Стойкость советских и немецких генералов определялась не только их моральным уровнем, но и пониманием руководителей этих стран, что генералы нужны не для того, чтобы в мирное время обжирать свой народ. В ходе войны 20 генералов Красной Армии, не понимавших этого, были расстреляны, что не могло не придать остальным боевого энтузиазма. В декабре 1941 г. командир 46-й пехотной дивизии немцев генерал граф Шпонек отвел дивизию с Керченского полуострова без приказа и был приговорен к расстрелу. А как иначе? Это ведь война, а не соревнования по бегу. Впрочем, полякам этого не объяснишь, у них свои критерии.
Как подсчитал Ч. Мадайчик: «По некоторым данным, в сентябрьской кампании погибло… 4 генерала». Как погиб один из них, Й. Олыпина-Вильчинский, нам сообщила академическая часть бригады Геббельса — его расстреляли злобные Советы. В память об этом славном польском герое следует несколько подробнее остановиться на деталях его смерти.
В 5 часов 22 сентября танко-артиллерийский отряд майора Ф.П. Чувакина перехватил польскую часть, шедшую из города Гродно в гродненскую крепость то ли для того, чтобы в ней закрепиться, то ли для того, чтобы пограбить находящиеся в крепости склады. Поляки приняли бой и дрались храбро: в отряде Чувакина было 11 убитых и 14 раненых, поляки сожгли 4 танка БТ-7. Сожгли бутылками с зажигательной смесью, а это действительно требует храбрости. Из одного загоревшегося танка выскочил экипаж в составе красноармейцев Сатковского, Шиталко и Шатко и сдался полякам в плен, а поляки сдавшихся расстреляли. У меня к этим полякам претензий нет, поскольку по Уставу советские солдаты в плен не сдаются, кроме этого, экипаж танка был свободными людьми и мог свободно выбрать между продолжением боя личным оружием и сдачей в плен. Он выбрал последнее, следовательно, все последующее — это результат его свободного выбора, и только. На это у меня нет претензий, а у Женевской конвенции такие претензии есть: пленных расстреливать запрещено. Об этом нам подробно поведала прокурорская часть бригады Геббельса. Она сообщила, что главным условием применения законов войны является требование того, что военнослужащие «1) имеют во главе лицо, ответственное за своих подчиненных», — т. е. лицо, несущее наказание, если эти подчиненные нарушают Женевскую конвенцию от 18 декабря 1907 г. И отряду майора Чувакина такое лицо немедленно попалось — на отряд выскочила автомашина, на которой удирал в Литву генерал Олынина-Вильчинский вместе с женой, адъютантом и чемоданами. По приказу комиссара отряда Григоренко жену и чемоданы в Литву пропустили, а генерала с адъютантом расстреляли в полном соответствии с Женевской конвенцией — отвечай, козел, за то, что твои солдаты творят! Правда, поскольку Польша отказалась заключать с СССР военный союз, то Григоренко мог и не оказывать ей услугу по расстрелу ее дезертиров казенными советскими патронами, пусть бы поляки за свой счет его повесили, но вокруг же шастали остатки бывшей польской армии во главе со своими «ответственными лицами», и этим лицам полагалось знать, что с ними шутить не будут, если они не удержат свое воинство в рамках Женевской конвенции.
Бригада Геббельса, убеждая вас в своем исключительно тонком понимании Женевской конвенции, как водится, забыла упомянуть о таком предусмотренном конвенцией понятии, как «репрессалии». Конвенцию ведь не дураки писали. Вы исполняете ее, а противник — нет. Что делать? Заставлять его исполнять Женевскую конвенцию мерами, нарушающими ее.
