Джорджет Хейер Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник)
Georgette Heyer
NO WIND OF BLAME
ENVIOUS CASCA
© Georgette Heyer Rougier, 1939,1941
© Перевод. А.В. Санин, 1996
© Перевод. В.Н. Соколов, 2012
© Издание на русском языке AST Publishers, 2014
Печатается с разрешения наследников автора и литературного агентства The Buckman Agency.
Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers. Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
Так убивать нечестно!
Глава 1
– Князь приезжает двухчасовым поездом. Значит, к чаю он будет уже здесь. Здорово, да?
Не дождавшись ответа, дама, сидевшая во главе стола, повторила свою реплику, присовокупив:
– Уверена, что он тебе понравится. Он такой душка. Настоящий джентльмен – если тебе, конечно, понятно значение этого слова.
Мисс Клифф, с головой погрузившаяся в чтение собственной корреспонденции, встрепенулась:
– Ой, извините, тетушка Эрминтруда, я что-то зачиталась. Князь, говорите… Ах да! Значит, понадобится подать к поезду лимузин. Я уж распоряжусь на этот счет.
– Да, дорогуша, сделай милость. – Миссис Картер вернула письмо князя в конверт и протянула пухлую руку к подставке для гренков.
Это была крупнотелая женщина, в молодости славившаяся роскошными золотистыми волосами и свежим, всегда румяным лицом. Время наложило свой отпечаток на ее кожу и кудри, но внушительные дозы перекиси водорода и снадобья знаменитого косметолога сотворили чудо. Если золото в тщательно завитых волосах Эрминтруды чуть отливало менее благородным металлом, то румянец на щеках казался столь же естественным, как и прежде. Правда, при искусственном свете она смотрелась лучше, чем на ярком солнце, но такие пустяки нашу красотку не трогали. Каждое утро Эрминтруда щедро пудрила щеки и красила ресницы синей тушью, выгодно подчеркивавшей небесную голубизну ее глаз.
Самозабвенность, с которой Эрминтруда предавалась этим утренним священнодействиям, настолько ее выматывала, что к завтраку она появлялась без корсета, в шелковом кружевном халате, который именовала «неглиже». Мэри Клифф, так и не привыкшая молча наблюдать, как широченные рукава Эрминтруды порхают по масленкам и салатницам, однажды, когда расшитый рукав в очередной раз погрузился в ее чашку кофе, не сдержалась и в присущей ей тактичной манере заметила, что, возможно, тетушке было бы удобнее завтракать в постели. На что Эрминтруда, широкая душа, беззаботно отозвалась, что за завтраком предпочитает общество, да и планы домочадцев на предстоящий день ей знать не мешает.
Мэри Клифф, называвшая ее тетушкой, на самом деле вовсе не приходилась Эрминтруде племянницей – она была кузиной и подопечной Уоллиса Картера, мужа Эрминтруды. Миловидная молодая женщина, лет двадцати с небольшим, отличалась не по годам здравым умом и рассудительностью, которые лишь укрепились от общения с Уолли Картером. К самому Уолли, у которого ветер гулял не только в голове, но и в карманах, она была по-своему привязана, хотя прекрасно видела все его недостатки, и не ощутила даже укола ревности, когда пять лет назад Уолли совершенно неожиданно сочетался браком с Эрминтрудой Фэншоу.
Небольшая, но постоянная рента от надежно вложенных средств, доставшихся ей в наследство, позволила Мэри получить образование в приличной частной школе. Однако каникулы ее из-за любви Уолли к кочевому образу жизни и частых банкротств проходили в вечно сменявшихся пансионах или меблирашках и оживлялись только посещениями кредиторов да постоянным страхом по поводу того, что Уолли вот-вот не устоит перед натиском очередной овдовевшей домовладелицы. Однажды, во время краткого периода относительного преуспеяния, Уолли посчастливилось в дорогом отеле на одном из модных курортов не только привлечь внимание, но вскорости и обольстить Эрминтруду Фэншоу, фантастически богатую вдову. Мэри тогда с присущей ей рассудительностью сочла, что это небесное знамение. Перст судьбы.
