Минуту спустя он спросил врача, знает ли тот, куда направляется «Властитель океана». Врач указал направление.
— Не на Саравак ли? — словно про себя пробормотал раненый.
— Может быть. А что?
— Вы не знаете, не думает ли Сандакан ссадить меня с судна?
— Не знаю. А что? Разве вам было бы жаль покинуть нас? То есть Дарму? — улыбнулся врач.
— Нет, не то. Но… Но если он ссадит меня на берег, этим он приблизит роковой час: я опять буду послан на бой раджой. Я опять погонюсь за этим кораблем. И кто знает, может быть, я исполню свой долг, потоплю это судно со всеми, кто находится на его борту. Поймите — со всеми. С Дармой в том числе, которую я… люблю.
— Ну! — засмеялся американец. — Это не делается так скоро. Будем надеяться, что этот день не так близок.
— Может быть, ближе, чем вы думаете. Ведь «Властитель океана» не может плавать, не заходя в какой-нибудь порт для возобновления припасов, особенно угля. А раз так»
— Океан велик, сэр Морленд! — ответил врач, становясь серьезным. — И такому судну, как наше, не доставит особых затруднений уйти от преследования.
— Да, судно прекрасно, согласен. Но когда десятки таких же судов, как «Властитель океана», погонятся по его пятам, избороздят океан вдоль и поперек… Они рано или поздно отыщут его, окружат стальным кольцом, и тогда на что можно надеяться? Я отдаю должное мужеству этих Малайских Тигров, их неукротимой энергии. Я восхищаюсь, глядя на это великолепное судно. Но я предвижу неизбежный конец всех этих странствований. Я знаю план Сандакана. Согласен, что можно причинить большой вред английской торговле, повредить радже Саравака. Но не нанести им смертельный удар. И вы долго не продержитесь.
— Вероятно, и сам Сандакан, и его друзья не питают особых иллюзий на этот счет! — отозвался американец. — Они сделают, что могут. А там… там… На дне океана найдется достаточно места для их тел, когда придет роковой час.
— А Дарма? Знает ли и она это?
— Думаю — да.
— Доктор! Спасите ее!
— Что? — изумился американец. — Если бы я лично даже мог что-нибудь предпринять, сэр, неужели вы так низко ставите молодую девушку? Здесь ее отец, которого она беззаветно и страстно любит. Здесь старые друзья ее семьи, люди, которые, как я слышал, некогда вырвали ее из ужасных рук, спасли ее. Неужели же Дарма в минуту опасности, грозящей этим людям, покинет их?
Раненый, бледнея, провел рукой по лбу, словно отгоняя страшные видения, и глухо промолвил:
— Это ужасно, ужасно! Как хорошо было бы, если бы завтра обе эскадры пошли ко дну, и я вместе с ними» По крайней мере, я не терзался бы. Я не слышал бы в душе этого безумного голоса, требующего, чтобы я мстил, мстил до конца!
Раненый закрыл глаза.
VII. В Южно-Китайском море
Шесть дней спустя «Властитель океана», шедший все время ради экономии угля с малой скоростью, достиг наконец мыса Танионг-Дату, замыкавшего с востока Саравакский залив. Бригантина уже находилась в условленном месте, скрытая в одной из бесчисленных маленьких бухт, окаймленных горными цепями, которые делали судно совершенно невидимым с открытого моря. Командовал ею один из старейших пиратов Мопрачема, принимавший непосредственное участие почти во всех предприятиях Сандакана и Янеса и потому пользовавшийся с их стороны самым неограниченным доверием.
Согласно полученному приказанию, бригантина была снабжена в достаточном количестве оружием и провиантом. Что касается угля, который в данном положении был более всего необходим для «Властителя океана», то его на борту бригантины находилось всего лишь около тридцати—сорока тонн, и тот собрали с большим трудом, так как английская администрация Лабуана сразу же после объявления Сандаканом войны сосредоточила все наличные запасы угля в гавани Брунея.
Этого ничтожного количества добытого пиратами угля едва могло хватить на два дня, и то лишь при условии поддержания самой умеренной скорости. Тем не менее по распоряжению Сандакана весь скромный запас угля был немедленно перегружен с борта бригантины в трюм «Властителя океана».
Опасаясь быть выслеженным, Сандакан поторопился дать последние распоряжения командиру бригантины. Судно должно было направиться в Синтанг, подняться по реке до города того же названия, приняв вид мирного торгового корабля под английским флагом, и там вступить в контакт с вождями даяков, в свое время помогавших свержению Джеймса Брука, дяди нынешнего раджи Саравака, раздать им оружие и боевые припасы и вызвать восстание на границах государства, а затем опять спуститься к устью реки и там ожидать возвращения «Властителя океана».