Докладчик Специального комитета по обычным видам оружия на Дипломатической конференций 1974–1977 гг. в Женеве, ведущий специалист в области права вооруженных конфликтов голландец Фриц Кальсховен в своей монографии пишет (выделено мною):
«Репрессалии, или ответные меры воюющих сторон, — второе проявление принципа коллективной ответственности. Репрессалии определяются как намеренное нарушение определенной нормы права вооруженного конфликта, совершаемое одной из сторон, находящихся в конфликте, с целью принудить власти противной стороны прекратить политику нарушений той же самой или иной нормы из того же свода законов. (Из этого следует, что такая мера, как репрессалии, должна быть прекращена сразу же, как только противная сторона откажется от проведения политики, вменяемой ей в вину.)
Согласно обычному праву вооруженного конфликта, репрессалии, осуществляемые воюющими сторонами, принадлежат к официально признанным мерам по обеспечению соблюдения законности».
Прервем на этом месте мысль Кальсховена. 28 февраля 1948 г. газета «Правда» в статье «Есть еще судьи в Нюрнберге» выразила возмущение вот по какому поводу. В феврале того года в Нюрнберге под председательством американского судьи Венерштурма проходил процесс над немецкими генералами, отличившимися в расстреле пленных югославских партизан. «Трибунал констатировал, что партизаны, которые предпринимали нападения на немецкие оккупационные войска, действовали незаконно и не могут рассчитывать ни на какую поддержку со стороны международного права». Заботясь о безопасности бандитов, американский судья Венерштурм писал в приговоре, что «немецкие солдаты были жертвами (!) налетов врага, который не мог бороться против них в открытом бою… большая часть партизанских банд (!) не считалась с международными правилами ведения войны и, таким образом, поставила себя вне закона… Взятые в плен члены этих незаконных (!) групп сопротивления не могли претендовать на обращение с ними как с военнопленными. Поэтому подсудимых нельзя обвинять в том, что, убивая такого рода пленных — членов движения Сопротивления, — они совершали преступления». Далее в приговоре говорится даже о том, что расстрел заложников якобы не противоречит международному праву, и т. д.», — возмущенно писала «Правда». Можно понять ее возмущение по существу, но формально — по законам международного права — американский судья был прав. Поскольку запрет на применение репрессалий к покровительствуемым лицам (пленным и мирному населению) был принят уже после Второй мировой войны. Кальсховен продолжает: «Так, в соответствии с вышесказанным, репрессалии по отношению к покровительствуемым лицам и имуществу недвусмысленно запрещены во всех четырех Женевских конвенциях 1949 г. и в Гаагской конвенции 1954 г. о защите культурных ценностей».
Как видите, отряд Чувакина действовал в полном соответствии с международным законом, применив принцип отрицательной взаимности, чтобы добиться от поляков положительной взаимности.
Должен сказать, что чемоданы в этот эпизод с генералом Олыпиной-Вильчинским я добавил от себя, поскольку в донесении об этом случае о чемоданах не говорится. Но добавил потому, что польские генералы и офицеры если в чем и были специалисты, то это в вопросах сдачи в плен — красиво сдавались, с комфортом. Уже упомянутый Г. Гожеховский, сидевший в лагере для военнопленных Павлищев Бор, вспоминает о сидевших с ним полковниках, в частности примечательны такие его слова о полковнике Букоемском: «К Букоемскому было не подступиться, да и само его появление в лагере с чемоданами, мебелью и серебряными сервизами вызывало недоверие». Но об этом позже.
