Эльтше проводил взглядом тощего оборванца, нарисовавшего углем на какой-то двери размашистый крест, заинтересованно шагнул к этому странному знаку, но в этот момент Найта потянула эльфа в сторону:
— Эльтше, смотри, что там за толпа?
Отвлекшийся парень решил, что знак не так уж важен, краем глаза отметил висящую над дверью позолоченную монету — знак ювелира и глянул туда, куда указывала девушка.
Толпа действительно перегородила узкий переулок, выходящий на одну из главных улиц города. Удивленно переглянувшись, парень и девушка протолкались вперед…
По улице Сенпри проходило настоящее шествие. Иначе это, пожалуй, и не назовешь: ехали пышные кареты, мчались всадники…
— Что происходит? — осторожно поинтересовался Эльтше у соседа.
Тот, длиннорукий гоблин, только скорчил злую физиономию вместо ответа.
— С охоты возвращаются. Король да свита. У, тролли проклятущие, — с ненавистью в голосе протянул кто-то сбоку. — Пришли тут с севера! Все у людей отняли! Ничего, скоро эти желтые попляшут!
Эльтше только фыркнул, решив не заострять внимания на подобном, явно беспочвенном высказывании, а то с говорящего еще станется вспомнить, что первыми на материк «заглянули» эльфы.
Найта, ахнув, затеребила сапожника за рукав:
— Эльтше, смотри! Там, на белом коне!..
Эльф проследил за ее взглядом… Мир явно сошел с ума! Чуть позади кареты, украшенной королевским гербом, ехал…
— У девицы есть вкус! — пошловато хмыкнул кто-то сзади. — Заглядеться на принца короны!
Эльтше гневно оглянулся, но рассмотреть, кто высказался, не сумел.
— Эльтше, но ведь это он, да? — не отставала девушка.
Сапожник мотнул головой, отгоняя упрямое наваждение:
— Тебе показалось.
Найта потрясенно уставилась на него:
— Ты что?! Это же действительно…
— Показалось! — упрямо оборвал ее сапожник.
Пусть лучше считает увиденное простым обманом зрения! Даже если все обстоит совсем не так, что это даст, кроме бессмысленных и пустых надежд?!
— Так ты собираешься сегодня вечером к ювелиру?
— Ага, — безмятежно кивнула Вента. — Рихар обещал проводить.
Разговор в соларе велся на полупониженных тонах и периодически прерывался завываниями на тему «баю-бай», но Киринт решил, что лучше уж такое общение, чем никакого.
— А не поздно? Сходила бы с утра…
— Ой, — отмахнулась девушка, — да что мне может грозить? Во-первых, с братом я в полной безопасности, он, как и ты, может голыми руками открутить голову хийсу, а во-вторых, покажи мне того идиота, который решится поднять руку на дочь главы Бубновой гильдии?!
Ответить Киринт не успел: где-то внизу оглушительно хлопнула дверь — мгновенно проснувшаяся Лита заревела в полный голос…
— Родители пришли! — ахнула девушка. — Уходи, а то Рихар опять гадостей наговорит!
— До встречи! — чмокнув подругу в щеку и улыбнувшись, наемник направился к двери.
— Ты куда?! — переполошилась Вента. — Ты же через окно…
— А какая разница? — пожал плечами тролль, аккуратно прикрывая дверь с внешней стороны.
Вента осталась в состоянии, близком к прострации.
Киринт же спустился по лестнице в прихожую, раскланялся с доном Герадом и его супругой и поспешно прошмыгнул на улицу мимо замершего в удивлении дворецкого.
— В чем дело, Лирас? — поинтересовался темный эльф.
— Понимаете, милорд… — медленно начал дворецкий. — Я готов поклясться именем Великого духа, что не впускал этого юношу в дом.
Бубновый туз задумчиво хмыкнул, а потом резко поменял тему:
— Лирас, усиль охрану и проверь все охранные заклинания.
— Ирдес, что-то случилось? С чего такой переполох? — встревоженно оглянулась начавшая подниматься по лестнице женщина.
Темный эльф задумчиво протянул:
— Не могу ручаться, но город неспокоен. Такое чувство, будто готовится что-то нехорошее. Эрика, будь осторожна… И, думаю, будет лучше, если дети перестанут покидать дом в течение ближайших нескольких дней.
Эрмиль зачарованно застыл перед огромной картиной, на которой был изображен рыцарь, поражающий копьем дракона. Сомнений не было: рыцарь — это же, конечно, папа! Кто ж еще может быть нарисован на таком великолепном полотне? А дракон… Что дракон? Мало ли что отец никогда не рассказывал о подобном? Может, просто речь никогда не заходила! А так… Вот Эрмиль вырастет, станет великим рыцарем и тоже победит своего дракона или демона. А может, еще кого-нибудь.
