– Идите, – согласился перевозчик. – А я дань заплачу!
Девушка вывела путешественников из-за хижины, и, пригибаясь, чтобы их не увидели из «корыта», они побежали к кустам. Там они и затаились.
И вовремя. Еще через три минуты «корыто» приблизилось к берегу и ткнулось носом в песок. Матросы, голые, если не считать коротких полосатых юбочек, сбросили с борта мостики, и по ним быстро сбежал невысокого роста горбун, что командовал «корытом». За ним спустились стражники в полосатых, синих с желтым, таких же, как у господина, костюмах с копьями в руках.
Вся эта компания остановилась на берегу, и один из стражников закричал:
– Синий Нос! Синий Нос, предстань пред грозные очи!
Перевозчик мелкими шажками подбежал к горбуну, упал на колени и принялся биться головой о песок.
– О славный, грозный Таракан! – кричал он. – О великое хвостатое крылатое существо, поклон ты наш!
– Почему его зовут тараканом? – спросила Алиса шепотом у Речки.
– Потому что это его герб, – ответила девушка. – Видишь, на парусе нарисован?
– Но это же павлин, – сказала Алиса.
– Таракан не такой, – вмешался Пашка. – Он маленький, черный или рыжий, он с усами, он бегает. Он – насекомое!
– Я-то знаю, – загадочно ответила девушка, – а другие не знают.
Между тем перевозчик по знаку поклона Таракана протянул ему мешочек. Горбун вытряхнул из него на ладонь несколько монеток.
– Мало, – сказал он.
– Знаю, что мало, поклон Таракан, – печально ответил перевозчик. – Да никто не платит. Времена такие, что никто не платит.
– Врешь! – закричал Таракан высоким голосом. – Все таишь! Поклоном норовишь стать! Сапоги тебе целовать будут?
По знаку горбуна стражники вытащили из-за поясов плети и принялись стегать рыжего перевозчика, который валялся в ногах у горбуна и клялся, клялся, клялся, что ни монетки не спрятал, что с голоду опух, дочку не может замуж выдать, потому что нечего за ней дать.
– Чего же мы ждем! – возмущенно прошептал Пашка. – Можно, я их проучу?
– Не смей! – испугалась Речка. – Ты все погубишь. Так надо, чтобы бить. Так всегда делают. Иначе рабы слушаться не будут.
– Ты мне и без того уже столько монет недодал, сколько дней в году, – сказал горбун. – Как расплачиваться будешь?
– Вы же меня на место определили, поклон Таракан! – взмолился Синий Нос. – Сколько дают, столько отдаю. Может, помру скоро на этой работе.
– Что же делать? – Горбун пересыпал с руки на руку монетки. Стражники перестали лупить перевозчика – уморились. – А ну, показывай дочку. Может, и в самом деле осчастливлю тебя, за долги возьму, в хорошем доме будет жить, кушать из серебряной миски.
– Нету дочки, – ответил Синий Нос.
– Как так нету?
– В лесу она. Грибы собирает. Грибов не соберешь, что зимой жевать будем?
– Врешь! – сказал горбун. – Врешь, гладиолус вонючий! А ну, всыпьте ему, пока не сознается, где прячет свою дочь.
Стражники принялись снова хлестать перевозчика.
– Ну зачем он обо мне сказал? – расстраивалась Речка. – Совсем старый стал, не понимает.
– А почему такое странное ругательство? – спросил Пашка. – Разве у вас гладиолусы вонючие?
– Не все ли равно! – отмахнулась девушка. – Если человек бедный, подлый, ничтожный, то и имя у него некрасивое. А если благородный, богатый, то мудрецы придумают ему красивое имя.
– Значит, гладиолус хуже таракана?
– Значит, хуже, – сказала девушка.
На реке показался еще один корабль.
