Уинстон Черчилль. Английский бульдог - Екатерина Мишаненкова 4 стр.

Тем более он давно подготавливал себе путь для перехода в другую профессию, налаживая контакты в партии консерваторов. Весной 1899 года он вышел в отставку и сразу почти случайно был выставлен кандидатом на досрочных выборах в Олдхеме, заменяя только что умершего представителя консерваторов. Попытка была неудачной, победили либералы, но Черчилль не слишком огорчился. Для него это была проба сил, не более. Серьезно он взялся за дело в следующем году, уже после своего наделавшего много шума побега из плена.

Либералы были в ярости от того, что предвыборная агитация Черчилля больше упирала на его «беспримерное личное мужество», чем на толковую политическую программу, но выборы 1900 года не зря получили название «выборы цвета хаки» – они проходили в обстановке сильного влияния на общество англо-бурской войны. И конкурировать с героем этой войны было сложно. В избирательном округе Черчилля встречали с оркестром, игравшим «Гляди, идет победивший герой». Победа на выборах стала его личной победой, а не триумфом партии консерваторов.

И вот в феврале 1901 года Уинстон Черчилль впервые вошел в Палату Общин в качестве депутата и занял угловое место, которое когда-то занимал его отец. За его плечами было уже столько всего, сколько многим людям не удается повидать за целую жизнь. А между тем его жизнь на самом деле еще только начиналась, все самое важное ожидало его впереди.

«Мне было двадцать шесть лет. Стоит ли удивляться, что я считал, будто достиг всего? Но, к счастью, жизнь не так проста и прямолинейна, иначе мы слишком быстро добирались бы до ее финала».

Молодой либерал

«Идеальное общество, за которое боролся Черчилль, должно было состоять, по его замыслу, из класса сердобольных богачей, добровольно жертвующих частью своих богатств, и из предприимчивого, благонамеренного рабочего класса, с глубокой признательностью эту жертву принимающего».

31 мая 1904 года Черчилль как обычно вошел в здание Палаты Общин. По словам репортера «Манчестер Гардиан», он «посмотрел на свое привычное место… затем, перевел взгляд на скамью, что находилась напротив, поклонился креслу, которое занимал председатель, а затем резко повернулся и внезапно прошагал направо, заняв место среди либералов».

Тори (члены консервативной партии) были в шоке – их молодая звезда, сын и внук консерваторов, перешел в либеральную партию. Об этом много говорили, политический бомонд осуждал его поступок, злые языки утверждали, что ему просто надоело ждать, и пообещай ему родная партия министерский портфель, он и не подумал бы податься в стан «врагов».

Но опытные политики удивлены не были. И не все даже осуждали его поступок. К этому шло уже давно, и вряд ли Черчилля в тот момент можно было чем-нибудь удержать в рядах тори. Он слишком сильно расходился с ними во взглядах и не желал подчиняться их лидеру Артуру Бальфуру. За первые четыре года в Палате Общин он уже приобрел репутацию бунтаря в рядах консерваторов, поскольку не раз голосовал против своей партии, поддерживая законопроекты либералов, и даже сблизился с Ллойдом Джорджем – наиболее ярким и талантливым политиком либеральной партии.

Так, например, он выступал с резкой критикой проекта увеличения расходов на армию, представленного военным министром, и выражал несогласие с политикой консерваторов по вопросам свободной торговли и колониальной политики. Выступал Черчилль и за социальные реформы, осуждая жесткую позицию тори. «Как мало славы, – говорил он, – в том, что империя, которая правит морями, не в состоянии улучшить жизнь своих собственных подданных».

Поддерживал он и возмущавшую многих консерваторов идею предоставления женщинам гражданских прав – он проголосовал за нее в 1904 году, а когда ему задали прямой вопрос, сочувствует ли он идее о предоставлении женщинам права голоса, ответил: «Эти требования нельзя оспаривать ни с точки зрения справедливости, ни с точки зрения логики. Меня можно считать дружески настроенным человеком по отношению к движению. И, надеюсь, мое слово примут на веру, если я пообещаю: как только это позволят обстоятельства, я сделаю все возможное, что будет в моих силах». Что, кстати, не помешало ему в 1910 году проголосовать против, потому что в тот момент он считал принятие такого закона несвоевременным.

Как по мне, вы не сможете иметь дело с наиболее серьезными вещами, если не понимаете наиболее забавных.

В два прыжка пропасть не перепрыгнуть.