Благо ждать осталось недолго! Сколько? Ну это, конечно, неизвестно (особенно если учесть, что считать мальчишка пока не умел), но не так уж много — это точно!
— Вот вы где, господин Эрмилион! — Громкий голос, раздавшийся в конце коридора, «разбил хрустальную вазу спокойствия». Что означала эта фраза, мальчик не знал, но, подслушанная в речи заезжего мер… нер… барда, она звучала для него весьма внушительно. Будущий великий рыцарь беспомощно оглянулся в поисках путей отступления, но было уже поздно.
— Я вас везде обыскалась! Слуги все переполошились! Да и граф с графиней уже прибыли, а господин виконт все смотрит на эту столетнюю мазню! Точнее, изучает картины великих художников! — Высокая, крепко сбитая няня-тролльчанка подхватила на руки трехлетнего мальчугана…
Эрмилю ничего не оставалось, как покориться судьбе. Победы над драконами и демонами откладывались на неопределенный срок.
Квартерон задумчиво перелистнул страницу фолианта, делая вид, что не расслышал вопроса сестры, так что ей пришлось повторять снова:
— Рихар, но почему?
— Вента, ну отстань, а? — наконец оторвался от книги брат. — Не могу я с тобой идти и все! Родители дали денег — вот и отправляйся, покупай себе безделушки, а меня оставь в покое! И вообще, чего-то боишься, так надо было учиться меч в руках держать, а то ты даже не знаешь, с какой стороны эфес!
Девушка раздраженно прошлась по комнате, а потом возмущенно фыркнула:
— Ну и пойду! Без тебя! — И выскочила из комнаты, хлопнув дверью.
Рихар проводил ее взглядом и мрачно протянул:
— Можно подумать, у меня своей жизни нет!.. Черт, а на сколько же Лия назначила? На девять или на десять?.. Нет, в десять встреча с Тиклой… Или с Миррой? — Вздохнув, пиковый валет отложил книгу. — Ну вот, вечно с этими сестрами одни проблемы! Задурят голову, а ты мучайся!..
Вечер
Солнце задумчиво ползло к горизонту. Вечерние сумерки неспешно опускались на засыпающую столицу… Засыпающую? Пожалуй, не совсем. Где-то у реки вспыхнул зажженный факел, к нему присоединился еще один, еще… И вскоре цепочка огоньков, не обращая внимания на то, что день еще не до конца ушел на покой, поползла по улицам.
Все новые и новые вспышки присоединялись к огненной змее. Потом внезапно, резко и грозно громыхнул протяжный гул колокола — он звучал откуда-то со стороны Семиглавого собора, — и притихшие на мгновение улицы словно взорвались шумом, создавая впечатление, что кто-то бросил факел на работающую мельницу.
Как будто в ответ заунывному пению-набату колокола раздался испуганный женский крик, еще один, еще…
Восстание началось.
Слезы солеными ручейками бежали по лицу. Обида, ярость, злоба ледяным комком сплелись в груди.
Короткий спор. Требование позволить связать свою судьбу с тем, кого любишь, а не с тем, на ком настаивает отец. Крики: «Да он оборванец! Какой-то сапожник! В твоей жизни не будет ничего, кроме запаха мокрых шкур да стука молотка!» Короткий всхлип: «Плевать я хотела на твои запреты и Уголовное уложение!»
Хлопок дверью. Барабанная дробь цокколей по булыжникам мостовой… И горькие-горькие слезы, туманящие взгляд. Можно не слышать криков на улицах, стонов, звона битого стекла, не видеть факелов, огненными бутонами расцветающих вокруг…
Нужно лишь бежать. Бежать к тому, кто всегда тебя поймет. К Эльтше.
Опасливо скрипнула дверь, громкий мужской голос напуганным зайцем заскакал по полутемной мастерской:
— Эльтше, ты здесь?
Сапожник, пытающийся при неверном отблеске свечи ровно установить каблук, отлетевший с остроносой женской туфли, тихо ругнулся, когда тонкая шпилька проскользнула между пальцами, и удивленно вскинул голову:
— Киринт?! Я не знал, что ты в городе…
Тролль усмехнулся, осторожно спускаясь по скрипучей лестнице:
— Утром прибыл. А как ты? Найта? О Дегарисе что-нибудь слышно?
— Я — ничего, — попытался улыбнуться речной эльф. — Найта… тоже вроде все как обычно. А о Дегарисе я уже с год ничего не слышал! — И словно уходя от разговора, спросил: — А что там за шум на улице?