Это было совсем удивительное сооружение: большой плот из толстых бревен, на котором возвышался дощатый помост, устланный шкурами и коврами. По бокам плота медленно вращались, ударяя ступицами о воду, большие колеса, как на старинных колесных пароходах. На помосте стоял громоздкий резной шкаф. Вокруг шкафа выстроились люди в лиловых рясах, круглых шляпах, из-под которых свисали черные чадры с прорезями для глаз.
Стражники прервали экзекуцию и дружно повалились на колени. Матросы на «корыте» тоже пали ниц. Только горбун остался стоять, глядя, как плот поворачивает к берегу.
– Это еще кто? – спросила Алиса.
– Это сам повелитель грома и луны, верховный Клоп Небесный, первый вкушец королевства.
– Ой, – сказал Пашка, – можно понятнее?
– Можно, – спокойно ответила девушка. – Первый вкушец – это верховный жрец нашей земли. Вы знаете, что такое жрец?
– Конечно, – ответил Пашка, – это первобытный священник.
– Вот именно. У нас их называют вкушецами. Это приличнее.
– Почему приличнее?
– Потому что жрец жрет. А наши не жрут, а вкушают. Им кажется, что вкушец – более красивое слово.
– Любопытно, – сказала Алиса. – Странный пароход. Колеса крутятся, а трубы нет. Где же у него котел?
– Какой котел? – не поняла девушка.
– А колеса крутятся?
– А ты присмотрись, – сказала Речка.
Плот уже подошел поближе, и тут Алиса поняла, что она ошибалась. Колеса вращали люди, человек по десять каждое. Как белки в колесе, они работали ногами, потные, голые, несчастные.
– Это рабы? – спросил Пашка.
– Это грешники, – сказала Речка. – Бедные грешники.
– А в чем же они согрешили?
– Кто в чем, – сказала девушка. – Может, помник попался, может, вкушецу не заплатил, или украл что-нибудь, или высморкался в храме. Много бывает разных грехов.
– Их надо всех освободить! – сказал Пашка.
– Смотри, какой смелый! – улыбнулась Речка.
Когда плот подошел к берегу, люди в лиловых рясах распахнули дверцы шкафа, и оттуда вышел очень худой сутулый человек, одетый так же, как остальные жрецы, только на голове у него словно корона сияло золотое солнце.
Жрецы склонились перед ним.
– А почему у них лица закрыты? – спросил Пашка.
– Потому что они вкушецы звезд и ночи. И никто не должен видеть лица ночи.
– Слава тебе, знаменитый Клоп! – сказал горбун.
– Почему ты задержался? – спросил главный жрец. Голос у него был глухой, потому что он говорил сквозь чадру.
– Навожу порядок среди моих рабов, – сказал поклон Таракан.
– Хорошо, что я тебя догнал, – сказал жрец. – Надо поговорить.
– Слушаю и повинуюсь. – Горбун протянул руку, чтобы помочь жрецу сойти на берег.
– Отойдем, – сказал Клоп Небесный. – Чужие уши не должны слышать наших высоких бесед.
– Воистину, – ответил Таракан.
– Клоп с Тараканом, – фыркнул Пашка. – Смешно!
– Никто не думает, что это смешно. А кто подумал, уже умер, – сказала Речка.
Горбун в полосатом наряде и лиловый жрец с солнцем на голове пошли к кустам. За ними, на некотором отдалении, последовали стражники и монахи.
Горбун остановился совсем рядом с затаившейся в кустах Алисой.
– Вроде бы здесь можно поговорить, – сказал он.
– Да, они не услышат, – ответил жрец.
Они зашли за куст, и жрец откинул чадру. Под ней оказалось бледное лицо, изрезанное морщинами. Из вышитой бисером сумки, что висела у пояса, жрец достал кисет и курительную трубку. Набил трубку табаком, потом вытащил из сумки кремень и огниво. Раскурил трубку. Горбун стоял молча, глядел на жреца. Потом спросил:
– И какое же наказание положено тобой, Клоп Небесный, за такой грех?
