Родился в семье небогатого пуританского помещика в Хантингдоне – центре одноименного графства. Далёкие предки Кромвеля обогатились во время правления короля Генриха VIII (1509—1547 годы), нажившись на конфискациях монастырских и церковных земель.
Прапрабабушка Кромвеля Кэтрин была старшей сестрой Томаса Кромвеля – главного советника короля Генриха VIII в 1532—1540 годах.
Получил начальное образование в приходской школе Хантингдона. По окончании колледжа поступил в Кембриджский университет.
После того, как Кромвель бросил учёбу на юридическом факультете университета, ему пришлось жениться на дочери местного помещика. После свадьбы он занялся хозяйством в своём имении и вел типичную жизнь простого сквайра-помещика.
Кромвель был ревностным протестантом, предводителем круглоголовых пуритан. Крылатой фразой стали слова Кромвеля, обращённые к солдатам во время перехода через реку: «На Бога надейся, но порох держи сухим».
В начале Английской гражданской войны Кромвель возглавил отряд из шестидесяти всадников в качестве капитана. Позже этот отряд трансформировался в знаменитую «Железнобокую кавалерию», которая, в свою очередь, послужила основой его армии Новой модели.
Полководческий талант Кромвеля раскрылся в череде сражений, особенно в битве при Марстон-Муре (1644 год). Его войска неизменно побеждали сторонников короля. Именно армия Кромвеля наголову разбила армию Карла I в решающем сражении при Нейзби 14 июня 1645 года. Как лидер парламентской пуританской коалиции (также известной, как «круглоголовые» из-за коротко стриженых волос) и командир армии новой модели, Кромвель победил короля Карла I, положив конец притязаниям монарха на абсолютную власть.
Получив определённые полномочия, Кромвель упразднил верхнюю палату парламента и назначил совет из своих боевых соратников-протестантов. При новом лидере были изданы следующие указы: запрет дуэлей в армии, юридический статус гражданских (без обряда венчания) браков, переход всего королевского имущества в государственную казну. Сам Кромвель получил титул генералиссимуса.
Однако, взяв власть в свои руки (получив новый титул лорд-протектора), он начал наводить поистине «железный» порядок, фактически установив личную диктатуру. Он жестоко подавил восстания в Ирландии и Шотландии. Так, 3 сентября 1650 года в битве при Данбаре была наголову разбита шотландская армия, почти вдвое превышающая по численности силы англичан. Ровно через год, 3 сентября 1651 года, англичане под стенами Вустера под командованием Оливера Кромвеля одержали окончательную победу над шотландцами. Разделил страну на двенадцать военных губернаторств во главе с подотчётными лично ему генерал-майорами. Ввёл охрану главных дорог.
Наладил систему сбора налогов. Деньги, причём немалые, на все преобразования он взыскал с побеждённых сторонников короля.
Во время своего правления Кромвель заключил мир с Данией, Швецией, Нидерландами, Францией, Португалией и продолжил войну с давним врагом Англии – Испанией. После того, как в стране установился порядок, Кромвель одобрил появление нового парламента. Сам Кромвель отказался принять корону, и был удостоен чести самому назначить преемника, нового лорда-протектора. При Кромвеле Англия формально оставалась республикой.
До самой смерти обладал популярностью у народа, в том числе благодаря имиджу «народного» политика в противовес респектабельным джентри и королю. Особенное значение в данном случае здесь имела такая черта Кромвеля, как абсолютная неподкупность. Также важно отметить, что Кромвель постоянно находился под охраной (существовало несколько подразделений, постоянно сменяемых друг другом по графику дежурства) и часто менял места ночлега.
После его кончины лорд-протектором стал его старший сын Ричард, а самого Оливера похоронили с необычайной пышностью. Однако именно тогда в стране начались настоящий хаос, произвол и беспорядки. Депутаты испугались перспектив с таким положением в стране и быстро призвали на трон сына недавно казнённого ими короля Карла I – Карла II. После этого тело Кромвеля вырыли из могилы и вздёрнули на виселице.