Так что погибших за Родину польских генералов остается 3, если они действительно погибли в боях, а не немцы их расстреляли за то же, за что Григоренко расстрелял Ольшину. А у немцев таких оснований было ой как много…
Но прежде чем поговорить об этих основаниях, отвлечемся на недавние события в Польше, благо о них тщательно умолчала «свободная» пресса России. Корни этих событий уходят в 1941 г. Тогда на разделительной линии между Германией и СССР на советской территории стоял маленький городок Едвабне с пограничной заставой. Как только немцы 22 июня начали войну с СССР, окрестное польское население начало убивать советских граждан этого городка. «Сначала их убивали поодиночке — палками, камнями — мучили, отрубали головы, оскверняли трупы. Потом 10 июля около полутора тысяч оставшихся в живых были загнаны в овин и сожжены живьем…» — писал польский профессор истории Т. Шарота в «Газете выборча» от 19.10.2000 г. После окончания войны и установления советско-польской границы город Едвабне оказался на польской территории. В 1962 г. поляки в знак нерушимой советско-польской дружбы установили на месте убийства советских граждан памятный камень, на котором с истинно польской честностью и любовью к правде сообщали, что на этом месте «гитлеровские гестапо и жандармерия сожгли живьем 1600 человек 17.07.1941 г.».
И все было бы хорошо, да эти сожженные живьем советские граждане были по национальности евреями. Но и это была бы не проблема, поскольку они были советскими евреями, если бы поляки не покусились на гешефт сионистов. Дело в том, что в немецком концентрационном лагере Освенцим, в котором во время войны в ожидании освобождения Палестины от англичан содержались евреи, работающие на заводах синтетических бензина и каучука, от болезней умерло около 150–170 тысяч человек, но на Нюрнбергском процессе было «установлено», что немцы, дескать, в этом лагере отравили порошком для дезинсекции одежды от вшей целых 4 млн евреев. А в целом сионисты списали на немцев 6 млн «замученных» евреев и организовали на этом деле доходный бизнес, сдирая с Германии денежную «компенсацию» за каждого из этих 6 млн «отравленных». Бизнес процветает и является очень важным для сионизма: «Без массированной помощи извне государство Израиль нежизнеспособно. Главные источники его финансирования: официальная помощь США, поддержка международного еврейства и немецкие «компенсации». К 1992 г. ФРГ выплатила Израилю (а также еврейским организациям), согласно официальной статистике, 85,4 млрд нем. марок, действительные же цифры значительно выше. Сюда следует еще причислить немецкие бесплатные поставки разных товаров. Наум Гольдман, многолетний председатель Всемирного еврейского конгресса, в книге «Еврейский парадокс» пишет: «Без немецких компенсаций, которые были выплачены в первые 10 лет после основания Израиля, государство не смогло бы развить и половины существующей инфраструктуры: весь железнодорожный парк, все корабли, все электростанции, а также большая часть промышленности — немецкого прои схожден ия».
И все было бы хорошо, да эти сожженные живьем советские граждане были по национальности евреями. Но и это была бы не проблема, поскольку они были советскими евреями, если бы поляки не покусились на гешефт сионистов. Дело в том, что в немецком концентрационном лагере Освенцим, в котором во время войны в ожидании освобождения Палестины от англичан содержались евреи, работающие на заводах синтетических бензина и каучука, от болезней умерло около 150–170 тысяч человек, но на Нюрнбергском процессе было «установлено», что немцы, дескать, в этом лагере отравили порошком для дезинсекции одежды от вшей целых 4 млн евреев. А в целом сионисты списали на немцев 6 млн «замученных» евреев и организовали на этом деле доходный бизнес, сдирая с Германии денежную «компенсацию» за каждого из этих 6 млн «отравленных». Бизнес процветает и является очень важным для сионизма: «Без массированной помощи извне государство Израиль нежизнеспособно. Главные источники его финансирования: официальная помощь США, поддержка международного еврейства и немецкие «компенсации». К 1992 г. ФРГ выплатила Израилю (а также еврейским организациям), согласно официальной статистике, 85,4 млрд нем. марок, действительные же цифры значительно выше. Сюда следует еще причислить немецкие бесплатные поставки разных товаров. Наум Гольдман, многолетний председатель Всемирного еврейского конгресса, в книге «Еврейский парадокс» пишет: «Без немецких компенсаций, которые были выплачены в первые 10 лет после основания Израиля, государство не смогло бы развить и половины существующей инфраструктуры: весь железнодорожный парк, все корабли, все электростанции, а также большая часть промышленности — немецкого прои схожден ия».
