– Сколько там пленных и для чего они? – Кирилл поднес к лицу запястье, вгляделся в циферблат стареньких «Командирских», чуть светящийся фосфором.
– Пленников человек шесть, – суча ногами, стал рассказывать лейтенант. – Может, больше. Зачем, не знаю, но всех их собираются там пристрелить и выдать за группу спецназа ГРУ. Туда же доставят оружие, которое якобы было при них. На месте всем руководит подполковник СБУ Морочко.
– Это он пленных называл артистами? – уточнил Тарас.
Матюшонок выразительно кивнул.
– Ты все сказал? – Булат выпрямился.
Даже в темноте было видно, как лейтенант вытаращился на него и затряс головой.
– Все!
– Сядь! – потребовал Булат.
– Зачем? – испугался Матюшонок.
– Граната уже не нужна, – соврал Кирилл.
– Давно бы так! – Сотрудник СБУ облегченно вздохнул и сел.
Булат оказался у него за спиной. Хрустнули ломающиеся позвонки. Тарас отвернулся и поморщился.
Глава 43 Точка невозврата
Чернота, заполнившая лес, будто ожила. Она шевелилась под едва различимыми контурами деревьев, вздыхала сонным ветерком и шуршала прошлогодней листвой. На таком же черном небе в пробоины выглядывали звезды. Где-то в стороне Дьяково раздалось несколько коротких очередей, и снова наступила тишина.
Морочко осторожно сделал еще один шаг.
– Кто здесь? – раздался шепот Палача.
– Конь в пальто! – тихо ответил Федор Степанович. – Что у тебя?
– Ничего, – лаконично ответил Палач.
Он с вечера пытался связаться с генералом по спутниковому телефону, но ничего из этого не вышло.
– Такого еще не было, – дрожащим голосом промямлил подполковник СБУ, оттягивая ворот армейской куртки.
За несколько дней она так напиталась потом, что стала скользкой и дурно пахла.
– Что мы сделаем без связи? – спросила чернота голосом Палача.
– Пробуй еще! – заявил Федор Степанович.
В стороне вспыхнул и заметался голубоватым свечением прямоугольник дисплея. После набора частоты стали слышны длинные гудки.
– Да что же это такое? – упавшим голосом спросил сам себя Морочко и навалился плечом на корпус бронетранспортера.
Неожиданно что-то хрустнуло, и он отчетливо увидел прямо перед собой черный силуэт Палача.
– Послушайте! Давайте, как рассветет, всех завалим, снимем на камеру и уберемся отсюда. Ведь материал готов!
– Да ты в своем уме? – Подполковник обрадовался, что Палач сам пришел к этой идее, но все же решил повыпендриваться. – Ты хоть представляешь себе масштабы операции?
– Сами посудите, бригада почти окружена, – проговорил Палач, уловив фальшь в интонации шефа.
Он был уверен в том, что Морочко тоже думал над этим вопросом.
– Ее разгром – дело времени. Что с нами будет, если мы окажемся в руках террористов?
– Хорошо, – выдавил из себя Федор Степанович. – Уговорил. Так и поступим. Матюшонок должен привести в район кладбища Супруненко. Нужно, пока темно, отправлять туда артистов. Рассветет, устроим имитацию боя и кончим их. Думаю, десяти минут хватит, чтобы все заснять.
– За глаза! – воскликнул Палач, воодушевленный таким ответом. – Значит, я даю команду Матюшонку?
– Он без нас знает, что надо делать! – сказал Федор Степанович. – Вот только как быть с Булатниковым?
Вдруг загудел спутниковый телефон.
Палач чертыхнулся.
– На связи. Понял!.. – Он протянул аппарат подполковнику. – Генерал!
– Морочко на связи, – негромко проговорил Федор Степанович в телефон, теплый от рук Палача.
– Это я, – раздался голос генерала. – Пришел с совещания, вижу, вы несколько раз пытались со мной связаться.
– Вы в курсе, что у нас происходит? – заторопился Морочко.
– Не беспокойтесь, разрабатывается план деблокирования района. Помощь вам уже идет. К утру ситуация стабилизируется. У сепаратистов просто недостаточно сил, чтобы покончить с нашей группировкой, оказавшейся в котле.
– Все-таки мы в окружении? – ужаснулся Федор Степанович.
– Я думал, что вам об этом уже известно, – заявил генерал.
– Мы лишь предполагали, – проблеял подполковник.
– Теперь о главном, – после небольшой паузы проговорил генерал. – Булатников не дошел до позиций бригады.
– Как?
– На него наткнулся корректировщик огня Захарчук, возвращавшийся из города. Булатников погиб.
– Это точно?
– Точнее не бывает! – рявкнул шеф. – Твой Матюшонок сообщил.
– Так как же быть?