– Медленное поджаривание на костре, – ответил тот, усмехнувшись. – Курение – страшный грех…
Жрец с наслаждением затянулся.
– … с переходом всего имущества твоему храму, – закончил горбун прерванную жрецом фразу.
– Не пропадать же деньгам грешника, – кивнул жрец.
– Тогда и я согрешу, – сказал горбун.
– Греши, уважаемый Таракан, – согласился жрец.
В руках горбуна оказалась плоская медная фляга. Горбун отхлебнул из нее и спросил, вытирая тонкие голубые губы:
– О чем ты хотел поговорить со мной, властитель звезд?
– Там, в Убежище, – сказал жрец, – как доносят мои люди, есть много странных и даже чудесных вещей.
– Я слышал об этом, – согласился горбун.
– Плохо будет, если они попадут в руки недостойным.
– Или дуракам, – сказал горбун.
– Как видишь, мы мыслим с тобой одинаково, мой ученик, – сказал жрец. – Главное – не высовываться. Наши отряды невелики.
– Конечно, – сказал горбун, прихлебывая из плоской бутылки. – Эти бандиты-близнецы приведут с собой целую орду мерзавцев.
– И его Повелительство имеет армию.
– Наши люди не пойдут в первых рядах, – сказал горбун.
– Они должны остаться в живых…
– Чтобы забрать все чудесные вещи, что спрятаны нечестивцами.
Заговорщики замолчали.
Алисе очень хотелось чихнуть. Но она лежала так близко к горбуну, что видела каждую ниточку на его полосатых штанах.
«Он же похож на осу, – подумала она. – На желто-синюю осу».
– А теперь мне хотелось поговорить с тобой еще об одном деле, – сказал жрец, понижая голос.
– Я слушаю, несравненный Клоп.
– Наше Повелительство великий Радикулит…
– Да славится имя его! – воскликнул горбун.
– Да славится имя его! – воскликнул горбун.
– Да славится имя его, – тихо повторил жрец, – стареет.
– Но он еще крепок.
– Он еще крепок, но стареет. И мы обязаны думать о том, кто займет его место в случае несчастья…
Алисе жутко хотелось чихнуть. Она чесала переносицу, но не помогало, она извивалась на песке, стараясь удержаться…
И чихнула!
Заговорщики подпрыгнули от неожиданности и бросились бежать к берегу.
Впереди несся Клоп Небесный, подобрав лиловую рясу и мелькая худыми голыми ногами. За ним, подпрыгивая, семенил горбун.
– Стража! – кричал он на бегу. – Оцепить кусты! Никто не должен уйти живым! Там враги! Там подглядчики!
– Бежим! – крикнула Речка.
Она первой кинулась в гущу кустарника. Колючки цеплялись за рукава, корни – за башмаки, сзади доносились вопли.
– Сюда! – крикнула Речка и пропала из глаз.
Оказалось, что в гуще кустарника есть лаз. Алиса нырнула туда.
Пещера. Вернее, яма в обрыве, тесная и сырая. Вчетвером они еле в ней поместились.
– Теперь тихо, – сказала Речка. – Я думаю, они нас не найдут. Я тут уже не раз пряталась.
– Зачем пряталась? – спросил Пашка.
– То работорговцы, то люди горбуна, то разбойники – мало ли кто хотел меня утащить.
– Ну и жизнь, – сказал Пашка. – Никакой справедливости.
– А какая может быть справедливость для бедных?
– С этим надо кончать, – сказал Пашка.
– Трудно.
– Но ведь раньше было иначе, – сказала Алиса.
– Тише, – прошептала Ирия.
Алиса понимала: Ирию сжигает желание скорее вернуться в лес, найти Тадеуша. И раз приходится терпеть и ждать, она будет терпеть и ждать, но мысленно она не здесь, она в лесу.
Перекликались голоса. Солдаты и жрецы прочесывали кусты в поисках злоумышленников.