Несколько часов спустя крейсер покинул мыс Танионг-Дату, направляясь умеренным ходом к северо-западу, чтобы достигнуть Мангалума и воспользоваться имеющимся там запасом угля со складов, которыми пользуются суда, направляющиеся в моря Китая.
Прошла еще неделя, и «Властитель океана», который все время держался вдали от берегов, проходил мимо отмели, носящей имя Верной. В этот день сэр Морленд, быстро поправлявшийся, в первый раз появился на палубе корабля. Его поддерживал врач.
Раненый был еще очень бледен и слаб, однако сама рана почти окончательно зарубцевалась.
Было прекрасное и сравнительно прохладное утро, свежий бриз тянул с юга, покрывая рябью необозримое пространство океана; по-прежнему над судном носились многочисленные стаи птиц-рыболовов.
При появлении английского офицера на палубе Янес, который в это мгновение вместе с Сурамой находился на капитанском мостике, поспешил ему навстречу.
— Ну вот, наконец, вы и оправились! — сказал португалец радушно, протягивая руку Морленду. — Я очень рад, что вы уже можете выбраться на палубу. Свежий воздух действует на вашего брата-моряка гораздо лучше, чем воздух кают. С этого момента вы можете считать себя не пленником, а нашим гостем. Вы вольны делать все, что вам заблагорассудится, идти, куда хотите, на нашем судне нет секретов от вас.
— А вы не боитесь, что я могу злоупотребить вашей любезностью? — ответил Морленд.
— Разве вы не джентльмен? — улыбнулся Янес. Морленд набрал полные легкие чистого морского воздуха.
— Однако мы ушли от тех мест, где были раньше! — сказал он. — Не найдете ли вы возможность, мистер Янес, сказать мне, куда мы теперь идем?
— Далеко от Саравака.
— Уходите из сетей, расставленных для вашей поимки раджой?
— Пока — да. Надо возобновить наши запасы угля.
— В таком случае у вас есть на примете какой-нибудь порт, где вам обеспечен дружественный прием?
— Нет. Нам достаточно тех складов угля, которые заготовлены нашими врагами. Но не будем говорить об этом. Лучше вот что: устраивайтесь здесь, на палубе, поудобнее, чтобы подышать свежим воздухом.
Молодой человек с поклоном отошел от португальца. Он поднялся по лестнице на капитанский мостик, где сидела, качаясь в плетеном кресле, Дарма. Она делала вид, что читает книгу, но на самом деле внимательно и неотступно наблюдала за каждым движением моряка.
— Мисс Дарма! — сказал тихим голосом Морленд, приближаясь к креслу девушки. — Могу ли я присесть около вас?
— Пожалуйста! — отозвалась, чуть краснея, дочь Тремаль-Наика. — Вы будете чувствовать себя гораздо лучше здесь, чем в вашей каюте, где можно задохнуться.
Доктор Хельд предложил раненому кресло, а сам, закурив сигару, направился к Янесу, который развлекался тем, что смотрел на летучих рыб, искавших спасения от преследовавших их дельфинов и попадавших в когти других беспощадных врагов — птиц-рыболовов.
Морленд несколько мгновений молча глядел на девушку. Потом он заговорил странно дрожащим голосом:
— Какое счастье находиться здесь, около вас, после стольких дней тюремного заключения! Правду сказать, для меня было неожиданным, когда я увидел вас здесь, на борту этого судна: ведь после того как вы бежали из форта Редианга, я уже потерял надежду когда-нибудь встретиться с вами снова.
— Вы не сердитесь на меня за то, что я тогда… обманула вас? — краснея пробормотала Дарма. — Там, в форту?
— Разумеется, нет! — запротестовал моряк. — Вы были в плену, значит, вы имели право сделать все ради собственного освобождения. Однако, говоря откровенно, я жалею, что вы не в плену у меня.
— Почему?
— Не знаю. Но я… я был так счастлив, когда вы были около меня. Капитан тяжело вздохнул и потом промолвил печальным голосом:
— И все-таки… и все-таки судьба требует того, чтобы я забыл вас. Услышав эти неожиданные слова, Дарма сильно побледнела.
— Да, сэр Морленд! — прошептала она. — Если так хочет судьба, с этим надо смириться.
— Однако я не знаю, чем бы я не был готов пожертвовать, лишь бы иметь возможность не подчиняться этой судьбе.
Помолчав немного, Дарма заговорила вновь трепещущим голосом:
— Так суждено, и пусть сбудется воля судьбы. Мне тяжело говорить это. Но я буду пряма и искренна. В самом деле, вам надо держаться вдали от меня. Что сулит нам дальнейшее сближение? Постойте, не перебивайте меня. Я не могу ошибаться. Мне это подсказывает мое сердце.