– Действуйте согласно плана. Силами бойцов «Шахтера» начинайте имитировать поиск диверсантов. К этому времени Матюшонок приведет Супруненко в рощу за кладбищем, а ты доставишь туда своих клоунов.
– А как быть с теми, кто остался в Киеве? – неожиданно спохватился подполковник.
– В смысле?.. – не понял начальник.
– Трое наших сотрудников были допрошены на камеру под видом спецназовцев взятых в плен, – стал объяснять Федор Степанович. – Они рассказывали, как захватывали зенитную установку.
– Я тебя понял. Чего ты хочешь?
– Эти трое сейчас в Киеве. Если место, где была захвачена группа, окружено сепаратистами, то каким же образом мы их доставили туда?
– Ты хочешь, чтобы я выслал их тебе? – осведомился генерал.
– Нет, конечно! – едва не плача, почти выкрикнул в трубку Федор Степанович. – Любой журналист задастся вопросом о том, как они оказались за пределами района, окруженного сепаратистами.
– Что ты предлагаешь?
– Вышлите вертолет, на котором я их будто бы вывезу! – выпалил Морочко.
На самом деле это был единственный шанс выбраться из пекла.
– Вертолетов у меня нет. Да если бы и были? Какая разница, полетит он специально или об этом просто будет заявлено пресс-службой?
– Понятно, – с трудом справляясь с одышкой, пробормотал Федор Степанович.
– А раз понятно…
– Я знаю, что мне делать, – выпалил подполковник, которому не терпелось быстрее покончить с этим делом и бежать.
– Вот и хорошо! – Генерал выдохнул так, словно все это время тащил куда-то в гору тяжелый груз, который наконец-то свалил с себя. – Выполняйте!
На негнущихся ногах Морочко подошел к бронеавтомобилю, едва различимому в темноте. Сзади, в черноте леса, подступившего к дороге, вдруг что-то прошуршало. Сердце подполковника екнуло, во рту пересохло. Федор Степанович вмиг оказался на заднем сиденье машины.
– Бронежилет! – спохватился он. – Куда вы его подевали?
– Что это с ним? – раздался чей-то удивленный голос.
– Приступ паранойи, – ответил кто-то.
– Паникер! – Послышался осуждающий вздох.
– Я уже загрузил ваше снаряжение, – взбираясь на сиденье рядом с водителем, проговорил Палач.
Но Федор Степанович уже был не в состоянии понимать людей. Ощущение надвигающейся беды лишило его способности думать. Он обхватил голову руками, потом сунул пальцы в рот и прикусил их.
Палач развернулся на сиденье и спросил:
– Едем?
Вместо ответа Морочко яростно затряс головой. Машина вздрогнула. Подполковник взглянул в окно и отпрянул от него. За стеклом корчило рожи и кривлялось какое-то чудовище.
Федор Степанович вдруг почувствовал, как на затылке под кепкой зашевелились остатки волос. Он видел Веселова! Вытекший глаз, распухшее лицо, слипшиеся волосы!.. Живым был лишь рот. Покойник улыбался разбитыми губами и что-то говорил.
«Что?..» – мысленно спросил его подполковник.
«Я задушу тебя, вырву тебе горло!»
«Нет!» – Федор Степанович замахал перед собой руками, прогоняя видение.
Вспышка яркого света пронзила мозг и неожиданно вернула его в реальный мир. Он увидел спинку переднего сиденья и руку, теребившую его за предплечье.
– Просыпайтесь! – сказал Палач. – Приехали.
Еще не веря своим глазам, Морочко сел прямо и огляделся.
– Вы себя нормально чувствуете? – спросил Палач.
– Да, конечно! – Федор Степанович часто закивал, беря бронежилет, лежащий справа от него.
Глава 44 Последний рывок
Они сделали гигантский крюк и вышли не к роще, а к воротам кладбища, которое в нее упиралось. Потом друзья двинулись вдоль штакетника, покосившегося, утопающего в зарослях лебеды и полыни.
Тарас шел, вернее сказать, крался первым. Опасаясь быть замеченным, он выбирал траву погуще, а заросли кустарника – поплотнее. Чтобы не выдать себя случайным звуком, ему приходилось то и дело останавливаться, опускаться на корточки, нырять в разросшуюся лебеду и полынь, осторожно ощупывать перед собой путь.
Кругом было тихо. Покой усопших лишь изредка нарушал сонный ветерок, ворочающийся в кронах берез и осин. В какой-то момент друзьям стало казаться, будто этот забор тянется куда-то к горизонту и нет ему ни конца ни края. Но он все-таки кончился, и они оказались в роще. Здесь им пришлось идти в прямом смысле на ощупь.
Наконец деревья расступились, стало немного светлее. Булат различил дорогу, пересекающую небольшую поляну. Пытаясь понять, есть здесь кто-то, кроме них или нет, товарищи осторожно легли в траву.