Это повторяется каждый день: заря разгорается, гасит звёзды и спадает, кипяток её мелеет, а следующим вечером низвергается в очередную пучину. Новые созвездия Зодиака являют плечи, грудь, живот (созвездия Водолей [Рис. А. XII. 12], Дева [Рис. А. II. 1], Близнецы [Рис. А. XII. 13]), Таким образом, описан весь Зодиак, не считая созвездий Рыбы [Рис. А. XII. 14] (что и так принадлежит морю) и созвездия Весы [Рис. А. XII. 15], которое в древности называлось Клешнями Скорпиона.
Морской путь вдоль западного побережья Чёрного моря очень длинный, занимающий много времени; Данте описывает этот путь, как кругосветное путешествие по Зодиаку ночного Звёздного Неба.
На земле и на море мелеет кипяток: – корабль достиг устья Днепра, войдя в мелкий, покрытый льдом Днепровский лиман, где высадил путников, так как дальше пройти ему не давала осадка, затем развернулся в обратный путь. При этом капитан сообщает Данте, что за отмелью Днепровского лимана Днепр снова глубок и предупреждает о его быстрых течениях после Днепровских порогов. Он говорит, что в этих водах стонет и казнится толпа тиранов.
На небе – недалеко от головы созвездия Пегас, из кувшина Водолея течёт поток воды в Южное звёздное небо – созвездие Вода.
Здесь необходимо осветить ряд вопросов:
Вопрос первый: – «На каком языке вели разговор путники с капитаном турецкого корабля?»
Не стоит думать, что капитаны флота Блистательной Порты были малообразованными людьми, как их изображают в кинофильмах про пиратах. Как правило, все они получали образование, в том числе и языковое, включающее латынь и ряд других европейских языков. Служить на её кораблях в то время было престижно и капитанам европейского происхождения, от англичан до славян.
Вопрос второй: – «Почему я считаю, что путники высадились именно в устье Днепра?»
Судя по повествованию, плавание проходит вдоль берега Чёрного моря. Кладу перед собой карту начала XVIII века и вижу, что путь ведёт вдоль западного берега Чёрного моря, целиком занятого Османской Империей, до самого устья Днепра. Возвращаться по Дунаю или по Днестру Данте некуда, так как все прилегающие к нему страны входят в состав Османской империи. После устья Днепра, ближайший крупный водный путь – река Дон, чтобы его достигнуть, необходимо обогнуть полуостров Крым, а это уже дальний путь. При преобладающих в это время года западных ветрах, плавание вдоль западного побережья Чёрного моря сравнительно безопасно, а огибать скалистые южные и восточные берега Крыма в период зимних штормов не решился бы и самый безрассудный мореплаватель.
И ещё одно указание: – мелководье. Из всех впадающих в Чёрное море крупных рек, наиболее мелководный лиман образует именно Днепр.
Вопрос третий: – «Куда могут путники направиться вверх по Днепру?»
Нижнее течение Днепра в 1743 году разделяло территории Османской Империи на правом берегу и дружественного ей Крымского Ханства на левом. Выше по течению, где начинаются нижние Днепровские пороги, на правом берегу лежит Вроцлавское воеводство Польского царствующего Дома, на левом берегу раскинулась территория Запорожской гетманской Сечи – Войска Запорожского.
Ни Османская империя, ни Крымское Ханство поэта не интересует, в противном случае, ему комфортнее было бы оставаться в Константинополе. Путь его лежит вверх по Днепру, точнее, вдоль покрытого льдом Днепра в сторону Запорожской Сечи, которая находится ближе, либо в сторону Царства Польского, что несколько дальше.
Аттила – царь гуннов (с 433 по 453 годы), опустошитель Европы, прозванный «бичом божьим».
Аттила – царь гуннов (с 433 по 453 годы), опустошитель Европы, прозванный «бичом божьим».
Пир – это или эпирский царь (319—272 годы до н. э.), воевавший с Римом, или сын Ахилла, при взятии Трои убивший престарелого царя Приама (Эн., II, 506—558).
Секст Помпей (75—35 годы до н. э.) – младший сын Помпея Великого, ведший корсарскую войну против Цезаря и второго триумвирата; или же Секст Тарквиний, сын последнего римского царя Тарквиния Гордого, жестоко истребивший жителей города Габий и виновник смерти обесчещенной им Лукреции.