Нужно стремиться сочетать добродетели мудрости и дерзости.

Сражения выигрываются убиением и маневром. Чем лучше генерал, тем больше добивается он маневром и меньше требует убиения.

Но самое главное – он вообще никогда не был «человеком партии». Он был сам по себе, и его интересовали не интересы консерваторов или либералов, а интересы народа и, конечно, свои собственные. Он даже не подумал поменять избирательный участок – выставил свою кандидатуру в Олдхеме, где победил в 1900 году от партии тори, и снова выиграл там выборы в 1906 году, уже от либералов, чем конечно снова вызвал негодование в стане бывших соратников.

Однако хоть это и может показаться удивительным, отношения Черчилля с членами партии консерваторов очень скоро выровнялись, а с некоторыми даже стали лучше, чем прежде. Частично это было связано с тем, что теперь они уже не были конкурентами за пост в партии и могли общаться как приятели, а не как соперники.

Но главной причиной была все та же особенность британского общества, которая помогла ему и прежде. Куда бы Черчилль не переходил, он все равно оставался «своим парнем» для той небольшой прослойки истинных джентльменов, в которой он родился и прожил всю жизнь. А именно эта прослойка и правила Соединенным Королевством. Там все были друг другу друзья и родственники, все учились сначала в Итоне или Харроу, а потом в Оксфорде или Кембридже. «Человек из народа», то есть не аристократ по рождению, мог претендовать на то, чтобы занять какую-либо серьезную должность на государственной службе, сделать научную карьеру и уж тем более стать политическим деятелем, только если ему удалось поступить в одно из этих учебных заведений. Тогда его со скрипом, но принимали в рядах «небожителей» как своего.

Из всех крупных британских политиков Черчилль очень долго оставался единственным, кто сумел обойтись без Оксфорда и Кембриджа. Но ему это было не так уж необходимо, ведь он был членом высшего общества по праву рождения, поэтому британские снобы готовы были простить ему этот маленький недостаток, а позже простили и его метания из партии в партию. В Англии не так важно, консерватор ты или либерал, главное, что твоя мама дает светские приемы, твоя бабушка дружила с бабушкой премьер-министра, а твой кузен – герцог Мальборо.

Лидеры консерваторов оставались джентльменами, они знали бунтаря с детства и не могли перестать им восхищаться… Уинстон при работе над биографией отца контактировал со всеми, кто мог хранить связанные с ним воспоминания или документы. С просто поразительной бесцеремонностью он обратился… к своему главному парламентскому мальчику для битья, старому империалисту и протекционисту Джозефу Чемберлену. Тот ответил… приглашением поужинать и переночевать в его доме! Это был памятный ужин с изрядным количеством спиртного; «Джо» многое вспомнил, предоставил все имевшиеся у него документы и между делом похвалил Уинстона, что тот совершенно правильно сделал, перейдя в лагерь либералов ради своих убеждений. Когда Черчилль заболел, министр обороны Арнольд Фостер – чей план военной реформы был безжалостно раскритикован тем же самым Черчиллем – написал ему: «Поправляйтесь. Вы знаете, что я не разделяю ваших политических взглядов, но я полагаю, что вы – единственный человек во всей вашей парламентской фракции, кто понимает проблемы армии. Вот почему, из министерского эгоизма, я желаю вам скорейшего выздоровления. Могу я добавить, что желаю вам этого и от меня лично?»

На выборах 1906 года либералы победили, и Уинстон Черчилль впервые в своей жизни стал членом правительства.

Моя совесть – хорошая девочка. Я наладил с ней отношения.

Одни меняют партию ради принципов, другие – принципы ради партии.

Глупо, быть может, но я играю по-крупному. Ставки мои высоки и, при наличии зрителя, нет поступка слишком дерзкого или слишком благородного.

Конечно, ему как новичку в большой политике, достался лишь скромный пост младшего министра (заместителя министра), но все, и он сам в том числе, понимали, что это только первая ступенька.

И действительно – следующие десять лет он сменял один пост в правительстве на другой. Был заместителем министра по делам колоний по апрель 1908 года, министром торговли с апреля 1908 года по февраль 1910, министром внутренних дел с февраля 1910 года по октябрь 1911, Первым лордом адмиралтейства (министром морского флота Великобритании) с октября 1911 года по май 1915 и, наконец, канцлером Ланкастерского герцогства с мая по ноябрь 1915 года. И можно уверенно предполагать, что если бы не Первая мировая война, в его карьере не было бы серьезных перерывов.