— Не знаю, — пожал плечами наемник. — Какие-то беспорядки в богатых кварталах. Думаю, ненадолго, часа через два успокоится все.
— Не знаю, — пожал плечами наемник. — Какие-то беспорядки в богатых кварталах. Думаю, ненадолго, часа через два успокоится все.
Сапожник хотел спросить что-то еще, но не успел: отчаянно завизжала дверь, и сдавленный прерывающийся голос всхлипнул:
— Эльтше?!
— Что-то вы сегодня припозднились, миледи! — укоризненно покачал головой седовласый старик ювелир.
Вента грустно вздохнула:
— Дома задержалась.
И задержалась, это было еще мягко сказано! Начать с того, что все выходы оказались заперты, слуги наотрез отказывались выпускать девушку на улицу, и дочери бубнового туза ничего не оставалось, как выбираться из дома через окно.
Сладаир Ормениел понятливо кивнул и предложил:
— Проходите к столику, я сейчас покажу вам свои новинки… — А потом, когда девушка проскользнула мимо хозяина, осторожно поинтересовался: — Вы не будете против, если я замкну дверь? Слышите, на улице какой-то шум… — И, не дожидаясь ответа, направился к выходу.
Невысокий, сухощавый, он совершенно не походил на тролля, и лишь золотистый цвет кожи выдавал расовую принадлежность одного из лучших ювелиров Алронда.
Дойти до двери Сладаир не успел. Та вдруг резко отворилась, и на мгновение на пороге замерли какие-то люди… С факелами, мечами.
— Господа, что вы себе позволяете?! — возмутился ювелир. — Это частная… — Вслед за этими словами он рухнул на пол с проломленной головой…
Вента медленно нащупала на столике с аккуратно разложенными изделиями рондел[3] с рукоятью, богато украшенной драгоценными камнями…
Найта жалобно всхлипывала, уткнувшись лицом в плечо эльфу, Киринт, окончательно решив, что он здесь совершенно лишний, задумчиво изучал взглядом потемневшие от времени балки потолка, а Эльтше… Эльтше просто не находил себе места. Эта сцена длилась уже около получаса, и если в первые минуты сапожник пытался успокоить девушку, то теперь…
Наконец выяснив из ее невнятного бормотания, что же, собственно, произошло, речной эльф решил взять все в свои руки.
Примерно еще через полчаса уговоров девушку удалось убедить, что не все потеряно: ее отец рано или поздно успокоится, и все проблемы будут решены. Надо только сейчас спокойненько вернуться домой, а там уже видно будет. И прежде чем кто-то успел возразить, эльф потащил Найту к выходу, крикнув наемнику на прощание:
— Будешь уходить — замкнешь дверь. Ключ спрячешь как обычно, в детстве…
Возможно, у восставших были свои главари. Возможно, кто-то спланировал этот бунт и надеялся, что сможет все проконтролировать, уничтожив только правящий дом, только троллей, но…
Вслед за первым колокольным ударом, примерно через час, прозвучал второй. Одним богам известно почему, но… он словно что-то сломал в тонком механизме восстания, задуманном неизвестными. На какой-то миг все замерло, казалось, даже языки пламени застыли в воздухе, а потом…
Толпа окончательно превратилась в кровожадного неконтролируемого зверя. И если вначале бунтовщики стремились уничтожить лишь троллей, то теперь им хотелось крови всех тех, кто хоть чем-то от них отличался. Тех, кто был красив. Тех, кто был богат. Тех, кто был знатен…
И пролилась кровь.
Тайша Орнэйт медленно провела по лицу пуховкой, смоченной в ароматизированной воде, осторожно смывая толстый слой пудры. Несмотря на рождение сына, графиня Хитанская выглядела весьма молодо. Впрочем, это можно было объяснить тем, что за пару лет до появления на свет самой Тайши по Мирву — провинции, где жили ее родители, происходившие из весьма древних, но не менее бедных родов, прокатился мор. Причин его так и не нашли, но приходские книги в провинции еще лет пять не заполнялись. Так что нынешней графине Хитанской вполне могло быть и восемнадцать и двадцать три.
Тайша окинула скептическим взглядом отражение в зеркале. Так, теперь протереть кожу эликсиром, подготовленным мэтром Ройном…
Снизу, сквозь плотное заклинание, гасящее все звуки, — графиня не любила, когда ее беспокоили, — донесся какой-то шум. Конечно, стоило спуститься, выяснить, в чем дело, успокоить слуг, но… Тайша так устала за день! Эта королевская охота!