– Пришли, – сделал вывод Тарас.
– Кажется, чисто, – прошептал Булат.
– Действительно, – уже громче проговорил Супруненко. – А с какой стати им здесь охранение выставлять? Сразу к рассвету и подтянутся.
– Как бы в такой темноте своих не пострелять! – забеспокоился Кирилл.
– Скорее всего, их поведут пешком, – начал было рассуждать Тарас, но ладонь друга неожиданно накрыла его губы и заставила замолчать.
В тот же миг он услышал шаги. Хрустнула ветка, звякнул металл.
– Быстрее! – громом среди ясного неба раздался чей-то голос.
Шаги зачастили.
Булат убрал руку со рта Тараса и вжался в землю. Опасаясь повернуть голову и тем самым выдать себя, Супруненко продолжал смотреть на дорогу. Вот в поле зрения появился один человек, второй, третий. За ними в колонну по одному шли еще шестеро. Двое тащили какой-то ящик. Замыкала шествие пара вооруженных людей, идущих с небольшим отрывом.
– Стой! – скомандовал кто-то.
Булат во все глаза наблюдал за происходящим. Вдруг пленников начнут убивать прямо сейчас?
– Дорогу освободите, – продолжал давать указания все тот же человек.
– Значит, сейчас еще Морочко приедет, – прошептал Тарас.
– А если он вместе с ними пришел? – осторожно спросил Кирилл, размышляя, как узнать этого господина.
– Не может быть, – успокоил его Супруненко. – Такие чины из СБУ в туалет с охраной ходят, а тут в лес, да еще и за кладбище! Вдруг диверсанты?..
– Или покойники. – Булат повеселел и отложил в сторону автомат. – Надеюсь, пароль и отзыв нам Матюшонок назвал правильный.
Близился рассвет. Силуэты людей становились отчетливее. Охранники построили заложников в одну шеренгу и приказали им сесть на корточки.
Кирилл вынул из кармана пистолет, осторожно снял с предохранителя и сунул за пояс.
– Судя по всему, в ящике оружие, которое палачи собираются оставить рядом с убитыми, – заметил он.
– С богом! – Тарас вздохнул и поднялся.
Булат тоже встал.
– Кто это? – раздался встревоженный голос.
– Свои! – ответил Супруненко. – Лейтенант Матюшонок!
– Давно здесь?
– Может, ты сначала убедишься в том, что я не сепаратист? – строго спросил Тарас, вошедший в роль сотрудника СБУ.
– Пароль! – запоздало спохватился его собеседник.
– «Днепр», – недовольно проворчал Тарас, подходя ближе.
– «Ровно», – ответили ему из темноты.
– Кто старший?
– Я! – Навстречу ему вышел один из карателей. – Мокийчук!
– Сколько у вас человек?
– Каких? – Мокийчук подошел ближе.
Булат делал вид, будто руки у него связаны. Он держал их за спиной, готовый в любой момент выхватить пистолет, засунутый за пояс.
– Москалей, – уточнил Тарас.
– Шестеро, – ответил Мокийчук.
– Что в ящике? – продолжал расспрашивать Тарас.
– Оружие.
– Вы должны срочно покинуть район, – тоном, не терпящим возражений, сказал Супруненко.
– Как? – насторожился Мокийчук.
– Просто, ногами. – Тарас показал направление. – По этой дороге в сторону Дьяковки.
– Что теперь? – глядя вслед солдатам, растворяющимся в черноте ночи, тихо спросил Булат.
– Будем ждать Морочко, – негромко ответил ему Тарас.
Кирилл развернулся к людям, так и сидящим на корточках.
– С освобождением!
– Нас что, уже поменяли? – недоверчиво спросил пленник, оказавшийся ближе всех к нему.
Булат прислушался. Голоса и шаги людей, уходивших в сторону Дьяковки, уже стихли.
Он кашлянул в кулак и спросил:
– Разве вам обещали обмен?
Пленники переглянулись.
– Что вы здесь делали? – продолжал допытываться Кирилл. – Как оказались в плену?
– Какой плен? – возмутился кто-то. – К другу в Ровно поехал. Узнали, что из России, объявили шпионом и засадили в кутузку!..
– У меня родители во Львове. Взяли прямо в аэропорту.
– Я вообще в полковом оркестре служил.
– Хотите сказать, что не принимали участия в боевых действиях? – Тарас не верил своим ушам.
– Нет, – выдали все пленники разом.
– А если так, то вы нас обменивать не станете?
Запуганные, доведенные до отчаяния люди сейчас с трудом понимали, что происходит.
– Всех вас собирались здесь расстрелять и выдать за уничтоженный спецназ ГРУ, – объявил Тарас. – Мне хотелось бы знать, зачем украинцам это понадобилось.
– Так вот оно, значит, что!
