руб., перефразировав «погромный» призыв «Россия для русских!». И одновременно прослыл бы «либерастом», пособником «госдепа» и «НАТО». Возможно, он бы даже стал узником совести, поскольку вряд ли угомонился бы после первого предупреждения. О том, что все это не «ошибка» и не «бес попутал», свидетельствует сам автор: «Моя ненависть к монгольщине есть идиосинкразия, это не тенденция, это я сам. Туча монгольская прошла над нами, но это была всего лишь туча, и черт должен поскорее убрать ее без остатка» или «Я западник с головы до ног, и настоящий славизм западный, а не восточный».
Легко им, Толстым, быть западниками! Их предком был германец Индрис, который в середине XIV века, не иначе как спасаясь от «засилья геев», покинул «бездуховную» родину и вместе с двумя сыновьями поселился в Чернигове, где принял крещение по православному обряду и получил имя Леонтий. Родоначальником фамилии стал правнук Индриса, Андрей Харитонович, который переехал из Чернигова в Москву и уже здесь от Василия Темного получил прозвище Толстой, которое впоследствии стало передаваться потомкам. Первые представители этой фамилии были военными. Данную традицию сохранили все поколения.
Среди русских литераторов не только автор «Князя Серебряного» высказывался, мягко говоря, критически по поводу «восточной» самоидентификации России и принципов государственного строительства, замешенных на феодальных порядках, которые заимствовались у «Великой Степи». Нобелевский лауреат Иван Алексеевич Бунин к 50-летию со дня смерти графа Алексея Константиновича написал эссе «Иония и Китеж», в котором, рисуя картину современной ему России, не стеснялся в выражениях: «…киргизская[60] рука делает свое дело, и перед нами уже не светлый град, не Китеж, а именно он, голый солончак… В страшной современности, где возобладал «киргизм», не найти спасительных указаний, русское слово почти умолкло в этой печенежской степи, где высится Тмутараканский Болван, где «лисы лают на русские щиты»…» Этих «лис», лающих на русские щиты, так заботливо затем выкармливали Лихачев с Сулейменовым, что их популяция со времен Бунина выросла многократно.
Вообще, советские академики создали целое квазинаучное направление, призванное обосновать строительство Российского государства в «новых», абсурдных парадигмах. И, подкрепляемые советским агитпропом, из которого активно черпали «доказательства», они сильно преуспели. Так возник пантюркизм, который сегодня считается едва ли не «официальной идеологией» сообщества СНГ. Это уродливое явление куда моложе антинорманизма, но именно оно стало логическим продолжением идеологем, объявляющих происхождение государства от варягов чем-то постыдным и недостойным.
Между тем основатель Французского королевства Хлодвиг был вовсе не галлом, а вождем пришлого «германского» племени — салических франков. Английский престол в 1066 году захватил Вильгельм Завоеватель — такой же «норманн», как и Рюрик, только предварительно офранцузившийся. Это не мешает французам и англичанам гордиться историей собственной государственности. Да и в новое время есть прецеденты: Мустафа Кемаль Ататюрк не был турком, тем не менее никто не говорит, что современная Турция возникла в результате «призвания» албанцев и находится в «вассальной зависимости» от них.
Но машина, направленная на основы государства, запущена. Она начала работать еще до большевиков, по факту обеспечив им приход к власти. Собственно, это был первый серьезный успех в деле «переформатирования» Руси на «киргизский» (по Бунину) лад. Продолжу цитировать «лениниану» автора «Темных аллей»: «При всей своей разновидности, он может быть взят за одну скобку, как кость от кости того «киргизма», — как знаменательно, что и Ленин был «рожа», монгол! — который ныне есть хозяин дня. Он и буянит, и хвастается, и молится истинно по-киргизски: «Господи, отелись!»
Вслед за советским агитпропом 1920-х тему продолжили «ученые мужи». Им на помощь пришло, за отсутствием надежных источников, воображение. Главная проблема заключалась в том, что обосновать генезис русской государственности от малочисленных кочевых племен, которые Россия же в свое время и колонизировала, было непосильной научной задачей. Помог Крузе, помогли Карамзины и Соловьевы, но и этого не хватало. Требовался некий «суперэтнос», мощная стихия, способная не только наводить ужас своей многочисленностью, но еще и «творить». И такой «суперэтнос» был найден. Имя ему — «тюрки». Закавыка в том, что «тюрки» вовсе не этнос и даже не группа родственных этносов. Эта идентификация осуществляется исключительно по языковой принадлежности. Тюрки-турки, тюрки — поволжские булгары и тюрки Алтая и Якутии принадлежат вообще к разным расовым типам и никак не могут представлять собой «некогда единый», «некогда великий» этнос. Волжские булгары — самая большая этническая… да ее и общностью-то трудно назвать. Булгары не едины ни культурно, ни этнически. Общее у них лишь одно: территория проживания — Среднее Поволжье. Язык мари (угров) имеет гораздо больше общего с венгерским, чем с соседними татарским и башкирским.