Да, верно, Эрминтруда была экстравагантна, любила пускать пыль в глаза, а порой держалась и откровенно вульгарно, но ее отличали поразительная душевная щедрость и открытость. Она не только не выразила неудовольствия по поводу юной воспитанницы Уолли, но и категорически настояла, чтобы Мэри жила с ними под одной крышей и даже не пыталась устраиваться на работу. Если уж Мэри так не терпится работать, говорила миссис Картер, она готова взять ее в секретарши, да и в самом Пейлингсе, ее поместье, дел было всегда невпроворот. «Не говоря уж о том, дорогуша, что ты будешь водить дружбу с моей Вики», – добавила тогда же Эрминтруда.
Мэри решила, что это вполне справедливо, хотя, впервые встретившись с Вики Фэншоу – не по годам развитой, весьма своенравной и взбалмошной школьницей, моложе ее на пять лет, – вовсе не подумала, что им суждено стать подругами неразлейвода.
Вики, на образование которой шли средства совершенно чудовищные, сначала училась в престижной школе на южном берегу Англии, после чего Эрминтруда отправила ее завершать обучение в Швейцарию, в еще более престижную и сумасшедше дорогую школу-интернат. В течение последних лет Вики проводила каникулы за границей вместе с мамой, и Мэри ее почти не видела. Теперь же, окончив школу, девочка жила в Пейлингсе – предмет гордости и радости для мамаши, но отнюдь не закадычная подруга для Мэри, которую бесконечные выходки Вики то забавляли, то выводили из себя.
Этим теплым сентябрьским утром Мэри вдруг сообразила, что присутствие в доме русского князя побудит Вики откалывать фортели похлеще обычного, и спросила опасливым тоном, насколько князь молод.
– Я бы не сказала, что он очень молод, – проворковала Эрминтруда, потянувшись к тосту и обмакнув по пути рукав в вазочку с вареньем. – На мой взгляд, если хочешь знать, он находится в самом расцвете лет. Тебе еще не приходилось сталкиваться со столь знатной персоной, а уж по части учтивости и обходительности он любому герцогу сто очков вперед даст! Увы, не сочти за отсутствие патриотичности, но в старушке Англии такие аристократы перевелись.
– Я вообще-то не в восторге от русских, – сказала Мэри, скривив губы. – Языком молоть все они горазды, а вот едва доходит до дела – пасуют.
– Не стоит стричь всех под одну гребенку, дорогуша, – снисходительно улыбнулась Эрминтруда. – К тому же, как я тебе уже сто раз говорила, он не совсем русский. Он – грузин, некогда владевший настоящим замком на Кавказе… Это, кажется, где-то на Черном море.
В это мгновение распахнулась дверь и в столовую вошел Уолли Картер. Среднего роста, коренастый, в молодости он слыл настоящим красавцем, но годы взяли свое. В налитых кровью глазах уже не сияла былая молодецкая удаль, щеки висели складками, и даже некогда гордо топорщившиеся усы трагично поникли. В недолгий период обхаживания Эрминтруды приверженность Уолли к крепким спиртным напиткам еще не начала сказываться на его внешности, а вот последние пять лет, проведенные в праздной роскоши, его заметно подкосили. Особой аккуратностью и опрятностью Уолли, правда, не отличался и прежде, сейчас же одежда и вовсе висела на нем мешком, а волосы, казалось, пребывали в состоянии вечной вражды с расческой. От природы доброжелательный, Уолли тем не менее любил беззлобно поворчать – скорее от занудливого нрава, нежели из-за обидчивости. Привыкшие к его нытью домочадцы давно не обращали на него ни малейшего внимания, пропуская бесконечные жалобы мимо ушей.
– Посмотрите только, кто к нам пожаловал! – Такими словами поприветствовала мужа Эрминтруда. – Мэри, деточка, позвони в колокольчик, будь добра! Замечательный денек, верно, Уолли? Хотя наш Пейлингс куда краше, когда расцветают рододендроны.