В пещерке было душно, с потолка сыпалась земля. Казалось, что прошел целый час, прежде чем крики солдат утихли.
– Можно вылезать? – прошептал Пашка.
– Погоди, – ответила девушка, – они могли затаиться. Вкушецы ужасно хитрые. Они привыкли ловить людей. Люди думают, что опасность миновала, а они сидят и подстерегают.
И снова потянулось ожидание.
– А кто такие помники? – спросила вдруг Ирия. – Они живут в лесу?
– Они живут в Убежище, – сказала Речка.
– Они плохие?
– Все думают, что они плохие, а они хорошие.
– Они не причинят вреда нашим друзьям?
– Если ваши друзья хорошие, то не причинят.
– А почему они живут в лесу?
– А где же еще жить? – спросила девушка.
– А почему твой отец их не любит?
– А помников никто не любит, – ответила Речка. – Их боятся. Вы же слышали, Клоп с Тараканом собираются в поход на помников.
– Почему?
– Потому что помники крадут детей.
– Так это же плохо!
– Это хорошо, – уверенно сказала девушка. – Они моего брата украли. И меня украли. Только я вернулась.
– Убежала? – спросил Пашка.
– Нет. Я подглядчица, – сказала Речка.
Пашка ничего не понял. Речка прошептала:
– Я вылезу наружу, посмотрю…
– Осторожнее, – сказала Ирия.
– Я очень осторожная, – ответила Речка и выбралась из пещеры.
Алиса смотрела ей вслед. Девушка проползла между кустами и замерла, прислушиваясь.
В кустах возник какой-то шум.
– Осторожнее! – прошептала Алиса.
Но девушка поднялась и пошла навстречу шуму.
Из кустов вышел ее отец. Он хромал, голова была разбита, бровь рассечена, струйка крови стекала по щеке.
– Отец! – побежала к нему Речка. – Они тебя совсем замучили!
– Ты жива! – обрадованно воскликнул перевозчик. – А я уж не знал, что думать.
Девушка сорвала лист с куста и стала вытирать отцу щеку.
– Негодяи! – говорила она. – Они за это поплатятся.
– Не надо так говорить. – Перевозчик опасливо оглянулся. – У них везде уши.
– Не бойся, недолго осталось терпеть.
– Нет, не говори так, не говори!
– Вылезайте. – Девушка обернулась к пещере. – Они уплыли.
– И так серчали, – сказал перевозчик, увидев, как его гости вылезают из-под земли и отряхивают с комбинезонов грязь. – Так серчали, чуть меня не убили. Я им сказал, что у нас здесь странная птица завелась – кричит, словно человек чихает.
– И поверили?
– Может, поверили, может, не поверили, откуда им знать, что в лесу водится. Но спешили сильно. Им в Город надо.
Когда все вышли на берег, то увидели, что плот Клопа Небесного и «корыто» горбуна уже отплыли довольно далеко.
– Я выведу их наверх, – сказала Речка отцу. – И вернусь.
– Нет, – сказал перевозчик. – Я с тобой пойду. А то ты опять в лесу пропадешь. Сколько мне одному бедовать?
– Не бойся, я вернусь, – сказала Речка. – Мне здесь до вечера сидеть, смотреть, кто по реке плывет. Вечером уйду. Так договорено. Так что ты оставайся. Если без меня кто проплывет, запомни и все расскажешь.
– Ты их далеко не води, – сдался перевозчик. Глаз у него распух, на щеке ссадина, он стал еще страшнее, чем прежде.
– Не бойся, – снова повторила девушка.
– Ты одна у меня осталась! – горестно сказал перевозчик.
Когда они забрались на крутой обрыв и, переводя дыхание, поглядели вниз, хижина перевозчика показалась им махонькой, игрушечной, а сам Синий Нос, что стоял рядом, задрав голову и стараясь разглядеть дочь на обрыве, был ростом чуть больше муравья.