На выборах 1906 года либералы победили, и Уинстон Черчилль впервые в своей жизни стал членом правительства.

Моя совесть – хорошая девочка. Я наладил с ней отношения.

Одни меняют партию ради принципов, другие – принципы ради партии.

Глупо, быть может, но я играю по-крупному. Ставки мои высоки и, при наличии зрителя, нет поступка слишком дерзкого или слишком благородного.

Конечно, ему как новичку в большой политике, достался лишь скромный пост младшего министра (заместителя министра), но все, и он сам в том числе, понимали, что это только первая ступенька.

И действительно – следующие десять лет он сменял один пост в правительстве на другой. Был заместителем министра по делам колоний по апрель 1908 года, министром торговли с апреля 1908 года по февраль 1910, министром внутренних дел с февраля 1910 года по октябрь 1911, Первым лордом адмиралтейства (министром морского флота Великобритании) с октября 1911 года по май 1915 и, наконец, канцлером Ланкастерского герцогства с мая по ноябрь 1915 года. И можно уверенно предполагать, что если бы не Первая мировая война, в его карьере не было бы серьезных перерывов.

У вас есть враги? Прекрасно. Значит, вы в своей жизни за что-то постояли.

Есть два вида успеха – первоначальный и окончательный.

В каждый свой год в палате общин я говорил себе одну вещь – «Не перебивай», но никогда не мог исполнить этой установки.

Я всегда готов учиться, хотя не всегда люблю быть поучаем.

В министерстве по делам колоний Черчилль, которому тогда было лишь слегка за тридцать, стал заместителем пятидесятилетнего министра, лорда Элджина, бывшего наместника короля в Индии. Элджин был человеком замкнутым, давно уставшим от активной политической жизни, и ему не слишком нравился чересчур энергичный и честолюбивый заместитель, который критиковал всех и вся, в том числе и его самого. Рассказывали, что на полях одного из составленных Черчиллем документа, заканчивавшегося словами «таково мое мнение», Элджин написал: «Однако, с моим оно не совпадает». Недолюбливал Черчилля и генеральный секретарь министерства по делам колоний Хопвуд, говоривший: «Невозможно иметь с ним дело. Он кого угодно выведет из себя. Вероятно, он причинит нам не меньше неприятностей, чем его отец».

Тем не менее, Черчилль с Элджином вполне плодотворно работали вместе два с половиной года, поскольку их взгляды совпадали в главном – оба были уверены в том, что у Британской империи есть огромный потенциал для дальнейшего развития, и что «бремя белого человека» нести дикарям цивилизацию в основном лежит на англичанах.

Первым же делом, которое поручили Черчиллю на новой должности, стала выработка статуса Южной Африки, той самой, где он не так давно воевал. Война закончилась, бурские республики присоединили к империи в 1902 году, но ситуация там оставалась крайне взрывоопасной. Черчилль с делом справился блестяще. Еще сразу после войны он говорил о своем сочувствии к южноафриканским патриотам, и теперь сделал все, чтобы республикам в 1906 году была дарована автономия.

Следующей территорией, которая его очень интересовала, была Уганда, и в октябре 1907 года Черчилль отправился туда в служебную поездку. А заодно заключил договор с журналом на серию статей, чтобы оплатить дорожные расходы – в то время Британская империя крайне неохотно финансировала командировки политиков, и он понимал, что ехать придется за свой счет.

Главным результатом этой поездки стала новая книга Черчилля, которая вышла в марте 1908 года и имела большой успех. А ему самому сразу после возвращения велели забыть о колониях – его уже ждал новый пост, и какой! Несмотря на то, что ему было всего тридцать три года, его назначили министром торговли и промышленности. Теперь он был уже не заместителем, а полноправным членом правящего кабинета.

Пост премьер-министра в то время занимал Асквит, обладавший хорошим чутьем на таланты, и его кабинет министров, в который входили Черчилль и Ллойд Джордж, был одним из лучших в истории Англии. Черчилля он высоко ценил, хотя тот умудрялся и его выводить из терпения. Так, однажды Асквит назвал одно из предложений Черчилля «типичным письмецом с очередной химерой».

«У Ллойда Джорджа нет принципов, а у Уинстона – убеждений».