— Так суждено, и пусть сбудется воля судьбы. Мне тяжело говорить это. Но я буду пряма и искренна. В самом деле, вам надо держаться вдали от меня. Что сулит нам дальнейшее сближение? Постойте, не перебивайте меня. Я не могу ошибаться. Мне это подсказывает мое сердце.
Морленд слушал, опустив голову.
— Если вы любите меня, то ведь нас разделяет пропасть. Вы на службе у раджи Саравака, злейшего и непримиримого врага моего отца, моих друзей. Если вы предложите мне свою руку, что я должна сказать? Отказаться от отца, от спасших меня людей? И потом, что бы было дальше? Если я пойду с вами, куда вы поведете меня? От моих друзей к тем, кто поклялся в ненависти ко всем нам». Ведь я права, сэр Морленд? Да, вы должны подчиниться приговору судьбы, разделившей нас непроходимой пропастью. Когда вы будете свободны, постарайтесь забыть меня. Вы снова выйдете в море. Ну, что же? Вы послушаетесь голоса долга и„ И лучше, право же, бесконечно лучше будет, если в этот час, готовясь снова в бой, вы не будете думать о нас, обо мне. Забудьте о том, что на этом корабле есть девушка, которую вы любили и которая любила вас. Пусть не дрогнет ваша рука, когда вы будете стрелять по «Властителю океана». Наша участь предопределена. Наша судьба предначертана кровавыми буквами в книге вечности, и все мы готовы к гибели, ждущей нас.
— Вы хотите, чтобы я убил вас, Дарма? — воскликнул моряк страстно, прерывая речь девушки. — Всех, всех остальных — да. Но вас, Дарма, никогда.
Он произнес слово «остальных» с выражением жгучей ненависти. Невольно Дарма затрепетала и поглядела на него с ужасом.
— Можно думать, — сказала она чуть слышно, — будто у вас есть причины, заставляющие вас до глубины души ненавидеть Сандакана, Янеса, наконец, моего отца.
Сэр Морленд закусил губу, как бы раскаиваясь в том, что позволил вырваться признанию, но через мгновение оправился.
— Командир погубленного кем бы то ни было судна никогда не может простить тем, кто погубил его корабль. Я обесчещен, и рано или поздно, но я должен отомстить за это бесчестье.
— Неужели же„ в самом деле… вы способны погубить всех моих друзей, даже моего отца? — с ужасом спросила Дарма.
— Было бы лучше для всех нас, если бы ваши друзья не заботились о моем спасении, когда мое судно пошло ко дну под их выстрелами! — избегая прямого ответа, отозвался моряк. — Ах, этот ужасный крик гибнущих на моих глазах людей моего экипажа! Как он терзает меня! Я слышу его и днем и ночью.
— Что? Что вы сказали? — спросила Дарма, волнение которой мешало ей слышать слова моряка.
— Ничего, — ответил он подавленным голосом. — Ничего, мисс Дарма. Я бредил.
С этими словами он поднялся со своего кресла и в глубоком волнении принялся вновь расхаживать по мостику, как бы совершенно не чувствуя боли, причиняемой ему жестокой раной в груди.
Доктор Хельд, находившийся поблизости, увидев его в таком волнении, приблизился к нему.
— Слушайте, сэр, — сказал он, — вам непозволительно так волноваться. Это может повлечь ужасные для вас последствия. Я вам запрещаю это. Не забывайте, что моя опека над вами еще не кончилась.
— Что за важность, если моя рана вновь откроется? — с невыразимой горечью ответил Морленд. — Если бы моя жизнь должна была оборваться, я был бы только сердечно рад этому. По крайней мере, всему был бы один быстрый конец.
— Выходит, что вы сожалеете о собственном спасении? — сказал врач, беря его ласково под руку. — Это напрасно. Кто знает, что ждет вас впереди?
— Одно только горе и ничего больше, доктор.
«Властитель океана» продолжал двигаться в прежнем направлении, поддерживая скорость около семи узлов. В полдень Янес и Сандакан произвели наблюдение и установили, что судно находится в пятистах милях от Мангалума. Это расстояние корабль мог пройти за сутки с небольшим, не ускоряя хода.
Желательно было как можно скорее добраться до этого надежного убежища, потому что погода обещала резко ухудшиться. На южной стороне неба показались беловатые облачка, которые, несомненно, предшествовали целой армии настоящих туч, и Малайскому Тигру, видевшему все признаки близости бури, не хотелось быть застигнутым врасплох в этих широтах, где воды изобилуют подводными скалами и мелями.