Лес в том месте подступал близко к обрыву, и от него тянуло сыростью, влагой, тусклым запахом мхов и грибов.
Речка долго вглядывалась вверх по реке. Но река была пуста.
– А почему ты за ними следишь? – спросил Пашка.
Хоть они сначала и повздорили, с Пашкой Речка чувствовала себя свободней, чем с остальными.
– Надо, – коротко ответила девушка.
Она присела на корточки, сорвала несколько длинных травинок и принялась плести из них какую-то сложную косичку. Ее пальцы летали так быстро, что трудно было уследить за их движением.
– Это, – сказала она, обращаясь к Ирии, – вы отдадите первому же помнику. Скажете, что от Речки.
– Это пароль? – спросил Пашка. – Чтобы нас не убили?
– А зачем вас убивать? – удивилась девушка. – Если вы до помников доберетесь, никто вас не убьет. Вы только доберитесь. Не помрите по дороге.
– А как мы узнаем, кому отдать? – спросила Ирия, пряча косичку в карман комбинезона.
– Ну разве ты помника не отличишь?
– Нет, – улыбнулась Ирия. – Ты забываешь, Речка, что мы здесь еще ничего не знаем.
– Отличишь, – уверенно сказала Речка и первой направилась к лесу.
Они вступили в его тень. Белесые стволы сомкнулись со всех сторон, под ногами пружинили моховые кочки. Небо пропало из глаз.
– Чем помники от остальных отличаются? – спросила Алиса.
– Они… они такие, как я. Обыкновенные.
– Твой отец помник?
– Нет, разве не видно? – удивилась девушка. – Мой отец простак. Как все люди там… – Речка показала назад.
– А в лодках были простаки?
– В лодках не было простаков, – поморщилась девушка. – Какие вы непонятливые! В лодках были поклоны, вкушецы и их слуги. И солдаты. Разные люди. А простаки работают. Землю пашут, сапоги тачают. Их можно бить. А поклонов и слуг бить нельзя.
– Вот это уже понятнее, – сказала Ирия. – А почему помники живут в лесу?
– Они не живут в лесу! – Речка была в отчаянии, что ее новые друзья не понимают простых вещей. – Они живут в Убежище. Там есть над чем думать. И их найти трудно.
– То, что ты называешь Убежищем, за лесом?
– До Убежища лес, – сказала девушка. – И за Убежищем тоже лес. И горы. Вы разве не знали?
– Не знали, – сказала Ирия.
Речка остановилась, огляделась. В лесу было тихо. Лес затаился, словно прислушивался к шагам людей.
– Здесь я прошлый раз оборотня встретила, – сказала Речка. – Еле убежала.
– Оборотня? – повторил Пашка. – А во что он оборачивается?
– Может в летучую мышь, а может в сову, – сказала девушка. – Кто знает! Они опасные.
– Нет, – сказал Пашка, – эта планета требует большой специальной экспедиции. Чем больше я по ней путешествую, тем более загадочной она мне кажется.
– А ничего загадочного, – откликнулась Речка. – Только безобразий много.
– Речка, – спросил Пашка, – а ты знаешь, что раньше это была очень развитая страна? И отсюда даже летали космические корабли.
– Ты честно говоришь?
– Честное слово. Ваши даже к нам прилетали.
– Когда будешь в Убежище, скажи об этом пигмею Хрусту, – попросила девушка. – Он очень обрадуется.
Справа что-то светлело.
– Там что? – спросила Алиса.
– Туда нельзя, – ответила девушка. – Вы вообще в лесу бойтесь ям, особенно если в них туман.
– Почему?
– Там пауки бывают. Или еще хуже.
– А что хуже? – спросил Пашка.
– Попадешь в яму, станешь бе-пе.
– Вместо того чтобы пугать, – сказал Пашка, – лучше бы объяснила.
– Ну как тебе все объяснишь, если ты простых вещей не понимаешь! – ответила Речка. – Я же сказала: видишь яму – беги.