А поляки в своей бесцеремонности сняли с мемориального комплекса в Освенциме табличку про 4 млн замученных евреев и заменили эту цифру на 1,5 млн. Получилось нехорошо: деньги с Германии сионисты берут за 6 млн, а итог с этой польской корректировкой всего 3,5 млн. Но международный сионизм — это не бараны-русские, он полякам наглости прощать не собирается. И за год до выборов в польский сейм, осенью 2000 г., вся пресса мира стала вопить и стонать о бедных мучениках Едвабне, хотя все знали об этой истории всегда. «Так кто же это убил бедных мучеников в Едвабне?» — скорбно вопили сионисты, оскорбленные тем, что поляки портят им так хорошо построенную коммерцию. «Кайтесь, кайтесь», — мерно тыкали сионисты польским фейсом в Едвабну. Поскольку у тех, кто сегодня обворовывает Польшу, так же, как и у тех, кто обворовывает Россию, украденные деньги хранятся в западных банках, то спорить им со всемогущим еврейством не приходится. Естественно, что президент Польши Квасьневский кинулся каяться, но польское общество этому категорически воспротивилось. 22 июня 2001 г. Квасьневский в Едвабне каялся в такой обстановке: «Прекрасная траурная церемония в Едвабне транслировалась по 1-й программе польского TV. Ответное выступление президента Квасьневского, красноречивое отсутствие местных жителей, темные пустые места, где должны находиться наши правые политики, шокирующее отсутствие польских католических епископов. И местный священник, запершийся у себя дома» («Жечпосполита»). А на последовавших за этим выборах отказавшиеся каяться правые получили шокирующую поддержку избирателей.
Как видите, даже сегодняшние поляки свое право убивать беззащитных считают святым (и польская церковь это подтверждает), а уж в те годы убийство женщин и детей считалось польской доблестью и геройством. Часто встречавшийся нам выше один из фактических правителей Польши министр иностранных дел Ю. Бек хвастался о своих подвигах на Украине в 1918 г.: «Я деревнях мы убивали всех поголовно, и все сжигали при малейшем подозрении в неискренности. Я собственноручно работал прикладом». Ну какой бы русский мог о таком похвастаться, даже если бы он это и делал? А шляхтинц — запросто!
По неистребимой тяге к убийству безоружного населения польскую шляхту можно сравнить только с американцами. Вот небольшая статистика хозяйничанья поляков на Украине в 1920 г.: «Я оккупированных районах Украины захватчики грабили население, сжигали целые деревни, расстреливали и вешали ни в чем не повинных граждан. Пленных красноармейцев подвергали пыткам и издевательствам. В городе Ровно оккупанты расстреляли более 3 тыс. мирных жителей. Грабеж Украины, прикрывавшийся ссылками на договор с Петлюрой о снабжении польских войск, сопровождался террором и насилием: телесные наказания крестьян при реквизициях, аресты и расстрелы советских служащих в городах, конфискации имущества и еврейские погромы. За отказ населения дать оккупантам продовольствие были полностью сожжены деревни Ивановцы, Куча, Собачи, Яблуновка, Новая Гребля, Мельничи, Кирилловка и др. Жителей этих деревень расстреляли из пулеметов. В местечке Тетиево во время еврейского погрома было вырезано 4 тыс. человек. Из-за оперативной важности путей сообщения особенно пострадали местные железнодорожники. Многие из них были арестованы и расстреляны по обвинению в саботаже, а другие — уволены, лишены жилья и имущества.
Украинские газеты писали о жертвах среди гражданского населения. «В Черкассы 4 мая доставлено 290 раненых из городов и местечек, занятых поляками, — говорилось в одном из сообщений, — женщины и дети. Есть дети в возрасте от года до двух лет… Раны нанесены холодным оружием». Правительства РСФСР и Советской Украины 29 мая 1920 г. обратились к правительствам Англии, Франции, США и Италии со специальной нотой, в которой выражали протест против бесчинств польских захватчиков».