– Господи, да кому они нужны! – сварливо пробурчал Уолли, бросая рысий взгляд в сторону окна. – Мусор от них только!
– Ты разве забыл, дорогой, что сегодня приезжает князь? – вскинула брови Эрминтруда.
Ее напоминание, похоже, всколыхнуло в Уолли какие-то дремавшие чувства. Он опустил газету, спрятавшись за которой тщетно пытался уединиться, и пробормотал:
– Это, случайно, не тот малый, которого ты подцепила в Антибе?
Глаза Эрминтруды гневно сверкнули.
– Не будь грубияном, – осадила она мужа. – Надеюсь, мне никогда не придется опускаться до того, чтобы, как ты столь неудачно выразился, «подцеплять» кого бы то ни было! Между прочим, с Алексисом меня познакомила сама леди Фишер.
– Алексис! – взвыл Уолли. – Этого только не хватало! Что за идиотское имя! Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я стану обращаться к нему так?
– Ты будешь называть его «князь Варасашвили»! – отрезала Эрминтруда. – Или «ваша светлость».
– Еще чего! – взвился Уолли. – Да ни за какие коврижки! Это просто издевательство какое-то! Во-первых, фамилия совершенно дурацкая, а во-вторых, я ее даже запомнить не в силах, не то что выговорить. Кстати, послушайся мудрого совета: не пытайся сама так к нему обращаться. Если ты начнешь его представлять как князя Варшава… Варавва… Волососвини, то… Словом, люди подумают, что у тебя белая горячка.
– Да, фамилия напоминает скороговорку, – заметила Мэри. – Придется вам записать ее для меня, тетушка Эрми.
– Называй его «князь» – и дело в шляпе, – улыбнулась Эрминтруда.
– Ничего подобного, – проворчал Уолли. – Представляю, как ты крикнешь: «Князь!» – и тут же примчится эта идиотская псина, виляя хвостом!
Эрминтруда изменилась в лице.
– Этого я не предусмотрела, – признала она. – Да, так не пойдет, разумеется. То есть вы-то, конечно, поймете, в чем дело, но Алексис… Представляете, что будет, если я крикну: «Князь, пошел вон!» или «Князь, а ну кыш с моего кресла!»? А ведь такое вполне может случиться – из-за того, что ты, Уолли, так разбаловал эту чертову бестию. А бедняжка Алексис подумает, что я к нему обращаюсь. Что ж, придется посадить Князя на цепь.
– Ну нет, уж этого я не потерплю, – замотал головой Уолли. – Видит Бог, я человек не капризный, но привязывать моего песика из-за какого-то паршивого русского князя, которого я не знаю и знать не хочу, я не дам. Если бы ты спросила меня раньше, я бы сразу возразил против его приглашения – я ведь этих иностранцев на дух не выношу. Но увы, со мной не сочли нужным посоветоваться. Как всегда, между прочим.
Эрминтруда казалась озабоченной.
– Мне, право, жаль, Уолли, что ты так относишься к иностранцам, но Алексис даже говорит без акцента.
Уолли, пропустив ее слова мимо ушей, продолжил:
– И вообще все эти русские – полные растяпы и ротозеи. Немудрено, что революция случилась именно у них. И поделом им! Кстати, чем этот малый занимался в Антибе? Небось жил за счет какой-нибудь богатой вдовушки? Да, точно, чего еще ожидать от этих фанфаронов!
Заметив, что Мэри быстро взглянула на него и тут же отвела глаза, Уолли побагровел.
– Да, я понял, о чем ты подумала, но я уже совсем скоро стану богатым человеком, так что нечего меня с ним сравнивать. Как только тетя Клара отдаст Богу душу, я расплачусь с Эрминтрудой – все до последнего пенни верну.