Предположения о близости бури не замедлили оправдаться.
Действительно, к вечеру солнце, прежде чем скрыться за горизонт, было окутано словно черным саваном — пологом черных грозовых туч, а легкий бриз, появившийся около полудня, превратился в сильный ветер.
—Назавтра готовьтесь вытерпеть изрядную качку! — сказал Янес доктору Хельду, когда американец, проводив в лазарет раненого, снова вышел на палубу. — Если мы не успеем удрать, «Властителю океана» придется понырять, изображая собой утку большого калибра. Кажется, без урагана не обойдется.
— До Мангалума уже близко! — ответил Хельд,
— Но лучше было бы и с ним не знакомиться. Ведь Мангалум не что иное, как высокая скала. Два островка, расположенных по бокам этой скалы, не больше, чем два больших камня. Убежище не из первоклассных.
— И живут же люди в таких углах?! — пробурчал американец.
— Да, живут и, кажется, находят его отличным. Но суда заходят туда очень редко, и угольный запас возобновляется там лишь периодически, один раз в каждые два или три года.
— Говорят, что Мангалум — самая маленькая из существующих колоний. Правда ли это, мистер Сандакан?
— Смотря на чей взгляд, мистер Хельд. Во всяком случае, в прошлом году там было всего-навсего около ста обитателей. Раньше было на два десятка больше, но как-то ночью огромная океанская волна захлестнула остров и унесла с собой часть жителей. Кажется, остальные должны были бы после этого покинуть несчастный остров и разбрестись по белу свету. Но в этих людях слишком велика привязанность к их родине, и они не хотят покидать ее. И потом, они думают, что нет в мире другого подобного угла, где бы они нашли такую свободу, как у себя дома. Живут они своеобразно: все у них общее, все работы делаются общими силами. Главой является старейший среди них, но он обладает очень ограниченной властью. Они не знают, что такое деньги, и когда золотая или серебряная монета попадется им в руки, они смотрят на нее точно так же, как на какую-нибудь забавную раковину. Женщин там значительно больше, и они работают наравне с мужчинами. Словом, своеобразный мирок.
— Да это остров чудес! — воскликнул Хельд. — Право, я буду рад заглянуть туда.
В разговор вмешался Янес.
— Да, с известной точки зрения, — сказал он, — посещение островка было бы небезынтересно. Но я все же согласен с другом Сандаканом и предпочел бы посетить его не теперь, а в другой раз, а сейчас желал бы найти какое-нибудь более подходящее убежище для нашего судна. Да, правду сказать, нас и не может там ожидать более или менее радушный прием.
— Почему, мистер Янес? — заинтересовался врач.
— Потому что ведь мы явимся не просто в гости, а ради того, чтобы отобрать уголь. Едва ли островитяне будут очень довольны этим. Впрочем, у нас имеются слишком солидные аргументы, при помощи которых не представится затруднительным «вразумить» их™ Пусть себе после нашего визита призывают на помощь англичан и жалуются на нас: мы объявили войну Англии и всем ее подданным»
VIII. Остров Мангалум
Всю ночь сердитые волны швыряли судно, ветер усиливался, но «Властитель океана» довольно быстро двигался по направлению к острову Мангалум. К утру следующего дня положение ухудшилось: огромные валы вскипали и с шумом ударялись о высокие борта крейсера. Ветер срывал пенистые верхушки и поднимал в воздух целые тучи брызг, обрушивавшихся дождем на палубу судна. Густые тучи плыли по небу. День был хмур, и над морем скользил зловещий полумрак. Буревестники реяли над волнами с оглушительными криками. Сандакан и Янес отдали Харварду приказ усилить огонь в топках, чтобы по крайней мере добраться до Мангалума раньше, чем ураган разразится во всей своей ярости. Но судно все же было застигнуто бурей еще на далеком расстоянии от острова.
Благоразумие предписывало держаться в открытом море, потому что бурной ночью судно рисковало напороться на какую-нибудь скалу.
— Придется поболтаться по открытому морю! — сказал португальцу Сандакан. — Угля на пару дней у нас еще хватит, а подходить в такую бурю к Мангалуму — безумие.
«Властитель океана» опять изменил курс и направился туда, где не рисковал встретить ни мели, ни подводных скал.
Все выбрались на палубу, даже Дарма и Морленд.
Волны, словно движущиеся горы, с шумом обрушивались на злополучное судно, относя его далеко в сторону от первоначального курса.
— Ужасная буря! — сказал сэр Морленд Дарме, которая спряталась от порывов ветра у кормовой броневой рубка — Вашему кораблю придется изрядно потрудиться, чтобы выбраться невредимым из этой толчеи.