Капитан корабля напрямую связывает Аттилу, Пирра, Секста с Днепровскими берегами, объявляя их всех гуннами, как и Аттилу, может быть, и скифами. Переходя к своему времени, он прибавляет к ним двух разбойников: Риньера де Пацци и Риньера Корнето. Кто же из знаменитых разбойников XVII – XVIII веков заслужил поминания в Комедии?
Нет сомнений, что одним из этих разбойников был знаменитый Стенька Разин.
Из академической статьи:
Степан Тимофеевич Разин, известный также как Стенька Разин; (около 1630 года, станица Зимовейская на Дону, Русское царство – 6 июня 1671 года, Москва, Русское царство) – донской казак, предводитель восстания 1670—1671 годов, крупнейшего в истории допетровской России.
Родился в станице Зимовейская, там же позднее родился Емельян Пугачёв, в настоящее время станция Пугачёвская Котельниковского района Волгоградской области.
На страницах истории Разин появляется в 1661 году. К этому времени он был уже атаманом и действовал, как один из двух полномочных представителей донского казачества; по-видимому, военный опыт и авторитет его в кругу донцов был к этому времени уже велик. Видным казачьим предводителем был также старший брат Разина – Иван. В 1662—1663 годах Степан командует казачьими войсками в походах против Крымского ханства и Османской империи.
В итальянском языке буква z читается и как з, и как ц. Прочитав латинскую букву Р, как русское Р, получим Риньера (разбойника) Pazzo (Разина) в чистом виде.
Вызывает недоумение перевод М. Л. Лозинским имён разбойников: – Rinier da Corneto переведен, как Риньер Корнето, без приставки да (свидетельствующей об аристократическом происхождении), a Rinier Pazzo переведён с этой приставкой – Риньер де, Пацци. Это ошибка переводчика, пожертвовавшего для ритма смыслом, с его точки зрения, несущественным.
Если сравнивать Степана Разина и упомянутого выше Емельяна Пугачёва, то именно последний имеет больше прав на аристократическую приставку. Емельян Пугачёв объявлял себя «пропавшим» царём Петром III и под этим знаменем вёл свою войну.
Предвижу возражение: – «В 1743 году до Пугачёва было ещё далеко, какие основания могли быть у капитана, чтобы упомянуть этого разбойника?»
Капитан корабля упоминает лиц, живших до 1743 года, а поэт добавляет к этому перечню и умерших до 1815 года, подходящих под характеристику. Поэтому нет ничего удивительного, что он упоминает Емельяна Пугачёва в Комедии. А имя разбойника – «Corneto», переводится, как «рожок, рог», которым выпугивали зверя из зарослей на охоте, называя его пугачём, что вполне созвучно Пугачёву. Как и Степан Разин, Емельян Пугачёв в своё время воевал против Крымского ханства и Османской империи.
Как это было:
Вышли ещё затемно. Крупные звёзды на ясном небе переливались разным цветом, кульминировал Стрелец, взошёл Пегас с Малым Конем, к Западу, на горизонт склонялся Центавр. Конные созвездия растянулись вдоль яркого Млечного Пути, друг за дружкой, охватив полнеба. Задувал морозный ветер с моря, пропахший гнилью, неприятно холодящий лицо.
«Обождать надо» – сказал Василий: – «Как рассветёт, капудан знак подаст». Они укрылись за большой гробницей.
«Гробница святого Анастасия» – сказал Василий: – «Того, которого и ворота». На гробнице была видна длинная надпись, разобрать которую капеллан не мог.
Забрезжил рассвет. На рейде стали различаться три корабля, судя по рангоуту, скампавеи.
«Ну, пошли» – сказал Василий: – «Покажемся капудану». Они осторожно стали спускаться с крутого берега в сторону пролива. Волны, перекатываясь вдоль него, бились о мол, выбрасывая вверх высокие фонтаны воды.
«Босфор бушует» – сказал Василий и помахал рукой с белым платком. На среднем корабле раздался выстрел из носового орудия, густые клубы дыма, растеклись по бортам, как усы. С переднего корабля спустили две шлюпки и они, преодолевая встречную волну, направились к молу.
«Как же мы пройдём?» – заволновался капеллан: – «Ведь вымокнем все, а то и смоет».