Мэри промолчала. Про тетю Клару, дальнюю родню Уолли, ей уже прожужжали все уши. Правда, последние десять лет тетя Клара не выходила из сумасшедшего дома, а Уолли ссылался на нее всякий раз, как только влезал в долги или вознамеривался просвистеть очередную сумму. Эрминтруда усмехнулась:
– Да, дорогой, про тетю Клару мы наслышаны. Надеюсь, ее деньги и впрямь отойдут тебе, хотя о том, чтобы ты со мной расплачивался, и речи быть не может, – этого я никогда не позволю. Если же ты намекаешь на то, что я порой неохотно расстаюсь с деньгами, то это вовсе не так. Я, конечно, не имею в виду тех случаев, когда ты просто выбрасываешь деньги на ветер!
Похоже, последняя фраза, произнесенная к тому же слегка повышенным тоном, возымела действие. Во всяком случае, Уолли втянул голову в плечи, попросил налить ему еще кофе и был несказанно рад, когда в столовую с шумом и гамом влетела его падчерица.
Девушка появилась в окружении целой своры собак, весело тявкающих и повизгивающих. Два кокер-спаниеля, пекинес Эрминтруды и не по возрасту здоровенная борзая резвились у ее ног, виляя хвостами. В комнате резко запахло псиной – один из кокеров только что искупался в реке.
– Ух ты, какая спортсменка! – заметила Мэри, окидывая взглядом одеяние Вики.
Вики была в обтягивающих бриджах, низко вырезанной тенниске, под которой гордо торчали неокрепшие холмики ее грудей, и сандалиях на босу ногу, откуда выглядывали пальцы с ярко накрашенными ногтями.
– Ой, доченька, зачем ты спаниелек-то выкупала? – воскликнула Эрминтруда. – Князь и так вчера полдня из воды не вылезал.
– Подумаешь, – протянула Вики, отмахиваясь от назойливых собак. – Фу! Пошел вон, говорю! Лежать, Рой! Хорошая собачка, хорошая… Ах ты зараза! Лежать, а то башку оторву!
– Слушай, какого черта ты приволокла всю свору сюда, на завтрак? – спросил Уолли, отбиваясь от приставаний борзой. – Лежать! Да отстань же, скотина чертова! – Кинув взгляд на Вики, он добавил: – И что за костюм ты на себя напялила? У меня даже аппетит пропал. Как это мать позволяет тебе разгуливать в таком виде?
– Ах, оставь ее, Уолли! – попросила Эрминтруда. – Ее хоть в рубище одень, она все равно будет краше всех на свете. Хотя брючки, пожалуй, и впрямь несколько вызывающие. Гляжу я порой на какую-нибудь толстуху, напялившую на себя подобные, и думаю: «Эх, дорогуша, видела бы ты сейчас свою задницу, ты бы дважды подумала, прежде чем влезать в такие штаны».
– Мамочка, но ведь у меня и задницы-то совсем нет! – возразила Вики, усаживаясь за стол напротив Мэри.
– Это верно, милочка. В этом смысле ты не в меня пошла.
Вики рассеянно улыбнулась и принялась читать письмо, в то время как ее мамаша в открытую любовалась дочкой, умильно улыбаясь.
Девочка и впрямь была прехорошенькая, с длинными пепельными волосами, огромными голубыми глазищами и черными бахромчатыми ресницами. Даже беспощадно выщипанные брови и крутые дуги, выведенные карандашом чуть выше прежних бровей, не портили впечатления.
– Тебе, должно быть, известно, что к нам приезжает князь? – ворчливо осведомился Уолли. – Я, правда, ума не приложу, зачем он нам сдался, но ты, наверное, как и твоя мать, считаешь, что присутствие в доме князя должно скрасить наше существование.
– Да, по-моему, это просто замечательно! – выпалила Вики.
Беспечный ответ падчерицы, похоже, окончательно добил бедного Уолли, который погрузился в угрюмое молчание.
Эрминтруда вскрыла очередной конверт и вдруг громко вскрикнула:
– Ах! – Тут же на ее губах заиграла торжествующая улыбка. – Вот что значит – настоящий князь! – заявила она. – Диринги согласились!