Генерал Андерс (о котором ниже) в интимной компании в 1941 г. делился сокровенными мыслями: «Немцев нужно вырезать всех до единого от 7 до 40 лет».
Но закончим это отступление о моральном уровне польской шляхты и вернемся в сентябрь 1939 г., к вопросу о том, почему у немцев были претензии к польским генералам. Наступая, немцы 3 сентября взяли польские города Быдгощ (бывший немецкий Бромберг) и Шулитце. И увидели, что улицы и площади этого города усеяны трупами немецких женщин и детей (эти польские города были с немецким населением). Как вы помните, 1 сентября поляки все еще считали, что это не война, а всего лишь немецкая демонстрация на границах, и что Польша сильна, как никогда. Поэтому поляки, не стесняясь, как в Едвабне, вырезали немецкое население этих городов. А тут 3 сентября пришли немцы и посмотрели… Может, это и совпадение, но именно 3 сентября Рыдз-Смиглы дал армии приказ удирать в Румынию, а не отходить на линию Нарев — Висла — Сан. Как бы то ни было, но резня в Бромберге и Шулитце (немецкий МИД в начале 1940 г. распространил по миру книгу о ней) не могла не придать резвости польскому правительству в его беге к заветной переправе через Днестр. А немецкие части, без сомнения, пытались поймать какого-нибудь польского генерала, чтобы повесить на ближайшем дереве.
Так что неучтенные 3 польских генерала, которые, «по некоторым данным», погибли в той войне, также могли погибнуть от причин, не связанных с боями. В любом случае мизерные потери польских генералов при полной гибели польской армии многое объясняют. Почему же Польше не развязывать войну, если ее генералы имеют право удирать впереди армии, а правительство имеет право бросить свой народ?
Однако из фактов, рассмотренных выше, следует еще вывод. Строго говоря, первым случаем военного преступления против мирного населения во Второй мировой войне было разрушение испанского города Герника немецкой авиацией. Но Нюрнбергский трибунал начало войны считал с аншлюса Австрии и захвата Чехословакии. И как примеры преступлений против мирного населения на Трибунале были приведены расстрелы населения белорусской Хатыни, чешской Лидице, французского Орадура. Это неправильно, нельзя забирать этой славы у поляков. Они не только развязали Вторую мировую войну, но и совершили первое в той войне зверство против мирного польского населения — вырезали мирное немецкое население Бромберга и Шулитце.
Более гитлеровцы, чем сам Гитлер
И что же должен был делать Советский Союз с такой соседкой? Вы видите, что СССР делал все возможное, чтобы сохранить Польшу и в том территориальном виде, в котором она была до сентября 1939 г., и с тем же правительством во главе.
Советский Союз чуть ли не унижался, убеждая Польшу заключить с собою военный союз. «Гнуснейшие из гнусных» этот союз отвергли.
Тогда СССР попытался убедить Польшу расширить ее военный союз с Румынией против СССР — реорганизовать его так, чтобы эти страны вместе защищались и против Германии. «Гнуснейшие из гнусных» не согласились.
Тогда СССР принял меры для защиты суверенитета Польши без «гнуснейших из гнусных». Пожертвовал Литвой, чья территория опасным клином вдавалась в территорию СССР и что позволяло немцам ударить из Восточной Пруссии через Минск на Смоленск с заходом в тылы приграничным группировкам советских войск в Белоруссии. Вместо Литвы оговорил с немцами свою сферу влияния по линии старых русских укреплений вдоль рек Нарев — Висла — Сан. Этим СССР создал польской армии защищенный политически тыловой рубеж, на котором польская армия безусловно должна была удержаться и дождаться удара французов по Германии с запада.