«Погодите, как фонтан выбросится и бегом на него» – посоветовал Оськин: – «Пока другой выбросится, уже в шлюпке будете». Шлюпка пристала к молу; капеллан, подождав фонтана, побежал в его сторону. Фонтан опал, освободив путь; капеллан посуху подбежал к шлюпке.
«Добро пожаловать, милостивый государь» – приятный баритон капитана успокоил его: – «Благополучно добрались?» Капеллан посмотрел на его приятное открытое лицо и успокоился окончательно.
«Хорошо дошли, здравствуй» – ответил он и оглянулся на попутчиков. Те, также короткими перебежками благополучно добрались со всей поклажей до шлюпок, и расселись в них. Фонтан воды безнадёжно выбрасывался сзади них.
«Ну, простите, ежели что, Батюшка» – напутствовал капеллана Василий: – «Не поминайте лихом. Я пока-что здесь, дела закончить надо, потом домой, скорей-бы». Он расцеловался со всеми и оттолкнул шлюпки от берега.
Капитан скомандовал что-то по-турецки, гребцы налегли на вёсла; шлюпки, подгоняемые ветром, быстро понеслись к кораблю, Василий, стоя на берегу, махал вслед рукой. По трапу все поднялись на палубу корабля; ощущалась порядочная килевая качка, Яков, поморщившись, вытащил свою люльку. Капитан скомандовал ещё, загрохотал поднимаемый якорь, на рею взметнулся вымпел; на флагманском корабле взметнулся ответный и раздался выстрел из пушки, взметнувший клуб дыма, быстро относимого ветром вдоль бортов. Капитан отдавал команды, матросы поставили паруса; корабль развернулся, подгоняемый попутным ветром, побежал вдоль пролива. Скоро Василий скрылся из вида в утренней дымке. На палубе стало тихо.
Капитан пристально всматривался в туман пролива, время от времени отдавая команды рулевому. Наконец показался мыс, за которым открылась безбрежная даль. Капитан скомандовал; грянул выстрел из пушки.
«Босфор прошли» – сказал капитан: – «Чёрное море, теперь весело побежим. Пойдемте в каюту».
Они спустились в просторную чистую каюту, качка улеглась, Яков повеселел. Капитан хлопнул в ладоши, выбежал повар-турчонок, быстро накрыл на стол, поклонившись, вышел.
«Прошу откушать, милостивые государи» – весело сказал капитан: – «Меня звать Семён Усков, приятного всем аппетита».
Все представились по очереди, потом, крестясь, уселись за стол. Капитан сделал короткий намаз, подняв чарку, провозгласил: – «Здравия всем», выпил, все последовали его примеру. Обед прошёл в молчании; когда все насытились, капитан хлопнул в ладоши, выбежал повар, быстро всё прибрал, аккуратно протерев стол.
«Прошу отдыхать, милостивые государи» – предложил капитан, откинувшись в кресле. Все устроились на диванах, заваленных турецкими подушками.
«Откуда здесь, Семён?» – поинтересовался капеллан: – «Как на флот турецкий попал?»
«Да что сказать, милостивый государь» – ответил тот: – «Сам я из Воронежа, при кораблях с малолетства, прошёл все должности, выучился на шкипера. Как замирение вышло, флоту нашему места на море не стало. Затосковал по морю, уж так привык, мочи нет. Помаялся, потом к турку пошёл, проситься хоть рулевым. Капудан-паша хорошо принял, ласково говорил, сразу скампавею дал. Только сказал, Ислам принять надо».
«Принял?» – переспросил капеллан.
«А то, как же, милостивый государь?» – спокойно сказал капитан: – «Да и то Бог един, что Аллах, что Создатель. У них Магомет только пророк, как и Иисус, а так никакой разницы.
«Воевал с турком, Семён» – поинтересовался капеллан.
«Вестимо, воевал, милостивый государь» – так же спокойно ответил капитан: – «На море-то мы им спуску не давали, не наша вина, что отступить пришлось. А сейчас у капудана молодых шкиперов учу морской премудрости. Не очень-то они море любят, но попадаются хваткие. Нескольких уже научил, капудан доволен, обещал скоро фрегат дать. А что моряку, милостивый государь, надо: корабль крепкий, да ветер попутный, как сейчас».