– Кто бы сомневался…
– Нас неделю назад в парадной форме сфотографировали и сказали, что готовят документы к обмену на своих. Перед этим прекратили бить и стали лучше кормить.
– Сейчас мы развяжем вам руки, – проговорил Булат. – Заодно познакомимся. Называть только фамилию. Не шуметь! Гвардейцы ушли недалеко. Кру-гом!
К тому моменту, когда на дороге появился «Хаммер», похожий на почтовый ящик, уже стало светлее, но не настолько, чтобы различить лица людей. Автоматы, лежавшие в ящике, оказались без боеприпасов. Тарас вооружил ими двух заложников, которые на пару с ним должны были имитировать гвардейцев. Остальные расселись на корточках вдоль кромки дороги. В предрассветных сумерках, на фоне кустарника, казалось, будто людей больше, чем было на самом деле.
Булат занял позицию напротив них.
Толкая перед собой желтоватое пятно приглушенного света, броневик выехал на поляну и встал так, что заслонил собой заложников и Тараса. В салоне вспыхнул свет.
«То, что надо! – обрадовался Кирилл, поднимаясь с земли. – Теперь из машины не видно, что происходит снаружи».
Булат увидел, как толстяк, сидевший сзади, надевал на себя бронежилет, в два прыжка оказался рядом с «Хаммером» и присел у колеса. Почти одновременно раздался щелчок, массивная дверь со стороны водителя открылась, через порог свесилась нога.
С другой стороны тоже лязгнуло.
– Матюшонок здесь?
– Я уже заждался, – ответил Тарас.
Из машины выбрался водитель, увидел рядом с собой человека и отпрянул. Но было поздно. Булат поймал его рукой за подбородок, сжал челюсть и крепко приложил затылком о кромку бронированной дверцы.
С другой стороны донесся характерный звук удара прикладом автомата.
– Почему двери не открываешь?! – возмутился толстяк.
Кириллу стало ясно, что этот чудак еще не понял, что люди, выбравшиеся из машины, нейтрализованы. Он взялся за ручку дверцы и потянул ее на себя.
Булат услужливо подал руку.
– Я сам! – Морочко шлепнул мягкой ладонью по его запястью и спрыгнул на землю.
– С приездом! – нависнув над ним, проговорил Кирилл.
– Что?! – Морочко кинул на него удивленный взгляд.
Глаза подполковника округлились, рот открылся. Он отступил назад и налетел спиной на дверцу. Его взгляд сполз на землю и замер на теле водителя.
– Что это?..
– Вот, значит, вы какой, Федор Степанович! – раздался над ухом голос Тараса. – Я столько о вас слышал!
– Ты… Вы кто? – Морочко запустил пальцы за ворот и потянул его.
– Смерть твоя, – наслаждаясь произведенным впечатлением, выдал Булат. – Ты даже не представляешь, как я жаждал тебя увидеть.
– Веселов? – Федор Степанович стал оседать на землю. – Нет! Не надо!
– Какие мы нежные! – Кирилл схватил его за отворот куртки и попытался вынудить встать.
Но Морочко окончательно потерял над собой контроль и рухнул на грунтовку. Раздались страшные хрипы.
– Чего это с ним?! – Тарас присел на корточки.
Подполковник хрипел, загребал под себя сухую траву, корчился и таращил глаза:
– Веселов!
– Расстегни ему куртку! – сказал Булат, присаживаясь рядом.
– Отпусти! – провыл Федор Степанович, раздирая ногтями щеку. – Слышишь, Веселов!
Эпилог
Выслушав рассказ Булата, Перов некоторое время с задумчивым видом смотрел на него. В доме воцарилась тишина. Лишь в окне тихо гудела муха. Наконец ополченец вздохнул, зачем-то взял автомат и снова положил его на стол.
– Что-то не так? – не выдержал Кирилл.
– Нет, все так, – встрепенулся Перов. – Просто в голове не укладывается. Понимаю, ты Тараса вытащил, но вот как потом вам удалось пленных отбить? До сих пор не могу поверить.
– Нам повезло, – заявил Супруненко. – Еще и «Хаммером» разжились.
– Да. – Булат кивнул, соглашаясь с ним. – Это был подарок. А так мы еще пешком шлепали бы.
– Если бы передний край перешли, – заметил командир ополченцев.
– Все же интересно, для чего все это? – Кирилл посмотрел на друга. – Столько людей собирались кончить!.. Этот твой Морочко – какое-то исчадие ада!
– Видимо, много за ним грехов, если он так вот умер, – сделал вывод Тарас. – Повезло гаду!
– Я бы так не сказал, – возразил Булат. – Как говорится, ожидание смерти страшнее ее самой. Он столь остро чувствовал ее приближение и так переживал, что в конце концов нервы сдали. Не один день жил в страшном напряжении.