При этом известии даже лицо Уолли прояснилось. Однако, кинув взгляд в сторону Мэри, он пробурчал, что, по его мнению, князь тут совершенно ни при чем.
– Держу пари, что младший Диринг сейчас гостит у родителей, – добавил он.
Мэри зарделась, но ответила спокойным тоном:
– Я, между прочим, сама тебе вчера об этом сказала.
– А кто он такой? – полюбопытствовала Вики.
– Старый приятель Мэри, – ухмыльнулся Уолли.
– Близкий приятель? – оживилась Вики.
– Нет, это вовсе не то, что ты думаешь, – смущенно покачала головой Мэри. – Его родители живут в поместье, а я познакомилась с ним, как только мы сюда переехали. Он адвокат в верховном суде. Неужто ты его не помнишь?
– Не помню, но, судя по описанию, он жуткий зануда, – поморщилась Вики. – Замшелый адвокатишка!
– Нет, он славный малый, – поддержал свою подопечную Уолли. – Во всяком случае, если он попросит руки Мэри, я не стану чинить им препятствий. Более того, я оставлю ей все свои деньги!
– Ты сперва получи их, – лукаво напомнила Эрминтруда. – Я, правда, тоже надеюсь, что ты, Мэри, выйдешь за него замуж, ведь мало того что вы с ним – хорошая пара, но такая женщина, как ты, осчастливит любого своего избранника, кем бы он ни был.
– Спасибо, тетя Эрми! – с волнением в голосе поблагодарила Мэри и, чувствуя, как пылают ее щеки, поспешила сменить тему. – Что подняло тебя в такую рань? – обратилась она к Вики. – Ты, по-моему, плескалась в ванне еще чуть ли не на рассвете.
– О, я ходила на охоту, – беззаботно откликнулась Вики. – Надеялась зайчишку подстрелить.
Уголки губ Мэри задрожали.
– Только не говори мне, что ты отправилась на охоту в сандалиях и с накрашенными ногтями!
– А почему бы и нет? – Глаза Вики широко раскрылись.
– Представляю, как это выглядело!
– Да, по-моему, зрелище было что надо, – охотно согласилась Вики.
– И ты кого-нибудь подстрелила?
– Да, – кивнула Вики. – Почти.
– Тут она вся в отца пошла, – с нескрываемой гордостью заявила Эрминтруда. – Ах, он просто обожал охоту! Трижды ездил в Африку, на сафари! Там мы с ним, кстати, и познакомились.
– Сомневаюсь, чтобы он так же мазал, стреляя по зайцам, – сухо заметил Уолли. – Или по более крупной дичи. В противном случае мне бы не пришлось жить в доме, до самой крыши забитом охотничьими трофеями. А ведь находятся любители держать зонтики в слоновьих ногах, обтягивать мебель шкурами и развешивать на стенах головы умерщвленных животных, но я, по счастью, к таковым не отношусь. Проще было бы переехать жить в музей естественной истории.
– И Боутри тоже приедут! – восхитилась Эрминтруда, не обращая ни малейшего внимания на сетования супруга. – Значит, как и ожидалось, нас набирается ровно десять.
– По-моему, Алан тоже хотел заглянуть, – словно невзначай произнесла Вики.
Эрминтруда насупилась.
– Пусть продолжает хотеть, – отрезала она. – Лично против него или его сестры я ничего не имею, но терпеть присутствие Гарольда Уайта рядом с Дирингами и Боутри не собираюсь. Это исключено!
– Я тоже его на дух не выношу! – кивнула Вики.
– Вот видишь, милочка. А ведь я не могу пригласить Алана и Джанет без их отца, верно? Как-никак у нас званый вечер, а не теннисный турнир.
– Вот, начинается, – уныло протянул Уолли. – Бедняга Гарольд! Я был уверен, что и пяти минут не пройдет, как вы начнете ему косточки перемывать. Господи, и что он вам дурного сделал?