На этом посту Черчиллю пришлось вплотную заняться жизнью соотечественников, и это оказалось сложнее чем управлять колониями. О колониях он благодаря службе и журналистике знал довольно много, а вот социальные проблемы самой Англии представлял весьма смутно. «Он еще ни разу не общался непосредственно с народом (за исключением слуг), – пишет Франсуа Бедарида. – О нищете низших слоев общества он узнал лишь из официальных рапортов и из результатов социальных опросов, проведенных Сибомом Раунтри, промышленником-филантропом. Итоги опросов были опубликованы в брошюре под названием «Нужда». Как оказалось, треть британского населения жила за чертой бедности».

«Либерализм – это не социализм и никогда им не будет… Социализм стремится искоренить богатство, либерализм – бедность. Социализм уничтожил бы личную заинтересованность, либерализм ее сохранит… примирив с правами общества. Социализм сгубил бы предпринимательство, либерализм вызволит его из западни привилегий… Социализм ставит во главу угла регламент, либерализм – человека. Социализм критикует капитал, либерализм – монополии».

Осознание того, как на самом деле живет большая часть простых англичан, стало для Черчилля настоящим потрясением. Он всегда был романтиком и немного революционером в душе, поэтому увлеченно бросился на борьбу с язвами общества. Вплоть до того, что заявил о пользе классовой борьбы, чем в очередной раз глубоко шокировал других джентльменов. «Нужно лишь понять, что классовая борьба, стимулируя реформы, избавляет Великобританию от двойной угрозы – застоя и насильственного разрушения», – говорил он. Для того времени это было немыслимо, даже самые передовые политики пришли к пониманию справедливости его слов только после революции в России, ставшей наглядным примером того, к какому взрыву может привести застой и подавление классовой борьбы. А Черчилль еще за десять лет до российских событий, потрясших весь мир, предложил способ сохранить существующую социальную систему. «Чтобы сохранить империю, мы должны опираться на свободный, образованный и сытый народ, – говорил он. – Вот почему мы за социальные реформы».

«Я отлично понимаю, что нынешний бюджет превратил вашу жизнь в кошмар (смех), а потому не могу не поблагодарить вас за столь теплый прием. Когда я думаю о понесенном нами ущербе – о том, как мы по недосмотру потеряли Южную Африку (смех), как оказались утрачены золотые прииски, как наша непобедимая армия, которую взялся реорганизовывать господин Бродрик (смех), стала фикцией и как, несмотря на ежегодно выделяемые адмиралтейству 35 миллионов фунтов, мы вдруг оказались без флота, без единой утлой лодчонки (смех), – так вот, когда я осознаю, что вдобавок ко всем этим напастям страна нынче изнывает под бременем непосильных налогов, так что любой уважающий себя консерватор скажет вам, что он, к сожалению, не может себе позволить ни жить, ни умереть (смех), – в общем, когда я задумываюсь над всем этим, господин председатель, я начинаю еще больше ценить то радушие, с каким вы встречаете меня здесь, в Манчестере. Да, господа, когда я размышляю о колониях, которые мы потеряли, об империи, которую мы настроили против себя, о хлебе и молоке, которые мы каким-то чудом забыли обложить налогами (смех), об иностранцах, которых мы почему-то все еще не обобрали (смех), и о прекрасных дамах, которых мы тоже не тронули (смех), меня, признаться, очень сильно удивляет то, что вы рады снова меня здесь видеть».

Не нужно много беспокоиться о чем-либо, кроме того, чтобы делать все, на что мы способны.

Стать лучше – значит измениться; быть совершенным – значит меняться постоянно.

Показывая нам самый злобный оскал, Фортуна порой готовит нам самые роскошные подарки.

Кажущиеся издалека непреодолимыми трудности очень часто без остатка сметаются с дороги.

Черчилль был убежденным сторонником социальных реформ не только на словах, но и наделе – ему Англия обязана появлением бирж труда, которые собирали списки вакансий и соискателей, помогая потерявшим работу людям намного быстрее снова куда-нибудь устроиться. В начале 1910 года функционировала уже шестьдесят одна биржа труда, а год спустя – сто семьдесят пять.

А в 1908 году он стал инициатором революционного закона о минимальной заработной плате, впервые в истории Англии устанавливающего нормы продолжительности рабочего дня и оплаты труда. Это прекратило порочную практику многих фабрикантов нанимать на тяжелую работу женщин и подростков, чтобы платить им меньше, чем за такую работу требовали мужчины.