Родившись в провинции, Тайша никогда не думала, что сможет оказаться при дворе. Особого приданого за дочерью барон Тьенонский не предлагал, так что действительно хорошей партии у девушки просто не могло быть. Она и сама это понимала, а потому беспрекословно согласилась с решением отца выдать дочь за графа Хитанского, происходившего из не особо знатного (всего лишь пять поколений предков-дворян!), но довольно богатого рода, решившего улучшить свое положение в обществе за счет выгодного брака.
До дня венчания Тайша жениха не видела, но будучи девушкой благоразумной, вполне спокойно ожидала того, что граф окажется стар и уродлив. Так что молодость и красота графа Хитанского оказались для нее весьма приятной неожиданностью. Вдобавок супруг был вежлив, умен, да и обладал еще огромным количеством достоинств, с лихвой компенсировавших все недостатки. Так что брак по расчету успешно превратился в брак по любви. А плодом этой любви и стал малолетний Эрмиль.
При воспоминании о сыне губы графини невольно тронула улыбка. Эрмиль такой юный, но уже такой серьезный! Несомненно, он уже полностью сложившаяся личность и, повзрослев, будет достойным графом!
Теперь еще чуточку лосьона на виски… И можно идти желать спокойного сна сыну…
Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвалась, волоча за руку заспанного Эрмилиона, Наниелла. Одежда на ребенке пребывала в крайнем беспорядке, видно, его одевали наспех, а сам он сонно озирался по сторонам и, зевая, тер кулаком глаза.
— Миледи, боги, миледи, спасайтесь! — Только теперь графиня заметила, что подол тяжелого бархатного платья тролльчанки перепачкан… кровью?! — В городе бунт! Граф сказал, чтобы вы спасались! Мятежники уже на пороге дома!
Наниелла подхватила Эрмиля на руки. В черных глазах женщины плескался страх.
Киринт нервно мерил шагами полуподвальное помещение. После ухода Эльтше и Найты город словно сошел с ума. С улицы неслись крики, полыхали подожженные дома, лужица крови, собравшись возле самого окна, медленно, по капле, стекала в комнату…
Идти искать Эльтше было бесполезно. Куда он пропал, где сейчас? Одним небесам известно! Остается только ходить по комнатке и… надеяться, что все образуется.
Внезапно тролль замер. Вента! Как он мог забыть! Она же собиралась пойти к ювелиру!
Хотя нет — волноваться не о чем, с ней ведь Рихар. Он прекрасно владеет мечом — профессия обязывает — и наверняка сможет защитить сестру. А если нет? Что тогда?!
Оглушительно хлопнула дверь…
Когда через полчаса кто-то из мятежников, решив поживиться, заглянул в мастерскую, там уже никого не было. Лишь ветер качал незапертую дверь да перебирал рассыпанные на столе гвозди.
На крыше городской ратуши сидел, беззаботно болтая ногами и не обращая внимания на шум, раздававшийся внизу, светлокожий мальчишка-гоблин. Он небрежно поигрывал алой лентой и напевал странную песню:
— Бурум-бурум. Судьба разложила пасьянс, раскинула колоду. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Кому суждено умереть ночью, тот не доживет до утра…
Мальчишку никто не замечал, но это не значит, что его не было.
Ночь
Толпа была потоком. Страшным кровавым потоком, мчащимся по улицам, разбивающимся на отдельные ручейки, врывающимся в дома… Но у этой реки было и основное течение. И целью его был королевский дворец…
Эльтше и Найту толпа попросту закружила в водовороте, поволокла за собой, не обращая внимания на их слабое сопротивление. Девушке оставалось только покрепче вцепиться в руку эльфа и молить всех известных богов, чтобы их не развело в разные стороны…
Город, похоже, медленно, но верно сходил с ума. Крики, стоны, кровь…
Каренс задумчиво взвесил в руке тяжелый подсвечник. Домик, конечно, внешне выглядит весьма скромно. Но если кто решит попробовать его на зуб? Будем надеяться, уйти через тайный ход, столь любезно показанный хозяйкой, удастся раньше. Тем более что особыми талантами по самозащите Каренс никогда не страдал — работа не позволяла.
Дверь ощутимо вздрогнула, словно с той стороны врезался таран или кого-то с силой на нее толкнули. Эльф отложил подсвечник в сторону и, твердо решив, что это его не касается — а то вот так влезешь, а потом сам не рад будешь, — направился вглубь комнаты.
С улицы донесся отчаянный детский крик…
— Меня это не касается, правильно? — сам у себя поинтересовался Каренс, и сам же себе и ответил: — Правильно.
Но ведь посмотреть можно?
Полупрозрачный, затянутый зеленоватой дымкой шар обнаружился неподалеку от той самой выбиваемой двери, на короткой деревянной полочке, расположенной как раз на уровне глаз. Теперь посыпать шар сероватым порошком из оставленной рядом малахитовой шкатулки…